Сегодня с утра мне на работу доставили букет розовых роз. Глеб Александрович ещё не знает, что я люблю подсолнухи и герберы, но у него все впереди. Розы без каких-либо упаковок, очень нежный и свежий букет. И это безумно приятно.
С Романовым не все потеряно, думаю я, вдыхая розовый запах. Это просто букет, возможно, Глеб даже не видел его, просто дал указание секретарше заказать цветы, но мне все равно приятно.
Настроение замечательное, радует даже холодный осенний дождь за окном, и ревизия с подсчётами уже не кажутся такими удручающими. Как все-таки мало нужно женщине для счастья. Просто внимание, цветы и записка о том, что Романов приедет на обед. Работаю и постоянно посматриваю на часы в ожидании обеда. Что греха таить, я подсела на этого мужика и все время так или иначе думаю о нем. Да, у него тяжёлый характер, но так и я не золото. Мне так многого с ним хочется…
— Привет, занята? — в кабинет входит Владимир и приводит меня в себя.
— Для тебя — свободна, — улыбаюсь я, отъезжая от стола. Закидываю ногу на ногу, кручу в руках ручку и наблюдаю за Водолей, который с пренебрежением рассматривает мои цветы. Ревнует? Так вроде мы давно ничего не питаем друг к другу, кроме дружеских чувств. После разговора с Романовым он не звонил и мне интересно, как прошла их беседа.
— Чай, кофе, может, перекусишь? — спрашиваю я, смотря как Владимир садится в кресло напротив.
— Кофе я уже заказал, — хмуро произносит он.
— У тебя все хорошо? — интересуюсь я, поскольку хорошо знаю этого человека.
— У меня — да, — загадочно отвечает Володя.
— У кого плохо? — меня перестает забавлять эта беседа. — Может, ты уже скажешь! — в кабинет входит Ирочка с кофе и с улыбкой подаёт его Владимиру. Мужчина вздыхает и отпивает глоток горячего напитка.
— Насколько хорошо ты знаешь Романова? — продолжает он, как только официантка покидает кабинет. Теперь вздыхаю я.
— Слушай, к чему эта ревность?
— Я не ревную, просто хочу понять…
— Понять что? — нервно спрашиваю, потому что мне не нравится, что Владимир пытается влезть в мои отношения. Он мой друг, я благодарна ему за заботу, но моя личная жизнь его не касается. — Слушай, я же не лезу в твои отношения с женщинами, хотя они мне не нравятся. Так вот, будь добр, и ты…
— Ты знаешь, что он глубоко женат? — перебивая меня, спрашивает Владимир. Я ещё не понимаю, о чем он говорит, информация не доходит, поэтому усмехаюсь.
— Если у него есть прошлое, ребенок, это ещё не…
— Стеша! — вновь перебивает меня. — Ты меня слышишь? Какое прошлое? Это он тебе наплел? Романов женат одиннадцать лет, не разводился и проживает со своей супругой и сыном в комплексе недалеко от твоих родителей. Это не сплетни и слухи — это стопроцентная информация. Я сталкивался с ним на одном мероприятии, где он был с женой. Это было две недели назад, — закрываю глаза, отказываясь верить. Владимир ревнует! Он же что-то говорил, что сожалеет о том, что мы расстались. Ну или Глеб сильно его задел при последнем разговоре.
— Зачем ты это делаешь?! Это подло!
— Подло то, что он сделал из тебя любовницу, и не посвятил тебя в это! — повышает голос Владимир. — Да, он мне завуалированно угрожал и, признаюсь честно, задел меня. Но это не месть, мне плевать на этого ублюдка. А на тебя нет. Но если тебя устраивает роль любовницы, то извини… — ехидно ухмыляется Володя. Как странно устроен человек. У меня нет причин не доверять Владимиру, он никогда меня не обманывал, но я отчаянно не желаю ему верить. Я ещё ничего не чувствую, я в замешательстве. Глеб говорил, что никогда не был женат. Лгал? Я думала, такие мужчины не опускаются до грязной лжи. Они выше этого…
— Я прям слышу, как ты ищешь в своей голове ему оправдания, — Владимир встаёт с кресла, подходит к моему столу, что-то печатает в поисковике, открывает какие-то статьи и фотографии, а потом демонстрирует мне.
