— Скажите, ваша милость, — обратился он ко мне, — если ваш дядюшка одобрит мое прошение, не откажете ли вы мне в чести сопровождать вас на прогулке? Мне подумалось, что нам есть, в чем просветить друг друга.
Зная, что дядя ни за что не одобрит подобной просьбы, я могла бы ответить и положительно. Но рядом был король, которому такой ответ мог не понравиться. А еще мне подумалось, что герцог просто желает подразнить венценосца. Впрочем, мне и не пришлось отвечать, потому что это сделал сам монарх.
— Вот уж нет, — усмехнулся Его Величество. — Даже если позволит граф Доло, то запрещаю я. Ваша наука, ваша светлость, слишком известна, чтобы отдавать вам на растерзание юную чистую душу.
— О чем вы, государь? — нахмурился Ришем.
Его Величество откинулся на спинку стула и, отложив карты, устремил на герцога пристальный взгляд.
— Я о том, наш дорогой мотылек, что не жалю слышать более жалоб на ваше неуемное обаяние и любвеобильность. Я понимаю, что столь яркая девица не могла не завладеть вашим вниманием, но не смейте приближаться к баронессе. Графа Доло я уважаю за долгую и верную службу не только его, но и всего рода Доло со всеми его ветвями, а потому баронесса Тенерис под моей личной защитой. Я был услышан?
— Более чем, Ваше Величество, — ответствовал его светлость. Лицо его стало непроницаемым, пока государь говорил, а теперь и вовсе превратилось в каменную маску.
Я вдруг испытала жалость к герцогу. Затем скользнула взглядом по гостиной и поняла, что над ней повисла тишина. Я посмотрела на дядю и увидела на его устах совершенно шальную мальчишескую ухмылку. Впрочем, исчезла она так же быстро, как и появилась, но этого хватило сделать вывод, что граф доволен произошедшим. А раз так, то и я расслабилась.
— Кгхм!
— Прекратите рокотать, ваше сиятельство, — с раздражением произнес Ришем. Он бросил на стол карты и ровно спросил венценосца: — Игру в спилл вы мне позволяете?
— Играйте на здоровье, — отмахнулся государь.
— Благодарю, Ваше Величество, — ответил его светлость. После поднялся на ноги: — Прошу простить, что бросаю игру, но сейчас я не готов продолжать. Всего доброго, ваша милость. Позволите ли уйти, государь?
— Ступайте, Нибо, — мягко улыбнулся монарх, будто не он сейчас позорил герцога на глазах придворных.
И герцог удалился, вздернув подбородок. Наверное, он был в бешенстве, но с ним его светлости придется справляться в одиночестве. И когда дверь закрылась, государь произнес:
— Господа, нам не хватает игрока, кто готов продолжить партию вместо его светлости?
— С удовольствием вернусь к игре, — подошел к столу королевский секретарь и занял опустевшее место.
Дальше игра пошла пристойней и спокойней. Государь продолжал задавать мне вопросы, но более не смущал. Это была учтивая беседа, если и заставлявшая меня смущаться, то не настолько, чтобы потребовалось распахивать окна, которые вскоре опять закрыли. Королевский секретарь помалкивал, не смея мешать королю. Вообще сегодня в гостиной чаще царствовала тишина, чем негромкий гул голосов, как обычно. Придворные прислушивались, поглядывали, и завтра дворец должен был вздрогнуть от обилия подробностей сегодняшнего вечера.
Всё закончилось, когда появился лакей и передал королю записку. Его Величество коротко вздохнул, после развернул и прочел. Затем смял ее и сунул во внутренний карман. Он довел игру до конца, которая неожиданно завершилась моей победой. Государь улыбнулся:
— Ну, вот король и в ваших руках, баронесса, — он чуть задержал на мне взгляд, сделав фразу двусмысленной. После поднялся из-за стола и закончил: — Благодарю за чудесно проведенное время. Пожалуй, мне и вправду стоит бывать тут почаще. Доброй ночи, господа. Шанриз, добрых снов.
А затем, попрощавшись с остальными, покинул желтую гостиную. Барон Хендис посмотрел на свой брегет.
— Однако мы сегодня заигрались, уже почти полночь. Доброй ночи, ваше сиятельство, ваша милость.
— Доброй ночи, ваша милость, — улыбнулась я. — Благодарю за чудную компанию.
