Ульяна Гринь
Профессионально беременна
Глава 1. Десять старушек — рубль
Я бросила взгляд по сторонам, убедилась, что никто на меня не смотрит, и, опершись ладонью о стену, поправила задник туфли. Что за невезение — лодочки стоят почти сто баксов и безбожно натирают! У меня будет кровавая мозоль на исходе этого вечера, а ведь он может получиться очень плодотворным…
Мимо скользнул официант, похожий на пингвина в черном с белой манишкой, и я взяла предложенный бокал шампанского. Жажда замучила… Пузырьки взбудоражили небо и обожгли язык. Брют! Ничего такой. Не слишком, пила я и лучше. Пожадничали устроители. Ладно, бог с ним, с шампусиком, надо работать! Сунув клатч под мышку, я прошлась по аллее между развешанных картин, делая вид, что рассматриваю их внимательно. Но на самом деле меня интересовали совсем не картины.
В Питер я приехала неделю назад. Семь дней мониторила потенциальных клиентов, молча и не высовываясь. В Нижнем все прошло круто, но надо было выждать. Неделя — отличный срок. Не слишком много и не слишком мало. Все улеглось, всегда все успокаивается за это время… Мужчины как большие дети, быстро обижаются и быстро забывают обиду. Тем более, если их обставляет красивая женщина!
Поправив прядь волос, выбившуюся на лоб, я прищурилась, окинув взглядом ближайшую картину. На черном поле белые пятна. Зеленая точка в углу. Если честно — полный кошмар и безвкусица. Но принадлежит мэру, который любезно предоставляет картину для выставок художника, как одну из лучших его работ. Мда… Ну окей чо…
— Вам нравится? — раздался голос из-за плеча. Я широко распахнула глаза — голос был приятным мужским баритоном. Работаем.
— Необычная картина, — ответила, наклонив голову к плечу. — Концептуальная.
Два дня я готовилась и учила термины. Время использовать их!
— И в чем же тут концептуальность? — в его голосе мне послышался смешок, и я прищурилась, задумчиво оглядела белые мазки. Ответила:
— Ну… Например: черное — космос, белое — звезды. Космос огромен и всепоглощающ, а вот эта крохотная точка — Земля, которая одинока в бесконечности.
— Неплохо, неплохо, — снова усмехнулся мужчина за спиной. Какой приятный голос! Завораживающий, бархатный, с ленцой тянущий гласные… Если его обладатель так же красив, как и голос, я беру!
— Или так: черное поле — это выжженая человеческой деятельностью земля. Белые точки — это падающий снег, а зеленая — это оазис надежды, маленький цветущий сад!
— Вполне! Мне нравится!
— Еще никто так поэтично не описывал эту картину, — фыркнул второй голос. Я стремительно обернулась. Волосы взметнулись вокруг плеч — я знала, какое впечатление оказывает на мужчин этот жест. И не ошиблась. Двое смотрели на меня с искрами в глазах. Обладатель бархатного баритона оказался довольно-таки молод — не старше тридцати — и достаточно хорошо одет. Я скользнула взглядом по его фигуре, оценив пиджачок из дорогой ткани. Если не ошибаюсь, это Бриони! А джинсы похожи на самые обычные, но зоркий глаз сразу увидит бренд. И часы, выглянувшие из-под манжеты, не стальные, а платиновые. Ох, не зря я заглянула на эту дурацкую выставку! Не зря!
А вот второй не так хорош. И не мой вариант, если честно. Если первый элегантно щетинист, то второй откровенно зарос. Если первый небрежно ироничен, то второй пошло язвителен. Баритон пьет шампанское, бомж — Джек Дэниелс. И уже не первый, насколько я могу судить по его виду.
— Позвольте вам представить Матвея Белинского, — баритон качнул бокалом в сторону бомжа. Тот по-клоунски поклонился, едва не расплескав содержимое своего тамблера:
— К вашим услугам, прелестная незнакомка.
Прелестная незнакомка, то бишь, я протянула ему руку для поцелуя. Такой жест действует на мужчин как красная тряпка на быка. Он словно говорит: я не какая-нибудь там, я леди, ведите себя соответствующе. Матвей Белинский приложился к моему запястью губами:
— Рад, очень рад…
Он явно желал услышать мое имя, откуда и пауза. Но я не спешила представляться. Сперва я узнаю имя баритона. Тот обвел рукой окружающие нас картины и сказал:
— Матвей — автор всего этого безобразия.
