Айа Субботина
Ты мой закат, ты мой рассвет
Глава первая: Йен
Г
рустные люди. Мы друг без друга. Долго не можем. Больше не будем. Стоит представить, что нас не стало. Жизнь под ударом, я под ударом...
(с) «Грустные люди». Ночные снайперыНоябрь, месяц спустя
В Москве настоящий аномально холодный ноябрь. Уже неделю лежит снег
Я оставляю машину на единственном свободном месте на парковке и, накинув капюшон шубы, выхожу прямо в метель.
Ветер бросает снег в лицо, жмурюсь, прикрываю глаза. И так почти слепая мышь без очков, а с таким сопровождением, дай бог. вообще не заблудиться.
Иду, кажется, почти наощупь.
Квартал вниз, до кафе.
Передо мной распахивает дверь какой-то очень высокий мужчина, задерживается, вежливо предлагая войти внутрь. Бормочу слова благодарности, проскальзываю в приятное тепло и, как маленькая лохматая собачка, отряхиваю снег с волос. Каким-то образом за пять минут надуло даже под капюшон.
Достаю из сумочки футляр. Теперь у меня все, как положено: изящные модные полукруглые очки в темно-синей оправе из какого-то дорого софт-пластика. Очки как у юного волшебника с молнией на лбу остались дома. Держу их в ящике прикроватной тумбы. Просто так. Достаю посмотреть и потрогать, когда снова кажется, что я все делаю не так, и что в прошлой жизни все было не настолько плохо, чтобы делать крутой вираж.
— Воскресенская? - Денис встает из-за стола, привлекая мое внимание и тут же идет навстречу.
Денис - мой бывший однокурсник.
Сейчас работает в рекламе. Столкнулись с ним недели три назад, когда я, приехав в Москву практически в чем была, ходила по Красной площади с фотоаппаратом и пыталась заполнить пустоту новыми впечатлениями.
Это не помогало раньше. Никогда не помогало. Не помогло и тогда.
Но я продолжала пытаться вести «нормальный образ жизни», быть как все, быть «здоровой». Подальше от того мира, в котором все напоминало о прошлом.
Это не сработало.
Я особо и не надеялась.
Но если бы не Денис, наверное, просто спряталась бы в квартире с зашторенными окнами и пыталась делать вид, что все еще могу писать книги, и хотя бы где-то у меня нет никаких проблем.
— Отлично выглядишь, Воскресенская, - хвалит он, как всегда с широкой открытой улыбкой. Всегда называл меня по фамилии. Говорил, что не собирается участвовать в безумии моих родителей, которые «непонятно что курили», когда назвали меня именем книжной колдуньи.
Я улыбаюсь в ответ
Мысленно бью себя по рукам, потому что снова лгу, ведь улыбаться мне совсем не хочется. Нет, я не настолько уныла, чтобы плакать месяц изо дня в день. И даже почти социально активна, если так можно сказать о городе, куда я сбежала ото всех, и где у меня нет и десятка знакомых.
Даже не помню, как провела всю ночь за рулем.
Просто села, завела мотор - и поехала.
Родителям позвонила только утром, чтобы сказать спасибо за квартиру, которую отец купил на мой первый юбилей. Она мне, в конечном итоге, пригодилась.
— Ты снова за рулем? - Денис морщит нос. - Слушай. Воскресенская, капля алкоголя - не капля никотина. Да и ты не лошадь. Не бойся.
— Предпочитаю не проверять, - поддерживаю разговор. - И спасибо за «не лошадь».
Я обещала больше не притворяться и не быть удобной. А оказалось, что пропитана фальшью насквозь, сижу на игле собственного обмана настолько сильно, что слезть сразу и не подохнуть от ломки просто не получится.
Поэтому, как маленькая, учусь заново ходить.
Для начала - не корчить из себя удобную девочку.
Хорошо, что Денис... Он очень простой, открытый и дружелюбный. Слишком дружелюбный и немного зацикленный на себе, поэтому все мои «ошибки» почти не замечает А когда замечает - просто смеется и говорит, что я еще в универе была «Алисой Селезневой», так что все в порядке.
Он не пытается за мной приударить.
