— Готов на всё за пару танцев с вами, баронесса, — браво ответствовал Дренг. — К моему прискорбию девяносто восемь танцев мне ограничили, но на два я точно претендую… а может и на три.
Между тем гости продолжали прибывать. К сожалению, время года, несмотря на установившуюся солнечную погоду, не позволяло устроить праздник в парке, как это было на мой день рождения, приходилось довольствоваться особняком. Приглашенных было намного меньше, чем в конце весны, но всё равно гостей было немало. Здесь присутствовал почти весь свет столицы. Матушка с батюшкой пригласили всех, кого посчитали важными персонами, а главное, семейства, где имелись молодые люди, которые могли стать выгодной партией для их воспитанницы.
Посмотрев на Дренга, я подумала, что он не женат. А еще был любимцем короля, богат и выгоден со всех сторон. К тому же приятен внешне и веселого нрава… слишком веселого. Да и дам обожал, насколько я была наслышана о нем. Пожалуй… нет. Для нашей скромницы и хорошей девочки требовался мужчина иного склада. Она была мечтательницей, а граф мог лишить Амбер иллюзий. Да и не хотелось, чтобы сестрицу испортила придворная жизнь. Чтобы она следовала моде на выгул книг или словоблудию на тему коневодства и конных прогулок, не имея к этому склонности. Или еще что-нибудь в этом роде, а она последует, потому что придерживается общих убеждений. И его сиятельство был мною окончательно отвергнут.
— Магистр, я чувствую вашу руку, — произнес граф негромко. — Позвольте принести вам свое восхищение, работа, как всегда, великолепна.
И это было так. Маг украсил дом на славу. Здесь были и картины, вдруг напитавшиеся жизнью настолько, что на пейзажах деревья покачивались от ветра, игравшего в их кронах, а лица на портретах были полны эмоций. Кто-то раскланивался с гостями и желал приятно провести время, а кто-то заводил беседу о погоде или вспоминал старые времена. Разумеется, всё это было иллюзией, и люди на картинах повторяли набор одних и тех же фраз, иногда с маленькими вариациями, чтобы создать видимость живого общения. И все-таки это была всего лишь иллюзия беседы.
Колонны были увиты гирляндами цветов. Цветы были настоящими, но средь них порхали бабочки, сыпавшие со своих крылышек искрящуюся пыльцу. А чтобы хоть немного смягчить меланхоличное настроение осени, потолок превратился в ясное летнее небо, по которому ползли редкие облака и летали птицы. Еще были большая столовая и бальная зала, где магистр тоже успел побывать. Я точно знала, что во время первого танца, в котором глава рода будет вести Амберли, над их головами разольется сияние и засверкают искры фейерверка, созданного магически, а потому бесшумного и безопасного. По стенам бальной залы должны скользить тени танцующих пар — очередное детище Элькоса.
— Жаль, я изрядно израсходовал свои накопители за лето, потому не смог сделать что-то более грандиозное, — услышала я ответ мага. — Но я старался и из своих скромных ныне запасов сотворить нечто удивительное.
— И вам это удалось, — улыбнулся дядюшка.
— Всё чудесно, — заверила я магистра. — Мы все в восторге.
— Согласен, — кивнул Дренг и шепнул мне: — Четыре танца. Вы ведь не откажете мне, ваша милость?
Я перевела на него удивленный взор:
— Дам на празднике много, неужто опасаетесь, что вам может не хватить пары?
— Я опасаюсь, что выбора у меня будет в избытке, — ответил граф. — Посмотрите, сколько здесь повзрослевших девиц, которые, будьте в этом уверены, желают выйти замуж. А их родители желают, чтобы замужество было выгодным. Я — приближенный Его Величества, я очень выгоден. К тому же я прекрасен, как сам Годбит, они меня на части порвут.
— Вы сравнили себя с самым красивым из Богов? — полюбопытствовал Элькос. — Успокойтесь, ваше сиятельство, самое большое, на что вы можете рассчитывать, это на некую отдаленную схожесть со Смедом.
— С Великим кузнецом? Но позвольте, он же совершенно непропорционален: худ и с огромными руками, — возмутился Дренг. — К тому же одноглаз!
— Я же сказал — отдаленно, — напомнил маг. — До Смеда вы немного не дотягиваете даже с двумя глазами.