— Да уж, чудес сегодня было предостаточно, — хмыкнул королевский секретарь. Он склонил голову и направился к дверям.
Теперь и я покинула стол, пожелав главному егерю приятных сновидений. Дядюшка успел закончить свою игру раньше и потому сразу же подал мне руку, и мы, распрощавшись с остальными игроками и наблюдателями, покинули гостиную. И пока граф провожал меня до моих покоев, мы почти не разговаривали. Обсудить нам было что, но не в дворцовых коридорах делать этого не стоило.
Уже войдя в мои комнаты, когда дверь за нашими спинами закрылась, я обернулась к его сиятельству и вопросила:
— И что скажете на всё это, ваше сиятельство?
Граф прошел к креслу, сел в него и закинул ногу на ногу, словно желая и дальше испытывать мое терпение.
— Дядюшка, имейте совесть! — воскликнула я. — Я и без того сегодня измучена волнениями.
— Шанриз, — строго одернул меня глава рода.
— Простите меня, ваше сиятельство, — я повинно склонила голову.
— Присядьте, дитя мое, — мягко велел граф, и я послушно опустилась в соседнее кресло. — Итак, что я думаю. Я думаю, что сегодня государь проявил к вам свое благоволение, симпатию, а заодно предъявил на вас права. Теперь при дворе на вас посмеют посягнуть лишь глупцы, глухие и отчаянно влюбленные, для которых страсть важней благополучия. Отсюда этот диалог с герцогом. Король не терпит соперников. К ним он беспощаден. Думаю, вы понимаете, что его явление – это желание увидеть вас. — Я, чуть помедлив, кивнула. — Одно удивляет, почему Ришем решился ухаживать за вами на глазах Его Величества… Хотя, — я ответила любопытным взором. — Скорей всего, герцог преследовал несколько целей. Во-первых, так он узнал степень королевского интереса к вашей персоне. Во-вторых, если бы не король, то согласно законам этикета вам полагалось дать положительный ответ на просьбу о сопровождении. Это вызвало бы неудовольствие государя, но уже адресованное вам. Однако получил оплеуху от Его Величества и был вынужден уйти. Мне отчего-то кажется, что герцог не ожидал столь яростного противления со стороны короля. Все-таки он глава рода фаворитки. Но с другой стороны, такая реакция могла дать понять, что позиции Серпины ослабли. Будем надеяться, что это принесет нам выгоду. Но! Сегодня произошло нечто более знаменательное и необходимое.
— Что? — скрыв зевок, спросила я.
— Вы получили королевскую защиту, — пояснил дядюшка и повторил: — Личную защиту Его Величества, Шанриз. Это означает, что вы можете явиться к нему в любое время дня и ночи, где бы он ни находился. Фраза «королевской защиты» откроет перед вами двери его покоев или кабинета. И даже если он будет на Совете, вам стоит произнести: «Государь, прошу защиты», – и он выслушает вас и поможет. Однако для этого должен быть весомый повод. Если начнете дергать короля по пустякам лишь с целью увидеть его, то можете лишиться доверия.
Есть и не столь радужная сторона. Теперь, когда он был к вам настолько милостив, всё может сильно осложниться. Во-первых, Ришем, если и исполнит повеление государя, чтобы не рисковать собой, может направить к вам кого-то вроде Лингара, чтобы он продолжил навязываться вам вместо его светлости. А во-вторых, гадюки будут в ярости. Думаю, стоит готовиться к настоящей подлости. Будьте бдительны и не давайте возможности пересудам. Они из кожи вылезут, чтобы очернить вас и испортить жизнь. Возможно, придется остаться под защитой герцогини.
— Я поняла, дядюшка, — кивнула я.
Его сиятельство поднялся с кресла, и я встала вместе с ним. Граф поцеловал меня в лоб.
— Добрых снов, дитя мое, — сказал он и направился к двери.
Дождавшись, когда его сиятельство уйдет, я зевнул, не скрываясь, и потянулась, вдруг ощущая удовольствие от вечера. Мне вспомнились прикосновения государя, и я схватилась за щеки. Правда, теперь мне дурно не стало. И пусть кровь вновь прилила к щекам, но я чувствовала не оторопь, а смущение и радость.
