Он только что это видел во сне...
Во сне?
Глеб повернул голову и встретился взглядом с Луной, наполовину выглядывающей из-за не до конца задернутой шторы. Или Луна просто уже доросла до половины? Что, развлечения ждешь, да? Будет тебе скоро...
Глеб поднялся и закружил по комнате. Отлично, теперь он знает, как выглядят зубы и какова силища того. И что? Реве это рассказать, что ли? Естественный вопрос - Глеб сам задал бы его в первую очередь - а откуда ты это знаешь? Да и на что оно Реве? Полицейский и сам представляет, каким смертоносными способностями обладает убийца...
Глеб наткнулся взглядом на свое отражение в зеркале: запавшие глаза с лихорадочным блеском, щеки тоже ввалились, щетина - хоть брейся каждые два часа, Кристя все отчитывала его, что он приходит на свидания небритым... через недельку будет выглядеть вообще как нарк со стажем. Неловко видеться с Милой...
Стоп! А зачем вообще ему с ней видеться?
Ни К Чему!
Мила рассудила иначе. Она позвонила ему на следующее же утро. Глеб еще валялся в постели, медленно выплывая из рваных сновидений - слава богу, кровь и всяческие зубы в них отсутствовали. Доложила деловито:
- Узнала по своим каналам: никаких милых лабораторных зверюшек маги не упускали. Из зоопарка и прочих офисно-домашних зверинцев зубастая тварюга тоже не сбегала: так, удав, какаду, да парочка южноамериканских тараканов. Тараканы, правда, питаются сырым мясом, но клыков у них таких нет... да, кстати, а вообще есть у тараканов зубы, ты не знаешь?
- Мила, здравствуй, - перебил он.
- Что? А, привет! Хотя, конечно, существует вероятность, что владелец просто побоялся заявить о пропаже - а вдруг накажут за содержание в городе опасного животного?
- Я не думаю, что это...
- Вот и я все-таки склоняюсь к собаке. Ты в курсе, что городские бродячие собаки очень умные? Они теперь даже дорогу переходят по пешеходному переходу и на зеленый свет светофора! А если скрещиваются с каким-нибудь бойцовым псом, к их осторожности, хитрости, выносливости прибавляются агрессивность, стойкость к боли и бесстрашие. Смесь убийственная! И отловить их очень трудно. Таким метисам ничего не стоит разорвать человека, оказавшегося на их территории, или просто потому что они на тот момент очень-очень голодные. Собаки-людоеды, я думаю, вовсе не вымысел.
- Мила, спасибо, конечно...
- Не за что.
- ...но лучше пусть всем этим занимается полиция.
- Она этим и занимается! Я просто сделала несколько звонков и собрала некоторые статистические данные. А мы не могли бы еще раз сходить на стройку?
Глеб придержал пальцем дергавшееся веко.
- Зачем?
- Ну как тебе сказать... писатель нуждается в новых впечатлениях.
- Задумала написать какой-нибудь триллер? Про собак-людоедов?
- Почему бы и нет? Но если тебе некогда или неохота, я могу сходить сама.
Глеб резко сел - аж пружины в диване крякнули. Рявкнул:
- Ни в коем случае!
Пауза.
- Это значит, ты пойдешь со мной? - невинным голосом осведомилась писательница.
Глеб сдержал рычание - хотя она бы приняла его просто за телефонные шумы. Выдавил:
- Пойду.
Глеб был мрачен. Брел по стройке - по случаю раннего утра охотники ломать себе шеи и конечности еще отсутствовали - засунув руки в карманы, и даже не пытался поддержать под локоть, когда Мила теряла равновесие или оскальзывалась на просыпи битых кирпичей и плит. Выглядел он бледным и осунувшимся. Не выспался, наверное.
Мила нагулялась по стройке вдоволь, правда, избегая мест, казавшихся ей опасными - не в смысле наличия зверюги, а там, где попросту грозило обрушение. Присутствие за спиной молчащего спутника мало-помалу начало ее раздражать.
- Ну что, - спросил тот наконец, - насладилась прогулкой? Достаточно впечатлений?
