А я все равно стою на месте, рассматривая спальню. Высокий потолок со стилизованными балками из темного дерева, большая двуспальная кровать с мягкой спинкой — здесь преобладают черный и теплый коричневый цвета. Тумбы с обеих сторон кровати, напольные светильники, пушистый ковер под ногами, плазма на стене напротив кровати — минимум мебели и техники, много пространства. Возле большого окна стоит причудливое кожаное кресло с высокой спинкой. Но самое интересное: вместо перегородки в ванную — огромное матовое стекло. Деталей, конечно, не различить, но прекрасно видны очертания. Подхожу к стеклу и трогаю его рукой. То есть с кровати будет прекрасно видно, как моется человек?
В окно вижу то самое озеро, но в свете луны оно кажется мрачным. Набираю номер сестры и сообщаю, что останусь здесь на ночь.
— Лерка, ты с ума сошла?! Быстро домой! Нельзя же отдаваться мужику так сразу!
— Ты не понимаешь. Его нет, я одна в большом доме. У него умер папа, и Артур попросил меня остаться. Я не смогла отказать…
Сестра долго молчит, соображая, а потом вздыхает:
— Когда ты вернешься?
— Не знаю, завтра…
— Хорошо, утром обязательно мне позвони.
Желаю Дашке спокойной ночи и скидываю звонок. Обнимаю себя руками, продолжая смотреть в окно на темное озеро. Вспоминаю боль в глазах Артура, его «мертвый» голос, и хочется прямо сейчас бежать к нему, чтобы обнять и отдать свое тепло. Когда хоронили моего отца, я не плакала, было просто страшно, слезы и осознание произошедшего пришли гораздо позже. Только ночью я поняла, что теперь сирота. Да, у меня не самые лучшие родители, но терять близких людей всегда больно, какие бы они ни были.
С Артуром этот дом казался сказочным, а без него стало холодно и пусто…
Ванная комната отделана темным камнем, в цвет всей сантехники. Душевая кабина тоже с прозрачным стеклом. Большая каплеобразная ванна блестит глянцем. Шикарно, но неуютно — холодный стиль, или, может, я не привыкла к хорошей жизни, и наша тесная ванная казалась мне уютнее. Снимаю сарафан, трусики, настраиваю воду в душевой кабине и с удовольствием встаю под тепловые струи.
Странно, что в нежилом доме, в ванной, есть мужские и женские шампунь и гель для душа, а на полочке над раковиной — увлажняющий крем. Надеваю теплый пушистый халат, подсушиваю волосы феном, висящим на стене, и с удовольствием пользуюсь кремом, который приятно пахнет ванилью.
Застирываю свой сарафан, пытаясь избавиться от пятна вина, вешаю сарафан на полотенчике и выхожу в спальню. Выключаю верхний свет, оставляя только один тусклый светильник. Убираю с кровати покрывало и падаю на нее, разводя руки в стороны. Закрываю глаза, пытаясь отвлечься от нехороших мыслей. Трогаю губы, вспоминая поцелуи Артура, веду руками по шее, ниже к груди и улыбаюсь. Наша близость была прекрасной. Артур одновременно нежный и порывистый, даже его грубость воспринимается по-другому. Не могу описать свои ощущения словами. Нет таких слов, есть только чувства и тысячи острых эмоций.
Сама не замечаю, как засыпаю, медленно погружаясь в сон. Мне снятся лошади возле озера и Арчи, играющий с мячом. Мне снятся лето и пикник на берегу. Артур и маленькая девочка с карими глазами, совсем крошка. Я вижу себя со стороны, наблюдая за этой девочкой, как за посторонним человеком. Вроде я и не я… На поляне чувствую себя счастливой, постоянно смеюсь, играя с девочкой. А другая я, как наблюдатель, грустная, мне тревожно и страшно. Странный сон…
А еще, кажется, что на меня кто-то смотрит со стороны. Я не вижу кто, но ощущаю на себе тяжёлый, пристальный взгляд.
Открываю глаза, щурюсь от света лампы, и она тут же выключается. За окном светает, в комнате полумрак, а в кожаном кресле рядом со мной сидит Артур. Он смотрит на меня, не отрываясь, исподлобья. Взгляд серьезный, напряженный, но очень уставший.
Артур
Не хочу думать о смерти. Не хочу думать о том, что послезавтра моего отца похоронят. Не хочу думать, что матери плохо, и сейчас она тоже в клинике с высоким давлением. Не хочу ни о чем думать, хотя бы несколько часов! Я готов только смотреть на то, как в моей постели спит нежная, невинная и безумно красивая девушка.
