— Он тебя принуждал? — перекидываю ее косу, снимаю резинку, расплетаю, пропуская пряди сквозь пальцы. Майя молчит, по молчанию понимаю, что скорей всего да, чем нет. Это немного объясняет ее напряжение и ее отказ.
— Ты мне доверяешь? — обхватываю ладонями ее лицо, смотрю в глаза.
— Да. Я знаю, что ты ничего такого не сделаешь, что мне не понравится. Поэтому не отталкивай меня.
— Дурочка, — ласково обзываю, притягиваю к себе и целую в губы.
Поцелуй лишен всякой сдержанности, главное, что Майя сама стремится сильнее ко мне прижаться, обнять, провести ладонями вдоль позвоночника. Накрывает. Накрывает так, словно открыли шлюзы, и мощный поток воды устремляется в разные стороны, затопляя все на свое пути.
Отвлекаемся друг от друга, чтобы выключить духовку. Сейчас не до ужина. Вновь страстно целуемся, медленно двигаясь в сторону спальни. Сегодня будет все правильно, так как должно быть, когда эмоции взаимны и хочется их дарить.
Поспешно раздеваем друг друга, смеемся, если с первого раза не получается расстегнуть пуговицу. Руки предательски дрожат, под ладонями нежная кожа покрывается мурашками. Каждый вздох ловлю губами, крепче обнимаю, ни на минуту не отпуская. Мне хочется прикасаться к ней, ловить ее мурашки губами.
— Не закрывай глаза, — шепчу в губы, когда Майя опускает веки. Резко открывает глаза, смотрит на меня.
— Я не боюсь, — шепчет, крепче меня обнимая.
Не отвечаю ей, просто позволяю произойти всему, к чему мы робко, пугливо шли. Я сейчас полностью настроен на Майю, на ее эмоции, на ее ощущения. Мне очень важно, чтобы сейчас все произошло идеально. Хочу, чтобы смотрела на меня с улыбкой. И она смотрит с улыбкой, а в глазах благодарные слезы.
Мы слушаем дыхание друг друга, слушаем, как в окно стучит монотонно дождь, и позволяем нежность накрыть друг друга. Стираю кончиком пальцев скатившиеся слезы, прижимаюсь губами к глазам, ощущая солоноватость.
— Кажется, что я вновь родилась, — от ее тихого голоса, наполненного удовлетворением, томностью у меня в груди все переворачивается. Я даже сбиваюсь в дыхании.
— Почему ты такой идеальный? Безумно красивый, — ее палец скользит по подбородку, на губах появляется умиротворенная улыбка. — В тебя запросто можно влюбиться.
— Так почему же тебе не любить меня, раз я такой хороший? — смеюсь, ловлю ее руку, целую пальцы. Задумчиво смотрю в ее лицо, она не отводит глаза в сторону, не прячется у меня на груди. Красивая. Нежная. Моя отрада. Я, наконец-то, ощутил полноценно вкус жизни.
Хочу ее видеть рядом с собой. С моей фамилией. С кольцом на безымянном пальце. С счастливой улыбкой.
Наверное, стоит теперь присматривать участок и строить дома. Судя по тому, как она переживала за брата, из нее выйдет замечательная мама. И в этот раз я постараюсь не совершить ошибок, сделанных в браке с Элей.
Целую Майю в лоб, она сонно улыбается, пододвигается ближе ко мне. Судорожно вздыхаю, все еще не веря происходящему, произошедшему, закрываю глаза. Засыпаю с улыбкой.
Просыпаюсь по будильнику. Не сразу понимаю, где он пищит. Приподнимаюсь на локтях, сонным взглядом окидываю спальню. Мои вещи аккуратно развешаны на стуле, мобильник лежит на сиденье. Смотрю на смятую рядом подушку, улыбаюсь. Майя видимо встала раньше. Странно, что не слышал, как она поднялась.
Откидываюсь на подушку, прикрываю глаза, вспоминая прошедшую ночь. В новой жизни — это лучшая ночь. И теперь они будут постоянными. Символично, что такое событие произошло в личный праздник. Все сложилось просто идеально, лучше и не мог придумать.
Прислушиваюсь, жду, когда в комнату забежит Майя, с разбегу плюхнется на кровать и сразу же прильнет ко мне с поцелуем. Жду минуту, идет вторая, на третьей испытываю чувство тревоги.
