========== Глава 1 ==========
Алкоголь круто ударяет в голову и нифигово так вштыривает. Плюс к этому колонки шарашат децибелами по ушам, норовя взорвать мозг, а лазеры и стробоскоп жгут глаза, выхватывая из темноты рваные фигуры на танцполе. Дискач! В скольких клубах пел, дискачи везде одинаковы, просто где-то подороже аппаратура, где-то подешевле. Здесь, в Perfecto, явно подороже. Крутой клуб. Даже своих музыкантов держат, которые мне аккомпанировали. И платят тоже нормально. Нужно будет к тёте Наде забежать, спасибо сказать, что словечко за меня замолвила. Может, закреплюсь тут, буду на постоянке петь…
М-да… размечтался.
— Тут свободно?
За барную стойку рядом со мной присаживается парень. Стильный причесон, цветные пряди, подведённые глаза, блядски обтягивающая одежда. Так, тут всё понятно. В этом Perfecto дофига толерантное общество и я этому безумно рад, так как сам по радуге, только этот краля мне не по карману.
— Да свободно, конечно! — отвечаю я. — Только музыканты — люди творческие, потому бедные.
Парень смеётся. Искренне, не наигранно.
— Да я сам тебя угостить хотел, — отсмеявшись, говорит он и заказывает коктейль.
Охуеть! Серьёзно?
— И чем обязан?
— Своим потрясающим выступлением. Я такого никогда вживую не слышал, а уж на этой сцене и подавно, — признаётся он. — Честно скажу, когда тебя впервые увидел, подумал, ну очередной середнячок в лучшем случае. Не ожидал я такой голос услышать. Ты же The Show Must Go On влёгкую вытянул!
Усмехаюсь.
Да, многие не понимают, как в таком тщедушном теле помещается такой голосина. А вот помещается.
— Понравилось, значит? — я принимаю бокал от бармена.
— Не то слово! Меня, кстати, Крис зовут.
— А меня — Яр. Ярослав. Слушай, Крис, — придвигаюсь ближе к нему, — а начальство моё исполнение слышало?
— Кажется, да. Но в любом случае передадут. А что?
— Да хотелось бы ещё пару раз тут выступить, — признаюсь я. — Особенно перед Новым годом.
Хоть до праздника ещё месяц, но кипешиться нужно уже сейчас, а то все денежные места расхватают. Я чел зелёный, никому не известный, второкурсник задрипанный, никто меня зазывать не станет. Так что нужно самому.
— Ну вообще, можно устроить… — тянет Крис. — Но… Ты уверен?
Смотрю на него во все глаза.
Бля! Неужели подфартило? Он, понятное дело, тут «ночной бабочкой» работает, но если он реально может помочь, то это круто!
— Ты ещё спрашиваешь! Конечно, уверен.
— Ну смотри, — пожимает он плечами. — Но предупреждаю: на тебя уже сегодня засматривались.
— Да похуй мне! — выпаливаю я и торможу. — А? Кто засматривался? В смысле?
Крис многозначительно улыбается.
— Есть тут постоянные посетители. — И уточняет: — Мужчины.
Охуеть. Приплыли.
Хотя… ко мне и раньше в других местах, где выступал, подкатывали, так что ничего нового. Справлялся ж с этим как-то, и сейчас справлюсь.
— Похуй! — машу я. — Всё нормуль. Плавали, знаем.
— Ну тогда ок, — подмигивает Крис.
Мы мило болтаем, пока я пью коктейль, а потом Крис прощается и быстро исчезает. Разглядывая последние грамульки жидкости, начинаю задумываться, а не пойти ли и мне тоже. До дому. Работу я отработал, пора и честь знать. И только я так решаю, как рядом присаживается ещё один тип. В стильненьком таком костюмчике, с художественным беспорядком кудряшек на голове и глазами, которые, кажется, меня уже полностью раздели.
Значит, это один из тех долбоёбов? Ну привет.
Вернее, пока.
— Можно тебя угостить? — сладеньким голосом спрашивает он.
Бля. Терпеть не могу такие голоса. У Криса вон тоже высокий, но у него он чистый, искристый какой-то. Как снег под Новый год. А у этого типчика приторно-сладкий. Или мне это так кажется из-за его противной улыбочки?
Заливаю в себя остатки коктейля и, опустив бокал на стойку, говорю:
— Извини, приятель, но мне пора.
