— Он отвечает за целую сотню здоровых мужиков, половина которых старше его, а у второй половины в заднице свербит от желания доказать, что и у них яйца железные, не хуже, чем у ветеранов. Думаете, легко выйти из образа сукиного сына, который всю эту ораву держит за их железные яйца?
— Нелегко, — признала она. — Возможно, ему следовало бы поискать девушку, для которой это в порядке вещей — что всё решает муж, а ей остаётся только слушаться? Чтобы позволила ему самому принимать решения, воплощать их в жизнь, отвечать за них, а сама с комфортом сидела у него на шее? А со мной господин сотник вечно будет бодаться, кто в доме хозяин. Я фигурально, — с тяжким вздохом уточнила она. — Я, хвала Создателю, наконец могу не оглядываться ни на отца, ни на наставника и совать голову в новую петлю не настроена совершенно.
========== Хатун Гюрза ==========
Господину коменданту было уже… хорошо за сорок, мягко говоря, и судя по фигуре и лицу, у него должно было пошаливать сердце. Вид тем не менее у него был вполне бодрый, а голос зычный. А ещё он любил комфорт, но не особенно гнался за красотой и богатством обстановки: кабинет был просторен и светел, мебель удобна, но уже порядком потёрта-поцарапана, а портному, шившему господину Гарту форму на заказ из дорогого сукна, явно было велено постараться, чтобы форма эта не жала и не натирала, а уж как она будет сидеть на грузной фигуре — дело десятое.
О том, что госпожу Виперу желает видеть комендант, Камиллу предупредили за час. Ну, спасибо, хоть дали время нормально умыться и переодеться, а не потащили прямо в защитной робе. Хотя… явиться к начальству в жутких, с трудом гнущихся штанах, в проеденном кислотой фартуке, в длинных перчатках и с мордой, закрытой щитком — может, он бы подумал в следующий раз, вызывать ли такое страшилище? Но в шёлковой рубашке и в очень, очень недешёвой, модного кроя мантии с серебряными пряжками Камилла, понятно, чувствовала себя гораздо увереннее. Может быть, и наставнику проще было разговаривать с состоятельными и влиятельными заказчиками, когда и сам он одет был не хуже, чем они? И их с Корвином Змей для того же приучал к дорогой одежде с отрочества — чтобы привыкли носить её непринужденно и свободно?
— Ага, — сказал Гарт, откровенно разглядывая её. — Вот и наша хатун Гюрза. Проходите, сударыня, садитесь. Мне бы, конечно, поинтересоваться, как вы устроились и прочим в том же духе, но мне больше хочется спросить, как же вы умудрились так вляпаться?
— А можно объяснить, господин комендант? — устало попросила Камилла. — В последнее время я толком не высыпаюсь и плоховато соображаю из-за этого.
— Браун вас расхваливает, — ворчливо проговорил тот. — И кстати, требует, чтобы я запретил вам так над собой издеваться. Ничего жизненно важного ему больше не требуется, а всё остальное вполне можно приготовить в рабочем порядке. Слышите, сударыня? Никаких больше полуночных бдений!
— Это не всегда от меня зависит, — возразила она. — Иногда я просто не могу отойти от атанора почти сутки, у меня же нет помощника, которому я могу передать часть своих обязанностей. А та девочка, которую я наняла делать уборку, ещё ну никак не способна меня заменить. Словом, простите, господин комендант, но я работаю так, как привыкла. Вот начнётся у меня депрессия, и буду я кое-как готовить отвар хрустальной благодати, а потом тупо валяться сутками — и придёт к вам господин главный целитель жаловаться на меня, что плохо работаю… Лучше объясните мне, будьте добры, что за хатун Гюрза и во что я вляпалась. Хатун — это жена хана, я уже знаю, — прибавила она.
— Не только. Жена, дочь, просто знатная женщина… да просто женщина, к которой хотят обратиться с подчёркнутым почтением, — поправил комендант. — А почему Гюрза… У орков есть этакий сказочный персонаж — Змеиный Хан. Считается, будто сам он или его дети время от времени появляются среди орков или иных разумных существ по каким-то своим загадочным делам и ищут достойных. Если достойные действительно… хм… достойны, они могут просить змеев выполнить любое их желание. Попросить славы, богатства, любви красавицы — чего угодно, и Змеиный Хан либо его дети обязаны желание это исполнить.
