— Не надо. Я не хочу, — качаю головой.
Какое тут спать? Я вся, мягко говоря, на взводе.
Меня снова накрывает волной иррационального удовольствия от этого «моя». Все-таки опьянение у меня явно присутствует, иначе почему бы я так глупо радовалась столь собственническим заявлениям в мой адрес? Мне еще и самой хочется проявить собственнические порывы в ответ. Очень хочется. И проявлять их всю ночь напролет, как минимум. Это мне очень-очень поможет.
Поняв, что опять завожусь и начинаю нетерпеливо ерзать на сидении, шумно дыша, пытаюсь отвлечь себя, вспоминая все, что слышала и узнала сегодня, стараясь хоть как-то утрясти это все в голове и разложить по полочкам, но в результате на смену пошлым мыслям приходят обратно тревожные. Очень тревожные.
— Ты ранен? — не выдержав, я все-таки поворачиваюсь к мужчине, сидящему рядом, и принимаюсь тщательно его осматривать. — Этот псих говорил... и твой друг спрашивал... а я забыла, прости. А ты на руках меня нес. Тебе же больно, наверное.
Рошад бросает на меня пылающий взгляд. Боже, до чего же притягательный мужик. Хочу не могу.
— Не переживай. Я ранен не в том значении, которое ты в это слово вкладываешь. Скорее повреждена моя энергоструктура. Это... неприятно и болезненно, но не смертельно. Я восстановлюсь. Это тоже лишь вопрос времени.
— Как это энергоструктура? Хотя, нет, — поднимаю руки, переводя дыхание и чувствуя, как от резкого движения в голове все мутится. — Не объясняй сейчас. Это я хочу услышать на свежую голову. Скажи лучше, о чьей смерти шла речь, когда твой товарищ говорил о том, что подходящее тело найдут? Он же меня имел в виду.
— Да. Тебя нужно спрятать, — хмуро кивает Рошад, но я ощущаю в нем странную смесь досады с удовлетворением.
— Но... этот Хас... боже, это реально твой брат? Он же все равно будет знать, что я жива?
— Да, будет. Но если все твои знакомые на Земле будут думать, что ты мертва, то тебя ему никто и не выдаст.
— А как же моя семья? — шепчу потерянно. — Моя мама? Мы с ней не в самых близких отношениях... но все же она расстроится.
— Расстроится? — еще больше хмурится мой собеседник. — Странное определение возможных чувств матери в данной ситуации.
— Очень расстроится, — уточняю я. Тоже хмуро. И отворачиваясь.
Смутная и давящая мысль о маме и ее реакции на мою возможную смерть накрывает меня болезненной беспросветной тоской. Давней и, как мне казалось, почти изжитой. И застарелой обидой. Потому что... вряд ли мое исчезновение ее сильно опечалит. Она... именно, что расстроится. Погрустит немного. Польет картинно слезы, оплакивая «кровиночку», а потом скоропостижно и бурно утешится в объятиях новой любви. И нет, я не утрирую. Просто... я уже это видела. Давно. Когда умер мой брат.
ГЛАВА 23
Мрачные воспоминания служат тем ушатом ледяной воды, который эффективней всего остужает мое сбрендившее либидо. Подобрав под себя ноги и свернувшись калачиком, насколько позволяют ремни безопасности, я затихаю, смотря в окно и стараясь не утонуть в той старой боли. Брата нет уже двенадцать лет, но я до сих пор тоскую. И до сих пор не могу простить. Но это лишь мои личные проблемы.
Мы уже выехали из города и теперь стремительно несемся куда-то по скоростному шоссе. Глаза начинают слипаться. Отсутствие визуального соблазна, видимо, тоже помогает как и то, что Рошад не пытается продолжить разговор. Кажется, действие наркотика идет на убыль. Или это я уже просто на грани отключки. Уставшее от потрясений тело ноет и ощущается слабым, сознание уплывает в багряный туман, то и дело проваливаясь в него. И я в конце концов забываюсь в тревожной дреме, выпадая на некоторое время из реальности и погружаясь в бредовые и очень пошлые сновидения с Рошадом в главной роли.
Будит меня ощущение полета. Резко распахнув глаза, я испуганно хватаюсь за первую попавшуюся под руки опору, которой оказываются мужские плечи. И ведь даже сомнений не возникает, что это плечи моего босса, который снова куда-то меня тащит на руках.
