— Добрый, — отвечает Вова и тянет Романову руку. — Владимир, — представляется он.
— Глеб, — они пожимают друг другу руки, и долго не отпускают, в воздухе повисает напряжение.
— Тот самый глава «ОЭС холдинг»?
— Да, — Романов отпускает руку Владимира и тот немного морщится, разминая пальцы. Глеб подхватывает меня за талию, притягивая к себе, а Владимир переводит на меня удивленный взгляд, словно не ожидал, что мой мужчина реален.
— Ты освободилась? — спрашивает Глеб, словно забирает с работы.
— Нет. Вообще-то у меня там родственники и друзья, и я не могу их бросить.
— Присоединяйтесь к нам. Раиса Васильевна и Эдуард Сергеевич были бы очень рады познакомиться с вами, — выдает Владимир, показывая, что знает меня гораздо лучше, а Глеб до боли стискивает мою талию. Началось! Так и знала, что этих мужиков нельзя сталкивать.
— Стефания, иди внутрь! — в приказном тоне произносит Романов, подталкивая меня ко входу. Ну нет! Наедине я их не оставлю!
— Только вместе с вами, мальчики, — пытаюсь шутить и разрядить обстановку, потому что по их лицам вижу, что они явно не будут любезничать.
— Стефания, тебя ждут твои гости! — настойчиво произносит Глеб холодным, я бы сказала, ледяным тоном. Смотрю ему в глаза, кусая губы. Я признаю власть мужчин, в каком-то роде мне даже это нравится, но он не должен демонстрировать ее на людях. Как же сложно с этим мужчиной.
— Стеша, все будет хорошо, мы цивилизованные люди и просто поговорим, — с улыбкой обращается ко мне Владимир. Киваю ему и делаю шаг ко входу. Мне все равно не переубедить этих упёртых мужчин, так пусть меряются достоинством без меня! Оборачиваюсь, прежде чем войти внутрь, и встречаюсь взглядом с Романовым, он прикуривает сигарету, чиркает зажигалкой, а в глазах отражается пламя, которое меня спалит. Становится не по себе, от его страшного взгляда по телу проходят мурашки и пробирает холодом. И только когда я захожу внутрь и скидываю пальто, то понимаю свою ошибку. Я не послушалась Романова, но, когда меня попросил Владимир, сразу же зашла. Тем самым показала Глебу, насколько доверяю Володе. Да, это правда. Володю я знаю давно, но этого нельзя показывать другому мужчине. Закрываю глаза, глубоко вздыхаю, разворачиваюсь, чтобы вернуться назад, а потом передумываю и иду к гостям. Пусть говорят, о чем хотят! Володя тоже хорош, тонко продемонстрировал Романову его значимость. А Глеб пусть подумает над тем, что я ему не доверяю из-за его отчуждённости.
ГЛАВА 14
Стефания
Гости расходятся, я прощаюсь с родителями, подругой, посматривая в окно. Романов ждёт меня в машине. Мужчины довольно быстро поговорили. Владимир сухо со мной попрощался и уехал, а Романов прислал сообщение, что ждёт в машине. А я стою возле бара и думаю, стоит ли мне вообще ехать с Глебом. Может, проигнорировать этого Властного гада? Он слишком давит на меня. Но взрослые люди не бегут от проблем, они обсуждают их — а жаль…
Даю персоналу последние указания, подхватываю пальто, сумочку и выхожу из ресторана. Сажусь в машину к Романову, глубоко вдыхаю его запах, которым пропитан салон машины, и откидываюсь на спинку.
— Ты долго.
— Ну извини, не могла выгнать родителей и друзей ради тебя, — немного нервно произношу я.
— Тон сбавь! — кидает он мне и заводит двигатель.
— Подожди. Остановись! Надо поговорить, — но Романов даже не думает меня слушать и выезжает со стоянки.
— Конечно, мы поговорим. У меня.
— Я не хочу к тебе, я устала и хочу домой! — меня взрывает его самоуверенность. Романов молчит и прибавляет скорость.
— Останови машину! — я не конфликтная, но ещё никто так не выводил меня на эмоции. Он думает, может управлять мной как игрушкой? — Останови машину! — повторяю я, но меня будто нет. Понимаю, что нужно успокоиться и не злить хищника, иначе он нападет, но мной руководят эмоции. — Ты слышишь меня?! — хватаю его за плечо. Но он резко одергивает руку. Задыхаюсь от злости, начинаю дергать дверь, но она заблокирована.
