Всё, Леся, раздевайся. Судя по животному напротив, сопротивление бесполезно, только маечку и трусики порвёт.
В дверь позвонили. И я ойкнула от радости. Как спринтер на короткие дистанции, метнулась в прихожую, готовая расцеловать всех, кто там пришёл, даже носатого Кокса.
Желание целовать всех от радости быстро пропало, когда на пороге нарисовалось семь мужиков. Они приглашения ждать не стали, втолкнули меня в прихожую.
Два в солидных костюмах с ними полицейский сразу показали мне удостоверения.
– Олеся Ивановна Перепёлкина?
– Да, – пискнула я.
– Отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
А за его спиной вошёл мужчина на тёмно-красной безрукавке которого было написано «ФМС России». Светловолосый и кареглазый он внимательно меня рассмотрел и спросил:
– Можно поговорить с вами? – и, не дожидаясь ответа, пошёл в кухню.
– Тебя учили в глазок смотреть? – донёсся до моего уха недовольное шипение Даяра.
– Даяр Иванович, теперь Перепёлкин? – спросили у моего фиктивного мужа.
Что там дальше было, я не слышала, потому что представитель миграционной службы закрыл на кухню дверь.
– Присаживайтесь, – сказал мужчина.
Мне в моей квартире, предлагают сесть!
– Что происходит? – села я и невинно уставилась на делового и очень наглого представителя власти.
– У вас фиктивный брак…
Он что-то ещё говорил, я специально раскрыла рот и хлопала ресницами.
Фиктивный брак доказать невозможно. Особенно если я в трусах и майке открываю дверь в квартиру, где живёт гражданский муж, с которым я недавно расписалась.
– Если вам угрожали, вы можете рассчитывать на защиту…
Он говорил, как директор в моей школе. Строго, при этом делал акцент на нужные ему слова: опасность, ответственность, тюрьма, твоё будущее.
– У нас обычный брак, не фиктивный, – неуверенно сказала я.
– И когда же вы познакомились? – с усмешкой в голосе спросил собеседник.
– Давно, – ляпнула я и глубоко задумалась.
Эти чёрные, жгучие глаза Даяра не забыть.
И хотя мужчина напротив пытался сбить меня с мыслей, наводящими вопросами, когда и где, я уцепилась за воспоминание. Оно мучительно ко мне возвращалось, так что я хмурилась и подкусывала губы.
– Олеся Ивановна, вы меня слышите?
– Да, – я даже задыхаться стала. – В детстве… он жил в деревни Кукуево. Он цыган!
– Нет, – покачал головой мужчина. Психологическое давление спало, он стал заинтересовано смотреть на меня. – Русский. Мать после смерти первого супруга, вышла замуж и увезла его в Казахстан. Он сменил имя и фамилию.
– Я вспомнила!!! – я вскочила с места и рванула из кухни.
А моего животного нет. Его в наручниках выводили на лестничную площадку. Полицейские игнорировали лифт, потащили Даяра вниз по лестнице.
– Даяр! Я тебя вспомнила! – кричала я вслед.
– Неужели? – рассмеялся Даяр откуда-то снизу. – Тебе же три года было!
– Я вспомнила тебя, Мартын!!!
– Птенец, иди домой, простудишься!!!
13
Мне было три года. Наш дом был самым крайним у леса. Поэтому, когда мальчишки нарвались на старый забытый капкан в лесу, дотащили своего друга именно до нашей двери. Испугались, когда вышла мама, разбежались в стороны, оставив раненого прямо на земле у крыльца.
Мама работала фельдшером, но в тот день у неё был выходной. Она вызвала скорую и самостоятельно, до приезда машины, спасла пятнадцатилетнему мальчику ногу.
Он лежал в большой комнате на диване, обложенный белыми простынями, что становились алыми от крови. Кричал, скрипел зубами. Не хотел орать, потому что смелый и сильный.
Это должно было быть больно. И у него слёзы появлялись в чёрных глазах. Он сдерживался из последних сил. Капкан получилось раскрыть, но ржавые зубья остались прямо в плоти. Это была настоящая операция на дому.
Мама меня прогоняла, а я всё равно осталась в комнатукомнате. И мне казалось, что боль у нас с мальчиком одна на двоих. Я взяла мальчишку за руку и плакала вместе с ним. Жалела так сильно, что гладила его чёрные, как воронье крыло, волосы и по-детски успокаивала.