— Ваша милость! — воскликнул уязвленный дворцовый хлыщ. — Я требую защитить меня от этого злого и ядовитого колдуна. Иначе я не отойду от вас весь вечер.
— Хорошо, — пожала я плечами. — Неженатых молодых людей с жаждой выгодно жениться здесь тоже немало.
— Хвала Хэллу! — воздел руки к потолку-небу неугомонный граф.
— Ваш покровитель Хэлл? — я посмотрела на него с интересом.
— Нет, но он ваш покровитель, и я возношу ему хвалу, чтобы не позволил вам переменить свои намерения. Но, — поспешил заверить меня Дренг, — я всегда был большим почитателем Бога Счастливчика.
— Тихо, — одернул его граф Доло. — Сейчас появится Амберли. Барон и баронесса Тенерис только что подошли. Значит, последние гости прибыли. Идемте.
Прекратив всякие разговоры, мы направились туда, где остановились мои родители. Пройдя сквозь столпотворение, мы с дядюшкой встали в первом ряду, где уже были его сыновья со своими женами. Приветственно кивнув им и получив ответный поклон, я замерла в ожидании. Магистр Элькос устроился за моей спиной, граф Дренг остановился рядом со мной. Он был личным посланцем короля и должен был стоять среди родственников.
— Боги, я волнуюсь, — прошептала я. — Будто это я сейчас предстану перед гостями.
— Как-то очень запоздало, — едва слышно усмехнулся дядюшка. — Вам стоило волноваться на собственном представлении свету, о чем вы тогда явно забыли.
— Я волновалась, — возразила я.
— Пока охотились? — шепнул из-за спины магистр.
Дренг хмыкнул, губы дядюшки скривила ухмылка. Я полуобернулась, бросила возмущенный взгляд на Элькоса, он только в недоумении приподнял брови. А потом заиграл оркестр, сидевший на балконе большой залы, где мы ждали появление Амберли, и я больше не крутила головой, потому что час настал. Двери в залу открылись, и все наши взгляды устремились на нее.
Румяная от смущения Амберли вплыла в залу, опустив сияющие глаза. Она была необычайно хороша в эту минуту. Этакое воздушное видением, полное чистоты и нежности. Черные, будто ночная мгла, волосы струились по плечами подвитыми локонами, а в них звездами сияли бриллиантовые цветы с жемчужной сердцевинкой. Тонкую длинную шею украшало изящное колье, и оно выгодно контрастировало с чуть смугловатой кожей моей сестрицы. Ее нежно-голубое платье с белым удачно подчеркивало синеву глаз, прикрытых длинными черными ресницами. Матушка знала, что выбрать, в этом она была настоящий мастер. О-о, она была прекрасна, моя Амберли!
Прижав к груди ладони с переплетенными пальцами, я в великом умилении смотрела на сестрицу и искренно радовалась тому, насколько она сейчас хороша, как мила и грациозна. Я гордилась ею, будто это было мое собственное дитя! И когда Амбер присела в заученном до зубовного скрежета реверансе, взор мой заволокло пеленой, и слезинки побежали по щекам, до того я была растрогана. Спешно стерев их, я улыбнулась и вновь устремила взгляд на сестрицу.
— Дамы и господа, высокородное собрание, позвольте представить вам нашу воспитанницу, ставшую дочерью, баронессу Амберли Мадести-Доло, — представил сестрицу батюшка, и я захлопала в ладоши, даря ей аплодисменты.
Звук аплодисментов заполнил залу, и Амбер присела в реверансе во второй раз. После барон Тенерис подал ей руку, и дебютантку повели знакомиться со светским обществом. Начали с Дренга, который не пожалел слов восхищения, после поздравил от имени государя и присоединил свои пожелания. И как только он закончил, я поймала взгляд Амбер и шепнула:
— Я так рада за тебя, сестрица.
— Ох, Шанни, — шепнула она, смущенно потупившись.
— Боги с вами, дитя мое, — сказал глава рода и поцеловал Амберли в лоб, даровав ей свое благословение.
— Восхитительна, — улыбнулся магистр и галантно поклонился.
Щеки Амбер полыхали, как вешняя заря, но на губах трепетала улыбка удовольствия, и батюшка увлек сестрицу дальше, как только кузены принесли ей свои поздравления.
— Я так счастлива, — вырвалось у меня.
— Вы удивительная, ваша милость, — улыбнулся мне граф Дренг без всякой игры. — Столько искренности в отношении даже близких людей встретишь нечасто.