«Глава «ОЭС холдинг» Глеб Романов со своей женой» — так звучит заголовок над фото. Такая качественная фотография, на которой Романов с красивой утонченной милой женщиной. Он, как всегда, неотразим в сером костюме идеально отглаженной рубашке, об ворот которой можно порезаться, на его лице циничная высокомерная ухмылка, а рядом с ним маленькая, хрупкая блондинка в брендовом белом платье. Красивая. Держит его за руку и, в отличие от Романова, искренне улыбается. Красивая пара, гармоничная. Он такой сильный статный, а она — хрупкая и ранимая. Блуждаю глазами по информации под фото и цепляюсь за дату.
— Это было три года назад! — говорю Владимиру.
— О Боже! Ну не любит он светиться с женой, фотографий мало. Но он женат! Женат до сих пор! — четко повторяет мне Володя. — А тебя просто трахает для развлечения. Поверь, так поступают семьдесят процентов мужиков. Жена — любимая, хранительница очага и все такое, и любовница на стороне. По статусу ему положено! — молчу, потому что у меня действительно нет для Владимира весомых доводов. Молчу и глубоко дышу, начиная вспоминать все наши встречи. Секс раз в неделю, постоянные звонки на его телефон, пустая, почти необжитая квартира, нежелание подпускать меня слишком близко и уклончивые ответы о личной жизни. Горло сжимает, кажется, в моем кабинете спертый воздух и слишком душно.
— Ну, если тебе мало моих слов, — оскорбленно произносит Володя. — То завтра он с супругой будет на благотворительном аукционе. Я могу достать два пригласительных. Тебе полезно будет сходить и убедиться лично, — отворачиваюсь от него к окну и смотрю на серые тучи, из которых льет промозглый дождь. Если Владимир прав, то получается Глеб каждый день ложится в постель с женой, а раз в неделю изменяет ей со мной…
— Я понимаю, что это больно, но лучше один раз увидеть, чтобы запомнить это навсегда, — уже спокойно произносит Владимир, начиная массировать мне плечи. А я ничего не чувствую, я смотрю на уже жухлые серые листья и вспоминаю все наши с Глебом беседы.
— Зачем ты это делаешь? — тихо спрашиваю я, потому что голоса совсем нет, по телу разливается разочарование, такое едкое, липкое и мучительное.
— Затем что не желаю тебе такой участи. Ты достойна большего, чем просто временная любовница.
— Значит, из благородных побуждений, — горько усмехаюсь я, сжимая подлокотники кресла.
— Стеша! Я тебе не враг, — он сильнее сжимает мои плечи, но я веду ими, избавляясь от его прикосновений. Встаю с кресла, распахиваю окно и глубоко вдыхаю холодный осенний воздух. Достаю из сумочки сигарету, прикуриваю и травлю себя никотином, выпуская струйку дыма в окно.
— Бери пригласительные. Я хочу убедиться лично, — говорю Владимиру и глубоко затягиваюсь, чувствуя, как сдавливает грудь. Не хочу делать никаких выводов, не хочу никого обвинять — хочу видеть все своими глазами. На моем столе вибрирует телефон, перевожу взгляд на дисплей и усмехаюсь, когда понимаю, что это звонит Романов.
— Оставь меня, пожалуйста, — прошу Владимира. Он кивает, целует меня в щеку и покидает кабинет. Телефон прекращает вибрировать, а я стираю с лица поцелуй Володи. Нет, он мне не противен, просто не хочу сейчас прикосновений. Сигарета тлеет в моих пальцах, пепел срывает ветром, врывающимся в окно. Выкидываю окурок, опираюсь на подоконник и подставляю лицо холодным каплям дождя. Ну и что со мной не так? Неужели я гожусь только для развлечения? Я похожа на шлюху?!
Вздрагиваю, когда мой телефон снова вибрирует и отвечаю на звонок.
— Добрый день, Стефания, — как всегда, по-особенному произносит Глеб. И по моему телу идут мурашки, но уже не от восторга… Холодно.
— Привет, — спокойно отвечаю я. Хочется прямо сейчас спросить у него на напрямую. Пусть скажет, что все не так, как преподносит мне Владимир. Но я кусаю губы вслушиваясь в его голос. — Спасибо за цветы, они очень красивые, — пытаюсь говорить ровно, но голос предательски сипнет.
— Что с голосом?
— Горло немного болит. Но все хорошо.
— Хорошо? — переспрашивает он, словно чувствует, что я лгу.
— Да.
— Извини, я не смогу приехать сегодня на обед, — с сожалением произносит Глеб. Неужели такой мужчина может искусно лгать и играть разные роли.