— Глупость какая, — фыркнула я сама на себя. — Шанни, это всё глупость.
Однако счастливого сияния это не уменьшило ни на малую толику, и я решила поскорей лечь спать, чтобы утром ко мне вернулся разум. Призвав Тальму звоном колокольчика, я отправилась готовиться ко сну. Служанка моя неодобрительно вздохнула, но вслух ничего сказать не посмела. Лицо ее было заспанным. И пусть она не переодевалась, но беззастенчиво спала, пока меня не было.
Передав ей снятое платье, я ушла в умывальню, чтобы освежиться перед тем, как лягу в постель, а когда вышла, Тальма положила на мою постель рядом с ночной сорочкой книгу.
— Что это? — спросила я.
— Только что принесли. Ла-а-акей, — зевнула она от души, — еще за дверью стоит. Говорит, ему велено дождаться ответа.
Нахмурившись, я взяла в руки книгу и бросила взгляд на перстень магистра, но тот не изменился. А потом я отругала себя и улыбнулась, ожидая еще один знак внимания от государя. Даже представила что-нибудь вроде «Дикарке от варвара». Но стоило развернуть лист бумаги, вложенный под обложку, как я ощутила нечто похожее на то, что было, когда узнала, кто отправитель милого букетика. Впрочем, отправитель был тот же – герцог Ришем. Теперь он не скрывал свое имя. Однако было и любопытство – как же его светлость вывернет сегодняшний конфуз.
«Ваша милость, – герцог благоразумно избежал всяких эпитетов, – ужасно неловкая ситуация вышла во время игры. Это было отвратительно и крайне унизительно. Менее всего мне хотелось, чтобы вы думали обо мне дурно. Позвольте рассказать вам историю, которую имел в виду Его Величество. Поверьте, всё не столь мрачно, как выразил государь. Мне неприятно осознавать, что вы теперь думаете обо мне, как о человеке низком и коварном, – я хмыкнула. Будто раньше я думала иначе. – Я прошу не так много и уверяю, что ваша честь не пострадает. Прошу встретиться со мной завтра в полдень, и я постараюсь убедить вас в том, что на мне нет столько грехов, сколько вы можете себе представить. Не откажите в любезности, – я хмыкнула повторно. Вот уж чего не собираюсь делать, так это бегать на тайные свидания, особенно с герцогом Ришемом. К тому же мне запретил сам Его Величество, и как верноподданная я не могу ослушаться моего короля и господина. – Если же вы посчитаете недопустимым встретиться со мной, я пойму и не буду на вас в обиде. В конце концов, вы вели себя благоразумно, а я еще не заслужил вашего доверия. Однако же напишите ответ, чтобы я мог знать точно ваши мысли. – Теперь я фыркнула. Кажется, его светлость держит меня за глупую и недальновидную особу, которая сама накинет себе петлю на шею, дав в руки неприятеля доказательства своего неповиновения и вероломства, вступив в переписку с тем, с кем ей запретили общаться. И если герцог готов плевать на слова государя, полагаясь на свою невестку, то мне положиться не на кого, а потому и писать я тоже не стану. – Впрочем, я понимаю, что вы можете отнестись с недоверием и к этой просьбе…».
— Скажите, какой прозорливый, — я передернула плечами и закончила чтение:
«Впрочем, я понимаю, что вы можете отнестись с недоверием и к этому просьбе, потому всего лишь льщу себе пустой надеждой, что вы решитесь написать, но не ожидаю этого. Я понимаю, насколько мы далеки с вами, благодаря чужой воле оказавшись по разные стороны. Вы видите во мне врага, я же только очаровательную девушку, сумевшей заставить мое сердце биться чаще. Разумеется, вы не обязаны мне верить, и мне, наверное, никогда не убедить вас в чистоте моих помыслов. И все-таки я прошу вас не делать вид, что вы сейчас не читаете моего послания. Хотя бы передайте устный ответ через лакея. Он будет ждать, пока к нему не выйдут. Не издевайтесь над бедолагой, на нем нет вины. Потому скажите ему, что думаете о моей просьбе, и отпустите с миром.
Ваш слуга, Нибо герцог Ришем».
— Еще и шантаж, — усмехнулась я, покачав головой.
Подумав немного, я пришла к выводу, что в устной форме могу ответить. Это освободит несчастного лакея, прикованного приказом его светлости к моей двери, а заодно не оставит никакого вещественного следа от ответного послания.