Затем спрыгиваю с высокого стула и, больше не глядя на кудрявого типа, двигаюсь к выходу для персонала. Нужно в гримёрку за вещами зайти. Но не пройдя и пяти шагов, застываю. Потому что даже в рваном мигающем свете стробоскопа взгляд безошибочно выхватывает знакомую широкоплечую фигуру на танцполе. Очень хорошо знакомую. До боли просто…
Макс. Чёртов долбоёб Макс, который мурыжил меня целый год. Который то протягивал руку, то бросал, то снова давал надежду. Который измотал меня просто в клочья! И вот он там. Танцует. И к нему жмётся какая-то блядская сучка. Сиськами трясёт. Блядь!
Ну да, он же у нас бисексуал ёбаный. Куда деваться!
Какого хуя он тут делает? Он же не любит по клубам шароёбиться. Он же за «здоровый образ жизни» и за вставать в пять утра и бегать, а ночами спать! Он что, знал, что я тут выступаю сегодня? Поэтому и пришёл? Чтобы доконать окончательно? Устроить показные танцульки с бабой? Чтобы я себя дерьмом последним почувствовал?
Да ладно. Откуда ему знать, что я тут сегодня пою? Вон он даже и не смотрит в мою сторону…
Или погоди.
Смотрит, сука! Смотрит! Нет-нет, да поглядывает. И бабень свою обнимает.
Да чтоб ты сдох, мудила! Вот просто умри уже!
Разворачиваюсь на пятках и, не глядя уже вообще никуда, несусь в гримёрку, хватаю вещи и вылетаю из клуба, надевая всё на ходу.
Нахуй! Пошло всё нахуй! Домой! Спать. Носом в подушку. А Макса с сучкой — нахуй!
Захлопываю дверцу старенькой тарантайки, что досталась от отца, резко завожу мотор и вцепляюсь в руль.
Успокоиться. Нужно успокоиться. Вся эта байда меня больше не касается. Я уже бросил этого ублюдка. Я! Это сделал именно я! Потому что больше не мог терпеть. И теперь нужно выкинуть его из головы и из придурочного сердца. Мне должно быть похер, с кем и где он танцует, кого обнимает, с кем ебётся! Похер!
Почти рычу, резко газую и…
Толчок.
Мощная сила впечатывает меня в лобовое стекло, ремни впиваются в грудь и не дают улететь дальше. Кажется, что-то трещит. Моя голова?.. Зрение гаснет, и наступает темнота.
Потом темнота постепенно меркнет, бледнеет. На меня резко обрушивается невыносимо яркий свет. Свет фар. И я обнаруживаю, что сам я вишу в чьих-то сильных руках. Пытаюсь повернуться вправо, чтобы рассмотреть, но голова отзывается болью, поэтому просто кошусь. Всё, что удаётся рассмотреть, это чёрная куртка, мощные руки и ноги, обтянутые джинсовкой. Слева — то же самое. Только куртка другая.
Какого хуя происходит? На кого я, блядь, налетел?
— Так, — звучит хриплый голос, и из бьющего по глазам света выходит рослый мужчина, склоняется надо мной. Отчётливо вижу его шрам на скуле, колючие светлые волосы и серые глаза, которые буквально пронизывают меня, как букашку какую-то. — Тут у нас птичка певчая.
Мне б молчать. Мне б не вякать и с землёй сровняться, но…
— Птах, — шиплю я.
— Что? — наклоняется мужчина.
— Птах, не птичка. Это фамилия моя.
Зачем? Зачем я это говорю? Ведь ясно же: эти мудилы — головорезы. Им ничего не стоит меня просто прирезать!
— Птах, значит, — усмехается мужик. — Ну, будем знакомы, Птах. Меня Андрей зовут. Лазарев. Итак, Птаха, ты в курсе, в кого сейчас въехал?
— Нет, — честно мотаю головой, от чего позабытая боль напоминает о себе мощным пенделем в мозг.
— Объясняю, — скрещивает руки на груди Андрей. — Ты въехал в машину хозяина этого клуба. А заодно и всего города.
Всё. Мне конец. Это мафия. Меня сейчас пришьют. И это в лучшем случае.
— А знаешь ли ты, сколько стоит машина, в которую ты въехал? — продолжает медленно убивать меня мафиозник.
— Нет, — снова выдыхаю я.
— Полтора миллиона долларов, — громовым раскатом звучит над моей головой. — Мой шеф не любит порченые вещи, предпочитает заменять их новыми. Сегодня он в хорошем настроении, так что давай договоримся так: раз именно ты разбил машину, то выплати всю сумму, и мы забудем про этот маленький конфликт.
Наружу рвётся истеричный смех, и я, кажется, чуток смеюсь.
— Всю сумму? — бормочу я. — Полтора миллиона долларов?.. Это ж сколько в рублях-то?..