Смотрю на ее огненные волосы, разметавшиеся по подушке, на подрагивающие ресницы, на приоткрытые губы, которые мне хочется жадно терзать. У нее тонкие запястья и нежные пальчики. Валерия хрупкая, уязвимая, чистая и очень открытая. Она как глоток воздуха среди смрада, и я хочу ей дышать. Нет, я хочу выпить эту девочку до дна, взять все, что у нее есть, и присвоить себе!
Ужасно хочется выпить. Нажраться до потери пульса и забыть собственное имя. Но Лера боится, когда от мужчины пахнет спиртным. Забыться бы, раствориться в этой чистой девочке, получая свою дозу обезболивающих, иначе загнусь от ноющей боли или слечу с катушек. А мне нельзя, я теперь единственный мужчина в семье, который должен все решить. И сейчас мне нужно набраться сил.
Лера просыпается, открывает глаза и щурится от яркого света. Выключаю светильник, продолжая осматривать ее тело. Халат немного задрался — я вижу упругую попку, и внутренности скручивает от желания. Мне хотелось взять ее по-другому. Красиво. Как положено девочке в первый раз. Я тот ещё мудак и могу испортить жизнь кому угодно. Но первый сексуальный опыт должен вызывать у женщины трепет. А сука-судьба все перевернула.
— Привет, как там…
— Тихо, молчи, не хочу разговоров, — останавливаю ее. Мне не нужны беседы, утешения и жалость. Лера кусает губы, садится на кровати, одёргивая халат. Съезжаю в кресле, склоняю голову, заглядывая в бездонные изумрудные глаза.
— Иди сюда, — зову ее, хлопая по коленям. В глазах Леры растерянность. Да, котенок, ты сама мне себя отдашь. — Иди, малышка, не хочу разговаривать, хочу чувствовать тебя. — Девочка медлит и смотрит на меня умоляющим взглядом. Ну нет, котёнок, я не оставлю тебе шансов — сегодня ты моя. — Быстрее, — маню ее пальцем. Девочка встаёт с кровати, зачем-то плотно затягивает халат и идёт ко мне. Ох, Валерия, не поможет тебе этот халат. Она встаёт рядом, не решаясь сесть на колени. А меня подбрасывает от возбуждения. Она настолько чиста, что не может просто сесть на меня. Приходится руководить, и это заводит в тысячу раз больше, чем секс с опытной девушкой.
— Перекинь ногу и оседлай меня лицом к лицу, — откидываю голову, осматривая Леру. Такая мягкая, теплая, нежная, пахнущая ванилью. А мне как варвару хочется растерзать эту девочку. Не будь она девственницей, я не церемонился бы, поставил бы раком, намотал волосы на кулак и драл бы всю ночь, чтобы скулила. Можно было не трогать эту невинность, поехать к Диане, а там так и сделать. Но в данный момент Лера единственный человек, которого я хочу видеть.
Беру ее за руку и тяну на себя, помогая быстрее оказаться на мне. Ее дыхание становится глубже, а медовый запах усиливается. Обхватываю ее колени и тяну ближе к себе, сажая промежностью на пах, чтобы почувствовала, как я ее хочу. Валерия замирает, не дышит, вызывая мою усмешку.
— Да, малышка, это все ты виновата, — обхватываю ее затылок и целую. Недолго, только для того, чтобы напомнить себе, насколько она вкусная, и отстраняюсь. Дышу через нос, сглатывая, когда она немного ёрзает. Член становится твёрже.
— Расстегни мне рубашку, — голос хрипнет. Запускаю руки под халат, накрываю ее бедра и нежно поглаживаю, наслаждаясь ощущениями бархатной кожи. — Видишь, я занят.
Девочка нервно усмехается и расстегивает пуговицу на моей рубашке. Тело Леры покрывается мурашками от моих ласк, и она уже не может справиться со второй пуговицей.
— Можно оторвать их к чертовой матери, — шепчу я, наклоняюсь и втягиваю запах в ложбинке ее груди. Но девочка все же справляется с пуговицами, распахивая полы. Отрываюсь от нее, снимаю рубашку, отшвыривая на пол. Беру руки Леры, опускаю на свою грудь, и меня начинает немного потряхивать от остроты чувств. Не было у меня ещё такой чистой и неопытной девочки, я боюсь ее спугнуть.