А через месяц Мартын со своей мамой пришли к нам в гости. Он казался мне таким большим и взрослым…
Смуглая кожа, тёмно-карие глаза и чёрные волосы. Он ещё хромал. Подарил маме коробку конфет и букет роз. А мне маленькую фарфоровую куколку, которую мама ставила в сервант вместе с дорогой посудой.
Время стёрло этот момент из моей памяти. Нет, я всё помнила, вот только в прошлом был мальчик.
Стал мужчиной.
Сейчас он мне тоже кажется большим и взрослым.
Сразу не сказал мне, кто он такой. Клоун! Надо обязательно пошутить. Занял в моей квартире гостиную, а там за стеклом стоит та самая куколка.
Вот ведь животное! Ну, почему он сразу не сказал?!
Что бы я его пожить не впустила? А теперь жди и беспокойся за него. Вот куда его отвезли?! Сидит наверно в камере со стеклопакетчицей и проституткой ждёт, когда выкрикнут мою фамилию. Теперь она и его. Перепёлкин, животное!
В субботу он не приехал.
В воскресение я взяла старый пылесос и заставила его вкалывать за последнее десятилетние простоя. Обычно мыла всё тряпкой.
Я не привыкла сидеть без дела, моя жизнь сплошное движение и битва за выживание, а тут настоящий выходной.
Почистила все ковры, даже на диване. В вещах Трёхлава-Перепёлкина Даяра-Мартына копаться не стала, аккуратно смахнула пыль. Ноутбук его тоже арестовали, ему наверно выделят отдельную клетку. Не удивлюсь, если он у такого чувака, как мой фиктивный муж, кусается. Или взрывается, когда в него лезут.
Пылесос жалобно орал, что надоело. Он перегрелся и старался расплавиться, прося пощады.
Я проветрила и убрала а кухне. Смотрела в окно на парк и пила кофе с молоком. Только вот покоя я не ощущала.
У меня не все дома.
Зазвонил телефон, и я, как ошалевшая, рванула за ним в комнату. Руки дрожали, я ответила быстро на звонок.
– Да, – обеспокоенно выдохнула я в трубку.
– Олеся Ивановна, это Кокс. У Вас всё в порядке?
– А-а, – растерянно протянула я. – Привет. Почему у тебя такая погремуха?
– Я бывший нарик. Вам ничего не надо? Вы сутки из квартиры не выходите.
– А ты что следишь? – удивилась и даже возмутилась я.
– Да, велено присматривать. Если вам продукты нужны или ещё что, вы звоните. Я сегодня до девяти, потом Мази сменит.
– Кто? – мне стало смешно.
– Мази. Он на английском хорошо говорит.
– Понятно, Мамочка, – я помолчала. А так как он в этот момент трубку не бросил, я, сильно покраснев, что не могло просочиться через сотовую связь, всё-таки решилась спросить. – А Даяр где?
Леся, остановись! Остановись пока не поздно! Или уже поздно?
Или уже беспокойство переросло в настоящую тревогу за человека, который сделал ремонт в моей ванной?
– У него всё хорошо, сидит пока, но скоро выпустят, не беспокойтесь.
Не беспокоиться?! Да я все ногти сгрызла и места себе не нахожу!
– Он может позвонить? – прошептала я.
– Нет, к нему только адвоката пускают.
Капец! Животное, что ты там натворил?
Я, не попрощавшись, отключила телефон.
Следят за мной. Или присматривают. Разница ведь есть. И с какой целью? Мне могут навредить?
В понедельник оделась, как полагается молодой учительнице: белая блузка, юбка-карандаш, невысокий каблук. Уложила волосы в «бублик», чуть подкрасила глаза и с портфелем вышла в прихожую. С тоской посмотрела на мужское чёрное пальто. Всё-так девушки очень быстро к животным привыкают.
Мази спал в машине. Был он Биг Мази с кудрявой русой головой. Будить его, чтобы последил за мной, я не стала. Пешком отправилась в центр города.
Никакого драйва, жизнь перешла в мирное русло и режим ожидания.
В гимназии приняли меня хорошо, подписали временный договорю. И я отправилась в класс, где мне предстояло провести время в компании замечательных детей.