— Какое точное определение моего творческого высера! — фыркнул художник, и я поняла, что он безобразно пьян. А баритон продолжил:
— Поскольку Матвей манкирует хорошими манерами, я представлюсь сам. Данила Беркутов, к вашим услугам.
Он завладел моей рукой и коснулся губами кожи на тыльной стороне ладони. Беркутов… Божечки ж мои! Я даже представить не могла, что он посещает такие мероприятия! Подумать только — один из самых богатых людей России фланирует между идиотскими картинами пьяного художника… Может, еще и купить собирается что-нибудь за бешеные деньги?
Но мне на это плевать. Пусть хоть все скупит. Я улыбнулась, показав свои идеально белые зубы:
— Ева. Просто Ева.
— Что ж, просто Ева, — Данила подставил локоть. — Хотите, покажу вам мою любимую картину кисти присутствующего здесь обалдуя?
— Очень хочу, — соврала я, деликатно прильнув к кавалеру. Соблюдай дистанцию, детка, не жмись так близко! Главное, не спугнуть этого беркута, главное, не подпускать его на короткую дистанцию, но и из вида не выпускать!
Такой добычи мне еще не попадалось…
Через несколько минут мы молча стояли перед картиной и смотрели на нее. Правду говорят: если долго вглядываться в бездну, она начнет смотреть на тебя. Выглядела бездна классическим примером ташизма, а именно: как будто взяли ярко-желтых цыплят, сварили их и раскатали в пастилу, а потом наломали ее и хаотично набросали на холст поверх малиновых волос, которые Рапунцель-эмо срезала, чтобы пожертвовать онкобольным детям. Все это на черном фоне, как будто Белинский был идолопоклонником Малевича.
Данила склонил голову к плечу и спросил тихо:
— Вам нравится?
— Это уже даже не концептуально, — выдохнула я, подавив в себе желание рассказать про цыплят и Рапунцель. — Это так… безнадежно!
— Да. Вы понимаете меня. Пожалуй, я куплю ее.
Прищурившись, я шагнула ближе к холсту, чтобы разглядеть цену мелкими циферками. Две тысячи. Пожала плечами:
— Ну, за две тыщи рублей да. Я бы тоже купила.
Данила расхохотался, совершенно не заботясь о том, что все разом обернулись на него:
— Вы шутница! Матвей! Матя! Я покупаю твое «Отчаянье»!
Вытаращив на него глаза, я пыталась понять — шутит он или всерьез? Нет, похоже, совершенно серьезно! Он собирается купить эту мазню. Ну ладно, мне с ним не жить и на раскатанных в пастилу цыплят не любоваться. Хотя даже за те несколько недель, что я планирую провести с Данилой, эта картина может расшатать мою психику…
На заявление баритона сам художник не откликнулся, зато прибежала крепкая, плотненькая и квадратная женщина средних лет с короткой стрижкой и возбужденными глазами:
— Данила Алексеевич! Вы мой добрый гений! Картой или чеком?
— А наличные вы не рассматриваете, Вика? — усмехнулся Данила, вытаскивая чековую книжку и ожидаемый Паркер. — В рублях или в валюте?
— В рублях, Данилочка Алексеевич! Сто сорок тысяч для круглой суммы!
— Сколько?! — не выдержала я.
— Две тысячи долларов или сто сорок тысяч рублей, — холодно ответила Вика. Я прикрылась бокалом, чтобы не рассмеяться в ответ. Интересно, сколько времени потратил Матвей Белинский на создание сего шедевра? Минут пятнадцать? Или двадцать? Я тоже такие могу клепать!
Надо озадачиться.
А Данила, выписав чек, снова обратился ко мне:
— Ева, у вас есть какие-нибудь еще интересы на данном мероприятии? Или вы выполнили обязательную программу, и я могу с чистой совестью вас похитить?
— А у вас есть предложение, от которого я не смогу отказаться? — я поставила полупустой бокал на поднос официанта и приняла протянутый мне локоть.
— Смею надеяться.
