- Нет. Нет, нет, нет, - я качаю головой и опускаю глаза. - Ты прав. Прости. Я не должна была этого говорить. Этого больше не повторится.
- Скажи спасибо, что я выключил брошь прежде, чем мы покинули отель. Если бы Роза или кто-нибудь еще услышал, как ты вела себя со мной сегодня вечером, у меня не было бы выбора, как показать тебе последствия беспочвенных обвинений. Лилли. Посмотри на меня, Лилли! Мне в глаза!
Медленно, нерешительно я поднимаю на него глаза. Стоунхарт направляет самый пугающий взгляд на меня. Внезапно я чувствую себя маленькой и бессильной.
О чем я только думала, когда говорила всё это? Как я могла позволить темным мыслям, копившимся в моем сознании, выйти наружу?
- Ты понимаешь?
Я должна благодарить судьбу за то, что он так спокойно воспринял все это.
- Да, - киваю я.
Затем я сглатываю.
- Спасибо за щедрость.
Он успокаивается.
- Что ж, а теперь посмотри билеты, что я дал тебе.
Я беру в руки два посадочных талона и изучаю их.
Вылет: 27 Декабря 2013 г. 0800H. Портленд, Орегон.
Прибытие: 27 Декабря 2013 г. 1700Х. Форт-Лаудердейл, Флорида.
- Флорида? - озадаченно спрашиваю я. - Ты привез меня во Флориду?
- Да, - улыбается Стоунхарт. - Ты думала, я позволю Розе испортить сюрприз, да? Я рассматривал эту поездку как твой рождественский подарок. Так вот, Лилли. С рождеством.
***
Ужин проходит без неприятностей. Между нами висит напряжение. Оно растёт, достигает кульминации в номере отеля, где Стоунхарт срывает с меня одежду и грубо трахает. Его желание и страсть одновременно мощные и подавляющие. Он берет контроль над моим телом, не обращая внимания на душевное состояние.
Конечно, я привыкла к этому, когда была в темноте. Если и есть одна вещь, которой меня научил Стоунхарт, так это отключить все эмоции и чувства. Немного позже, когда он дремлет рядом со мной в большой кровати, я лежу без сна, уставившись в потолок, проводя пальцем по ошейнику.
Я продолжаю думать о Поле, маме, о своём прошлом. Пытаясь понять, как это может быть связано с мужчиной, с которым я делю постель. Я украдкой смотрю на него, а затем отвожу взгляд. Когда он спит, он почти похож на человека. Почти. Почти, как и любой другой человек. Ни его тело, ни его лицо не говорит о том, каким чудовищем он является.
Это поразительно, что он настолько мне доверяет, что не боится, что я что-нибудь с ним сделаю, когда он так уязвим. Как легко было бы проскользнуть на кухню, найти острый нож и принести его в спальню. Необязательно использовать его сразу. Я могла бы спрятать его под подушкой. Затем утром, когда он проснется и начнёт лапать меня...
Я качаю головой, чтобы изменить траекторию своих мыслей. Это было бы легко, да. Слишком легко. И куда бы это привело меня? Я поплачусь жизнью. Стану известной проституткой, которая убила одного из самых успешных бизнесменов в стране. Я войду в историю с Ли Харви Освальдс.
Я не настолько безрассудна. Ещё нет. И надеюсь никогда не буду.
Увидев Пола, я снова вижу цель. Я не хочу, чтобы Стоунхарт умер. Я хочу нанести ему вред. Я хочу, чтобы он страдал. Я хочу сломать его окончательно и бесповоротно, мысленно, также, как и он Пола.
Отбрасываю одеяло и встаю с постели. Я голая за исключением ошейника. Стоунхарт сказал, что мне не разрешается ничего одевать, когда я нахожусь в его кровати.
Но на дверке шкафа висит халат. Я беру его и иду к окну, смотря на ночные огни. Я понятия не имею, что происходит в мире. А если быть точной, то мне интересно, как там Фей и Соня. Как они держатся, что делают. Пытались ли они связаться со мной на праздниках...
Вздыхаю и отворачиваюсь. Не об этом я должна думать. Единственное, что должно касаться меня - единственное, что касается меня - человек, с которым я делю этот номер.
Я устраиваюсь в кресле и начинаю продумывать свой план.
Глава 12
Если Стоунхарт и расстроен, не найдя меня на следующее утро в постели, то он не подаёт вида. Я весела и полна энергии, когда наливаю ему кофе, который сварила.