- Достаточно - на сегодня, - с вызовом сказала Мила. Втайне она надеялась, что Глеб, как в прошлый раз, вдруг остановится и заявит: а вот здесь находится логово... Если уж у него такая исключительная интуиция. Но нет.
Его интуиция не сработала и тогда, когда, оступившись, Мила судорожно взмахнула руками и съехала в какую-то расщелину между покосившихся и вставших на ребро плит. Глеб только смиренно вздохнул и наклонился, увидев ее макушку.
- Мила, ты как там?
- Нормально, - мрачно отозвалась та.
- Руку давай.
- Сама выберусь!
Глеб пожал плечами. Чем больше она испытает сегодня трудностей, тем дольше ее сюда не потянет.
А еще лучше было столкнуть ее откуда-нибудь, чтоб она сломала ногу! Или сразу две. Для верности.
Снизу послышалось сопение и шорох трущихся о плиты одежды и кроссовок - Мила пыталась выбраться. Глеб философски ждал, когда его попросят о помощи. Вышло по-иному. Мила затихла, потом сказала:
- Погоди-ка...
Он вновь посмотрел на нее сверху. Скособочившись и вытянув шею, Мила заглядывала куда-то вниз.
- Тут дыра какая-то... между плит.
- И что?
- Что-то вижу...
Его внезапно обдало ледяным потом.
- Мила!
- Подожди...
Глеб сверзился вниз, но, изогнувшись, она уже влезала в проломленную в плите дыру.
- Стой!
- Ага, сейчас... да-а уж...
Глеб пригнулся, чтобы нырнуть за этой... самое мягкое было - идиоткой... Наружу появилась рука, сжимающая какой-то продолговатый предмет, потом вылезла и сама Мила. Протянула ему найденное двумя руками - словно меч или ключ от сдающегося города.
- Что это? - спросил Глеб. Хотя зрение и обоняние ему и сказали уже - что, разум пока признавать отказывался.
- Большая берцовая кость человека, - сказала Мила, серьезно глядя ему в глаза. - Там еще и малая есть. И других... много.
Привалившись к забору, Глеб наблюдал за снующими по стройке полицейскими. И на Милу поглядывал. Та сидела на плите и курила. Но не нервно, быстро заглатывая дым, или глубоко и прерывисто вдыхая, чтобы успокоиться, - так, как будто наслаждалась заслуженным перерывом в работе. Она даже некоторое время помогала эксперту в сортировке останков, пока прибывший Рева всех не построил: полицейских - на место происшествия, свидетелей - к стенке. Мила еще посмеялась: и расстрелять без суда и следствия! Рева буркнул, что обдумает ее предложение.
Наконец подошедший к ним лейтенант оглядел обоих с явным отвращением.
- Какого черта вы тут шлялись?!
- Вышли на прогулку, - Мила неспешно и красиво выдохнула дым. - Очень романтичное место, не находите?
- С нас уже сняли показания, - напомнил Глеб. - А много там... нашли?
- Пока я там работала, набрали троих, - сообщила ему Мила. - Но еще скелеты оставались, кажется, собак. Не свежие, похоже, где-то трехмесячной давности.
Рева, как и Глеб, смотрел на писательницу во все глаза. Спросил грубовато:
- А вы-то с чего это знаете?
- У меня имеется темное медицинское прошлое, - охотно пояснила Мила. - Помощь не нужна? Тогда мы пойдем?
- Идите. И держитесь от этого места подальше. И друг от друга - тоже.
- Вы уже предупреждали, но так и не сказали - а почему все-таки? - вкрадчиво поинтересовалась Мила.
Рева ткнул в Глеба пальцем - тот испытал резкое желание ухватить и сломать его.
- Вот он знает! А ты, Панфилов, за фазами-то, - он неопределенно повел рукой в воздухе, точно рисуя у себя над головой нимб, - следи, не забывай!
Глеб беззвучно оскалил зубы - все разом - и повернулся к нему спиной.
- Пошли отсюда!
- Ага, - Мила оттолкнулась от плиты, на которой сидела. Рука оставила отпечаток. Красный отпечаток.
- Что у тебя...
Мила проследила его взгляд и сморщилась:
- Ну, опять растревожила!