— Ты понимаешь, что я сейчас лишу тебя девственности? — меня кидает в жар от собственных слов. — Заберу у тебя все и присвою себе, — голос сипнет, словно простыл, дыхание сбивается. Хватаю пояс ее халата, дергаю, распахивая. Не позволяю девочке опомниться, быстро снимаю с нее халат, оставляя обнаженной. Такая белая нежная кожа, на которой я сегодня оставлю свои следы.
ГЛАВА 9
Артур
Ее обнаженное тело сводит с ума. Белая кожа такая нежная и бархатная, а плечи, ключицы, небольшая, но упругая грудь, розовые бусинки сосков, так и манят их попробовать. Плоский животик, стройные ножки, упругие бедра и даже небольшие красные шрамы после операции возбуждают меня. Девочка пытается прикрыться, но я не позволяю. Ловлю ее руки и завожу за спину так, чтобы она прогнулась и выставила грудь.
— Вот так и держи руки! — в приказном тоне прошу я, и моя податливая девочка слушается, хотя видно, что смущается. — Ты прекрасна, — произношу, чтобы придать ей уверенности. Сглатываю от тысячи фантазий, проносящихся в моей голове. Но еще больше заводит то, что она пока даже не представляет, насколько сексуальна. Мои демоны требуют развратить девочку по полной программе, и я еле удерживаю их на цепи.
— Лера-а-а, — шепотом тяну ее красивое имя и веду кончиками пальцев по плечам, ключицам вниз. — Моя красивая девочка, такая нежная, — обвожу грудь, наслаждаясь ее реакцией. — Такая чистая, — слегка сжимаю сосок и усмехаюсь, когда Лера содрогается. — Хочу тебя касаться и оставлять свои следы… — Она прикрывает глаза и откидывает голову, отдаваясь моим ласкам. Приподнимаю груди, свожу их вместе, слегка сжимая. — Хочу изучить каждую родинку на твоём теле, хочу быть в тебе, чувствуя твой оргазм.
Девочка всхлипывает, зажмуривая глаза, и краснеет. Черт! Очень тяжело держать себя в руках и быть аккуратным, когда так много хочется. Член становится каменным, упираясь ей в промежность через одежду. Это болезненное, но охренное чувство предвкушения пронизывает все тело.
Оставляю грудь, веду пальцами ниже по животу, к лобку, другой рукой раздвигаю ее ножки шире и накрываю нежные лепестки половых губ. Валерия открывает глаза, закусывает губы и хватается за мою кисть, пытаясь ее убрать и одновременно сжимая ноги.
— Убери руку! — несдержанно рычу я. — Ты сегодня не принадлежишь себе! — понижаю тон, пытаясь не напугать. — Это все мое! — наклоняюсь к ее уху, зарываюсь в волосы на затылке и сжимаю их. — Руку, Лера, — шепчу, кусая мочку, и девочка послушно отпускает. — Теперь раздвинь ножки, — хрипло говорю, глубоко вдыхая ее медовый запах. — Не бойся, я просто поласкаю, больно пока не будет.
Лера медлит, но все же разводит ноги, открывая мне себя, а я хочу видеть ее всю. Девочка вскрикивает, когда я неожиданно подхватываю ее под попку и опрокидываю на кровать. Встаю рядом и смотрю, как от тяжёлого дыхания колышется ее грудь. Валерия не знает, даже не представляет, что именно она сейчас главная, именно она лишает меня дыхания и вынуждает наступать на горло свои демонам.
— Закрой глаза. — Ее веки послушно захлопываются, но ресницы подрагивают. — Согни ножки в коленях и разведи в стороны. Покажи мне себя.
— Артур…
— Лера! — И девочка послушно разводит ноги, показывая себя. Я почти кончаю от того, как блестят ее складочки. Снимаю джинсы, потому что от возбуждения они мне уже малы, откидываю их в кресло и сажусь между ее ножек. Лера вздрагивает, когда я опять накрываю складки и осторожно их раздвигаю. Прикасаюсь к клитору, слегка обвожу, и девочка тут же сдавлено стонет, кусая губы.
— Не сдерживайся, я хочу слышать, как тебе хорошо, — обвожу пульсирующую вершинку, слегка сжимаю и массирую немного сбоку, у самой чувствительной точки, глядя, как начинают трястись ножки моей девочки. Она так сладко и красиво стонет, что мне кажется, я кончу только от ее реакции. Лера вдруг выгибается и резко сводит ноги, от остроты ощущений сжимая мою руку.