- Я хочу уехать через час, - сообщает он мне. - Тебе хватит времени собраться?
- Да, но всё, что у меня есть - это одежда для этой поездки. Роза не положила мне ничего для жаркой погоды.
Он одаривает меня взглядом нашкодившего ребенка.
- Ты действительно думаешь, что я не позаботился об этом? Ты найдешь полный шкаф одежды на борту самолета, - он смотрит в свою чашку и изгибает уголок рта. - Ты сюда ничего не добавила? Цианид, например?
- О, Джереми, - я игриво шлепаю его по руке. - Не будь таким подозрительным. Это совершенно безопасно.
Он хмурится на мое нетипичное поведение, но не дает никаких комментариев.
***
Через час мы выходим из гостиничного номера. Через три - мы уже находимся в воздухе.
Флорида, я думаю. Интересно, что ждет меня в солнечном штате.
На протяжении всего полета Стоунхарт игнорирует меня, занимаясь своими делами. Я в свою очередь закрываю глаза и пытаюсь вздремнуть.
Через какое-то время меня будит Стоунхарт, дотрагиваясь до руки.
- Лилли, - мягко говорит он. - Мы приземлились.
Я принимаю вертикальное положение.
- Уже?
- Тебя не было весь полет, - улыбается он. - Кажется, наша активность прошлой ночью сказалась на тебе. Пока ты спала, я воспользовался возможностью, чтобы решить кое-какие вопросы в Стоунхарт Индастриз. На следующей неделе я весь твой. И ты, милая Лилли.
Говорит он, проводя пальцем вдоль моего подбородка.
- Полностью моя.
Его рука останавливается под моим подбородком. Он поворачивает голову.
Наши глаза встречаются. Он удерживает мой взгляд в течение долгого времени. Кажется, он пытается что-то отыскать в нем. Что, я не могу сказать.
- Чем ты занималась прошлой ночью? - размышляет он про себя. - После того, как покинула нашу кровать?
Меня охватывает чувство вины. Он не может подозревать меня. Или может? Но потом я понимаю, насколько глупо волноваться. Может быть я была слишком открытой книгой, когда встретила его сегодня утром. Но это невозможно, чтобы он мог читать мои мысли.
Он был прав: я склонна приписывать ему слишком много власти.
- Ничем, - быстро говорю я, моргаю и отворачиваюсь.
- Хм, - Стоунхарт делает шаг назад и поправляет куртку. - В любом случае мы на месте. Ты должна знать, что я планировал эту поездку с того момента, как впервые увидел тебя.
- Куда мы идем, Джереми? - спрашиваю я. - Что ты приготовил для нас во Флориде?
- Ах, - он снова улыбается. - Отвлекающий маневр. Узнаешь, как только мы окажемся снаружи.
Мы выходим из самолета. Как только двери открываются, я поражена внезапной влажностью. И жарой. После прохладной обстановки в кабине переход довольно резкий.
Конечно же нас ожидает лимузин. На этот раз белый. Стоунхарт идет за мной и открывает дверь. Наш багаж загружает одна из стюардесс. Синди, кажется, так её звали. Как только дело сделано, мы отъезжаем.
- Брошь выглядит на тебе замечательно, - комментирует Стоунхарт. - Но она нам не понадобится там, куда мы направляемся.
Он наклоняется и нежно, почти ласково, отстегивает её. Разве Стоунхарт не говорил, что я всегда должна носить её? И если он привез меня во Флориду с намерением никогда не покидать его владения, я не понимаю, почему она вдруг стала нам не нужна.
Может быть неделя, совместно проведенная взаперти, его представление о романтике. Опять же, он может приходить и уходить, когда ему вздумается. Лишь я привязана к определенному периметру.
- Куда мы идем? - спрашиваю я снова. - Думаю, я имею право знать. Или ты собираешься свалить на меня еще один сюрприз а-ля-Пол?
- Нет. Мои намерения менее хитроумные, чем это. На самом деле, можно сказать, что они довольно простые. Я просто хочу провести неделю с женщиной, которая становится самым важным для меня человеком.
Я издеваюсь.
- Но для твоих собственных скрытых причин, не так ли?
- Мои причины - это мое личное, - соглашается он. - Я не хочу обсуждать их с тобой, чтобы не портить наше совместное время. На следующей неделе тебе запрещено упоминать о них.
