Но для всех она уже была “пустышкой”, что прошлым летом прикладывала ладони, да не услышала Песни заветной.
Неожиданно для себя расстроилась, горечь необъяснимую почувствовала. Закусив губы, наблюдала, как выстраиваются они одна за другой, под аркой, увитой цветами.
Наконец песни стихли.
Вперед вышла жена старосты Мириам. Испокон веков так, что супружница главного по деревне открывала Смотрины своими словами напутственными. Так было и в этот раз:
— В этот день, дочери наши, ждет вас великое событие. Пусть Боги помогут вам, и даруют Песнь Земли, что в крови у вас зазвучит. Удачи вам!
Раздались скованные слова благодарности. Сама Мириам растрогалась от своей проникновенной речи, и, промокнув глаза платочком, вернулась к народу, встав рядом с мужем своим. Остальные одобрительно ей захлопали.
Дэни лишь чуть заметно покачала головой, не разделив всеобщего восторга.
Лучше бы Бренну позвали! Она бы и то красивее сказала, да интереснее.
Тъерд, что стоял у арки, развернул список и произнес зычным голосом:
— Лиана!
Первая девушка вздрогнула, испуганно прижав руки к груди, и торопливо, путаясь в длинном подоле, направилась к помосту. Как только без чувств не упала от волнения! По ступеням ей помог подняться молодой улыбчивый тъерд, галантно подавший руку.
Она остановилась возле камня, явно опасаясь подходить ближе, бросила растерянный взгляд в сторону матери. Получив ободряющую улыбку, собралась духом, шагнула вперед и медленно протянула руки к камню, будто до огня боялась дотронуться.
Дэни помнила это ощущение. Камень совсем не горячий, но и не холодный. Он словно живой, чуть заметно гудит и подрагивает.
Прикоснулась Лиана к Чий-маану и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. На бледных щеках даже пятна пунцовые выступили от волнения. Замерли все, глядя на нее безотрывно.
Наконец минута прошла.
Лиана, задержав дыхание, отняла ладони от Чий-маана, развернула их к себе в надежде увидать следы Песни.
По толпе пронесся разочарованный вздох.
Пусто! Не пришла к ней Песня.
Девушка вспыхнула пуще прежнего, стыдливо пряча глаза, сбежала с помоста и встала слева от арки, под которой ожидали остальные претендентки. Сникла вся, съежилась, с опущенными плечами стояла, кусая губы до крови, чтоб не разреветься.
Дэни лишь улыбнулась. Она-то в том году, чуть ли не смеясь и в ладони хлопая, сбежала со ступеней, а эта дуреха расстроилась.
— Джейна! — прозвучало следующее имя.
Вторая девушка вышла к камню. И результат таким же оказался. Не откликнулась Песнь Земли на ее прикосновения.
— Валери! — снова объявил тьерд громогласный.
В этот раз выходила высокая статная брюнетка. Окинув всех уверенным взглядом, гордо задирая нос, подошла к помосту, и торжественно прихватив подол, будто дама высокого происхождения, поднялась к камню.
Хоть Дэниэль почти ни с кем не общалась, но и до нее доходили слухи разные. Поговаривали, что Песнь давно явилась Валери, еще с первой кровью.
Дэни не знала, правда это или нет, поэтому подалась вперед, с интересом наблюдая за темноволосой девушкой.
Та, в отличие от предшественниц, уверенно ступила вперед и приложила руки к Чий- маану, а минуту спустя, подняла их кверху, и за ними потянулись сверкающие на солнце нити.
Золото!
Так вот как оно выглядит!
Толпа зашумела, заликовала, разразившись радостными возгласами.
Мать Валери облегченно разрыдалась, прижавшись к плечу отца, а сама девушка с видом королевы спустилась на землю и встала справа от арки.
Остальные девушки: Айа, Гойра, Витони, Стерра, одна за другой, на глазах у всей деревни, подходили к Чий-маану. Только одной из них, Гойре, явилась песнь. Все охнули от неожиданности, когда по белому камню разводы кровавые пошли.
Рубин откликнулся!
Остальные трое встали понуро с левой стороны.
Вот так и прошли очередные Смотрины. Из семи девиц только двое Песнь услыхали, и ждало их теперь безоблачное будущее в драконьих городах.