— Сегодня все комплименты только ей, — ответила я и умиротворенно вздохнула.
Знакомство с благородными семействами и отдельными их представителями было процессом долгим, это я знала не понаслышке. Как там сказал Элдер Гендрик? «Румяна и взволнована»? Да, именно так он и сказал. Я бы выразилась иначе: взмылена и раздражена — это будет ближе к истине. Гостей было много, и мы обходили их с батюшкой столь долго, что я уже не хотела никакого праздника. К тому же моя цель — Его Величество оставался всё дальше и дальше, и у меня совсем не было возможности продолжить тогда наше знакомство. Это выводило из себя, но приходилось сохранять на лице дружелюбие и улыбаться.
Впрочем, для Амберли всё было проще. Она не гналась за великой мечтой, а потому получала искреннее удовольствие от происходящего. Я знала это совершенно точно. Гости, кому уже представили юную баронессу, покидали зал, где происходило представление, и отправлялись дальше, следуя за лакеями в парадных ливреях.
— Ваша милость!
Обернувшись, я встретилась взглядом со своим новым знакомцем — графом Элдером Гендриком. Он приветливо улыбнулся и склонил голову:
— Доброго дня, ваша милость. Вы невероятно обворожительны, а я безумно рад вас видеть снова.
— Доброго дня, господин граф, — поздоровалась я, ощутив прилив досады. Оно было не столько направлено на его сиятельство, сколько из-за понимания, что он будет преследовать меня весь вечер.
Этот Гендрик мне симпатизировал, что было видно из его набросков. К тому же, наверное, он уже воспринимал меня почти как свою невесту. Наши матушки должны были немало фантазировать о нашей свадьбе, раз моя родительница при первой же возможности отвезла меня именно к ним. А раз так, то и бедняге Элдеру могли сообщить о моем согласии, как о свершившемся факте, требующем лишь оглашения. А зная старшую баронессу Тенерис, то можно было предсказать, что от своих намерений она так быстро не отступится… Кажется, дядюшка прав, и нравом я пошла в свою мать.
— Я потревожил вас? — с явным огорчением спросил Элдер. — Вы стали задумчивы и совсем не смотрите на меня. Отчего-то мне казалось, что вы тоже будете рады нашей встрече.
— Я ряда, ваше сиятельство, — рассеяно ответила я. — Но сегодня важный день для моей сестрицы, и я сама не своя. Волнуюсь, будто это я сама вновь прохожу через собрание незнакомцев.
— Вы держались великолепно, — ответил с улыбкой граф.
— Благодарю, — сказала я с вежливой улыбкой. Однако надо было поскорей избавиться от этого поклонника, и я нашла самый лучший повод: — Почему вы не с вашими родными? — спросила я. — Вы уже познакомились с моей сестрицей?
— Я задержался и не попал на само представление, — ответил его сиятельство. — Родители и Бран должны быть где-то здесь. Они знали о моем опоздании, потому обещали не дожидаться. Возможно, баронесса уже была им представлена.
— Тогда вам стоит непременно поспешить, — с укоризной заметила я. — Ее милость столь восхитительной, что вы, как натура тонко чувствующая, не сможете этого не отметить. Я обещаю вам любование, ваше сиятельство, — вот теперь я улыбнулась искренне. — Идите же, не оскорбляйте баронессу Мадести-Доло своим равнодушием, она его не заслуживает. А со мной вы еще встретитесь, торжество только началось. Поспешите, — я кивнула ему и отступила, дав возможность меня покинуть без долгих расшаркиваний.
Я видела, как по лицу графа скользнула досада, однако он склонил голову, а после направился к гостям. Выдохнув с облегчением, я обернулась и сразу же увидела Дренга. Он направлялся в мою сторону, но взгляд его сиятельства следовал за графом Гендриком. И когда королевский любимец приблизился ко мне, он кивнул в сторону Элдера, уже почти исчезнувшего среди прочих гостей.
— Кто это и что хотел от вас?
Приподняв в ироничном изумлении брови, я спросила:
— Что именно вас интересует, ваше сиятельство? Отчего этот тон, будто вы мой супруг?
Граф хмыкнул и повинно склонил голову:
— Прошу великодушно простить меня, ваша милость, я не желал показаться резким, и все-таки, что это за молодой человек?