Мы просто иногда встречаемся, гуляем, ходим в кино и разговариваем в формате «я молчу и слушаю обо всех его планах на покорение Олимпа мира большой рекламы».
Если бы не эти прогулки, я бы не вышла из дома. Так бы и сидела в тишине и пустоте, делая вид, что не совершила ошибку.
«Я
vтебя, Антон. Но, может быть, мы разведемся?»
«Ок. малыш, давай разведемся».
Это было последнее, что мы сказали друг другу двадцать семь дней назад.
И больше - ни слова, ни точки, ни звука
Заморозили «нас» молчанием. Я знаю, почему молчу я, но не знаю, почему молчит он.
Я сказала то, что должна была сказать. Дала мужчине, которого люблю, право выбора: жить ему с обманщицей или вернуть свободу.
Он выбрал.
Или я снова выбрала за нас?
Отчаянно пытаюсь собрать себя по кусочкам и который день даю обещание выбросить хотя бы половину своих обычных «волшебных таблеточек от боли». Держусь уже целую неделю, выпивая только то, без чего меня просто порвет в клочья.
— Может, завтра в кино? - Денис выкладывает билеты на стол. - Мне знакомая подогнала. Места прямо в самом центре и премьера-то какая! Пропустить нельзя.
Я поворачиваю билеты «лицом» к себе, вчитываюсь в печатные буквы.
«Звёздные войны: Скайуокер. Восход».
Звездные. Войны.
Одергиваю пальцы, как от огня.
— Я... знаешь... Не фанатка Звездных войн.
В отместку за вранье случайно прикусываю язык, вскрикиваю и пытаюсь сгладить отказ улыбкой. Денис пожимает плечами, говорит что-то... но...
Я слышу знакомый голос.
Это невозможно, но я его слышу. Впереди и немного слева. Где входная дверь.
Голова моментально начинает кружиться, потому что в полутемном просторном зале становится слишком тесно. Воздух наполняется горечью дымного аромата трав «Афганца».
Там мой Антон. В какой-то модной куртке, как обычно - немного «расхлябано» одет, немного взъерошен, в потертых джинсах и ботинках.
С девушкой, которую, вежливо придерживая за талию, проводит до столика. Или не вежливо? Может быть, интимно?
— Эй, Воскресенская, я же не самоубьюсь от отказа, - с трудом разбираю голос Дениса. - Не надо делать настолько расстроенное лицо. Хы!
Антон помогает спутнице снять пальто. Помогает сесть и сам усаживается напротив.
Лицом ко мне.
Между нами два, может быть, три метра расстояния.
И я не успеваю спрятаться за планшеткой меню, потому что муж как-то очень прицельно поднимает взгляд в мою сторону.
Это какая-то несмешная черная комедия в духе Тарантино, где все странные и лишние, на первый взгляд, сюжетные линии, вдруг сходятся в одной точке. Только в фильмах это становится отправной точкой для понимания сюжета. А в нашем случае... я даже не понимаю, чего.
Впервые за двадцать семь дней мы встречаемся там, где не могли бы встретиться никогда.
Я - с другим мужчиной.
Он - с другой женщиной.
Мы не виделись двадцать семь дней.
Он согласился развестись - и я, как страус, спрятала голову в песок. Потому что после того сообщения следующее должно было быть с датой: когда и в котором часу мы пойдем писать заявления «в обратную сторону».
И каждый раз, когда у меня звонил телефон или приходило новое сообщение, у меня случалась маленькая смерть. Боялась, что это Антон своим спокойным уверенным голосом, как умеет только он, скажет: «Малыш, ну мы разводимся или как?» Или напишет что-то в таком же духе.
А сейчас мне страшно вдвойне.
Не могу выдержать прямой взгляд глаза в глаза. Хочется превратиться в сквозняк и сбежать в ближайшую щель. Как будто вот он - рядом, такой... живой, еще красивее, чем намертво впечатан в мою память, со своими все время немного прищуренными глазами и приподнятыми уголками губ даже когда совсем не улыбается. Хочется бросить все, наплевать на те слова - вымученно правильные, как оценка в дневнике отличницы - подойти к нему и что есть силы проорать в лицо, как я невыносимо соскучилась.
«Только тебе это больше не нужно, да?»