Дэни вздохнула, провела вспотевшими ладонями по подолу. К работе возвращаться пора. Тъерды обедать скоро придут, перед дорогой долгой.
— Ну, вот и все, Смотрины окончены! — подвела итог Мириам, и снова прослезилась.
— Нет! — раздался низкий, раскатистый голос исполинского тъерда.
Дэниэль, которая уже сделала первый шаг в сторону двери, замерла и испуганно обернулась, без труда найдя взглядом мощную фигуру.
Народ тоже притих, да и остальные тьерды удивленно смотрели на своего предводителя.
— Но у нас больше нет подходящих девушек! — робко подал голос староста деревни.
Тъерд смерил его таким взглядом, от которого мужчина сник, беспомощно оглядываясь
по сторонам. Не понимал он, чего хочет имперский солдат.
— Пусть еще одна попробует!
— Но кто? Все остальные не подходят!
Словно в бреду наблюдала, как тъерд разворачивает в ее сторону. Он абсолютно точно знал, где стояла Дэни, хотя во время церемонии ни разу даже не взглянул в ее сторону.
Похолодела внутри, когда указал на нее прилюдно:
— Она пусть выйдет.
Дэни отступила на шаг назад, сжавшись и испуганно глядя по сторонам.
— Зачем? — подал голову один из мужиков сельских, — Элька стара для смотрин. В прошлом году уже прикладывала руки к камню. Пустая она.
Тъерд не обратил на него внимания, продолжая смотреть на перепуганную девушку.
— Иди сюда.
Она покачала головой и снова отступила.
— Не вынуждай силу применять.
Еще шаг назад.
Тут к ней подскочила хозяйка постоялого двора:
— Иди, давай, глупая, не упрямься! — зашипела Ярина, схватив ее за руку, — негоже тьердов злить!
— Я не хочу, я уже была там! Зачем еще раз? — взмолилась она пытаясь высвободиться.
— Ишь ты, королева нашлась. Не хочет она! Иди! От тебя не убудет, если еще раз к камню приложишься, — и потянула за собой упирающуюся девушку, — простите ее, дурная она у нас совсем. Не понимает многого.
Чуть не упав на ступенях, Дэни все-таки остановилась, и выдернула ладонь вспотевшую из рук Ярины.
Вся деревня смотрела только на нее, отчего спрятаться хотелось еще больше. Во взглядах непонимание, презрение, насмешка горели. Народ взволнованно перешептывался, переглядывался. Не было еще такого, чтоб одну и ту же девицу два года подряд к Чий-маану подзывали.
— Я сама, — просто сказала Даниэль, когда Ярина опять к ней потянулась.
***
Неровным шагом пошла к помосту, чувствуя, как сердце в груди заходится.
Почему привязался к ней тъерд окаянный? Неужели почувствовал, что обманывает?
Не может этого быть! Не может!
Шла вперед, как на казнь. Молясь про себя, чтобы Песнь опять не откликнулась. Уж несколько лет, даже намека легкого на нее не было. Пусть так и остается.
Молодой тьерд, что у ступеней стоял, подал ей руку, но Дэни даже не посмотрела в его сторону. Поднялась сама, в гробовой тишине, остановилась рядом с исполином, не отводящим от нее взгляда тяжелого.
— Давай, — кивнул в сторону камня.
Девушка обреченно голову повесила и подошла ближе.
Скользнула взглядом по белой поверхности, задержавшись на пульсирующем в углублении Вей-маане. Думала, что в прошлом году закончились ее мучения с Песней Земли, а оно вон как обернулось. Послала же нелегкая этого тьерда прозорливого именно в Змеево!
— Клади руки, — прозвучало прямо за спиной. Бесшумно ближе подошел, словно чувствовал неладное.
Закусив губу, так что солоноватый привкус крови почувствовался, Даниэль осторожно, легко-легко, будто бабочка крылом, прикоснулась к камню.
Испуганно сердце сжалось, когда почувствовала, как душа ее к ладоням рванула.
В прошлом году все не так было, не чувствовала она ничего, кроме дрожи легкой, а сейчас все тело гудело, покрывшись испариной.
Охнув, отняла руки от камня, прижав их к себе испуганно, и попыталась отступить, но наткнулась на тьерда, по-прежнему стоявшего за спиной.