— А потом я исчезну навсегда, и никто больше не найдет мое бренное тело? — в тон продолжила я. Данила хмыкнул:
— Ева, давайте поступим так: я сделаю вид, что хочу показать вам во-о-он те дальние рисунки раннего Белинского, а вы украдкой откроете на смартфоне Яндекс и посмотрите, что пишут обо мне СМИ.
Хорош, чертяка! И знает это, и красуется. По-моему, все начинается очень даже неплохо. По крайней мере, у нас завязался разговор. Продолжим же беседовать.
— Нет, этого делать я не буду. А вдруг вы подчищаете все нежелательные статьи и упоминания в желтой прессе? Лучше расскажите мне сами.
Данила внезапно озадачился. Почесал щетину на подбородке и усмехнулся:
— Ладно. Но вы сами напросились! Я собираюсь пригласить вас в людное место, нас туда отвезет шофер, потому что шампанское, потом он же довезет до любого места, которое вы обозначите, но в пределах Санкт-Петербурга. Что еще? Не женат. Не педофил. Не ем маленьких детей на завтрак, а красивых девушек на обед…
— Сто тридцать восьмая строчка Форбс, — подсказала я. Данила деланно оскорбился:
— Где такое написано? Сто тридцать пятая, между прочим!
— Жалуйтесь на Яндекс! — фыркнула я.
— Вот еще! Я придерживаюсь мнения, что сам о себе и так знаю правду, а что пишут в интернете — мне строго параллельно.
Хм-хм, а ведь отличное мнение! С этим беркутом мне будет хотя бы интересно.
— Так что, Ева, вы согласны разделить со мной этот вечер?
Я подняла взгляд, посмотрела в его глаза, и мне очень понравилось то, что я там увидела: интерес. Похоже, рыбка заглотила крючок и теперь трепыхается на конце лески. А рыбка не простая — золотая! Такую я искала почти два года. Данила Беркутов станет финальным аккордом моей деятельности на территории России. Потом я уеду за границу…
— Я согласна, — сказала будто бы с неохотой, а на самом деле внутри все вскипело бурлящей радостью. Словно шампанским залилась! И пьянящее ощущение предстоящих развлечений… Беркут очень даже хорош собой, с ним и притворяться не надо, оргазм сам собой словлю! — А куда мы поедем?
— Время обеда, Ева, а я никогда не пропускаю обед! Вы голодны?
— Если честно, шампанское распалило аппетит, — призналась я. Интересно, какую кухню любит Беркутов? Хоть бы не грузинскую, а то придется вместо часа пахать в спортзале два часа!
Данила повел меня на выход мимо гостей, которые пытались (а некоторые весьма успешно) на серьезных щщах задумчиво рассуждать о модной мазне художника Белинского, а сзади семенила Вика, что-то бормоча об экспресс-доставке на дом купленного полотна. Но, наконец, мы от нее отвязались, и спустились по ступенькам на улицу. Буквально через несколько секунд подъехал темный джип с ярко сверкающим хромовым кенгурятником, с тонированными стеклами, квадратный, угрожающий и блестящий.
Явно не прошлогодней коллекции тачка. А что за марка?
Я присмотрелась к знаку на капоте и удивленно спросила:
— Какая-то новая марка машин? Что за Пуш?
— Прошу заранее меня простить, но это Пук, — с улыбкой ответил Данила, глядя, как шофер — совсем молодой парень моих лет — выходит, чтобы распахнуть перед нами заднюю дверцу. Салон машины был похож на старенькое такси, но зато с кожаными сиденьями. Я подозрительно спросила:
— И какого года выпуска этот прости господи Пук?
— Думаю, он несколько старше вас, — небрежно бросил Данила, готовясь подсадить меня. Но я воспротивилась:
— Ну нет! Я еще жить хочу!
— Ева, вы хотите меня обидеть? — в его тоне не было обиды от слова совсем, зато послышалось удивление. — Мои машины абсолютно безопасны — они проходят техосмотр, обслуживание в гараже в срок. А Константин — водитель от бога, так что ничего не бойтесь и садитесь!
— В случае чего моя смерть будет на вашей совести, — пробормотала я, опершись на руку беркута, и забралась на заднее сиденье. В машине приятно пахло отдушкой и натертой каким-то средством кожей. Хлопнули дверцы, водитель обернулся на Данилу, и тот, развалившись на сиденье рядом со мной, кивнул:
— В «Мы женаты».
