Дрина моргнула и медленно откинулась на спинку стула.
– У нее есть несколько таких примеров, – тихо сказал Бэзил.
– Чего? – спросила Шерри, смущенно поворачиваясь к нему. – Друзья семьи, фамилий которых я не помню?
Бэзил покачал головой. Блокнот со списком лежал на кофейном столике рядом с ручкой. Он взял оба листка, быстро что-то нацарапал и закрыл блокнот. Положив его на колени, он повернулся к Шерри и спросил: – Ты сказала, что не часто ходишь на свидания?
– Нет, – призналась Шерри. – У меня нет времени. Я могу встречаться позже. Прямо сейчас я просто хочу, чтобы магазин работал и преуспевал.
Бэзил кивнул. – Но когда-то ты была помолвлена с художником.
Шерри кивнула.
– Что там произошло?
Шерри пожала плечами. – Просто ничего не вышло. Такое случается. Это к лучшему.
Бэзил протянул блокнот Дрине. – Открой и прочти, что я написал.
Брови женщины поднялись, но она открыла блокнот и ее глаза расширились, когда она прочитала, что он написал.
– В чем дело? – спросила Шерри, нахмурившись, и Дрина перевернула блокнот, чтобы прочесть. Она произнесла это вслух, нахмурившись и поджав губы: – Я просто хочу, чтобы магазин работал и процветал ... Просто ничего не вышло. Такое случается. Это к лучшему.
Прочитав это, Шерри откинулась на спинку стула и в замешательстве посмотрела на Бэзила. – Что...?
– Это то, что ты говоришь каждый раз, когда затрагиваешь эти темы. Когда мы разговаривали на крыльце коттеджа Кейси, я заметил, что магазин уже запущен. В этом не было смысла. Ты сказала, что магазин преуспевает и даже получает прибыль, но затем продолжала повторять, что тебе нужно, чтобы магазин работал и процветал, прежде чем ты сможешь потратить время на свидания. Каждый раз одна и та же фраза, – поморщился он, – я думал, что это было всего лишь раз, но ты сказала то же самое, когда мы с Элви и Виктором обсуждали эту тему за обедом. У тебя также была еще одна фраза, которую ты повторила, когда тема твоей личной жизни поднялась за обедом. Ты упомянула о твоей расторгнутой помолвке, и когда она спросила почему, ты объяснила…
– Просто ничего не вышло. Такое случается. Это к лучшему, – сказала Шерри и в ужасе прикрыла рот рукой, поняв, что говорит именно то, что он написал. Они просто выскользнули, как реакция коленного рефлекса.
– Эти мысли пришли тебе в голову, – тихо сказала Дрина. – Как и твой ответ на вопросы о дяде Эле.
– На самом деле он не был дядей. Он был просто другом семьи. Он действительно поддерживал маму, но потом…
– Он просто перестал навещать меня и все такое. К тому времени, как я поступила в университет, он был просто приятным воспоминанием, – сказала Дрина.
Шерри откинулась назад, уверенная, что вся кровь отхлынула от ее головы. – Кто-то контролирует меня?
– Нет, – заверил ее Бэзил. – По крайней мере, не напрямую. Это объяснения, которые были вложены в твою голову. Но для того, чтобы ты повторяла их так верно, они должны быть твердо и часто вложены в твою голову ... и усилены в течение долгого периода времени. – После паузы он прокомментировал: – Дело в том, что есть автоматический ответ на вопросы о дяде Эле…
– На самом деле он мне не дядя. Он был очень ... – поймав себя на том, что повторяет эту фразу, Шерри оборвала себя так резко, что едва не прикусила язык. Помрачнев, она пробормотала: – Ты что-то говорил?
– Я просто хотел сказать, что это может указать пальцем... на дядю Эла, – закончил он.
– Но его не было в моей жизни пятнадцать или шестнадцать лет, – заметила она, нахмурившись.
– Ты уверена? – спросил Бэзил. – Как он выглядел?
Шерри удивленно посмотрела на него и пожала плечами. – Он был ...
– Какого цвета были его волосы? – спросила Дрина, когда Шерри замолчала, нахмурившись.
– Они были ... – Она нахмурилась и покачала головой. – Я не знаю ...
– Какого он был роста?
– Он был толстый или худой?
– Как он одевался?