О-о-ох, я реально спала? И как долго? Где мы? Почему так темно?
— Мы приехали, Мышка, — слышу я низкий и как будто севший голос Рошада. — Потерпи, сейчас зайдем в дом, и будет тебе свет В гараже я не включал. Мне он не нужен.
— Ты, правда, читаешь мысли? — настигает меня новая догадка-воспоминание, когда он так уверенно отвечает на мои мысленные вопросы.
— Некоторые. Особо «громкие» и эмоционально окрашенные, — напряженно признается мужчина, начиная подниматься куда-то по ступенькам.
Ох, мамочки. Это что же... он знает, что я о нем думаю... и как? И сколько?
— Знаю, крошка. И весьма польщен, — откровенно усмехается этот нелюдь бессовестный.
А-а-а-а, мне его просто убить хочется, как того, кто слишком много знает! Хотя нет... изнасиловать. Сначала изнасиловать. Чего добру пропадать? А потом можно и убить.
— Куард, — снова хмыкает, Рошад. толкая плечом какую-то дверь, кажется. Делает еще несколько шагов, снова открывает дверь, и заносит меня в помещение, где уже хотя бы очертание предметов можно различить в серебристом лунном свете, льющемся из окна.
— Что? — непонимающе уточняю, осторожно осматриваясь.
Мы минуем одну комнату — кажется, что-то наподобие холла — и оказываемся в следующей. С большими окнами. Эта уже похожа на гостиную, насколько я могу рассмотреть.
— Раса моя так называется. Я куард, а не нелюдь.
— Ага, нелюдь и есть, — мстительно возражаю я. Ибо нефиг в моих мыслях и пошлых фантазиях копаться.
Интересно, а он видел то, что мне снилось по пути сюда? Это было достаточно "громко" и эмоционально окрашено. Уверенна, что еще как.
В подтверждение моих выводов я слышу, как в груди мужчины рождается то ли рык, то ли стон. О-о-о, так вот как это работает?
И тут в комнате вспыхивает свет разом ослепляя меня. И это вынуждает спрятать слезящиеся глаза, прижавшись лицом к мужской груди.
О небо, какой он горячий. И твердый.
Я невольно делаю глубокий вдох, и мои легкие наполняются его запахом... терпким, пряным, с примесью гари и пота... И меня кроет снова. Тихо застонав, я обнимаю Рошада за шею, зарываясь пальцами в короткие волосы у него на затылке, и закрываю глаза, дурея абсолютно и, кажется, бесповоротно.
— Малыш... — хрипло рычит он, сжимая меня сильнее. Застывая на месте. Дышит так тяжело, что кажется, будто задыхается.
— Нам нельзя. Я не контролирую себя. Могу навредить.
О боже. Он серьезно? Да я же с ума сойду, если этот благородный рыцарь не перестанет ломаться.
— Я не хрустальная. И не девственница. Не навредишь, — возражаю, поднимая голову и встречаясь с его потемневшим до багровой черноты взглядом. Тянусь к его лицу, выдыхая прямо в губы: — Я хочу тебя. Уже давно. Ты знаешь об этом, раз читаешь мысли. Ты обещал, что поможешь мне. Так помоги.
И я отчетливо представляю, как именно он должен мне помочь. Представляю, как буду ощущать в себе его член, его силу, его движения. Как буду кусать и царапать его смуглую кожу в ответ на каждый толчок. Мужские зрачки расширяются, вспыхивая синим пламенем. По смуглой коже пробегают голубые всполохи. А это красиво, оказывается. И сексуально.
— Я другую помощь имел в виду. Ты не понимаешь, о чем говоришь, — явно борясь с собой, со стоном произносит Рошад ровно за миг до того, как впиться в мой рот голодным поцелуем, сразу проталкиваясь языком внутрь и выпивая мое дыхание.
В голове словно сверхновая взрывается, мгновенно стирая все, кроме этого животного в своем безумии удовольствия.
О да! Не понимаю. Ну и пусть. Потом объяснишь. Все потом....
Я не могу больше терпеть это пламя одна. Давай гореть вместе.
Рыча и кусаясь, мы целуемся с таким безумным голодом, словно от этого зависит наша жизнь. Моя, так точно. Потому что выплыть в том диком водовороте странного жара, что накрывает меня с головой, без Рошада я просто не в состоянии. Только с ним, только держась за него, и целуя, лаская, выпивая его страсть до дна и отдавая свою взамен.