Романов сворачивает во двор, проезжает шлагбаум и паркует машину. А я жду, когда разблокируются двери. Как только это происходит, выскакиваю из машины и быстро иду на выход со двора. Мне нравится Глеб, ноги подкашиваются от его близости, но я не хочу быть просто вещью, которую дорого покупают. Я убегаю, пока ещё не увязла в этом мужчине. Власть можно преподносить по-разному. Формат Глеба — рабство! А я этого не приемлю.
— Куда собралась?! — зло рычит Романов и хватает меня за руку.
— Домой! — дергаюсь, пытаясь вырваться, но все бесполезно, он держит меня мертвой хваткой и тащит за собой.
— Не дергайся, не зли меня! — сквозь зубы проговаривает Глеб.
— Ты не имеешь никакого права! — впиваю ногти в его крепкую ладонь, которая больно сжимает мое предплечье, но ему всё равно. Глеб злится ещё больше, хватает меня и закидывает на плечо как мешок. Когда я начинаю сопротивляться и колотить его по спине, то получаю ощутимый болезненный шлепок по заднице.
Он заносит меня в квартиру, ставит на ноги и запирается. А я стою в прихожей и глубоко дышу, пытаясь прийти в себя. С этим человеком невозможно вести нормальных разговоров, есть только его желания и приказы.
Романов разворачивается ко мне, и я отступаю. Его темный тяжёлый взгляд не несёт ничего хорошего. Меня кидает в жар и спирает дыхание. Романову не нужно ничего говорить или угрожать, один его вид и отрывистые движения, когда он снимает с себя пальто и пиджак, несут угрозу. Продолжаю отступать и натыкаюсь на стену.
— Кажется, ты хотела поговорить, — голос пугающе тихий, ледяной, от которого идёт холодок по позвоночнику. Обращаю внимание на его расцарапанную мной кисть и мне не стыдно, я и сейчас готова вступить схватку с этим хищником, но, как только я смотрю в его глаза, все желание пропадает. Он словно подавляет волю, подчиняя себе.
— Я уже ничего не хочу с тобой! — все-таки выдаю я, начиная тяжело дышать, поскольку между нами сгущается воздух, становясь очень тяжелым. Романов лишь снисходительно усмехается, и подходит ко мне вплотную. Обхватывает талию сильнее, вжимая в стену. — Так что тебя не устраивает, Стефания? — он всегда по-особенному произносит мое полное имя и это очень подкупает.
— То, что вы не умеете просить, Глеб Александрович, только приказывать! Вы относитесь ко мне как к собственности и близко не подпускаете! — выговариваю я на одном дыхании. А он смотрит мне в глаза, будто заглядывает в душу и переворачивает все там. Запрокидываю голову и глубоко вдыхаю, поскольку мне катастрофически не хватает кислорода.
— Да, ты принадлежишь мне, соответственно, ты — моя собственность, — вкрадчиво говорит он и начинает водить носом по моим скулам, щекам и виску. — Но ты неправильно воспринимаешь принадлежность мне, — сердце начинает бешено биться, разгоняя по крови адреналина. Во мне бушуют несколько эмоций: злость, неприятие и одновременно страх и ненормальное возбуждение от его близости. — Я не хочу делить тебя ни с кем даже в эмоциональном плане. В наших отношения я решаю все за тебя, лишая права выбора. Потому что моя женщина до конца отдается мне… — выдыхает мне в губы, но не целует. — Разве это плохо?
— Плохо! Ты относишься ко мне, как к вещи, — выдыхаю ему в губы, потому что наглые руки блуждают по телу, сжимая и грубо лаская.
— Нет, ты ошибаешься. Не как к вещи, а как к собственному телу. — Боже, я дура, потому что млею от его бархатного голоса и того, что он присвоил меня себе. — Или ты считаешь, что я должен считать тебя общественным достоянием? — немного зло рычит Романов, прикусывая мою нижнюю губу.
— Не-е-ет, — уже со стоном отвечаю я, начиная терять себя. Его ладонь поглаживает мою грудь, потираясь об твёрдый сосок, и меня выгибает. Неосознанно вжимаюсь в Глеба сильнее и чувствую его возбуждённый твёрдый член.
— Ты моя! — цепляюсь за его плечи, сжимаю, потому что в какой-то момент мне становится его мало. — А теперь ответь мне — почему вокруг тебя вьется твой бывший мужчина?! — он сжимает мой сосок через платье, и я вскрикиваю.