— Блядь! — выдохнула Камилла. — Ой, то есть… прошу прощения. Я же всего только припугнуть хотела!
— Вот именно, блядь, — усмехнулся он. — С вас теперь выбор достойного, раз уж вы здесь появились.
Он прошёлся туда-сюда вдоль стены с висевшей на ней огромной картой, сплошь утыканной загадочными военными значками. Камилла молчала, переваривая свалившуюся на неё новость, и Гарт заговорил сам.
— Вообще-то, — сказал он задумчиво, — это можно использовать. Придумаете квест для орочьего молодняка, глядишь, они этой осенью будут заняты и не станут соваться на фермы и хутора. Ну, там нацедить яда двенадцати змей. Вроде бы на змеином яде мазь какую-то делают?
— А зачем змеиная ханша станет просить у кого-то змеиного яду? — возразила Камилла. — Ей ведь только свистнуть, змеи сами приползут и сами яд отдадут.
— А выбрать самых ловких, бесстрашных и удачливых? Устроить испытания в три тура с выбыванием, — комендант что-то про себя прикидывал, и выцветшие глаза понемногу азартно разгорались, — этак им на всю осень хватит.
— А потом? Попросят у меня великое ханство от Мёртвого хребта и до Абесинского моря? Или клад, найдя который, можно всю оставшуюся жизнь жить припеваючи? И что я отвечу?
— Настоящий мужчина и воин сам добьётся всего, что он считает достойным себя, — возразил комендант. — Что это за хан, которому надо ханство принести на змеином хвосте? Пусть сам собирает народ под свою руку! А вся оставшаяся жизнь — это сколько? Полвека? Год? День? Пара часов после находки?
— Демагогия, — проворчала Камилла, но с облегчением подумала, что отовраться в принципе возможно, да. Хотя врать она не умела, не любила и предпочла бы не начинать эту сомнительную возню. Кто посмеет поторопить змеиную ханшу? Она выбирает по-настоящему достойного, а торопиться ей некуда. Змеи же бессмертны… ну, пока не убьют, понятно. Сбросят старую шкурку — и опять молоды и красивы. Хотя послать десяток дураков, чтобы каждый набрал яду двенадцати змей… М-м, какой соблазн! — Растянуть квест на три года, — со смешком предложила она. — Чтобы до конца добрались самые терпеливые из самых достойных. А там у меня и контракт закончится, и не будет никаких вопросов, почему я осталась, хотя достойные уже нашлись.
— А вы собрались уезжать через три года? — Гарт нахмурился. — Зря, сударыня, зря.
— Почему?
— Я уж не говорю о том, что мне нового алхимика где-то искать, так и вам-то не лучше придётся. Вот заработаете вы денег, купите домишко в городке вроде Бурой Скалы, — тон у него стал мягким, вкрадчивым даже, — патент с боем у магистрата вырвете — а дальше? Какой-никакой шарлатан в любом городишке размером с мою крепость имеется, вам придётся у него заказчиков отбивать, а вы женщина, да ещё молодая и красивая… вас же просто никто не примет всерьёз! Будто вы нашего брата не знаете: все будут думать, будто вы за свой подмастерьевский ранг сами знаете чем расплатились, и доверить вам что-то серьёзнее мятного сиропа — только деньги выбросить на ветер.
— Мыловарню открою, — огрызнулась Камилла. Очень уж живо ей вспомнились кретинические намёки экзаменаторов на её интимные отношения с наставником. Даже если бы это было правдой, какое отношение это имеет к знаниям и умениям претендента на звание подмастерья? Пятерым старым сморчкам она уж точно не давала и не собиралась. Даже за свидетельство о пройденных испытаниях. — Мыло всем нужно, и много, а хорошее мыло стоит дорого.
— Лучше здесь её откройте, — совершенно серьёзно посоветовал комендант. — На паях с каким-нибудь ушлым мужичком. С него мастерская и работа, с вас рецепты и всякие дорогие штуки вроде душистых масел, и что там ещё нужно? А сами занимайтесь тем, что вам нравится. Лаборатория есть, никто вас не спрашивает, что вы там варите, хоть эликсир бессмертия. Хотите — книгу пишите, как старичок, с которым я в молодости служил в одном форте. Хотите — патенты на новые составы получайте. Нотариуса здесь нет, все документы, которые вы будете в свою Коллегию посылать, мой адъютант заверит, так что вас точно не ограбят: это ва’м судиться с каким-нибудь известным старым говнюком придётся долго и нудно, а если на пакете будут армейские печати, мало найдётся желающих связываться.