Шерри тупо уставилась на них. Ответов на их вопросы просто не было. Она не могла вспомнить. Она не могла представить себе этого человека. Она пыталась нарисовать моменты в своей жизни, когда она точно знала, что он был там: похороны ее брата, ее дни рождения, ее выпускной ... Но все, что она увидела, был нечеткий силуэт мужчины, как будто кто-то стер изображение.
– Все в порядке, – тихо сказал Бэзил, нежно беря ее за руку. – Дыши.
Шерри на минуту сосредоточилась на дыхании, но голова у нее шла кругом. Старый добрый дядя Эл.
– Это ужасно, – выдохнула она.
– Нет. Это хорошо, – заверил ее Бэзил. – Мы на шаг ближе. Дядя Эл был бессмертным.
– Но его не было в моей жизни…
– Очень может быть, Шерри, – тихо сказал Бэзил и добавил: – Иначе, зачем бы ему стирать твои воспоминания о том, как он выглядел?
– Ты хочешь сказать, что он стер мою память о том, как он выглядел как дядя Эл, чтобы быть в моей жизни кем-то другим? – спросила она, нахмурившись. – Это вообще возможно?
Какое-то время все молчали, но Шерри не могла не заметить, что они обменялись взглядами, а потом Дрина вздохнула и сказала: – Ему пришлось бы действовать осторожно. Уйти из твоей жизни на пару месяцев, чтобы позволить памяти немного исчезнуть естественным образом, а затем просто добавить к ней некоторый контроль над разумом, когда он снова появится.
– И он, вероятно, изменил бы свой облик, когда вернулся в твою жизнь, – тихо добавил Бэзил. – Другой цвет волос и стрижка, другой стиль одежды, волосы на лице или отсутствие волос на лице, в отличие от того, как он выглядел как дядя ... твой дядя, – быстро спохватился он, а затем добавил, – возможно, даже другой контекст.
– Другой контекст? – неуверенно спросила Шерри.
– Кто-то, связанный с университетом или работой, а не с домом и семьей, – объяснила Дрина. – Люди часто мысленно разделяют это. Мы автоматически разделяем нашу жизнь на дом, школу и работу. Мы обычно не смешиваем эти три компонента.
Шерри покачала головой, смущенная и сбитая с толку, а затем разочарованно спросила: – Зачем бессмертному тратить столько сил, чтобы проводить со мной время?
На мгновение воцарилось молчание, все переглянулись, потом Бэзил вздохнул и взял ее руки в свои руки. – Есть только две возможные причины. Во-первых, ты можешь быть возможной спутницей жизни для него или нее, они поняли это, когда ты была совсем молода, и с тех пор были частью твоей жизни, ожидая, когда ты станешь старше, прежде чем приблизиться к тебе.
Шерри моргнула от удивления по предложению, а потом спросил с раздражением: – Ну, ради бога, сколько мне лет, люди? Мне тридцать два, я уже не малолетка.
– Да, но, возможно, он или она ждали, когда ты преуспеешь в своих начинаниях, чтобы обрести больше уверенности в себе и быть самой собой, – тихо сказал он. – Со спариванием между смертным и бессмертным, который прожил столетия или даже тысячелетия, возможно, смертный будет подчиняться бессмертному и никогда по-настоящему не вступит в свои права.
– Ну, это просто глупо, – раздраженно сказала Шерри.
– Правда? – спросил Бэзил со слабой улыбкой. – Теперь ты можешь так думать, но ты прожила немного и добилась некоторых успехов. Представь себя, когда ты только что окончила среднюю школу. Представь, что ты узнала о существовании бессмертных и о том, что ты можешь стать их спутницей жизни. – Он позволил ей подумать минуту, а затем продолжил: – Если бы он или она были постарше, как я, и богатые, тебе не нужно было бы работать. Возможно, ты не получила бы высшее образование и степень MBA. Возможно, ты даже не преследовала бы свою мечту открыть магазин. Или ты могла бы, используя деньги, которые дал твой друг, что не придало бы столько уверенности, сколько, если бы было сделало все самостоятельно.
Шерри нахмурилась, неохотно признавая, хотя бы про себя, что он прав. На самом деле, она предполагала, что дело зашло бы дальше. Зная, что ее супруг прожил так долго, видел и испытал так много, она, вероятно, разработала бы своего рода поклонение герою для него, подчиняясь ему во всем, а, не полагаясь на свой собственный интеллект и инстинкты. Она полагала, что это действительно могло помешать ей стать ее самостоятельной женщиной.
– И все же, – сказала она, – я осуществила свои мечты и открыла магазин три года назад. Конечно, если бы кто-то был, он бы уже подошел ко мне?