Осторожно встаю, одеваю спортивные трико, выхожу из спальни. В квартире стоит невообразима тишина. Нехорошее предчувствие начинает скрести изнутри. Эта тишина мне знакома. Она оглушает настолько, что несколько дней, а то и недели ты ходишь, как глухой. Слышишь и одновременно не слышишь, как с тобой разговаривают. Тишина квартиры плавно образовывает тишину внутри.
Смотрю на идеально чистую кухню. Подхожу к холодильнику, на дверке приклеен цветной стикер «Вчерашний ужин в холодильнике» и подмигивающий смайлик. Улыбаюсь, позволяю себе еще некоторое время находится в обманчивом спокойствии и уверенности, что ничего не изменилось.
Беру стакан, наливаю воду. Присаживаюсь на барный стул возле кухонного островка. На поверхности лежит белый лист, сложенный надвое.
Не спешу его открывать, читать написанное, выпиваю воду, только после этого осторожно беру лист. Читаю раз, читаю автоматически, не вникая в смысл фраз. Второй раз заставляю себя осознать смысл послания.
«Иногда жизненные обстоятельства складываются против нас. Против наших чувств. Иногда хочется зажмуриться и никогда не открывать глаза, чтобы твоя уродливая реальность не коснулась твоей чудесной фантазии.
Возможно, тебе покажется, что поиграла с чувствами… Но это не так. Рядом с тобой осталось лучшее во мне. Рядом с тобой я была лучше себя вчерашней и лучше той, что будет потом.
Прости…»
Усмехаюсь. Первым порыв порвать в клочья, но не делаю этого. Складываю лист пополам и еще раз пополам. Прижимаю его стаканом. Для личной жизни отведено личное время, а сейчас мне нужно собраться с мыслями о работе, собрать себя по кускам, склеив малярным скотчем. Развалюсь вечером, наедине с собой, когда не нужно будет улыбаться. Улыбаться так, словно никакого очередного апокалипсиса в твоей жизни не произошло.
_______
Кажется, марафон прошел успешно. Смотрю многим понравилось, это значит, что можно иногда проводить такой формат. Спасибо за реакцию, за комментарии. Я старалась овтечать в режиме прод, вроде получалось.
Книга уходит на подписку. В начале цена будет обычной, 99р, скидок от нее не ждите, потом ожидайте повышение. Кто, к моему сожалению, не сможет остаться, приглашаю в бесплатную свою книгу "Несовместимые", обещаю вам там нешуточные эмоции, как и в этой истории. Тем, кто остается, я обещаю еще устроить марафон и порадовать интересным сюжетом.
20 глава
— Коля, это Рогачеву, это Ливановой, это… — я перечисляю имена, надписывая ручкой фамилии сотрудников на самоклеящихся листах. Коля с ловкостью обезьяны успевает на нужную папку приклеить нужную фамилию.
Как только Николай уходит раздавать всем задания, я придвигаю к себе несколько других папок и на время пропадаю в делах, которые вот-вот будут представлены в судах.
Возможно, мне кто-то звонил. Возможно, она звонила. Не знаю. Как только я зашел в офис, сразу же поставил телефон на беззвучный режим и положил экраном на стол. Меня не тянуло взять мобильник, проверить входящие звонки и сообщения. Клиенты дозванивались до меня через городской телефон. Мельком отметил, что для работы стоит обзавестись вторым мобильником, а личный оставить для личного.
Стискиваю карандаш, отвлекаясь от работы. Мысли, которые были загнаны в угол, уверенно оттуда выходят и занимают главенствующие позиции.
Почему?
Этот вопрос крутится, как заевшиеся пластинка.
Что ее не устроило? Что испугало? Почему, черт побрал, она ушла, не соизволив поговорить?
С раздражением откидываю в сторону карандаш, встаю и подхожу к окну. Сзади раздается стук, потом кто-то заходит, не дождавшись моего ответа. Оборачиваюсь, без эмоционально смотрю на визитера, отворачиваюсь.
— Я так понимаю, что поручение уже не актуально, — иронично произносит Руслан за спиной. Судя по тому, как жалобно скрипнул стул, он сел.
— Почему же, мне интересно, — возвращаюсь к столу, сажусь. Руслан протягивает мне один лист. Удивленно вскидываю брови. Я почему-то думал там будет несколько томов откровенней.
— Серьезно? — спрашиваю, опуская глаза на лист.
— А что ты хотел найти на малолетнюю девчонку, которая живет в деревенской глуши. Никаких интриг и тайн. Родилась в нормальной семье. Отец умер, когда девочке было четырнадцать. Мать вышла второй раз замуж. Умерла, когда ей исполнилось восемнадцать. Школу окончила, но в первый год не поступила. Бабушка заболела, уехала за ней ухаживать.