— Ничего страшного, я все понимаю, — выдыхаю я. Наверное, это к лучшему, я бы не смогла выдержать этот обед и притворяться, что ничего не произошло.
— Ты расстроена? — Боже, как хорошо он меня изучил. Только по голосу может уловить настроение.
— Да, я расстроена, — вот я не умею ему лгать. Да и не хочу.
— Встретимся на выходных. Хочешь за город? Я забронирую домик возле озера, — так тепло говорит Романов. Он не приказывает, как всегда, а предлагает, спрашивает мое мнение. И мне уже хочется кричать в трубку, чтобы не делал так, не менялся, а оставался, таким как есть.
— У меня есть время подумать?
— Да, до завтра.
— Хорошо… Я пойду, поставщики приехали.
— Иди, — усмехается Романов, и я скидываю звонок. Разворачиваюсь к розам, вытаскиваю один цветок, вновь вдыхаю его запах, прохожусь кончиками пальцев по нежным лепесткам, а потом со всей силы сжимаю в ладони стебель, прокалывая кожу шипами. Больно, но становится легче дышать….
ГЛАВА 16.
Стефания
Наношу вечерний макияж, делая глаза выразительнее, крашу губы бордовой вызывающей помадой, и мысленно прокручиваю в голове образ его жены. Я не хочу о ней думать. Но навязчивые мысли не дают покоя. Она такая хрупкая, нежная, словно хрустальная. А я больше вызывающая, она — моя противоположность. Он специально выбирает разных женщин? Одна — для любви и семейного тепла, а другая — для грязного секса? За одиннадцать лет семейная жизнь приедается, и мужчина ищет эмоций на стороне. Говорят, измены укрепляют брак…
Черт! Трясу головой, пытаясь выкинуть сжирающие меня мысли. Снимаю халат, надеваю новый, до безобразия прозрачный, кружевной комплект белья и чулки с кружевной резинкой. Нет, я не хочу никого соблазнять и возбуждать. Но когда на женщине красивое дорогое белье, которого никто не видит, она чувствует себя увереннее. Сверху надеваю строгое закрытое платье. Длинная широкая юбка в пол, рукава три четверти и серебряный пояс, подчёркивающий талию. Собираю волосы наверх, открывая шею, наношу любимые духи, надеваю туфли на шпильке — и я готова. Рассматриваю себя в зеркало, а потом специально надеваю подаренные Романом серьги и браслет. Мне кажется это символичным.
Мне звонит Володя, сообщая, что ждёт внизу, а я на минуту начинаю сомневаться в правильности своего поступка. Иногда, ради своего счастья и душевного равновесия, лучше оставаться слепой и глухой дурой. Глубоко вдыхаю, надеваю пальто, подхватываю клатч и выхожу из квартиры.
— Привет, — здоровается со мной Володя. — Как всегда, прекрасна.
— Спасибо, ты тоже безупречен, — натянуто улыбаюсь я и отворачиваюсь к окну. Машина трогается с места, я смотрю на вечерний город и прошу у высших сил, чтобы все это было недоразумением.
— Я смотрю, ты сильно увязла в этом мужике.
— С чего ты взял?
— С того что сама не своя, ногти в ладони впиваешь. А так ты делаешь, только когда сильно волнуешься.
— Как хорошо ты меня знаешь, — усмехаюсь я. — Знаешь, есть женщины, которых устраивает статус любовницы. У некоторых молодых девушек это является чуть ли не целью жизни. А что? — рассуждаю я. Не знаю, зачем я несу этот бред Владимиру, наверное, чтобы заполнить давящее молчание. — Быть любовницей проще: никакой бытовухи и проблем, встречи, свидания, секс, подарки. Вечный конфетно-букетный период.
— То есть ты уже ищешь плюсы? — скептически спрашивает он.
— Нет, ничего я не ищу. Я бы не хотела делить своего мужчину и быть на вторых ролях. Просто игрушкой. А если игрушка надоела или несёт угрозу, ее можно выкинуть и сменить на другую, — продолжаю смотреть в окно и царапать ладони ногтями.
— Черт, Стеша! Чувствую себя мудаком. Но нужно же было как-то открыть тебе глаза!
— Все нормально, Володя, ты правильно поступил. Было бы хуже, если бы ты промолчал.
— Давай договоримся. Ты просто убедишься, и мы уйдем, никакого мазохизма, — киваю ему в ответ. Хотя, сама не знаю, как я себя поведу.