— Может, потому что тебя нет рядом! — с вызовом отвечаю я, смотря на Романова поплывшим взглядом. Да, я снова играю с огнем. Страх, злость и возбуждение — взрывоопасная смесь.
— Ммм, — усмехается Глеб. — Дерзкая, значит. За непослушание, истерики и дерзость надо отвечать! — хватает меня за скулы и проходится кончиком языка по губам. Сама тянусь за поцелуем, но разочарованно выдыхаю, когда он не позволяет себя поцеловать. Романов отпускает меня, немного отступает, осматривая мое дрожащее тело. Голова идёт кругом, возбуждение зашкаливает, и я уже ничего не соображаю. Я, как дикая кошка, ведомая своим самцом, готова принять все, что он делает. Сглатываю, когда Романов расстёгивает черный кожаный ремень на брюках и снимает его.
Наблюдаю за ним, не понимая, что происходит. Вздрагиваю, когда он подходит ко мне и надевает ремень мне на шею.
— Тихо, не бойся. Это наказание. За все нужно расплачиваться, Стефания. Будешь послушной, тебе понравится, — его голос тягучий, дурманящий. Романов затягивает ремень на моей шее, словно поводок. — Вот так выглядит власть, Стефания, — вновь проводит носом по моему виску, глубоко вдыхая. — От тебя пахнет соблазном и сексом. Я не ангел, и мы сейчас очень сильно нагрешим. — Он, и правда, демон, который искушает. Романов наматывает край ремня на ладонь и ведёт меня за собой в полумрачную спальню. Глеб останавливается возле кровати и включает только один светильник.
— Отхлестать бы тебя этим ремнем, но мне жаль твою упругую попку. — Он хватает верх платья и спускает его с плеч, оголяя грудь.
— А ты, оказывается…
— Молчи! Ты уже все сказала! — грубо приказывает он. Это какая-то опасная, волнительная, но очень возбуждающая игра и я принимаю ее правила. В Романове чувствуется сила, власть, которой хочется подчиняться в моменты близости. Он сам снимает с меня платье, цепляет трусики, садится на корточки и стягивает их с ног. Поднимается вверх, отступает, рассматривая, и вновь хватается за ремень, притягивая меня к себе.
Целует жадно, немного болезненно, кусая губы, будто, и правда, наказывает. А у меня ноги подкашиваются. Заводит до предела, а потом медленно, издеваясь, ласкает языком губы, исследуя ладонями тело, талию, бедра, обманчиво нежно. Рывок, разворачивает к себе спиной и поворачивает ремень к себе, вновь держа за поводок.
— На колени, на кровать! — закусываю губы и делаю так, как он говорит. — Вниз! — надавливает на спину, вынуждая прогнуться. — Голову на кровать, бедра ко мне. И замри в этой позе, — его голос хрипнет с каждой секундой. Делаю, как он говорит, прогибаюсь, прижимаясь щекой к холодному покрывалу. Это самая открытая и уязвимая поза. Я не вижу, что он делает, откровенно выставляя перед ним бедра.
Романов поглаживает мою попу и потом хлестко шлепает с характерным звуком. Вскрикиваю, потому что это больно, бедро жжет, пытаюсь перевернуться, но Глеб удерживает меня за ремень, и вновь поднимает бедра.
— Тихо! Терпи. Это наказание, — усмехается, поглаживая место удара, накрывает лоно, ласкает пальцами складки, раздвигая их. — Но оно может стать сладким, — задевает клитор и меня окатывает жаром. А дальше следует ещё один хлесткий шлепок. Он делает это особенно, скользящими шлепками, которые только обжигают кожу, заставляя ее гореть. Поглаживает и вновь бьёт в то же место, одновременно массируя клитор. Очень нежно, контрастом со жгучими ударами. Он шлепает ещё и еще, и я в какой-то момент непроизвольно стону, подставляя бедра для удара. Болезненный жар расползается по бедрам и устремляется в лоно. Клитор пульсирует, мышцы влагалища сокращаются и возбуждённо тянет низ живота.
— Вот видишь, наказание может быть сладким, — возбуждённо шепчет он, наклоняясь ко мне, поглаживая горящие бедра, и убирает упавшие на лицо пряди волос. Он дёргает ремень, немного затягивая и посылает ещё один удар, который уже несёт экстаз. Это такие новые порочные ощущения, от которых я теряю разум.
— А-а-а-а, — протяжно стону, чувствуя прилив влаги между ног, когда Глеб нажимает на клитор и отпускает меня.