— Минута не прошла, — холодно заметил он.
Задрожала, когда на плечо рука тяжелая легла, не давая сбежать.
Подтолкнул к камню:
— Клади руки обратно!
Обвела беспомощным взглядом жителей деревенских, надеясь, что хоть кто-то заступится. Только зря, все смотрели зачарованно, ожидая развязки, и никто не собирался защищать племянницу безумной Бренны.
— Живо! — прогремел тъерд, сдавив плечо так, что ойкнула.
Чуть не плача, приложила руки обратно, тотчас почувствовав, как камень на прикосновения откликается, притягивает к себе.
Кровь быстрее по венам побежала, сердце птицей забилось, а на глаза слезы навернулись.
Здесь ее Песнь. Откликнулась с жадностью, голодным зверем набросилась, словно только этого момента и ждала.
Теперь Дэниэль уповала только на одно. Чтобы не кобальт проклятый был. Что угодно. Хоть золото столичное, хоть аметист захудалый. Только не кобальт.
— Достаточно, — произнес тьерд, когда минута миновала, — показывай.
Дрожа, как осинка на ветру, Дэниэль медленно подняла руки.
Ни лучей золотых, ни разводов кровавых не было, как у предшественниц. Значит, другая Песнь пришла.
Не дыша, повернула руки ладонями кверху, и чуть не закричала.
Темно-синий, блестящий на солнце кобальт, покрывал ее кожу, словно перчатками.
Случилось то, чего она так боялась. Все напрасным оказалось, уловки ее наивные, ложь многолетняя. Не удалось судьбу переиграть. Пробился кобальт, как ни отгоняла она его от себя.
На три секунды, будто замерзла деревня. Все смотрели на мерцающую синеву: и жители ошарашенные, и тьерды проклятые, а потом все закрутилось со скоростью бешенной.
Словно в бреду, смотрела, как лучник, что сидел на крыше дома, точнехонько напротив нее, из колчана стрелу выхватил, и, почти не примериваясь, в нее выпустил.
Зажмурилась, вспомнив, как матушка на землю оседала, с кровавым пятном на груди. А Тами? Неужели так же сразили, когда кобальт Золотым Пескам явила?
Стрела цели своей не достигла. Исполин проворнее оказался. Отдернул ее в сторону, щитом прикрыв.
Тут уж все сразу в движение пришли.
Крики людские, звон мечей, смешалось все.
Столкнул он ее вниз, зашвырнув, как котенка под помост.
Сквозь щели между досок видела, что безумие творится. Лучник, вторую стрелу заложить не успел, потому что сам был пронзен острием, и повалился на землю.
Гигантский тьерд с двумя сразу бился. Молодого, да улыбчивого, что девицам помогал по ступеням подняться, перерубил пополам, словно дерево сухое. Второй опытнее оказался, прозорливее. С ним сцепился не на жизнь, а на смерть.
Деревенские жители в панике метались, между тьердами, что словно с цепи сорвались, пошли друг против друга.
Второй лучник тоже на землю повалился — стрела в глазницу вошла: пробив голову.
К ней ринулся тьерд, что у избы в сторонке прохаживался, но на его пути еще одни солдат встал. Уже потрепанный, из раны на боку кровь сочилась.
Снова мечи зазвенели, а Дэни забралась глубже, не понимая, что происходит.
Три минуты прошло, и битва была закончена.
В тишине услыхала голос главного:
— Достать девчонку!
Не успела она даже глазом моргнуть, как откуда-то сбоку подскочит тьерд, и ухватив ее за ворот, вытащил из-под укрытия.
Дэни в ужасе смотрела по сторонам. Шестеро из десяти имперских солдат лежали поверженные на земле, как и десяток неудачливых односельчан, что оказались в опасной близости от нападающих. Кровь по траве темными пятнами, вокруг тел расползалась.
Трагедией закончился праздник, которого все ждали целый год.
— Цела? — рослый тьерд, бесцеремонно развернул ее к себе, пробежался взглядом сверху вниз.
На его руках еще кровь чужая не засохла, и Дэни испуганно в сторону отшатнулась.
— Вроде да! — вмешался лучник, — Поехали!