Показала перехваченную носовым платком ладонь - на платке проступало свежее пятно.
- Содрала, когда скатилась в его нору. Что ты так смотришь? Не беспокойся, я от столбняка прививалась... Глеб, ты куда?
Его остановили перед огороженной площадкой; двое полицейских трудились, раскладывая извлекаемые кости на расстеленный полиэтилен.
- Там моя девушка обронила эту, как ее... заколку, - пояснил Глеб, поглядывая на останки.
- Заколку? Не находили вроде.
- Дай я быстренько гляну, а? Заколка дорогущая!
- Но только быстро, пока начальство не видит!
Глеб оперся обеими руками о плиты, легко кидая тело вниз. Как он и думал, след остался четкий - точно от пятерни первобытного человека на стене пещеры. И вот еще один - смазанный, наверное, когда она пыталась отсюда выбраться. А может, накапала еще и в самой норе... Глеб едва не заскулил от отчаянья, пытаясь стереть следы подолом майки.
- Э, э, э! Ты что делаешь?!
Вынырнувший из норы человек уставился на него. На шевроне форменной эскаэмовской рубашки - красный треугольник. Нюхач. Поймет.
- Девушка, что нору нашла... тут... наследила.
Мужчина склонился к плите, ноздри его затрепетали. Заключением было:
- Да-а-а, хреново!
- А можно как-то... свести?
- Хлоркой, что ли? Нельзя, парень, здесь же все улики!
Глеб оскалился:
- Улики! Что ж вы эти улики сразу не нашли, еще Нюхачи называется!
Эскаэмовец развел руками.
- Тут в подвалах остаточная магия, она все перекрывает, зараза! Да и лежку он давно не навещал.
- И что, - Глеб вновь показал на отпечаток ладони, - теперь?
- Да ты и сам, похоже, все понимаешь, - медленно сказал Нюхач, все пристальнее вглядываясь в Глеба. - А ты не?..
Глеб не дал ему времени поставить себе диагноз - рывком выбрался наверх, бросив напоследок:
- Реве скажи!
- Нашел заколку?
- А, нет, не нашел, - ответил Глеб скучавшему полицейскому. - Наверное, в другом месте потерялась...
Хорошо, никто не вспомнил, что у Людмилы короткая стрижка.
Если с утра Глеб был просто мрачен, то теперь выглядел так, словно только что похоронил своего любимого дедушку. Людмила тоже помалкивала. Итак, зверюга часто бывает на стройке, хотя не обитает здесь постоянно (одна из дежурных нор? место охоты?). Его жертвами стало как минимум трое взрослых людей и несколько собак, возможно, кошек. Люди, наверное, из объявлений разряда: "ушел из дома и не вернулся". Опять же, бомж говорил, что место тут нехорошее: возможно, там пропадали и его приятели...
Да-а, никакой особой ценности и свежести ее умозаключения не представляют. Ни для кого.
Словно в ответ на ее мысли, заговорил Глеб. Он говорил, не глядя на нее, резко и неприязненно:
- Рева прав. Держись от стройки и от... всего подальше. Это не книжки и не кино. Дилетантам здесь делать нечего.
Мила, в принципе, была с ним согласна, просто в ней взыграл дух противоречия - как всегда, когда ей что-то необоснованно запрещали. Фыркнула:
- Только почему-то именно дилетанты, а не твои профессионалы нашли логово!
- Случайность.
- Удача!
Глеб сверкнул на нее злобным взглядом и отвернулся. Кончилась твоя удача! Он костерил себя на чем свет стоит: ведь можно было отговорить, предупредить полицию, самому не пустить! Ага, не пустишь ее, как же! Вон как... напружинилась, губы сжала, не пустишь днем, чего доброго ночью попрется! Что же с ней делать-то, а, что же делать теперь?
- Глеб, а что там Рева сказал про фазы... смотри на фазы? Это что значит?
- Ничего это не значит.
- У нас говорили "сдвиг по фазе", - задумчиво продолжала Мила, - когда у кого-то крыша поехала. Глеб, ты ненормальный, да?
- Конечно, - согласился он. - Что, разве не заметно?
- А почему от тебя нужно держаться подальше?