— Стой в этой же позе! — приказывает он и отходит от меня. Слышу его тяжелые шаги, звук открывающегося ящика, шуршания упаковки и кусаю губы. Глеб возвращается ко мне, поглаживает горящие бедра, сам раздвигает мне ноги, проходится пальцами по мокрым складочкам, раскрывая их, и я всхлипываю, когда к клитору прикасается что-то холодное.
— Хочешь кончить? — он размазывает влагу холодным предметом, а я уже не могу говорить, только жалобно стонать. — Отвечай!
— Да! — выкрикиваю, потому что пытка невыносима и в это момент предмет включается, начиная вибрировать мощными толчками. Черт! Это самый сильный вибратор, настолько что у меня начинают дрожать ноги. Молча это выносить невозможно. И я вскрикиваю от каждого сокращения. Воздух раскаляется, по коже волнами бегут мурашки, тело горит от острого удовольствия. Пытаюсь свести ноги, потому что в какой-то момент становится невыносимо хорошо, но Глеб грубо разводит мои ноги. Мне кажется, я сладко умираю от приближающегося оргазма. Реальность стирается, есть только экстаз, похоть и жажда взорваться от неземного блаженства. Сжимаю покрывало и закусываю его зубами, взрываясь от наслаждения. Мышцы ритмично сокращаются, клитор пульсирует, а ноги дрожат. Не могу остановиться, кажется, оргазм бесконечный и он сносит меня мощной волной.
— Тихо, тихо, моя хорошая, — Романов поглаживает меня по спине, наклоняется, целует бедра, поясницу, а мне хочется плакать от сильных эмоции. Я где-то читала, что женщины могут плакать в момент оргазма, но никогда не верила.
Он не оставил меня в покое. Романов ещё долго трахал меня в своей кровати в разных позах, терзая мое тело, которое я с удовольствием ему подставляла. Он был и нежен, и груб, но мне все дико нравилось. Кажется, на моей коже остались отметины от его пальцев и губ. Он отправлял нас в личный Рай или Ад, мне все равно. Близость с этим мужчиной — это не просто секс, это нечто другое, глубокое, мощное, то, что никогда не забудется. Он настолько меня вымотал, что я отключилась на его груди, слушая монотонный стук сердца.
Просыпаюсь я от того, что что-то щекочет мое лицо. Открываю глаза, и вижу нависающего надо мной Глеба. В окно бьёт солнечный свет, по ощущению уже позднее утро, если не полдень. Глеб уже одет и, как всегда, шикарен. На нем темно-синяя рубашка с металлическими запонками, черный галстук, брюки и вчерашний ремень, который вызывает во мне бурю эмоций. От него пахнет свежестью и терпким парфюмом. Он поглаживает меня по щеке и усмехается.
— Доброе утро, Стефания. Как ты себя чувствуешь? — хочу сказать — великолепно, но потягиваюсь и понимаю, что у меня ноют мышцы, саднит между ног и немного болит попа от вчерашнего наказания. — Ясно, — усмехается он, видимо, видя все на моем лице. — Выспись, прими джакузи с гидромассажем, выпей кофе и, как придешь в себя, звони, пообедаем вместе, — киваю ему улыбаясь, и вожу пальцами по ремню. — Вижу тебя впечатлил этот ремень? — кривовато улыбаясь спрашивает Глеб.
— Меня впечатлил его обладатель.
— Я знал, что мы идеально сойдёмся в пороках.
Глеб наклоняется, целует меня и отходит к креслу, где висит его пиджак. Одевается и покидает комнату, а я переворачиваюсь, зарываюсь в подушки, которые пахнуть моим мужчиной и опять засыпаю.
ГЛАВА 15
Стефания
С одной стороны Романов подавил мой бунт. Знает он, гад, как закрыть мне рот. Его нетрадиционные практики в постели, конечно, впечатляют. Мне кажется, я только сейчас распробовала вкус секса. Все что было до Романова, кажется не настоящим, пробной версией и только он принес в мою жизнь настоящие эмоции. Да, этот мужчина не идеален, но идеальных людей не существует. Но все-таки моя истерика не прошла даром. Глеб этого не признал, но все же стал уделять мне больше времени. В течение недели он несколько раз приходил на обед в мой ресторан и без какого-либо сексуального подтекста общался со мной. Несмотря на то, что этот мужик просто источает секс, мне было безумно приятно с ним общаться на отстраненные темы и узнать Глеба лучше. Возможно, не все так плохо, как мне кажется, многие отношения начинаются с сексуального влечения. Как ни крути, секс — основная составляющая отношений, и если люди совместимы, то прекрасно уживаются.