— Сто миллионов, — услужливо подсказывает мафиози.
— Сто? Миллионов? — произношу я, пытаясь осмыслить или хотя бы представить эту сумму. — Простите, ребят, но таких денег у меня пока нет.
— Нет, говоришь? — наигранно вздыхает мужик. — И что же нам делать? Может, продать тебя? По частям?
— Да ну! — истерично подхохатываю я. — На этом много не выручишь. Организм-то гнилой весь. Дрянь, а не организм.
Какого хуя я несу? Вот какого хуя? Молчи, идиот! Просто завали своё трепливое ебало и молчи! Они ж сейчас просто порешат меня — и всё! Всё!
— Гнилой, значит? — задумчиво тянет мафиозник. — А мордашка симпатичная. И голосок тоже. Может, тогда тебя не по частям продавать?
— Не по частям? — не понимаю я. — Это как?
Ночной воздух наполняется дружным хохотом. Ржут амбалы, что держат меня, ржёт Андрей, ржут те, кто скрываются за бьющим светом фар. Я ляпнул что-то офигеть как смешное, какую-то отстойную глупость.
— Не по частям, Пташка, это значит целиком, — просмеявшись объясняет Андрей. — На твоё тело, думаю, найдутся желающие, так что будешь ноги раздвигать, пока не отработаешь всё.
Ноги раздвигать? Пока не отработаю?
Эти слова впечатываются раскалённым железом в мозг, заставляя его гореть, внутренне орать.
Шлюха. Они хотят сделать из меня шлюху! Пиздец.
Нет. Держись. Держись, Яр. Не паникуй. Не впадать в панику! Шлюха — это, конечно, полный пиздец. Это такой пиздец, что и не вышепчешь. Но это всяко лучше, чем «по частям».
— А вопрос можно? — шизея от своей храбрости, спрашиваю я. — Где конкретно ноги раздвигать? В клубе или на панели?
Андрей прищуривается и несколько секунд рассматривает меня.
— В клубе, — наконец, отвечает он.
— А сколько за час с меня долга списываться будет? Это же почасовка, да? — продолжаю наглеть я, и сам не понимаю, как ещё жив-то остаюсь.
— Вижу, Пташка по-деловому запела. Это хорошо. Значит, дело пойдёт, — усмехается Андрей. — Что касается списания суммы долга, это мы ещё посмотрим. Всё будет зависеть от того, на что ты способен.
— Лазарь, — басит один из амбалов, тот, что справа, — а может, сейчас его проверим? Я б не отказался. Прям ща бы его разложил на капоте.
Амбал хохочет, и я отчётливо чувствую на своей заднице его лапищу.
Что, уже? Вот так прям сразу?
Второй амбал тоже опускает руку и начинает щупать мой зад.
— Я б тоже не отказался, — хрипит он. — Очень аппетитная попка, ещё на сцене её заприметил.
Бля! Ур-роды! Отъебитесь от меня!
— Так, мальчики, хорош лапать! — прикрикиваю я, чётко осознавая, что меня несёт и остановиться я уже не в силах. — Кстати, Андрей, а сколько в прейскуранте за «полапать»? Ну и раз у меня уже клиенты, то сколько за двоих сразу? Двойная оплата или больше? Ну и за экстрим на капоте тоже, должно быть, наценка есть…
Я затыкаюсь, потому что вижу, как Андрей смеётся. Смотрит на меня и смеётся.
Что ржёшь, гнида криминальная?
— А ты неплох, Птаха! Совсем неплох, — отсмеявшись, говорит он и оценивающе смотрит на меня. — Вижу, сработаемся.
Затем он зыркает на амбалов, и взгляд резко становится жёстким.
— Так, отпустили пацана. Это теперь товар. Захочется покувыркаться — бабки в кассу. А до этого и пальцем не трогать. Всё ясно?
— Ясно, — гудят амбалы и отпускают меня.
Я от неожиданности чуть не падаю на асфальт.
Это что? Это значит, что на сейчас пронесло? То есть мой трепучий язык меня спас? Ебать-колотить!
— Теперь с тобой, Птаха.
Андрей подходит вплотную, смотрит сверху вниз.
— Завтра за час до открытия клуба, чтоб был здесь, как штык. Попробуешь сбежать, мы тебя из-под земли достанем. И тогда путешествовать ты сможешь только по частям. То же самое тебя ждёт, если надумаешь к ментам заглянуть. Уяснил?
— Уяснил, — киваю я.
— Хорошо. А теперь езжай домой, отдохни. Силы тебе пригодятся. Ну и подготовься там. Опыт анального секса-то у тебя есть?
— Есть.
— Отлично. Умный мальчик, сам знаешь, что делать. Давай. Жду тебя вечером.
Мафиози разворачивается и уходит, а я, пошатываясь, плетусь к своей развалюхе, медленно осознавая весь пиздец ситуации. Кажется, на этот раз я попал в полную задницу.
Комментарий к Глава 1
Я, типа, вернулась к писательству. Но к старым, начатым уже проектам пока вернуться не могу. А эта повесть нагло вторглась в мой мозг, поэтому пишу её. Как допишу, посмотрим, что дальше.
Не знаю, успею ли я выложить на неделе до Нового года ещё одну главу, поэтому поздравлю сразу.
С Новым годом! Пусть он у вас будет не таким, как у меня прошлый. Счастья и сил.
========== Глава 2 ==========
— Куда? — зычный голос охранника тормозит меня. Впрочем, я и так бы тормознул, так как пропускная система тут серьёзнее, чем в банке.
— К Андрюхе! Лазарю.
А вот тут я не торможу. И наверное, зря. У охранника аж глаз дёрнулся от того, как я зама босса назвал.
— Ну или к вашему Крокодилу.
Морду охранника перекашивает.
М-да… Не стоило так называть большого босса, главного, мать его, мафиозника, в чью машину я вписался по ебучей дури. Всё ж таки его в народе не Крокодилом кличут, а благородно так — Аллигатором.
— Вижу, пришёл вовремя. Похвально, — раздаётся сзади знакомый хриплый голос, и тяжёлая жёсткая рука опускается на плечо.
Ну вот и зам босса собственной персоной.
— Раб прибыл, — рапортую я, вытягиваясь. — К труду и обороне готов.
Опять меня несёт. Да где потерялись эти ебучие тормоза? Я ж без них ещё в одни неприятности влечу. Я ж долбоёб!
Но Андрей, странное дело, не сердится. Лишь усмехается, разглядывая меня.
— Опять ёрничаешь, Птаха, — хмыкает он.
— Стараемся. Держим-с марку, так сказать, — вылетает у меня прежде, чем успеваю заткнуться. И добавляю: — Ну и не Птаха я, а Птах.
— Клоун ты, Птах, — ещё раз хмыкает Андрей и проводит меня через охранную систему.
— А я ещё анекдоты знаю. Много. Весь день рассказывать могу, — выпаливаю я, поспевая за мафиозником.
Меня несёт. И несёт конкретно. Просто как представлю, что вот прямо сейчас какие-то потные, жирные ублюдки будут безнаказанно трахать меня в зад, так аж выворачивать начинает. Пиздец бля.
— Анекдоты нам не нужны, — не обращает внимание на мой трёп Андрей. — А вот репертуар песен у тебя, надеюсь, богатый.
— Песен? — удивляюсь я. — Я что, во время ёбли ещё и петь должен? А вы не охуели часом?
Андрей косится на меня через плечо.
— Ну и фантазия у тебя, пацан, — фыркает он. — Нет, во время ёбли петь не нужно. Сегодня ты будешь только петь. На сцене. И никакой ёбли.
— Что? — от удивления аж запинаюсь. — Серьёзно?
— Ты, смотрю, даже ерепениться позабыл, — усмехается Андрей.
— Это я от неожиданности. Сейчас исправлюсь, — бормочу я, а внутри всё танцует от радости.
Не сейчас! Этот кошмар будет не сейчас. Ебучие члены потных мудаков сегодня не будут пихаться в меня…
— Охуеть! С чего такая щедрость-то? — снова включается моя долбоёбская трепливость. — Что-то слабо верится в вашу проснувшуюся совесть и жалость.
Взгляд Андрея красноречиво говорит, что ни с совестью, ни с жалостью он не знаком.
— Запомни, пацан, — спокойно, даже как-то доброжелательно говорит он, — с сегодняшнего дня ты не просто певец, ты товар. И сегодня ты будешь набивать себе цену. Сам понимаешь, что чем лучше постараешься, тем дороже будешь продаваться. Это выгодно и тебе, и нам. Так что ты уж не подкачай.
— Цену набивать? — бормочу я. — А как?
Нет, я не тупой, но я правда не понимаю как. Как набивать себе цену, продавая свой голос, я знаю. Нужно выкладываться по полной, не бояться трудностей и наглеть. Но я совершенно не знаю, как продавать своё тело.
— Пацан, честно тебе скажу, — рука Андрея опускается на плечо, — вчера, когда ты пел на сцене, казалось, что ты с микрофоном сексом занимаешься. Я вообще-то не по мальчикам, но даже у меня от такого зрелища встал.