— Бабушка заболела? — поднимаю глаза на Руслана, он иронично изгибает бровь.
— Представь, пожилые люди болеют.
— А Савва?
— Сын отчима и его новой жены.
— Точно? — сверлю Руслана жестким взглядом, пытаюсь понять, скрывает от меня что-то или нет.
— Свечку не держал, не в курсе, но по документам пацан младший братишка.
— А может быть такое, что пацан сын этой Майи? — скручиваю лист в трубочку, стучу им по ладони. Мое безумное предположение на грани фантастики, я понимаю, что это бред чистой воды, но так хочется именно сейчас найти объяснения, почему она ушла.
— Ну в теории может быть. Может на восемнадцатилетние гульнула хорошо, сразу же залетела. Ты же знаешь, что в жизни истории бывают покруче, чем то, что показывают нам по телевизору. У тебя дело, связанное с этой девушкой? — карие глаза заинтересовано на меня глядят, улыбается насмешливо. Сначала хочется сыронизировать, прикрыться делом, но все же Руслан мой друг, он должен понимать, что происходит.
Смотрю на него, а перед глазами прошлая ночь. Больно вспоминать. Осознавать, что обвели вокруг пальца, как пацана, который клюнул на красивые глазки и притягательную улыбку. Наверное, я еще легко отделался, меня просто бросили, не обокрали, глотку не перерезали. Ключи от квартиры лежали рядом с моими ключами. Она ушла, забрала с собой только то, что принесла, ничего не своего не взяла. Кроме моей веры, надежды и росточка робкой любви.
— Ничего личного, только профессиональный интерес, — вроде не солгал, просто откровенно не признался. Руслан хмыкает, вопросы оставляет при себе, знает, что я не отвечу.
— Я тогда пойду?
— Иди.
— Кстати, как насчет баньки на выходных? — у дверей внезапно спрашивает друг. Я сначала хочу отказаться, но потом понимаю, что не хочу сидеть в квартире.
— Только за. Позвони мне.
— Договорились.
______
Работа действует на меня как обезболивающая таблетка. Притупляет чувства, тормозит реакцию на мысли. Меня ближе к концу рабочего дня стало отпускать ситуация с Майей.
Бывает. Бывает так, что осторожно ходишь по краю обрыва, срываешься вниз, думаешь, ну все расшибешься насмерть, ан нет, ушибаюсь, скатываюсь куда-то, лежу, а потом встаю и иду дальше по этой жизни.
Эля постоянно мне говорила, если ты не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней — не напрягайся, не терзай себя тем, что изменить не в силах.
В этот раз я сильно ушибаюсь, иногда начинает болеть где-то под ребрами. Сердце сжимается, ноет. Чего-то просит, но я его не слушаю. Вестись на его нытье, чревато своем спокойствию.
Сейчас я даже начинаю подумывать о том, что позиция Руслана в жизни в принципе неплохая. Меньше сердечных терзаний, дум, больше физиологии и потребительского отношения.
Дождь льет стеной. Я задумчиво стою в холле бизнес-центра, размышляя, как попасть мне в машину. Зонтик носить с собой до сих еще не приучился, а стоит, погода здесь непредсказуема.
Вздыхаю, поднимаю ворот пальто и выбегаю на парковку. До нитки не вымокаю, но неприятную сырость ощущаю. Врубаю сразу же обогреватели, несколько минуту жду, чтобы машина прогрелась. Замечаю девичью фигуру с зонтиком. Она уверенно идет в мою сторону, но чем ближе подходит, тем медленнее шаг.
Я догадываюсь кто это.
Моргаю фарами, чтобы не стояла под дожем, ныряла в теплый салон автомобиля. Она сразу же откликается на это приглашение. Буквально через минуту я уже вдыхаю ее запах вперемешку с запахом дождя. Мельком бросаю на ее изучающий взгляд, выглядит как брошенный котенок. Пожалел бы, не будь задетым.
— Есть хочешь? — медленно трогаю машину с места, планирую заехать в «Макдональдс», себе купить кофе, Майю чем-нибудь накормить. Она на мой вопрос не отвечает.
Делаю немного громче музыку, не хочу слышать ее дыхание. И чувствовать ее не хочу, но черт побрал, чувствую. Она дрожит, то ли не согрелась еще, то ли нервничает сильно. Нервно теребит веревку от зонта, зажимает свои руки между коленями.