Мотор заурчал, как большой, сытый и довольный тигр, и машина плавно тронулась с места. А я, положив клатч на колени, закинула ногу на ногу и спросила с умеренной дозой любопытства в голосе:
— Это такой намек? Оригинальное предложение руки и сердца?
— А вы бы согласились вот так, сразу, в первый день знакомства? — Данила откровенно смеялся, и я обрадовалась. Он любит подшучивать и иронизировать. Это хорошо. Гораздо лучше, чем иметь дело с таким занудой и сухарем, как Родик Алимов из Оренбурга. Вот уж кто любил докапываться до слов да искать во всем двойное дно…
Откинувшись на сиденье, я улыбнулась. Это будет славная и очень быстрая охота!
— Если у нас сходятся вкусы в искусстве, то и во всем остальном сойдутся, — ответила сдержанно и добавила: — Но в первый день знакомства выходить замуж это перебор. Дня три надо все же подумать!
— Мне нравится ваш юмор, Ева.
Данила взял мою руку в свои ладони, склонился к ним, поцеловал кисть. Не сосчитать, сколько раз мужчины целовали мне руки… А тут… Словно искра пробежала между нами. Очень такая конкретная искра, которую я думала больше никогда не ощутить: слишком много игры в моей жизни. Я и сама перестала понимать, когда работаю, а когда просто живу…
— А название ресторана — это игра слов. Мы женаты — мы же на ты! Так что предлагаю перейти на ты.
— А я соглашусь, — усмехнулась. — Раз уж сам ресторан советует!
— Вот и отлично.
Он поднял взгляд на меня, и его глаза блеснули. Какие у него глаза… Эпитетов не хватает! Красивые — банально, обворожительные — глупо, восхитительные — пошло… Голубые, глубокие, как озера (боже, пафос тебе не идет, Ева!), и теплые, как наши дальневосточные ключи.
— Костя! Остановись вон там!
Я машинально взглянула туда, куда Данила указал, и спрятала улыбку в волосы. Цветочный магазин. Конечно, начинается стандартный набор соблазнения девушки… Цветы, шампанское, мелкие подарки, потом какой-нибудь концерт или приватная вечеринка у местной звезды экрана или сцены, на третьем или четвертом свидании — секс, а уж после него… Все зависит только от фантазии мужчины!
Думаю, Данила пойдет этим самым проторенным путем, так что сюрпризов быть не должно.
— Я сейчас, — бросил мне беркут, когда машина остановилась у бровки тротуара. Выскочил из джипа, направился к магазину. Розы или лилии? Или вообще орхидеи. Данила любит шик и лоск. Дорогие хрупкие цветы как раз в его стиле. Тюльпаны для такого мужчины слишком просты, а герберы слишком строги. Хотя розы универсальны, поэтому вполне возможно, что беркут не заморочится выбором…
Он вернулся быстро, сел рядом со мной на сиденье и протянул мне… горшок с пышной россыпью листьев — снизу зеленых, сверху ярко-алых. Я, по-моему, даже икнула негламурно от изумления, потом спросила:
— Это цветы?
— Это пуансеттия, — невозмутимо ответил Данила. — Кость, поехали!
Вот честное слово, не ожидала от него!
Цветов в горшке мне еще никогда не дарили… Я даже не знала, как среагировать, поэтому по привычке сунула нос понюхать. Цветы не пахли. То есть совсем. Легкий аромат листьев и все. Однако… Пришло подозрение, что ресторан меня ждет не пятизвездочный.
— Данила, а вы всегда дарите девушкам вот такие цветы? — поинтересовалась как будто между прочим, расправляя нижние листочки.
— Букет завянет, ты его выбросишь и забудешь. А эта малышка простоит хотя бы годик. Ева, мы перешли на ты или нет?
— Перешли, — кивнула, устраивая горшок на коленях. — Просто все так неожиданно…
Да, вот эта линия мне нравится. Немножко растерялась, приятно удивлена. Держусь на расстоянии, рассматриваю. Доля кокетства, и дело в шляпе! Мужчины не любят добычу, которая сама запрыгивает в рот.
— А, по-моему, все ожидаемо, — усмехнулся он, придвигаясь ко мне. Я слегка отстранилась, в глубине души страстно желая, чтобы он меня поцеловал. Но так нельзя! Не на первом свидании…