Антон немного склоняет голову набок и как будто даже улыбается. Или это моя богатая фантазия? С чего бы ему улыбаться?
— Воскресенская, слушай, ну хватит меня пугать своим прикидом панночки в гробу[1], - пытается пошутить Денис, а потом, прослеживая мой взгляд, в наглую поворачивает голову. - Че за папик? Знаешь его?
Папик?
Мой Антон, конечно, с сединой, но, блин, какой он к черту папик?!
— Это мой... - Я запинаюсь, чуть не сказав «муж».
Это будет просто нелепо. Я здесь со своим приятелем, с которым у нас просто дружеская встреча без подтекста, потому что ему просто не на чем вырасти, ведь я по-прежнему шарахаюсь ото всех на свете мужчин. А мой муж - вон там, за соседним столом, с эффектной молодой женщиной в облегающем платье и пиджаке, и сапогах на высоких каблуках. Она выглядит красивой даже со спины.
Вся эта сцена - очень неудачный ремейк из «Семнадцати мгновений весны». И у меня нет никакого желания объяснять Денису всю ее подложку. Потому что уже неделю я вроде как завязала с половиной своих «чудесных успокоительных» и меня уже штормит.
— Мне нужно в дамскую комнату, прости!
Срываюсь с места, только на рефлексах успеваю взять с собой сумку.
В туалете запираюсь и на несколько минут прилипаю к умывальнику.
Не помогает. Только щеки горят от холодной воды, как будто умываюсь жидким паром.
Дрожащими руками переворачиваю содержимое сумки вверх дном, чуть не плачу, потому что не могу найти нужную коробку с капсулами. Но она все-таки здесь, в кармашке на молнии, где обычно держу документы. Выдавливаю на ладонь свое «успокоительное», забрасываю подальше на язык и запиваю водой прямо из крана.
Она не подействует мгновенно, но эффект плацебо уже начинает действовать. Я знаю, что через десять-пятнадцать минут руки и ноги станут ватными, а на моих ужасно-прозрачных окнах в жизнь появится тусклый мыльный налет. Достаточно плотный, чтобы реальность хотя бы какое-то время была размытой и не такой пугающей.
В дверь уже настойчиво стучат, но мне все равно. Еще раз запускаю руки под воду, потом «прочесываю» ими растрепанные волосы и смотрюсь в зеркало: Денис был прав - вид у меня как у не очень свежего покойника.
— Это было в последний раз, - обещаю своему отражению.
Взрослые девочки должны решать проблемы по-взрослому, а не прятаться от них в мире розовых единорогов. Хотя очень жаль, что здесь нет ни намека на окно, а то бы сбежала без зазрения совести. Даже без пальто, в снег и мороз, как-то бы добралась до машины.
Лишь бы подальше отсюда.
Лишь бы не возвращаться в зал, где меня ждет любимый мужчина и его справедливый вопрос: «Ну и когда у нас официальное оформление разрыва отношений. Очкарик?»
Он будет ругаться, если скажу «никогда»?
Глава вторая: Антон
— Ты все еще здесь? - слышу немного приторно-сладкий голос моей спутницы.
Она делает то. от чего всегда раздражаюсь - щелкает пальцами перед носом, как какой-то высококвалифицированный специалист по психиатрии. А по факту просто повторяет тупой жест из такого же тупого забугорного сериала, где над этим всегда громко смеются подставные товарищи за кадром.
Куда убежала Очкарик? За ней как черти гнались.
— Антон, ау, я здесь, - продолжает привлекать внимание соседка по столу.
Нехотя, стараясь не упускать из виду коридор, куда убежала Йени, переключаю внимание на свою спутницу и по совместительству - коллегу по работе, которую я должен сегодня «красиво потанцевать», чтобы отдать дань всяким нужным и правильным для карьеры жестам. Бывает, приходится. Просто один ужин, просто хороший разговор обо всякой ерунде, просто пара вопросов, на которые она, выпив и расслабившись, ответит без всякой задней мысли. Потом я вызову такси, отвезу ее до дома и, как порядочный женатый мужик, попрощаюсь.