Рошад перехватывает меня, и я с облегчением получаю возможность обхватить его ногами, прижимаясь пылающей промежностью к твердому торсу. Покрывало улетает куда-то прочь, оставляя меня в одном лишь белье. Жесткая хватка мужских пальцев на моих ягодицах и наши ритмичные трения друг о друга сносят даже те остатки разума, что у меня еще оставались. Дыхания уже не хватает. В голове мутится и искрит. И я отрываюсь от его рта, чтобы глотнуть воздуха. Если задохнусь насмерть, секса не будет.
И мой нечеловечески-сексуальный босс пользуется этим, чтобы прижаться ртом к моей шее, рыча и прикусывая сверхчувствительную кожу. Целуя и лаская языком. О небо... я готова кончить уже только от этой почти грубой ласки.
Кажется, он снова куда-то несет меня. Несколько шагов, и я лечу вниз, удерживаемая лишь его руками, спину обжигает холодом какой-то поверхности, а сверху наваливается такая вожделенная тяжесть мужского тела.
О мой бог, да! Вот так! Сними эту гадкую рубашку. Я хочу твою кожу.
— Скажи, что моя, — требует кусая за шею, стягивая с плеч лямки спортивного бюстика, обнажая меня. — Скажи, что согласна.
Поцелуи-укусы смещаются на грудь, и я выгибаюсь дугой, когда горячий рот ловит мой сосок, болезненно-сладко всасывая.
— Твоя. Согласна. Возьми уже, — шиплю, лихорадочно сдирая с него одежду.
Шортики слетают с меня в мгновенье ока.
ГЛАВА 24
Быстрый вжик расстегиваемой молнии его брюк для меня сейчас самый желанный в мире звук, от которого даже пальцы на ногах подгибаются. Задыхаясь, подаюсь к Рошаду ближе, снова обхватывая его ногами и поторапливая, вжимаясь пятками в крепкие мужские ягодицы. Ну давай же...
Короткое, как ожог прикосновение его пальцев там, где я вся уже давно мокрая и более чем готова, и наконец столь желанное ощущение тугой головки у входа, раздвигающей мои мышцы. Толчок, и он одним движением насаживает меня на себя, растягивая до болезненного чувства ослепительной наполненности... О-о-ох... Кажется, будто меня молнией прошивает. Даже мышцы сводит мучительным спазмом, выгибая тело дугой.
О боже.
Гортанно застонав, я откидываюсь назад, запрокидывая голову и хватая ртом воздух, пытаясь привыкнуть, приспособиться. Я не ожидала, что его будет так... много.
Он подается следом, нависая, прижимая меня к столу, или что это подо мной. Заставляя чувствовать себя пришпиленной бабочкой.
Мы замираем так, хрипло дыша. Смотря друг другу в глаза. Мои, наверное, как блюдца. Его кажутся озерами клубящегося голубого пламени. Я облизываю пересохшие губы, чувствуя как меня затапливает странной пугающей и неестественной эйфорией, будто каждая клеточка моего тела наполняется энергией. Это так странно... ошеломляюще... больно... и потрясающе. Этого точно не должно быть, если я хоть что-нибудь понимаю в сексе. Но это есть. И это из-за него.
Мужчина надо мной, с низким стоном, отстраняется и толкается снова... снова... по моим обнаженным нервам... до искр из глаз... до ощущения полета над бушующей бездной... до страха разлететься на атомы. Мне до безумия остро. Мокро. Туго. Мне хочется вырваться, сбежать от этой сладкой боли... И я умру, если она прекратится. Никогда я не была настолько цельной... и пустой одновременно.
И снова пауза... голодная... выжидающая... чтобы дать мне время привыкнуть. Нестерпимо уже для него. Я чувствую это.
— Мишель, — голос Рошада теперь больше похож на рычание. Он и сам выглядит голодным оскалившимся хищником. Сдерживающимся из последних сил. Ради меня. — Прими меня и мою энергию. Или останови. Сейчас. Потом будет поздно. Просто секс у нас не получится. Не получается. Я уже... не уверен, что смогу остановиться... оторваться от тебя.
Остановить? Он серьезно? Кажется, да... Вот только.
Может, это наркотики виноваты. Может, это я ненормальная, но мне не хочется его останавливать, хоть и страшно продолжать.
Кажется, что еще немного и меня, как беспомощную щепку, подхватит и поглотит воронка бушующего вокруг нас урагана, развеет и растворит. А может уже поглотила, и я просто застыла в эпицентре этого смерча.