Благотворительный Аукцион проходит в закрытом клубе. Вокруг много дорогих машин и элита общества. Мужчины в дорогих костюмах, женщины выгуливают шикарные платья и драгоценности. Всегда мечтала побывать на таком мероприятии, где все фальшиво улыбаются, попивая элитное шампанское и очищают душу, кидая деньги на благотворительность. И вот моя мечта сбылась, и чем ближе я к этому обществу, тем больше хочется сбежать отсюда.
Мы раздеваемся в гардеробе и проходим в основной зал. Народу много, но я не спешу рассматривать людей, беру бокал шампанского и цепляюсь за руку Владимира.
— Вон он! — Володя указывает глазами, а я не спешу смотреть. Допиваю шампанское и беру ещё один бокал.
— Пошли, поздороваемся. Там Зорин, будет повод вклиниться в беседу, — Володя сжимает мою руку и тянет за собой. — Чем быстрее это закончится, тем лучше.
Я Вижу Романова и блондинку рядом с ним. Он разговаривает с какой-то парой и медленно попивает коньяк. Глеб, как всегда, безупречен, как и его жена. Я не знаю, сколько ей лет, но выглядит она довольно хорошо. Судя по тому, что у них десятилетний сын, она не девочка. Красивая, утонченная, движения плавные как у аристократки. Ей бы в кино цариц играть. Фигура хорошая, ухоженная, такой комнатный цветочек, который с трепетом берегут. Разве таким изменяют?
Чем ближе мы подходим, тем тяжелее дышать. Может, хватит?! — вопит мне разум. — Ты посмотрела, все и так понятно! Достаточно! Беги! — но нет, моя плохая сторона требует посмотреть Романову в глаза. Она требует диалога!
— Добрый вечер! — уверенно здоровается Владимир, привлекая к себе внимание и протягивая руку некому Зорину. А по моему телу идут мурашки, кожей чувствую его тяжёлый взгляд, но пока боюсь поднимать глаза.
— Это моя жена Ирочка, — обращается к нам Зорин, а это Глеб Романов с супругой Оксаной… — Мужчины ещё что-то говорят, я автоматически киваю всем, улыбаюсь, а сама уже ничего не слышу. До этого момента я ещё сомневалась и глупо надеялась, что все не так, как кажется Владимиру. Но стоит только посмотреть на Оксану, на то, как она держит Глеба за руку, а он приобнимает ее за талию, становится все ясно. Набираю больше воздуха и открыто смотрю в глаза Романову. И мне кажется, что я больше не могу дышать. Он словно ждал этого момента. Его взгляд темный, почти черный скользит по мне и останавливается на руке Владимира, в которую я вцепилась, чтобы не упасть. Всего один его взгляд, глубокий вдох и я медленно лечу в бездну. Я же не могла за такое короткое время влюбиться в Романова? Не могла! Не могла! Внутренне кричу я себе, но по телу разливается едкое разочарование с привкусом горечи.
— Это платье так вам идёт, — обращаюсь к Оксане. Мне хочется поговорить с ней, услышать ее голос и понять, что она реальная, а не плод моего сумасшествия.
— Спасибо, — искренне улыбается она. Оксана осматривает меня, а потом так заботливо смахивает с пиджака Глеба соринку. Сразу видно, что эта женщина так же увязла в этом мужчине. Она смотрит на него как на Бога. И ведь она имеет полное право называть его своим. А я… как оказалось, ничего не имею.
Кручу в руках бокал, отпиваю шампанского, чтобы унять дрожь. Чувствую себя невыносимо грязной, меня просто взяли и превратили в шлюху, не спрашивая разрешения. Все о чем-то беседуют, Романов делает вид, что ничего не произошло, надевая маску непроницаемости, а я ничего не соображаю, в моей голове стоит гул. Оксана смеётся над какой-то шуткой и так мило утыкается носом в плечо Глеба, а мне становится холодно. И ведь она тоже не знает, что ее муж грязно ее придает. Мне и жалко эту женщину и хочется убить. Просто потому что она есть. Во мне, словно вирус, начинает распространяться болезненная ревность. Допиваю шампанское и на мгновение прикрываю глаза, представляя, как он целует ее, ласкает, обнимает, спит с ней каждую ночь и нашёптывает ласковые слова. Открываю глаза и вновь встречаюсь с темным взглядом Романова. Он сжимает челюсть, словно злится, а мне хочется сделать ему больно. Он не имел никакого права так со мной поступать! Глеб — самое лучшее, что было в моей жизни, он был и Богом, и дьяволом. Я так многого с ним хотела, готова была на все.