— Его сиятельство граф Элдер Гендрик, — ответила я, с интересом наблюдая за деловитой физиономией Дренга. — Матушка прочит его сиятельство мне в супруги.
— И что же вы? — полюбопытствовал Олив.
— А что я? — я пожала плечами. — Это матушкины мечты, не мои. Мои помыслы далеки от замужества.
— Тогда стоит сказать об этом графу Гендрику, ни к чему давать ложные надежды, — заметил Дренг.
— Отчего вас это беспокоит, ваше сиятельство?
— Он смотрел на вас влюбленным взглядом.
— Вы заметили его взгляд с расстояния?
— Я видел улыбку, когда он подходил к вам, а когда отошел, лицо его стало хмурым, а вашу вежливую холодность я знаю преотлично, потому понимаю, что граф был расстроен оказанным ему приемом. Выходит, ожидал большего, значит, увлечен вами. Не стоит терзать молодого человека напрасными надеждами, нужно сразу дать ему понять, что надежды нет.
Я с интересном посмотрела на Дренга. Я была уверена в личности того, кто говорит его устами. То, что сам граф не имеет в отношении меня каких-либо надежд и чувств, я не сомневалась ни минуты. В глазах его сиятельства я не видела того интереса, с каким мужчина смотрит на женщину. Он относился ко мне с симпатией, как мне казалось, но не более. И потому я смело сделала вывод, что фаворит действует в интересах своего господина. Быть может, король даже велел ему присматривать за мной, потому и отправил, иначе мог прислать поздравления и подарок даже через дядюшку. И мне захотелось пошалить.
— Отчего же? — я посмотрела на гостей, но Элдера там не заметила. — Граф Гендрик мил и учтив. К тому же, он творческий человек с тонкой душой. Если бы вы видели, какие чудесные картины он рисует, — уже искренне восхитилась я. — И я обещалась позировать ему.
— Стало быть, он вам нравится? — взгляд Дренга стал пристальным и немного колючим.
— Его сиятельство — приятный человек, — улыбнулась я.
— Но замуж вы за него не собираетесь, верно? Как и за любого другого, кого вам предложат родители, я правильно вас понял?
— За Элдера Гендрика не собираюсь, — сказала я. — Но кто знает, быть может, у матушки есть кандидат, который покажется мне интересным…
Таинственно замолчав, я ответила графу лукавым взглядом, и он подвел итог:
— Значит, я не позволю кому-то заинтересовать вас, ваша милость. Сегодня я буду вашей тенью, — и вроде бы сказал со смешком, но взгляд так и остался строгим.
— Разумеется, — важно кивнула я. — Вы рассчитываете на мое покровительство и защиту. Вы ведь у нас прекрасный и востребованный.
— Именно! — со значением воскликнул Олив Дренг и подал мне руку: — Идемте, ваша милость, я уже был представлен вашей сестрице, и можно проследовать к остальным гостям.
— Милости прошу, — улыбнулась я, и мы покинули залу.
И пока мой батюшка и глава рода Доло продолжали знакомить Амберли со столичной знатью, мы с графом Дренгом перебрались в одну из гостиных, открытых для гостей. Здесь нам предстояло дождаться начала празднования. А начиналось оно, как и полагалось, со столовой.
«Гость не должен быть голоден, иначе вместо веселья он ощутит досаду и желание поскорей покинуть негостеприимный дом», — так гласило указание из свода «Правил хорошего тона». Но было еще и продолжение: «Гостя нельзя потчевать слишком усердно, иначе он не сможет насладиться празднеством и вместо удовольствия ощутит тяжесть желудка. А потому поспешит покинуть дом, дабы избавиться от неприятного чувства. Для таких старательных хозяев и гостей, невоздержанных в пище, надлежит иметь средство, которое поможет вернуть гостю прежнюю легкость и ожидание увеселений, подготовленных для него».
Правила были для всего: блюда, их количество, объем горячительных напитков, приходящихся на каждого приглашенного «дабы чужой праздник не превратился в собственный стыд». Матушка соблюдала все правила в точности, а потому после трапезы никто не должен был ощущать ни тягости желудка, ни чрезмерного опьянения, ни тем более голода. Уж кто-кто, а старшая баронесса Тенерис была в отношении этикета дотошна и точна, чего требовала и от нас с Амбер. И если сестрица слушала и запоминала со всем тщанием, то я, признаться, смутно помнила и половину правил. На укоры Амберли я неизменно отвечала: