Владлен наблюдал, как двое отделились от группы солдат, а затем зашли в их двор.
— Доброе утро. Воды попить не дадите? — спросил старший сержант.
— Вот — ведро, вот — ковш. Вода чистая, только из колодца принёс, — буркнул Владлен, указывая на лавку у сарая.
Сержант подошёл ближе, и вдруг воскликнул:
— Чеченец?!
— Разумеется. Где ты тут русских увидел? Хотя двое всё-таки припёрлись, мой огород топтать, — ухмыльнулся Владлен.
— Бля, Владленыч, братишка, что за шутки? Ты здесь чего, в плену что ли? А я слышал, ты погиб.
— Вы ошиблись. Меня зовут Равиль Исаевич Зармаев, — пожал плечами Садовский.
— Ага, а меня зовут Фаина Раневская. Я бы тебя в любом виде узнал, дружище. Ну, вспоминай. Витя Истомин. Помнишь, ещё с Васьком Кокориным на губе сидели. Друзья навсегда. Друзья несмотря ни на что.
Витя подошёл вплотную, а потом постучал пальцем по руке.
— А вот тут медведь с арабской вязью.
В голове Владлена, как в калейдоскопе, стали проноситься картинки. Он в армии. Они, трое призывников, дерутся против дедов. Казалось, вся жизнь проносится перед глазами, как фильм, включённый на быструю перемотку.
— Витюха, — простонал Садовский, хватаясь за голову.
Ильяс, до этого стоявший на крыльце, тут же подбежал и закричал:
— В дом, живо, нечего делать на улице.
Они зашли на кухню. Фатима положила на стол блистер с таблетками, а затем, молча, удалилась. Выпив таблетку, Владлен наконец подошёл к другу и обнял его.
— Знакомься, Синичкин. Мой сослуживец. Сержант Садовский Владлен Валентинович, — улыбнулся Витя.
— И мой сослуживец. Как же так, товарищ сержант? Получается, вы в плен попали? А похоронили тогда кого? — нахмурился Синичкин, до этого пребывавший в шоке.
— Раненый я был, Синица, — парни тоже обнялись, приветствуя друг друга.
— Присаживайтесь, поговорим, — указал на стулья Ильяс.
Он рассказал, как к нему попал Владлен. Что его контузило сильно. Что едва выжил и потерял память.
— Вот это да! А остальные все тогда погибли. Товарищ капитан Захар Константинович тоже, — вздохнул Синичкин.
— Нужно идти в часть и заявить, что я жив. Кто-то у нас инфу сливал духам, вот мы на засаду и нарвались. Я же хотел выяснить кто, даже подозревал одного, — решительно заявил Владлен.
— Сдурели, товарищ сержант? Нельзя вам в часть. Вместо вас человека привезли. Вроде вы, а вроде нет. Но когда вашу родинку на руке увидели, то сомнения отпали. Все были в таком шоке, двенадцать человек всё же погибло. Вот татуировку никто и не догадался проверить. А ещё у вас в руке пластина с фамилией зажата была. Будко тут же заявил, что кто-то предупреждает бандитов заранее обо всём. А потом обвинил вас. Типа вы чеченец наполовину, поэтому и помогали своим. Только приехавший полковник заявил, что раз вы погибли, значит, о предательстве нужно молчать. Ну, чтобы часть не позорить. Будко в грудь себя бил, обещая отомстить Пророку за все загубленные души. А потом операцию разработал, и сам с ним на встречу пошёл. Взяли мы Пророка, но майор расстрелял его при попытке к бегству. Так что правду о том, кто «крыса», мы так и не узнали. Нас потом раскидали кого куда. Я вот в часть к Виктору попал, — на эмоциях проговорил Синичкин.
— Володя прав. При таких обстоятельствах, нельзя тебе в часть. Старику могут не поверить. Скажут, что ты этот год на стороне боевиков воевал. Ты теперь Зармаев Равиль? Вот и будь им. Сержант Садовский погиб и похоронен на родине. Тем более что Будко после поимки Пророка подполковника дали. Он на повышение в Москву уехал. Теперь у него связи, посадит в тюрьму тебя. Только добраться домой, к матери, я тебе помочь не могу, прости. Как-то сам, — поддержал сослуживца Виктор.
— Спасибо и на этом, Вить. Я же благодаря тебе всё вспомнил.
— Наши кричат у ворот, товарищ старший сержант, — спохватился Синичкин.
— Ну, прощай, Владленыч, удачно добраться домой, — Виктор встал и обнял друга.