– Да, – сказал Люциан, впервые вступая в разговор. – Вот почему я подозреваю, что бессмертный в твоей жизни – твой отец.
Шерри повернулась к нему с изумлением. – Мои родители расстались после смерти брата. Мой отец тогда переехал в Британскую Колумбию. Он не был в моей жизни с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.
– Я говорил не о муже твоей матери, – сказал Люциан.
На мгновение его слова потеряли для нее смысл, а затем Шерри откинулась назад, как будто он ударил ее. Она покачала головой.
– Я просеивал твои воспоминания, когда ты говорила с Дриной о том, что в твоем списке нет никого, кто прожил бы в твоей жизни больше десяти или одиннадцати лет, – сказал Люциан. – Ты прокручивала список в голове, пока говорила, и вспоминала всех с детства, – сообщил он ей.
Шерри не удивилась, что он просеял ее мысли, и она знала, что быстро просмотрела список людей в своей жизни.
– Судя по воспоминаниям, которые пронеслись в твоей голове, у тебя форма глаз и губ твоей матери – Линн Харлоу Карн, – сказал Люциан. – Но все остальное – цвет глаз, цвет кожи, нос, форма лица... – покачал он головой, – ничего похожего на твою мать и на человека, которого ты знал как своего отца, Ричарда Карна.
Шерри почувствовала, как у нее перехватило дыхание. То, что он сказал, было правдой. Он был не первым, кто это прокомментировал. У нее не было отцовских черт. Ее родители были белокурыми и голубоглазыми, а она – темноволосой и темноглазой, и кожа у нее была скорее бежевого цвета, чем цвета слоновой кости. И хотя у нее были большие, как у матери, глаза лани и полные губы, ее нос был почти римским по своей прямоте, а лицо овальным, а не длинным и тонким. Она также была невысокой и пышной по сравнению с ее высокими, стройными родителями. Ее тетя Ви даже однажды прокомментировала это и пошутила, что ее подменили в роддоме.
Шерри покачала головой, прогоняя эти мысли. Они сошли с ума. Сумасшествие. Это не могло быть правдой. Черт, если бы ее отец был бессмертным!
– Я не бессмертна, – резко сказала она, уверенная, что это опровергает теорию.
– И не должна была быть, – тихо сказала Баша, – как я недавно узнала, ребенок принимает природу матери. Если она бессмертна, ребенок будет бессмертен. Если она эдентант, то и ребенок будет такой же. И если она смертна…
– Ребенок будет смертным, – закончила за нее Шерри, – но если моя мать была спутницей жизни бессмертного, почему он не обратил мою мать и не сделал ее такой же?
– Она не была его спутницей жизни, – уверенно сказал Люциан.
– А может, и была, но он уже воспользовался своим единственным поворотом и не смог повернуть ее, – быстро сказал Бэзил, бросив на Люциана взгляд, который ясно давал понять, что он считает его бесчувственным.
Люциан нахмурился в ответ. – Ты не спасаешь ее чувства, предполагая, что между ними были отношения, которых не существовало. В конце концов, она сама придет к этим выводам, – он повернулся к Шерри и сказал: – Возможно, он и заботился о твоей матери, но она не была его спутницей жизни. Если бы это было так, он не смог бы держаться от нее подальше.
– Но если ты прав и он был в моей жизни все эти годы, то он не остался в стороне, – заметила Шерри, – может быть, он был ее спутником жизни и ...
– Он остался в твоей жизни, а не в жизни твоей матери, – прервал его Люциан.
– Она тоже была там, – быстро сказала Шерри.
– Она также была замужем и спала со своим смертным мужем, – мрачно сказал Люциан. – Спутник жизни не может стоять в стороне и терпеть это.
Шерри нахмурилась и покачала головой. – В любом случае, все это глупые домыслы. Мои родители поженились за год до моего рождения. Моя мать была не из тех, кто изменяет. И она сказала бы мне, если бы мой отец не был моим отцом.
– Ты уверена в этом? – спросил Люциан, явно не соглашаясь с ней.
– Это объясняет отсутствие отца в твоей жизни, – мягко заметил Бэзил. – Если бы он знал, что ты не его ребенок ...
Какое-то время Шерри просто смотрела на него с тревогой, а затем, пошатываясь, поднялась на ноги и, спотыкаясь, прошла мимо Стефани в холл, ведущий в спальни. Ей вдруг отчаянно захотелось побыть одной.
Глава 13
– Отпусти ее. Она хочет побыть одна.