Я открываю рот, чтобы возразить, но затем закрываю. Это так просто для тебя, не так ли? Думаю я. Одно слово и весь мир у тебя на побегушках. Просто подожди, Джереми Стоунхарт. Подожди. Я собираюсь лишить тебя власти. Так или иначе я найду способ сделать это.
И тогда мы увидим, кто ты на самом деле.
- Хорошо, - говорю я. - Но ты до сих пор не ответил мне.
Он усмехается.
- Разве ты имеешь права предъявлять мне такие требования?
- Четкий ответ сможет показать то "доверие", о котором ты так часто упоминаешь.
- Терпение, моя дорогая, - он улыбается и смотрит вверх/вниз. - Потерпи. Поездка не займет много времени. Посмотри в окно. Наслаждайся видом.
Ворча про себя о постоянной секретности Стоунхарта, я перевожу свое внимание на происходящее снаружи. Лимузин только что покинул частный аэродром, и мы направляемся по узкой дороге, окруженной водой. Океан сверкает даже в угасающем свете. Я ловлю себя на мысли о свободе, о свободе, в которой мне постоянно отказывают.
Но не свободы я жажду больше всего. Справедливости. Моей собственной справедливости. И для этого я должна находиться рядом с ним.
Мы едем вдоль широкого изгиба дороги, что вьется вдоль побережья. Кроме нас, здесь немного машин. Ожидание нашей конечной цели убивает меня. Будет ли это другой отель? Кондоминиум на пляже? Роскошный особняк, которым владеет Стоунхарт, но редко посещает?
Может быть это будет курорт? Дикая, сумасшедшая мысль приходит мне в голову: мог бы Стоунхарт освободить целый курорт для нас двоих?
Я украдкой смотрю на него. От этого человека можно ожидать чего угодно. У него есть на это средства и мотивация. Лишь только поэтому снять брошь имеет смысл.
Миллиардер, напоминаю я себе. Ты делишь лимузин с миллиардером.
Больше, чем лимузин. Я делю с ним всю свою жизнь.
Забавно—учитывая мое воспитание—как часто я думала о Стоунхарте в таком русле. Сколько женщин мечтают оказаться на моем месте? Сколько женщин готовы подвести жизнь под черту контракта, чтобы урвать хоть минуту внимания Стоунхарта? Слишком много, я знаю точно. Как, например, секретарша, которую он трахал.
Мои мысли приходят в ступор. Волна тошноты и отвращения нахлынывает на меня. Одна вещь, которую мы никогда не обсуждали всерьез, это то, что я увидела той ночью в его кабинете.
Делить лимузин. Делить кровать, делить мою жизнь. Делить венерическую болезнь.
- Ты чист? - выпаливаю я, не задумываясь.
- Прости?
- Ты показывал мне анализ крови лишь единожды, - говорю я.
Я бесчисленное количество раз думала о том, что он трахает меня без презервативов. Каждый раз. Сколько женщин у него было с тех пор?
- Это было довольно давно. Ты по-прежнему чист?
Его рот образует тонкую линию.
- Всё дело в Анжелике, не так ли?
- Просто ответь мне, черт возьми!
- Нет, - рычит он. - Не раньше, чем ты расскажешь мне, почему теперь, за всё время ты поднимаешь это.
- Потому что я хочу знать, Джереми! - раздраженно восклицаю я.
- Ты должна знать, что я хочу, чтобы ты была здорова.
- Я не об этом у тебя спрашивала! Просто ответь мне на один вопрос. Пожалуйста. Я должна знать. Для моего душевного спокойствия.
- И если я не чист? - бросает вызов он. - Если нет, что от этого изменится? Ничего!
В его голосе присутствует гнев и ярость, чего я никогда не слышала раньше.
- Ты по-прежнему будешь моей, Лилли. Твое тело по-прежнему будет принадлежать мне. Ты будешь принадлежать мне на протяжении действия всего контракта, пока не выплатишь долг. Не забывай этого. Не смей забывать этого.
- Как я могу забыть? - выплевываю я и тяну ошейник. - Эта штука всё еще на месте, ведь так? И он останется настолько, насколько ты сам решишь. Это постоянное напоминание о том, что я не твоя любовница. Не твоя женщина. А твоя пленница.
- Пленница по своей собственной воле, - огрызается он. - Ты подписала контракт, Лилли, не я. Я дал тебе выбор.