Не знаю, что Рошад имеет в виду, и почему потом будет поздно, но я отчетливо чувствую, что точка невозврата нами давно пройдена. Еще до всего вот этого, и даже до случившегося сегодня в моей квартире. Мы должны были к этому прийти. Все происходит так, как должно. Моя интуиция никогда не врет.
— Я... принимаю. Не останавливайся, — требую, смотря Рошаду прямо в глаза, и подаваясь навстречу ему бедрами.
Миг он смотрит на меня так, будто не верит в то, что услышал. Но вот в мужских глазах вспыхивает хищное торжество, по его коже пробегают ослепительные всполохи. Жесткие пальцы впиваются в мои бедра, оставляя синяки, придвигая ближе, заставляя раскрыться больше, буквально впечатывая в раскаленное мужское тело.
И весь его контроль летит к чертям. Это я понимаю практически сразу. И если до этого думала, что быть с ним до безумия остро и почти невыносимо, то сейчас, когда Рошад принимается жестко с оттяжкой вколачиваться в меня, я в полной мере начинаю осознавать, что понятия не имею на что согласилась и как это выдержу.
Но мысль, как приходит, так и разлетается вдребезги, вместе со способностью мыслить вообще... Остаются лишь голые чувства... пошлые звуки, с которыми сталкиваются наши тела, хриплое срывающееся дыхание, мои вскрики и стоны, его рычание. Рваные жесткие движения... скольжение спины по столу... Спаянные взгляды... И закручивающая воронка чистой раскаленной энергии... внутри меня... вокруг нас... скапливающийся внизу моего живота жар, требующий выхода. Освобождающего взрыва.
Рошад перехватывает мои ноги под колени, закидывает их себе на плечи, наклоняется ко мне, заламывая и прогибая под себя, проникая, кажется до самого сердца. Ловит мои ладони, переплетая наши пальцы.
— Прими все, что я даю. И дай все, что я хочу взять, — рычит, прожигая меня пронзительным взглядом.
И приходит пламя, наполняя меня до краев, выплескиваясь обжигающими искрами, разливаясь в крови тягучей лавой, заставляя кричать и выгибаться, биться в его руках, под ним, вокруг него, сгорая дотла и возрождаясь обратно.
Движения мужского тела на мне и во мне становятся еще сильнее, быстрее и глубже, нагнетая и без того невыносимые ощущения, заставляя меня уже в голос кричать. Поднимая все выше и выше над бренной реальностью. Пока в какой-то миг я не взрываюсь на пике огненного удовольствия-боли, распыляясь на атомы. И мое сознание растворяется в этой вспышке оглушающего оргазма, погружаясь в знакомую багряную тьму, в которой я уже почти не чувствую последних толчков догнавшего меня в своем освобождении Рошада, и то, как он бережно обнимает меня, встревожено окликая и пытаясь привести в чувство.
Свой секс я получила. Кажется, даже живой осталась. Все остальное потом.
ГЛАВА 25
И снова я прихожу в себя от того, что меня поднимают и куда-то несут. И снова я пытаюсь ухватиться хоть за что-то, но вялые руки на этот раз даже не слушаются. Правда, меня тут же бережно прижимают к твердой груди, позволяя свернуться в клубочек, и я припадаю щекой к горячей коже, находя наконец точку опоры в штормящем мое сознание море эмоций, хаотических мыслей и ощущений.
На некоторое время я так и замираю, позволяя мужчине транспортировать меня на второй этаж его дома и занести в большую спальню в светлых тонах.
— Маленькая, ты как? — встревожено спрашивает Рошад, сгружая мое безвольное тело на кровать и вглядываясь в лицо. Садится рядом, гладя спутанные волосы.
Хм. А действительно, как я? Голова трещит так, что, кажется, еще немного и лопнет от боли, но все-таки в ней уже основательно прояснилось. Я больше не чувствую себя озабоченной кошкой. И мыслить могу вполне адекватно, вроде бы. Животворящий секс со спецэффектами явно помог мне прочистить мозги. Действия наркотика я больше не ощущаю. Может, его выжгло в моей крови? Не зря мне в какой-то момент даже казалось, что по моим венам жидкое пламя течет. Понятно, что этого не было на самом деле, но по ощущениям меня реально словно очищающим огнем изнутри обдало. И эффект на лицо.