Синичкин тоже попрощался, пожелав удачи. Они поспешили на выход, чтобы другие ничего не заподозрили.
— Мы тут проверили. Всё чисто. Глубокие старики живут и племянник шизофреник. Идём дальше, — сказал строго Виктор.
— Вот оно как, дядя Ильяс. Значит, я действительно наполовину чеченец. А убил я тогда родича своего. Больно на меня похож был. Да и пятно вот это, родовое, точь-в-точь как у меня, — Владлен показал руку.
Ильяс, присев на стул, тяжело вздохнул.
— Помню, дед рассказывал. В революцию тоже брат на брата шёл. А вот в войну сплотились, шли единым народом немцев бить. Переживали за каждого убитого, неважно было, какой он нации. Теперь-то что с великой страной сделалось? Ладно, давай о насущном, Равиль. Домой поедешь, помогу. А хочешь, тут оставайся. Война скоро закончится, можно будет в городе на работу устроиться. Ты же знаешь, что стал мне как сын, Равиль.
— Домой поеду, дядя Ильяс. Меня там мама ждёт. Вернее похоронила, но я должен к ней вернуться. Я ведь раньше в Москве жил, — Владлен подошёл к печке и налил стакан воды из чайника.
— Москва. Там же каждого прохожего сейчас проверяют. А ты Зармаев Равиль Исаевич. Между прочим, он боевик был. Даже портреты на всех столбах висели, что в федеральном розыске. А потом убили его. Только Равилю тридцать пять лет было, а тебе в документах двадцать два года написали.
— Всего на год ошиблись. В августе двадцать два мне будет. Но ничего, переживу.
Фатима вернулась с огорода и стала накрывать на стол. Она всё охала над рассказом мужа. Переживала, как названный племянник до Москвы доберётся.
— Жигули мои возьмёшь. Я совсем слепым становлюсь. С лошади не свалюсь, а вот на машине разбиться могу. На бензин денег дам и права сделаю. И ещё, возьми вот это кольцо. Будет совсем туго, продашь, — заявил Ильяс, протягивая на ладони кольцо.
Это была старинная мужская печатка из серебра. Сверху был круглый чёрный оникс, которого по кругу оплетала змея.
— Дорогой подарок, дядя Ильяс, не возьму. Да и на поезде можно до дома доехать, — отмахнулся Владлен.
— Цыц! Забыл, чему я тебя учил?! Старших нужно уважать! Перечить нельзя! Я сказал так, значит, ты это должен сделать! — повысил голос Ильяс: — Раз твой отец чеченец был, будешь наши обычаи соблюдать, пока здесь.
— Как скажете, дядя Ильяс, — понурил голову Владлен, смиряясь.
— Вот и хорошо, — старик взъерошил волосы парня.
— Ильяс прав. Нам теперь машина не нужна. Карим в Америке на иномарке катается. Да и деньги нам высылает, ты же знаешь. А тебе ехать надо, мать есть мать. Только напиши, что добрался хорошо. Мы тоже волноваться будем, — Фатима поставила перед ним тарелку с супом.
— Обязательно, тетя Фатима. Я телеграмму отправлю.
Весь остаток дня Владлен проходил задумчивый. Он думал о маме. Как она пережила его мнимую смерть? Как встретит его? Очень хотелось поскорее увидеть маму, обнять, сказать, как он любит её.
========== Глава 24 ==========
В начале июня четверо друзей снова собрались на кладбище. Теперь, вместо двух крестов, на могилах стоял один большой памятник из чёрного мрамора.
— Хороший памятник сделали. Красиво получилось, — тихо сказал Сева, тронув мрамор рукой.
— Да, согласен. Уже год прошёл, как их похоронили. Прости, друг, что часто не ездим, но дела закрутили, — вздохнул Олег, тоже прикасаясь к плите.
Следом подошли Женя и Паша. Как обычно помянули прямо на кладбище, а потом поехали в бар. Любимое заведение, стилизованное под старинный кабак, встретило относительной тишиной. В это время суток народа было немного, а вот вечером тут будет толпа. Некоторые парни предпочитали зарабатывать деньги, а потом спускать в кабаке на водку. Хотя пьянство и наркомания не приветствовались, но были среди братвы и такие.
— Привет, Чиж, тащите за наш столик всё, что я заказывал, — крикнул Олег бармену.
— Сию минуту всё принесут, — засуетился молодой парень.
Бармен был одет весьма колоритно: брюки «бананы», рубашка с пальмами навыпуск. Короткие волосы были выкрашены в разные цвета: зеленый, синий и красный.