Камилла опешила. Она понимала, что комендант Гарт человек неглупый, если уж сам, без влиятельной родни, сумел дослужиться до такого звания, пусть даже крепость ему досталась на окраине цивилизованного мира. Но что он настолько… практичен и посвящён в такие тонкости…
— Что, удивлены? — усмехнулся он. — Тупой старый солдафон, оказывается, не такой уж тупой и не такой уж солдафон? Люблю вот, понимаете, талантливых людей и не хочу их выпускать из своих жадных загребущих лап. Брауна вон уболтал, тот до полной выслуги вряд ли отсюда куда-то денется, а может, и после… Так что вы подумайте над моими предложениями, подумайте. А про мыловарню я, кстати, не шучу — зачем вам время на такую ерунду тратить? Вот натравлю на вас Курта, пускай подберёт вам делового партнёра в посёлке.
— Курт — это господин Форестер? — наморщила лоб, припоминая, Камилла. — Интендант?
— Он самый. Если намекнуть ему, что и он сможет лапки погреть, он вам сам всё организует, включая разрешение наместника, вернее, его помощника по торговым делам. Не отвлекая занятую девушку от реторт.
Камилла озадаченно хмыкнула. Что интендант сбывает в посёлке мыло, которым побрезговали… м-м… не рядовые — это к гадалке не ходи. Комендант, понятно, в доле. Ну, как в доле? Интендант делится выручкой, чтобы начальство закрывало глаза на его делишки. И судя по всему, Форестер не зарывается и лишнего не ворует, — так, тащит то, что плохо лежит, — то есть, тип он умный и осторожный, и с ним вполне можно иметь дело. Но Создатель, если связываться с этой мыловарней, через три года отсюда не так просто будет уехать! С другой стороны, иметь долю в маленьком, но надёжном предприятии… Она представила себе, как небрежно роняет в разговоре с городским цирюльником: «У меня мастерская на паях», — и сдержанно фыркнула, однако что-то такое в душе осталось, да. Совладелица мыловарни — это вам не бродяжка с патентом подмастерья. Даже если мыловарня — это просто дощатый сарай с печью, котлами и формами.
— А с орками вы поаккуратнее, — посоветовал Гарт. — Прежде чем пугать их или ещё как-то производить впечатление, спросите старожилов, что ли. А то нам тут только храма Змеиного Хана не хватает…
***
Атлас анатомический попал Камилле в руки гораздо раньше географического, и потому Империя ей всегда напоминала формой печень, у которой западный край немного неправильно изгибался, следуя руслу Данувия, и сходился с верхним, северным, в Серебряной Гавани, городе, где западная часть принадлежала эльфам, а восточная — людям. А вот восточный край спускался на карте так далеко на юг, что Камилла всегда недоумевала, почему жители Срединных Земель зовут её страну Империей Единого Севера: граница Империи с Лазурным Берегом проходила гораздо южнее, чем горный хребет, отделявший то же Приболотье от приморских княжеств. Другое дело, что так далеко от любого моря климат был куда более суровым — жарче и суше летом, холоднее — зимой. И всё же в Рассветном Отроге выращивали не только яблоки, груши и мелкие жёлтые сливы, а ещё и айву с абрикосами. Айва, правда, на вкус Камиллы, была совершенно несъедобна, хотя пахла очень приятно. Но жена торговца Назара угощала её милость айвовым мармеладом, и тот был очень даже неплох (особенно орехи в нём). Камилла вообще почитала кое-что об этом фрукте и подумала, что следующим летом займётся его изучением: некоторые его свойства определённо позволяли использовать айву в лечебных целях.
До настоящей степи, кстати, от крепости была почти неделя пути, если считать время, потраченное на дорогу крестьянскими возами или орочьими кибитками с товаром. Всадникам требовалось вполовину меньше времени, даже имперским, в броне и с тяжёлым вооружением, а орки, говорили старожилы, и вовсе налетали вихрем, оглянуться не успеешь. Камилла поинтересовалась, почему бы не построить форт поближе к таким беспокойным соседям — оказалось, что Рассветный Отрог запирает дорогу на запад, перекрывая собой безопасный и удобный распадок. Объезжать крепость с севера было, оказывается, чистым самоубийством: там голые склоны Мёртвого хребта осыпались от любого чиха лавинами каменных обломков. А южнее, у озера Змеиного, в которое впадала Гривастая, рядом с гораздо более крупной крепостью располагался целый городок, не чета здешнему посёлку при старом… ну, то есть, теперь-то перестраивающемся форте.