Я даже на время забыла о Даяре. Десять малышей рисовали космос, прибавляя к своему рисунку мечту.
Среди звёзд из-под детских ручек появлялись велосипеды, щенки и радужные пони.
Я сидела у этюдника и рисовала вместе с ними. В моей отдельной вселенной среди звёзд и далёких галактик появилось животное. Оно было, как видение с нечёткими очертаниями. И только глаза чёрные и глубокие, как космос, напоминали мне, что я хочу жаренного барашка.
В конце урока я прикрепила все работы на доску и наслаждалась рисунками маленьких художников.
Когда рисуют дети, это прекрасно!
Пришло время прощаться, дети неожиданно собрались вокруг меня. Самые смелые лезли обниматься, скромники стояли рядом и смотрели на меня во все свои глазки.
Я всегда находила общий язык с детьми. Даже с подростками, с которыми однажды съездила в лагерь на море, я говорила на их языке, хотя они мне порезали купальник и вылили зелёнку на ноги. А когда прощались, приносили свои извинения и пытались познакомиться. Особенно головорезы семнадцатилетние, которые на две головы выше меня.
Мне понравилось всё! От самого здания гимназии с хорошим ремонтом, до замечательных деток. Я решила, что постараюсь сделать свои уроки интересными, чтобы меня заметили. И, возможно… я бы очень хотела… Работать здесь.
Одухотворённая, вдохновенная, как кудесник, я вышла на улицу.
Был прекрасный летний полдень, и солнце уже жаркими лучами согревало воздух. И я порхала, лёгкая, как ветерок. И не стеснялась себе признаться, что влюблена.
В страшное, чёрное, грубое, некультурное животное. И я не буду искать себе дополнительную работу. В ближайший месяц я напишу портрет Даяра. Буду его окультуривать и просвещать.
Дорожка мимо высоких лип завернула за фасад здания гимназии. Я ещё не покинула территорию школы, как меня схватили.
Рот заткнули и с силой опрокинули на каменную стену у чёрного входа.
14
Чтобы стать юристом, нужны главные качества: нравственность, пунктуальность, коммуникабельность и стрессоустойчивость. Чтобы стать успешным юристом, первый пункт вычёркивается.
Это не я придумала, это Мартин мне сам лично рассказал. И с самого первого курса занимался вытравливанием из себе чувства справедливости и жалости.
Очередной представитель животного мира, скалился на меня вставными зубами, зыркал голодными обиженными глазами и зло шипел, яко аспид.
– Липов, идиот, – испуганно выдохнула я, когда он убрал свою ладонь с моего рта.
– Леся, – Мартин осматривал меня, в основном пялился на грудь под белой блузкой. – Я тебе хочу популярно объяснить, что нельзя со мной играть. Закидывать мой телефон в чёрный список, игнорировать.
– Мартин, я замужем.
– Это фиктивный брак, шваль ты нераспокованная. Завела гастарбайтера и думаешь, я своё не возьму.
– Ты выпил что ли? – испугалась я его напора.
Нет, мне приходилось видеть его в жесточайшем неудовлетворённом виде, но тогда я с лёгкостью от него убегала. Теперь всё изменилось. Я просто исчезла с поля зрения, его это взбесило.
– В том то и дело, что трезвый. Пошли, прокатимся.
Он начал хватать меня за плечи и тащить в сторону ворот. А я выворачивалась. Урод порвал мне две пуговки на блузке. За волосы схватил и растрепал причёску.
– Я за тобой следить буду. Тебя с любой работы попрут, обещаю, – рычал Мартин, волоча меня за волосы.
Мой космос! Он решил разрушить мою жизнь!
Я зубами вцепилась в его руку и сжимала челюсти, пока Липов не заверещал, как девка. Ударил.
Я вырвалась и понеслась со всех ног от него в сторону ворот.
Ничто так не трезвит, как хорошая драка. Мир стал ясным, жить захотелось. Правда, лица прохожих смазывались, потому что я рыдала, когда бежала сквозь толпу. Пыталась рукой прикрыть раскрытую блузку. Пуговки остались, но грудь была неприлично открыта.
Как добежала до дома Ритки и не вспомнила. Влетела в подъезд старого полублагоустроенного дома и дрожащей рукой ответила на звонок телефона.
Меня уволили. Причину не назвали, попросили больше не приходить.