— Цирк уехал, — хохотнул Женя.
— Ага, а самый главный клоун остался в нашем баре водку бодяжить, — прыснул в кулак Павел, присаживаясь за столик.
— Что, Волчара, тебя можно с повышением поздравить, — Женя хлопнул друга по плечу.
— Дрона тоже. Он теперь главный вместо меня. А бригадира нашего завтра хоронить будем, вместе с Гарри и Ветерком. Князь думает, что на нас беспредельщики охоту открыли. Типа это не последние жмуры. Наши тоже вчера кого-то из их бригады на землю свинцом уронили, — нахмурился Олег.
— Кстати, не забудь завтра ко мне заглянуть. Эти борзые мне три дня дали, Завтра обещают явиться к трём дня. Говорят, никакого Князя не знаем. Будешь теперь нам дань платить. Мы твоя крыша, а Князь - фуфло помоечное, — нервно выдал Женя.
— Сев, обзвони всех наших. Путь завтра тоже подгребают к Жеке в салон. Не нравится мне всё это. Нужно Князю доложить. И вообще….
Олег не успел договорить, официант принёс заказанные блюда и графин водки.
— Что-нибудь ещё, господа? — услужливо спросил он.
— Пепельницу принеси. И пачку “Мальборо” захвати, — буркнул Сева.
— Хорошо, — официант поспешил выполнить поручение.
— Расторопные они тут, — хмыкнул Паша.
— Ещё бы. Хозяин бара Князю отстёгивает. Так они знают, если что, я на ремни порежу, — довольно улыбнулся Олег.
После того как принесли пепельницу и сигареты, все дружно закурили.
— Ребят, может, шли бы курить на улицу, — подошёл к ним низенький пухлый мужичок средних лет, неизвестно как, затесавшийся в этом баре.
Зозуля от такой наглости чуть сигарету изо рта не выронил. Затянувшись, он дыхнул прямо в лицо мужика.
— Тебе чего, дядя, жить надоело? Ходишь по земле, вот и ходи, пока можешь, — осклабился Олег Зозуля.
— Ваня, не связывайся. Не видишь, это бандиты, — шикнула немолодая женщина, сидевшая за одним из столиков.
— Но у тебя же астма, Людочка, — не унимался мужик.
— Была астма - будет рак, причём посмертно. Иди, дядя, не отсвечивай, — засмеялся Сева.
Мужчина, понурив голову, пошёл за свой столик, видимо, решив, не связываться. А за столом возобновились разговоры. Ребята тихо вспоминали былое и поминали усопших. Вдруг раздался телефонный звонок. Зозуля достал из сумки телефон, в народе прозванный «кирпич».
— Да… Чего?! Они охренели?! Сейчас я приеду, постарайся их задержать! Как?! Поторгуйся, мать твою! Мне тебя учить, что ли!
Сбросив вызов, Олег коротко бросил:
— Простите, парни, дальше без нас. Дрон, срочно уходим, — он кинул на стол смятую купюру.
Дронов тоже кинул деньги и помчался вслед за другом и боссом.
***
Владлен зашёл в ворота дома Арсаевых. Старики пили чай, сидя на веранде. Это были небольшого роста полноватые люди с глубокими морщинами на лице и уставшим взглядом. Обоим было уже глубоко за семьдесят лет.
— Ассалям алейкум, уважаемые, — поздоровался Садовский.
— Уалейкум Ассалям, Равиль, — поздоровались старики почти одновременно.
— Дело у меня к вам есть, Али Максудович.
— Что же, проходи, поговорим. Лейла, принеси гостю чай.
Старушка зашла в дом и быстро принесла стакан с чаем. Потом она снова зашла в дом, давая мужчинам поговорить.
— Думал я, что ты раньше придёшь о Башире спросить, а ты год ждал, — улыбнулся Али.
— А откуда вы знаете? — удивился Владлен.
— Видел тебя однажды рядом с сыном, когда тот ночью навестить нас приходил. Вскорости всех поймали, а кого и убили. Но ты вот, живой, — осклабился старик.
— Ранен был. Меня дядя чудом спас, — понурил голову парень.
— Не оправдывайся, знаю всё, догадался. А потом Ильяс тебя в дурачки записал и правильно сделал. Сейчас чего хочешь от меня?
— Башир с одним русским сотрудничал, деньги ему платил. Тот потом его и убил. Отомстить хочу за Башира и всех остальных. Только не знаю, кто этот человек. Может быть, сын вам его имя шепнул? Я в Россию по делам еду, а там найду этого гада, — решительно заявил Владлен.