— Добрый вечер.
— Добрый, — согласилась Камилла, поднимая голову от расстеленной на столе карты дистрикта.
— Тебя опять не было за ужином.
— Я послала Карла за едой в «Цветущую Розу», — отмахнулась Камилла.
Честно говоря, это стоило таких усилий, что проще, наверное, было сходить самой: глаз у Карла в результате лечения стал видеть, по его словам, чуть ли не лучше прежнего, и изначально скептически настроенный денщик проникся к «штатской сопле» глубоким и искренним восхищением. Правда, выражалось оно, главным образом, в том, что теперь все попытки Камиллы пропустить ужин превращались в выслушивание бесконечного нытья и ворчания, что её милость-де себя не бережёт и что сколько можно кусочничать — этак себе всё нутро попортить недолго. Идти однако было лень, поэтому Камилла сидела в библиотеке и лениво разглядывала на карте места хоть сколько-то знакомые, а также те, о которых она что-то слышала, и прочие окрестности.
— Такое впечатление, что ты от меня прячешься.
— Ага, — смачно зевнув, подтвердила Камилла. — Загородилась рядами колб и пробирок, нацепила слюдяную маску, чтобы не узнал, и трясусь от страха, а вдруг ты догадаешься, что искать алхимика надо в его лаборатории? Самомнение у вас, господин сотник… Кстати, как ты попал в библиотеку? Это башня магов вообще-то.
Алан хмыкнул.
— Как один из старших командиров, я имею право ходить где угодно, — сказал он. — А по моей нижайшей просьбе господин Искатель допустил меня до книжного фонда.
— До целительских атласов, основ медитации и сборников простейших проклятий?
— Вообще-то, это всё очень полезные книги, — возразил он. — Моя бы воля, я бы в военных школах давал хотя бы основы магии. Теорию хотя бы — чтобы заранее знать, чего ждать от магов, а чего требовать бесполезно и даже глупо.
— А как ты узнаешь заранее, с кем тебе доведётся служить? Это у вас тут служит дочь беглой друидки, которая, — Камилла вспомнила, что говорила об Анвэн Тереза, и процитировала: — Малую Бурю призывает щелчком пальцев. А вполне мог оказаться и подпасок, которого нашли при общей проверке и у которого артефакт-определитель кое-как нацедил первый круг.
— Ну, — он усмехнулся, — наш второй боевик, знаешь ли, тоже… не подпасок, хоть и нет в нём друидской крови.
Он взял стул от соседнего стола и переставил его вплотную к тому, на котором устроилась Камилла.
— Прости, — сказал Алан, усевшись рядом и взяв её за руку. — Уехал, пропал на полторы недели и слова при этом не сказал, что сам не знаю когда вернусь, но точно не скоро.
— Ты не обязан мне отчитываться. — Она опять зевнула и, не устраивая представлений с выдиранием руки из пальцев заведомо более сильного собеседника, положила левый локоть на стол и улеглась головой на него. — Ну, где там Карла носит? Хочу есть и спать. И всё, с завтрашнего дня, как и грозилась, начинаю готовить по бутылочке отвара хрустальной благодати, а в остальное время тупо валяюсь на кровати и плюю в потолок.
— Давай, я завтра лучше возьму двух-трёх солдат в сопровождение и покажу тебе окрестности крепости, — предложил он. — Ты ведь дальше центральной улицы посёлка так нигде и не была?
— И там-то всего дважды, — подтвердила Камилла. — Как бы орки меня ни прозвали, разгуливать в одиночку мне не хочется.
— Да, укусить Курака — это было… эпично, — усмехнулся он. — Долго плевалась потом?
— Прополоскала рот своим бальзамом. А он вполне годится на растопку.
Она прикрыла глаза, чувствуя, как его колено касается её бедра, а сильные жёсткие пальцы легко скользят по ладони, по запястью…
— И чем тебе девочки господина Лео нехороши? — спросила она, с досадой подумав, что самой надо было хоть разок туда наведаться, чтобы не расплываться теперь тающим воском.