Заезжаю в самый ближайший «Мак». Не спрашиваю, что она будет, беру на свое усмотрение, я еще помню ее вкусовые пристрастия. Протягиваю ей бумажный пакет, пристраиваю наши стаканы.
Мы катаемся по городу, по-прежнему сохраняя молчание. Майя с аппетитом съедает еду, осторожно берет свой стакан с капучино, греет руки. Я подъезжаю к дому, в котором она до меня жила с подругой.
— Ты сюда вернулась?
— Да, — это первое ее слово, с той самой минуты, как она села ко мне в машину.
Паркуюсь, не глушу автомобиль, беру стакан с кофе. Делаю небольшой глоток, смотрю перед собой. Майя мнется, крутит стакан.
— Я, наверное, должна тебе что-то объяснить.
— Правда? — усмехаюсь, кошусь на девушку, она прикусывает нижнюю губу.
— Ночью отчим прислала сообщение, Савве стало плохо. Некому с ним сидеть в больнице. Я завтра уезжаю домой. Сегодня весь день оформляла академку, в деканате мне пошли навстречу.
— Из-за этого ты сбежала сегодня утром от меня? — голос не повышаю, но внутри я готов сорваться на крик. — Тебе не кажется это странным?
— Я испугалась. Понимаешь, до тебя у меня не было серьезных отношений, — возникает пауза, стакан в ее руках чаще крутится. — Я думала, ты меня не поймешь в моем стремлении уехать домой и присматривать за Саввой.
— Почему я не пойму? — усмехаюсь. — Когда болеют родные дети, материнское сердце обливается кровью беспокойства.
Майя кажется не дышит, лицо становится бледным, губы дрожат. Она осторожно подносит стакан к губам, отпивает. Я пытаюсь правильно понять ее реакцию: то ли в шоке от моей догадки, то ли в шоке от моего предположения.
— Савва мой брат. Я его очень люблю. Люблю его, как мать, потому что когда он родился, Оксана почти сразу вышла на работу. Это у тебя много денег, ты можешь не задумываться о том, как жить, можешь позволить себе незапланированный отпуск или спонтанные покупки. В моей семье каждая копейка на счету. Возможно, тебе это покажется странным, но иногда у нас не было денег, чтобы купить себе хлеба.
— Ты думаешь я поверю? — усмехаюсь, не веря ни одному слову. — Что за мать твоя мачеха, которая оставила новорожденного сразу после роддома? А у отчима рук нет что ли, чтобы обеспечить семью?
— Легко так говорить, когда не знаешь всей ситуации! У нас маленький городок, работы нет, ездить в Москву, чтобы половину зарплаты не получить— так себе удовольствие. Поэтому он работает кем придется, а Оксана вышла на работу, чтобы эту работу не потерять. Знаешь, — горько улыбается, ставит стакан на пол, берет зонтик. — Сытый голодного не поймет. Ты был в моей жизни каксамое лучшее, что могло быть у меня, но сказка не может быть вечной. Я прекрасно понимаю, что на расстоянии мы не сохраним наши отношения, ты взрослый мужчина, красивый, возле тебя всегда красивые женщины. Один не останешься, — открывает дверку и выскакивает на улицу.
— Майя! — кричу ей вслед, тоже выхожу из машины. Сразу же промокаю. Я знаю подъезд, но без понятия какая квартира. Несколько раз ее набираю, но абонент временно недоступен. Ругаюсь сквозь зубы, провожу ладонью по лицу, стирая капли.
Пинаю колеса машины, сержусь на самого себя. Можно, конечно, всю ночь провести под окнами, караулить до утра, но не факт, что не усну, не пропущу ее выход.
Сажусь за руль, звоню Руслану. Моя просьба станет моим первым нарушением законов, но когда на кону счастье, никакие законы не имеют над тобой власть.
— Алло.
— Рус, пожалуйста, узнай мне на каком поезде, в какое время уезжает та девушка, о которой мы с тобой сегодня разговаривали.
— Похоже, это что-то очень личное, — иронизирует Алиев. — Постараюсь узнать быстро, вдруг поезд будет утром. Жди моего звоночка.
— Хорошо.
21 глава
Не курю. Точнее в студенческие годы курил, потом как-то с этим завязал. Сейчас по дороге домой, заехал в магазин и купил пачку сигарет. Дома переоделся в сухую одежду, сел за стол, поставил возле себя ненужную чашку. Подобие пепельницы.