Наверно, я хотела умереть в этот момент. С другой стороны, вся эта ситуация с одержимым поклонником заставляла думать и двигаться дальше.
Вошла в приоткрытую дверь, в квартиру со специфическим запахом. Пахло всем сразу от вкусной еды до канализации.
В тёмной прихожей было не протолкнуться. Очень много одежды и обуви на многочисленных вешалках и полках.
Стояла старушка в халате и держала в руках кастрюльку.
Она беседовала с мамой Риты. Между ними вилла хвостом старая собака - Яблоко. Чистопородная дворянка, подобранная сердобольной Риткой ещё в школьные годы. Собаку стерилизовали, и она действительно напоминала гнилое яблоко, потому что еле ходила и была круглая. А гнилое, потому что неприятного коричневого оттенка.
– Сварила щи мужу, – сказала старушка-соседка, – а он не ест, собака. Пусть ваша собака ест.
При этих словах старушка из своей кастрюльки вылила щи Яблоку в миску. Собака благодарно помахала хвостом и принялась за обед.
– Леся, здравствуй, – поздоровалась мама Риты. – Проходи, они ещё не уехали.
В их квартире обувь не снимают.
В трёх комнатах жили три семьи. Родители Риты, сама Рита с Колей и старшая сестра с мужем и ребёнком. Так что по сути, это было общежитие.
Коля был парнем деревенским, приехал в город на заработки. Но всё сводилось к тому, что устроиться он здесь, по-нормальному не смог. Поэтому каждое лето они с Ритой уезжали в деревню. Но в этот раз, судя по голой комнате, они уезжали навсегда. Даже кровать свою старую забирали, она разобранная лежала между коробок.
– Боже! Коля, что это?!
Ритка подлетела ко мне и стала в ужасе разглядывать моё лицо, напугав меня так, что я полезла в сумку. На телефоне быстро включила фронтальную камеру и даже не поверила своим глазам. Под правым глазом по виску и скуле полз тёмно-синий синяк с противными багровыми прожилками.
–Это кто тебя так припечатал? – Коля тощий и низкорослый строго посмотрел на меня. – Гастарбайтер твой? Это ты, дрянь, виновата!!!
Коля зло глянул на свою пассию, которая сильно испугалась, словно сейчас такой же получит синячище. Но Рите можно не беспокоиться, Коля полный адекват, да ещё и любит свою полную луну.
– Нет, – прошептала я, нервно распуская волосы и пряча под них половину лица. – Это Мартин Липов. Я не знаю, что делать?
Ритка метнулась из комнаты, вернулась с замороженной пачкой пельменей, которые приложила к моему пострадавшему лицу.
– А этот, муж твой? – сурово спросил Коля. – Ты вообще, в каких с ним отношениях?
– Я… В хороших, – кивнула я, – придерживая холод у виска. Поморщилась от боли и неприятных ощущений. – Я пришла попрощаться, как обещала.
Ритка меня обняла и неожиданно расплакалась. Она была такая мягкая и тёплая, как нежная подушка в кровати. До неё всегда приятно дотрагиваться и она всегда пахла выпечкой.
– Развели мне здесь сопли,– бухтел Коля, вытаскивая коробки в коридор. Он куда-то вышел и вернулся не сразу.
– Вы что совсем переезжаете? – всхлипнула я.
– Да, – ныла Рита, – Коля говорит, что город меня портит.
Мудрый человек этот Коля. Держись, Ритка, за такого мужика.
– Мартин хороший, Мартин перспективный, – появился Коля и взял ещё коробки. – Так же хочешь?!
– Нет, – хлюпнула Рита и вытерла слёзы.
– Коробки в руки и на выход!
Ритка быстро схватила первую попавшуюся коробку и вышла из комнаты.
А мне позвонили. И я уже боялась отвечать на звонок. Нажала на кнопку и молчала.
– Птенец!!!
15
В парке Пушкина я сидела на скамейке, скромно поджав ноги. Смотрела сквозь пряди распущенных волос на молодую мамочку, которая скормила целый батон голубям на радость своему дитя.
Интересно, когда я стану супер-пупер богатой, я смогу вот так просто скормить вольным птицам целый батон? Тот, кто голодал, слишком бережно относятся к еде. Я вот до сих пор вспоминаю свой творожок и сметанку, которые выкинул Даяр.