- Голод? - смеюсь я. - Умирать в темноте? Это то, что ты называешь выбором, Джереми?
- Ты ревнуешь. Вот из-за чего всё это. Ревность. Боже! Я думал это в прошлом, Лилли!
- Ревную? - издеваюсь я. - К кому? Тебе и твоим шлюхам?
- ВСЕГО ЛИШЬ ОДНА! - кричит он.
Тишина, что следует дальше, оглушает.
Возглас Джереми звучит, как раскат грома. Впервые я слышу, как он поднимает голос. Впервые я вижу, как он теряет контроль.
Кажется, он удивлен также, как и я. Он тяжело дышит. Его волосы находятся в беспорядке. С каждым выдохом его ноздри раздуваются.
Вдруг я чувствую себя очень маленькой, уязвимой, и очень, очень одинокой. Я начинаю плакать.
Я не знаю, что на меня нашло. Прежде я никогда не была такой эмоциональной. По крайней мере не на людях.
- Дерьмо, - тихо говорит Стоунхарт. - Дерьмо, Лилли, мне очень жаль.
Он начинает двигаться ко мне.
- Я...
- Не надо, - говорю я и тру глаза. - Не извиняйся. Я в порядке. Всё хорошо. Просто...не подходи ближе, хорошо? Не сейчас.
Стоунхарт игнорирует мою просьбу и смещается в мою сторону. Движения не хищника. А глаза мягкие. Я смотрю в сторону. Я ненавижу, когда он вот так смотрит на меня. Я ненавижу, когда кто-либо вот так смотрит на меня.
Всхлипывая, я стараюсь остановить глупую икоту, чтобы не выглядеть жалкой. Я быстро моргаю, пытаясь стереть слезы.
Внезапно я чувствую руку Стоунхарта, обвивающую мою талию. Он притягивает меня к себе, не применяя при этом силу.
Я сопротивляюсь сначала, но...ему удается уговорить меня быть ближе.
Я не понимаю, как это произошло, но в итоге я оказываюсь прижатой к его телу. Жесткое и твердое, и как бы мне не хотелось этого признавать, успокаивающее.
Он позволяет мне плакать ему в плечо, не говоря ни слова.
Он начинает гладить мои волосы. Я чувствую, как его нос и рот касаются моей макушки.
- Это моя вина, - шепчет он. - Мне не нравится видеть тебя такой. Прости.
- Это всё я. Я вела себя глупо, - я начинаю отталкивать его. - Я переживу. Дай мне секунду.
Но он отказывается отпускать меня. Вместо этого он еще ближе притягивает меня к себе. Его тело успокаивает. Предполагаю, что некоторые вещи и реакции настолько глубоко укоренились в нас, что в какие-то моменты наши органы не в состоянии различить, что действительно нас успокаивает.
Я вдыхаю запах Стоунхарта. Как неудивительно, но он тоже меня успокаивает. Я плачу меньше. Наступает своеобразный мир.
- Я не должен был кричать.
Свободной рукой он берется за мою и сжимает её.
- Мой отец постоянно кричал на мать. Он делал это все время, даже после того, как она стала глухой. Я всегда винил его за это. И я пообещал себе, что никогда не стану таким мужчиной, который будет кричать на женщину. Прости, Лилли. Честно. Я бы не стал признавать этого, но твои обвинения причиняют боль.
- Какие обвинения? - тихо спрашиваю я.
- То, что за твоей спиной я трахаю других женщин, - он крепче сжимает мою руку. - Это было один раз, и это было ошибкой. Я говорил тебе, почему я это сделал, но эти причины не оправдывают меня. Это было неправильно. И я чист. Я ценю свое здоровье. Оптимизированное тело является ключом к убедительным идеям.
- Почему нельзя было сразу сказать это?
- Потому что, - он издает звук, схожий с ворчанием и хихиканьем. - Потому что ты должна знать лучше. Потому что это был тупой вопрос.
- Да, - говорю я, прижавшись лицом к его телу. Я слегка смеюсь. - Да, боюсь, что так.
- Ты знаешь, как я ненавижу разгильдяйство, Лилли-цветочек, - говорит он. - А также то, что я дорожу тобой. Я бы не сделал ничего, чтобы подвергнуть твое здоровье опасности. По крайней мере не так.
"Но сотнями другими способами", - шепчет мне внутренний голос. Но я заставляю его замолчать.