Потому что я - официально муж, какую бы херню Очкарик не вдолбила себе в голову. И у меня есть сраные принципы, правила и свой личный кодекс, в котором черным по белому написано: не изменять своим женщинам. Ну хотя бы потому, что это всегда геморрой. Если потянуло на сторону - значит, нужно рвать и идти себе спокойно в загул, но уже свободным и ни перед кем не обязанным.
— Вы готовы сделать заказ? - Возле стола появляется официант и, сука, как нарочно становится так, чтобы перекрыть мне весь обзор.
Я делаю жест в сторону коллеги, приглашая начать с нее.
Хочется отклонится, посмотреть, вернулась ли моя беглянка, но это будет как-то тупо. Так что приклеиваю жопу к стулу и, когда приходит моя очередь, выбираю первое, что бросается в глаза. По хрену, аппетита уже все равно ни в одном глазу.
От алкоголя отказываюсь, но, чтобы поддержать компанию, беру сок.
Бля, да отвали ты уже!
Но парень начинает воодушевленно перечислять какие-то особенные десерты в меню, молоть чушь об «авторском чае» и каким-то образом вовлекает мою спутницу в диалог.
Терпеливо жду, пока закончат обмениваться чепухой. Спокойно, Антошка, бывают в жизни хуже огорчения.
Например, услышать от собственной жены: «Я тебя люблю, но давай-ка мы разведемся».
Первых пару дней мне было вообще по фигу. Я как будто заморозился от тех ее электронных слов. Хочешь развод, Очкарик? На тебе развод. Силой к ЗАГС не тащил, силой за кольцо хвататься не буду.
Где-то через неделю я начал злиться. И хрен даже знаю от чего сильнее: что она снова - ОПЯТЬ! - решила за нас в одно лицо, или что снова мне соврала.
Когда женщина хочет развод - она прибежит на край света, если нужно - в течение суток, лишь бы получить от благоверного соответствующее заявление. Мало ли у меня разведенных приятелей?
А мой Очкарик просто сбежала, оставив «нас» в подвешенном и наверняка удобном ей состоянии. Потому что не хотела развод. Потому что - я верю - искренне думает, что любит меня.
Только не сражается совсем. Как будто нести тяжко, а выбросить жалко.
И каким бы злым я ни был, я дал ей время. Мысленно решил, что это будет не день и не неделя. И даже не один месяц, а столько, сколько ей потребуется, чтобы прийти в себя, набрать мой номер и не нести чушь о разводе, а сказать что-то вроде: «Я соскучилась».
На хрен бы всех послал и приехал.
Потому что это означало бы, что она готова идти вперед - со мной, вместе, а не рядом через прозрачную стенку параллельной вселенной, где мы пересекаемся только в горизонтальной плоскости.
Такой был план. Может, кривой и не романтичный, без белого коня в комплекте и ленточки королевы турнира на копье, но я никогда не корчил рыцаря печального образа.
Так что сейчас, когда официант, наконец, сваливает, и я вижу, как Йени неуверенной походкой направляется к столу, меня начинает бомбить. Тихо и без истерик, но по злому.
Хоть кольцо не сняла - и то спасибо.
Что за клоун вместе с ней? Третий раз оборачивается, еще бы пальцем показал.
— Ты точно не можешь задержаться на выходные? - спрашивает коллега, и я снова переключаю на нее внимание.
Ее зовут Анжела, ей тридцать четыре, она давно в разводе и с таким рабочим графиком, что, готов поспорить, секс ловит только от случая к случаю. Возможно, у нее даже есть кто-то постоянный - не интересовался, мне эта информация ни к чему.
Анжела со мной флиртует: открыто, без ужимок, в лоб. А мне как-то... вообще никак.
— Точно не могу, Анжел, сорян, - нарочно корчу слегка лихой и придурковатый вид.
— Нуууу... - выжидает Анжела, пока перед нами ставят заказ и официант наполнит ее бокал. Сразу тянется к нему, выразительно салютует мне навстречу. - Тогда хотя бы за сегодняшний вечер. Сто лет не проводила его в компании интересного мужчины.
Это уже откровенная лесть, попытка словить на дурака, словно я какой-то павлин. По работе я точно не сделал ничего «интересного» в том самом смысле слова, а сейчас так вообще откровенно прикидываюсь дурачком, который не поймет, что его клеят, даже если об этом скажут по всем центральным каналам.