- Потому что от ненормальных нормальные люди подальше и держатся.
- А тебе тогда почему от меня нужно держаться подальше?
- Потому что... чтобы я тебе не причинил вреда.
Он уже причинил ей вред. Это из-за него она поперлась на стройку - и в первый раз и сегодня. А не только из-за своего писательского любопытства. Если б она с ним не познакомилась, об убийстве скорей всего бы даже не узнала: мало ли в столице каждый день гибнет людей! Не обо всех же трубят в СМИ.
Глеб обнаружил, что они стоят в конечной - или начальной - точке их встреч. Возле ее дома. И Мила, сложив молитвенно руки, таращит на него свои голубые глазищи.
- Глеб, у меня к тебе очень большая просьба, просто огромная!
- Ну? - настороженно спросил он. Что ей надо? Чтобы он вместе с ней посидел в засаде возле логова? Чтобы рассказал ей про свои... фазы?
- Глебушка! - задушевно сказала писательница. - У меня в холодильнике кончились продукты!
Он моргнул, не сразу переключаясь.
- Что кончилось?
- Все кончилось! Не поверишь, я их все сожрала! Я ненавижу супермаркеты, Глеб! У меня на них идиосинкразия! Слушай, будь добр, сгоняй туда снова? Я тебе деньги все до копейки...
- Ну ты и жрать... в смысле, есть здорова!
Мила истово закивала.
- Да-да-да! Мое счастье, что я магазины ненавижу, а то разнесло бы меня...
Глеб машинально окинул ее оценивающим взглядом: Мила была не худой и не толстой - справненькой. Аппетитной, подсказал зверь. О, заткнись!
Ну ладно, сейчас он накупит ей продуктов, чтобы она подольше не выходила из дому, проведет душе и телоспасительную беседу - и уберется из ее жизни.
Навсегда.
Мила, мурлыча, разбирала пакеты. В этот раз Глеб запасся на целый полк: наверное, боялся что она, голодная, вскорости вновь бросится к нему в ноги. Вынула бутылку красного вина, с интересом изучила этикетку. Крикнула:
- Глеб, у нас сегодня намечается вечер при свечах?
Глеб пришел из ванны, приглаживая мокрой пятерней волосы. Озадаченно взглянул на бутылку, на улыбавшуюся Милу. Пробормотал:
- При свечах? Не знаю, как хочешь. Это чтоб расслабиться, нервы поправить... после сегодняшнего.
Он явно считал ее чувствительной девушкой, забывая про закалку реанимацией. Она бы предпочла водку. Хотя, может, он говорит о своих нервах?
В эту фазу Глеб то ел безудержно, то испытывал к пище отвращение - до тошноты. Сегодня было как раз второе - в него лезло только вино. Он грел им рот и желудок, наблюдая, как Мила поглощает всякие вкусности из супермаркета.
- Как там твоя книга?
- Движется. Хотя не так быстро, как хотелось бы, - Мила улыбнулась. - Появились отвлекающие факторы!
Он молча показал бокалом на себя.
- Ну да, изменяю с тобой своему звездному капитану!
- Надеюсь, он тебя все-таки простит.
- А куда ему деваться? Авторша у него одна. Вот, блин! - Мила вытерла руку о кухонное полотенце и опять растревожила ссадины. Притащив аптечку, скомандовала: - Помогай давай! Буквально из-за тебя пострадала!
Вообще-то, строго говоря, она могла справиться с пластырями и с повязкой сама. Но хотелось кое-что проверить - кажется, или он специально избегает прикасаться к ней? Однако Глеб сосредоточенно и старательно делал все, что ему велели, точно ответственный медбрат на первой практике.
Он и не думал, что запах крови может быть таким притягательным. Он же не вампир, в конце-то концов! Но сейчас ему хотелось вдыхать и вдыхать, прижимать к лицу горячую ладонь, слушать, как пульсирует в ней хрупкая жизнь... Жизнь, которую он может так легко, так быстро остановить... Он чувствовал, как пульс женщины передается ему, становится громче, громче, заполняет голову колокольным звоном, красным колокольным звоном, а сознание ускользает, падает вниз, проваливается в темный колодец...