Бэзил оторвал взгляд от удаляющейся Шерри и хмуро посмотрел на руку брата, удерживающую его запястье. Ее потрясенное лицо при мысли о том, что Ричард Карн не может быть ее отцом, немного приостановило его, и он не спешил следовать за ней. Но сейчас он отчаянно хотел подойти к ней и помочь пройти через это.
– Убери свою руку, или я уберу ее сам, брат, – холодно сказал Бэзил.
Люциан мельком взглянул на него, пожал плечами и отпустил. Как только он это сделал, Бэзил обошел кофейный столик и направился в спальню, которую делил с Шерри прошлой ночью. Его взгляд быстро скользнул по этой пустой комнате, когда он вошел. Простыни были смяты, ночная пижама разбросана повсюду, но Шерри нигде не было видно. Однако дверь в ванную была закрыта.
Закрыв за собой дверь спальни, он пересек комнату и, поколебавшись, приложил ухо к двери. Он слышал только ее сердцебиение и дыхание.
– Шерри? – тихо позвал он. – Ты в порядке?
Последовало короткое молчание, а затем: – Да.
Бэзил взялся за ручку и обнаружил, что дверь заперта. Отпуская ее, он спросил: – Могу я войти?
– Нет.
– Шерри ... – начал он обеспокоенно.
– Я в порядке, Бэзил. Я просто... Я завью волосы и поправлю макияж. Возвращайся и помоги со списками. Я скоро выйду.
Бэзил переступил с ноги на ногу, посмотрел на дверь затем снова встал на ноги. Ей было больно. Он знал, что ей больно. То, что они предложили, потрясло ее, потрясло весь ее мир. Он хотел утешить ее, но, похоже, она не хотела утешения. Ей очень хотелось побыть одной.
Отвернувшись от двери, он снова оглядел комнату и собрал их одежду. Аккуратно сложив, он положил ее на стул и застелил кровать. Все это время он прислушивался к звукам из ванной, решив, что если услышит что-то похожее на всхлипывания или плач, то ворвется и утешит ее, хочет она того или нет.
Но он этого не услышал. Вместо этого раздался случайный металлический щелчок и лязг, который, как он подозревал, исходил от ее щипцов для завивки волос, которые она положила на стойку, пока собирала новые пряди, чтобы обернуть вокруг них. Он понял, что она действительно завивает волосы, и покачал головой. Когда он сдался и вышел из комнаты, чтобы оставить ее в покое, Бэзил признал, что понятия не имеет ни о чем, когда дело касается женщин.
Мужчина избил бы кого-нибудь или что-нибудь после таких новостей, но женщина? Его женщина? Она не плакала, не выла и не била никого, она завивала волосы.
– Я говорил тебе, что она хочет побыть одна, – сказал Люциан, когда Бэзил вернулся к ним в комнату.
– Заткнись, брат, – пробормотал Бэзил.
В ванной Шерри отключила плойку и, оставив ее остывать на стойке, и начала расчесывать волосы. В голове у нее было совершенно пусто. Ей хотелось побыть одной, чтобы осознать, что ее отец – это не ее отец, и она знала, что не сможет сделать этого с Бэзилом. Он бы обнял ее, предлагая утешение, но это превратилось бы в страсть и ... казалось бы, лучше побыть одной. Но даже в одиночестве ее разум, казалось, не воспринимал этого. Это было похоже на то, как если бы кто-то сказал вам, что небо желтое, когда вы знали и видели его синим всю свою жизнь. Это просто не было вычислением.
Шерри повернулась, открыла дверь и вышла в спальню. Она слышала, как Бэзил ходит по комнате, поэтому не очень удивилась, обнаружив, что там прибрано. Ее взгляд скользнул к кровати, и она хотела лечь, но Бэзил только что застелил ее. Кроме того, она не устала. На самом деле она чувствовала себя довольно беспокойно ... и ее разум лихорадочно работал. Ее отец не был ее отцом. Она даже не знала, как к этому относиться. Бэзил был прав, это объяснило бы, почему он так легко ушел из ее жизни, потому что, хотя она и не реагировала на его немногочисленные попытки заговорить с ней, он не очень старался преодолеть это ... что всегда причиняло ей боль. Но если это правда, почему ей не сказали? Она могла понять, почему это скрывали от нее в детстве, но когда она стала старше ... и особенно когда ее мать лежала на смертном одре. Она ожидала бы, что мать, по крайней мере, скажет ей тогда.