— Отомстить, говоришь? Если так, то отдам тебе кое-что. Имени его не ведаю, но сын спрятал документы и фото. Знаю только, в чине майора он. Приходил в прошлом году, весь дом перевернул. Под каждую половицу залез. Мне эта информация как кость в горле. Забери, меньше волнения будет. Нам, старикам, теперь ничего не надо, только бы дни свои спокойно дожить. Пей чай, я сейчас вернусь.
Пока Али ходил с лопатой в огород, Владлен пил чай и думал, что не зря выучил местный язык в своё время. Арсаев даже не заподозрил, что он не тот, за кого себя выдаёт. Да и сходство с убитым сородичем помогло. Руки у Владлена дрожали, держа кружку. Он предвкушал тот момент, когда узнает правду, и волновался. Хотя Садовский уже догадывался, кого увидит на фото. Самого майора, а ныне подполковника Будко.
Тем временем Али принес небольшую железную коробку, обёрнутую в несколько слоёв полиэтилена. Было видно, что коробка хранилась в земле. Владлен аккуратно размотал её и открыл. Там лежали несколько документов, свёрнутых в трубку и фото. С фотографий на него смотрели Башир и сам подполковник Будко. «Крыса вонючая. Вот ты и попался. Ну что, Петруша, жди меня. А я буду скоро, и приду по твою душу. Ты мне ответишь за всех ребят, что погибли. За Захара Константиновича. За мою поруганную честь», — подумал Владлен.
— Спасибо, Али Максудович. Обещаю, ваш сын будет отомщён. Через три дня уезжаю, — сказал Владлен старику, старому аксакалу не нужно знать, что не за Башира вовсе он собрался мстить.
***
Утром Владлен попрощался с Зармаевыми. Ильяс, чтобы отправить Владлена домой, даже старые связи поднял. Работал у него в Москве одногруппник. Во времена учёбы дружили и даже сейчас не прекращали общаться. Максим Иванович Кащин был заведующим одной из хирургических больниц Москвы. Ильяс попросил его выслать на имя Равиля специальный документ, якобы его приглашают на плановую операцию на сердце.
— Посты старайся объезжать. А если не получиться, то этот документ тебе в помощь. Я тут тебе даже карту медицинскую оформил на всякий случай. И будь осторожен, — обнял парня Ильяс.
— Буду очень осторожен, дядя.
Владлен тоже обнял Ильяса и вдруг увидел, как в калитку входит Али Арсаев. Поздоровались, а потом Али протянул Владлену бумагу.
— Это адрес приятеля Башира. Как проедешь границу, заезжай сразу к нему. Я позвонил туда. Тебе сделают российские номера и документы на машину. Конечно, всё подделка, но качественная. С чеченскими номерами тебя в России на каждом углу тормозить будут. А так, доедешь без особых проблем. Только об обещании своём не забудь, — сделав серьёзное лицо, сказал Али.
— Спасибо. Я помню о том, что обещал, Али Максудович, — заверил Владлен.
«Эх, знал бы ты, кто я такой, то вряд ли стал помогать». Владлену было не стыдно обманывать старика, в конце концов, если он доберётся до Будко, то частично и за Башира отомстит. Так уж выходит, но с этим ничего не поделать.
— Вот, напекла пирогов в дорогу, — Фатима вышла с тряпичной сумкой: — Пусть Аллах поможет тебе в пути, Равиль.
Владлен ещё раз попрощался со всеми, а потом сел в автомобиль и уехал. С Мадиной он виделся накануне ночью. У них было два часа сумасшедшего прощального секса. Он не признался любовнице, кто он. Сказал, что едет на заработки. Мадина плакала на его груди, просила вернуться. Владлен заверил, что будет навещать тётю и дядю. На самом же деле, он знал, что больше сюда не вернётся.
========== Глава 25 ==========
Владлен старался ехать аккуратно. По возможности он объезжал посты, которые нарисовал на карте Витя Истомин. Друг ещё раз заходил в дом Ильяса вместе с Синичкиным. Садовский показал им фото. Володя долго матерился, ведь их предал тот, кто должен был, как сыновей родных, беречь. Витя тоже был в шоке, но попросил не мстить.
— А если найдут, то посадят надолго. Оно тебе надо, Владленыч?
— Я уже всё продумал, братишка, не переживай, — заверил его Владлен: — Только вы молчите. Вы меня не видели. Я умер, меня нет.