Свистнул громко, так что в ушах зазвенело, и тот час из-под навеса вырвалась четверка вороных коней в полной упряжи.
Дэниэль попыталась сопротивляться, вырваться, да куда там! Взвизгнула, когда словно куклу закинули в седло:
— Свалишься, костей не соберешь! — рыкнул на нее тьерд, когда брыкаться начала еще сильнее, в грудь широкую толкать.
На крики ее никто из домов не выглянул, никто не заступился, и не попробовал воинов остановить.
Пришпорили коней, так что с места галоп взяли, и понеслись прочь от деревни, насильно увозя ее с собой.
Как ни вырывалась, ни кричала, ни умоляла отпустить, глухи остались к ее словам тьерды. Все четверо мрачнее тучи, гнали коней вперед, пригибаясь вперед, зорко по сторонам оглядываясь. Плащи черные, подбитые золотом, по ветру развивались, делая их похожими на стаю воронов, что к добыче устремилась.
Дэни вцепилась в луку, так что пальцы свело, глаза зажмурила, чтобы не видеть ужаса окружающего ее. Только по щекам слезы горькие ручьями бежали.
Гонки продолжались, и спустя час, выскочили наездники на большой тракт, пришпорили коней еще сильнее, и стрелой полетели вперед, только не к Тродосу, как того ожидала Дэниэль, а совсем в другую сторону.
Глава 5
Только поздно вечером, в потемках глубоких, тъерды решили остановиться на ночлег. Спешились, хрипящих коней взяли под уздцы и повели с широкой дороги в лес.
— Ты сиди, — большой тьерд придавил ее тяжелой рукой; вынуждая оставаться в седле.
Еле сдержала надрывный стон. Как же больно! Не привыкла она к верховой езде. За
жизнь свою недолгую всего пару раз в седло забиралась, с опаской поглядывая на землю. Тактам мерин был старый, мохноногий, а здесь высокий скакун, мчащийся во весь опор.
Слезы уже высохли, оставив после себя глухую тоску. Как там Бренна без нее будет? Не придут ли односельчане под ее окна с огнем и вилами? Ведь из-за кобальта проснувшегося погибли невинные, а людям всегда надо кого-нибудь обвинить, наказать, отомстить, чтобы успокоить боль сердечную.
Только бы не навредили ей! Не виновата она ни в чем!
О своей судьбе Дэни даже не думала. Незачем, все решат за нее.
Путники пробирались вперед долго, в полной тишине, не говоря друг другу ни слова.
Шли под ветвями деревьев, избегая открытых мест, то и дело прислушиваясь и бросая тревожные взгляды на небосвод вечерний.
Спустя час забрались в такую глушь, что без провожатого обратной дороги и не найти. Дэниэль только диву давалась, как им удается ориентироваться в потемках. Идут вперед тихо, уверенным шагом, словно звери лесные, ветка под ногой не хрустнет. Она же ничего не видела уже на расстоянии вытянутой руки, только силуэты деревьев, темными призраками встречающиеся на пути.
Наконец вывернули на широкую прогалину между елями огромными да вековечными дубами. Корявые кроны сплетались между собой так плотно, что едва заметны были звезды в прорехи меж листьев резных.
— Ночлег, — тихо произнес главный, — Стеф, защиту ставь.
Воин, тот самый, что был ранен в деревне, открыл кожаную сумку, притороченную к поясу и достал оттуда плоский камень величиной с мужскую ладонь. Подышал на него, потер, разогревая, и осторожно на землю опустил. Словно ударом воздух в стороны взметнулся, поднимая листву да хвою опавшую, а потом обратно в камень втянулся. Да так резко, что из седла бы вылетела, если бы ненавистный тьерд не удерживал на месте.
Передернуло от его прикосновения так сильно, что заметил, почувствовал это. Ни слова не сказал, но руку убрал.
Только тут Дэниэль поняла, что находится в лесу одна с четырьмя мужчинами далеко не благородных кровей и нравов. Поежилась. Холодно стало и страшно, и стычка с Оршей в ночь лунную показалась лепетом детским.
От камня в сторону искры синие побежали, поднимаясь по стволам деревьев, заползая в каждую расселину, заглядывая под каждый куст травы. На миг загорелись ярче и потухли.
Тъерды сразу спокойнее стали. Расслабились, выдохнули.