— Тихо, тихо, моя сладкая, — нависаю над ней, провожу языком по губам, не позволяя опомниться. Сам раздвигаю ноги, продолжая медленно ласкать клитор, скользить пальцами по лону. Подбираюсь к узенькому входу, обвожу его и совсем чуть-чуть проникаю внутрь. Девочка напрягается, задерживая дыхания. А мне кажется, я медленно лечу в пропасть, растворяясь в Валерии. Это не просто секс — это что-то иное, то, от чего можно сойти с ума. Непередаваемые ощущения близости с девочкой! Подкупает ее безоговорочное доверие и открытость передо мной. Ей страшно, но она позволяет мне проникнуть в нее пальцем. И я рычу ей в губы оттого, какая она горячая и тугая. Совсем никем не тронутая. Только моя.
Прижимаюсь поцелуем к шее, ощущая, как трепещет ее пульс и сбивается дыхание. Продолжаю ласкать пульсирующую вершинку, удерживая девочку за талию. А она бьется в моих руках, выгибаясь навстречу, теряя стыд, шире раздвигая ноги. Девочка на грани, в том состоянии, когда удовольствие перекрывает стыд. Мечется, стонет, глотая воздух, цепляется за мои плечи, слегка царапая их. А мне кажется, я сам задыхаюсь от насыщенного запаха ее кожи. Спина покрывается потом от перевозбуждения, я уже не помню, когда был настолько нежен с женщиной. Играю с ее плотью: то скольжу к входу, обводя его, собирая влагу, то массирую клитор, нажимая на него. И мою девочку накрывает. Она выгибается, замирает, а потом содрогается с протяжным стоном, а я жадно кусаю ее губы, собирая вскрики наслаждения, продолжая мучить ее оргазмом.
Не позволяю ей опомниться, целую жадно, чтобы не пришла в себя. А сам стягиваю боксеры, поднимаю ее попку выше, упираюсь пульсирующим членом в мокрые складочки и одним мощным рывком вхожу в тугое лоно…
Девочка вскрикивает и прикусывает мне губу. Замираю внутри нее, и в моих глазах темнеет от того, насколько она тугая и горячая. Соленый привкус крови на наших губах, никакой боли. Чувствую только Валерию и то, как туго она меня сжимает. Мать вашу! Как же теперь двигаться, чтобы не разорвать ее?! Хотя я уже в предоргазменной эйфории.
Лера всхлипывает, приводя меня в себя. Отрываюсь от ее губ, заглядываю в полные слез глаза, и все внутри меня переворачивается.
— Прости, маленькая, — шепчу ей. — Все, так больно уже не будет. Это цена принадлежности мне. Чувствуешь, что теперь ты полностью моя? — Кивает и всхлипывает. Целую ее щеки, скулы, ласкаю языком шею, пытаясь успокоить девочку, хотя меня самого трясет и разрывает от желания начать двигаться в ней.
Немного приподнимаюсь и начинаю медленно входить, проникая все глубже — иначе сдохну от перевозбуждения. Девочка отзывается всхлипом на каждый мой толчок, но постепенно расслабляется, впуская меня до упора. И все, я окончательно теряю голову. Приподнимаю ее бедра выше, стискиваю их и двигаюсь быстрее. Толчок, еще один, опускаю взгляд вниз, глядя, как член в кровоподтеках входит в узкое лоно, и дурею. Несколько минут балансирую на грани оргазма, пытаясь его отсрочить, но это невозможно. Мышцы ее лона до боли стискивают мой член, и я кончаю с хриплым стоном, запрокидывая голову. В этот момент мне кажется, что Валерия моя погибель. Вот эта нежная девочка с изумрудными глазами и запахом меда убьет меня к чертовой матери! А я буду рад умереть, захлебываясь в ее невинных глазах.
Падаю на девочку, теряя силы. Пытаюсь отдышаться и прийти в себя, чувствуя, как Лера утыкается мне шею, ласкает теплым дыханием и гладит нежными пальчиками мою мокрую спину. Она мое лекарство, моя анестезия и успокоительное. Ценой своей невинности девочка помогла мне пережить этот день.
Поднимаюсь и упираюсь руками в подушку возле ее головы.
— Привет. Как ты, котенок?
— Хорошо, — улыбается. Усталая, но глазки блестят.
— Обманщица. Не хорошо тебе было. Но обещаю в следующий раз забрать тебя с собой и показать, что такое рай, — поднимаюсь и медленно выхожу из нее, падая на спину.