— Тальма, — позвала я. — Выйди и передай лакею три слова. Нет, это неприемлемо.
— Слушаюсь, ваша милость, — ответила служанка и ушла, но вскоре вернулась и возмущенно всплеснула руками: — Нахал какой! Требует, чтобы вы лично сказали ему ответ. Говорит, что ему приказано уйти лишь после того, как услышит ответ из ваших уст, потому что тогда он точно не будет переиначен.
— Это не он нахал, а тот, кто его отправил, — проворчала я и, накинув халат поверх ночной сорочки, которую надела перед тем, как раскрыла послание, направилась к двери, собираясь лишь высунуть голову.
Однако когда я приоткрыла дверь, лакея я не увидела. Позвав его, не услышала ответа и вышла в коридор, даже радуясь, что слуга оказался умней хозяина и ушел, довольствуясь посланием, полученным от Тальмы. И дверь за моей спиной закрылась. Я порывисто обернулась и увидела того потерянного лакея, он подпирал дверь спиной.
— Что это означает? — нахмурившись, спросила я, а через мгновение округлила глаза: — Ваша светлость, это вы?
— Простите мой маскарад и наглость, — улыбнулся герцог Ришем собственной персоной. — Но иначе мне было не добиться того, чтобы мы поговорили.
На нем была надета лакейская ливрея, шедшая Ришему не хуже дорогого костюма. И если он стоял перед дверью, то из-за высокого роста лицо могло оказаться в тени – фонари на стенах не давали яркого освещения. Они были предназначены лишь для того, чтобы в темноте не заплутать и не спутать двери. Впрочем, Тальма могла и не знать, как выглядит герцог, раз приняла его за обычного лакея. Но каков неугомонный выдумщик!
— Пропустите меня, — сухо велела я. — Вы ведете себя возмутительно.
— Нам необходимо поговорить, — ответил он с прежней чуть виноватой улыбкой. — Я вне себя после того разноса, что устроил мне государь. Но более всего меня раздражает, что я даже не могу объяснить… — Его взгляд вдруг скользнул по мне, и его светлость протянул руку. Он взял в ладонь прядь моих волос, уже распущенных и расчесанных. Я освободила свои волосы, и они скользнули красноватой из-за сумрака змейкой между пальцами Ришема. — До чего же вы хороши, Шанриз, — произнес повеса и шагнул ко мне.
Увернувшись, я еще больше увеличила между нами расстояние. Прекрасный вечер был теперь бесповоротно испорчен, потому что на смену хорошему настроению пришла злость.
— Довольно, ваша светлость, — отчеканила я. — Оставьте меня и идите с миром, иначе вы вынудите меня закричать.
— Шан…
— Не смейте обращаться ко мне по имени, — понизив голос, прошипела я. — Довольно уже этих игр. Как вы верно написали, мы оба прекрасно понимаем сложившееся положение. Между нами нет, и не может быть дружбы. И уж тем более каких-либо тайных сношений. Не вынуждайте меня звать на помощь, потому что я это сделаю. Молчать во избежание скандала – это не обо мне. Потому пробудите свой разум, ваша светлость, и дайте мне вернуться к себе.
— Ну почему вы такая, ваша милость? — герцог вздохнул, но с места не сдвинулся: — Я бы и не думал вытворять подобного, если бы был уверен, что вы не ускользнете, как только я отойду. Я не собираюсь к вам прикасаться, как и домогаться ответа на то, что я чувствую к вам.
— Это лишнее.
— Не верите, — он усмехнулся, — но я не лгу. — Я поджала губы и устремила на него тяжелый взгляд. — Хорошо, об этом я тоже не собирался говорить.
— Ваша светлость, — устало произнесла я. — Вы хотя бы отдаете себе отчет в том, что я стою посреди коридора в таком виде, что любой случайный взгляд, и я буду опозорена? Я понимаю, что вы этого и добиваетесь, но учтите, если я начну тонуть, то потяну за собой и вас. А потому пропустите меня и уходите.
Он с минуту сверлил меня пристальным взглядом, однако… не отошел. Я в бессилии всплеснула руками.
— Выслушайте же меня, — попросил он более сухо.
— Изложите письменно, у вас это недурно получается, а сейчас…