— Мир, — окликнула меня Наташка.
— М?
— Ты суши будешь? Такое событие нужно отметить!
Я прислушалась к себе. Подруга словно мысли читала. Если что я и могла представить в качестве своего ужина — так это вкуснятину из японской кухни.
— Буду! — отозвалась решительно, и когда поняла, насколько сильно проголодалась, добавила: — С тунцом. И как можно больше!
Увидеться в этот вечер с мужем и рассказать ему, что он скоро станет отцом, мне не удалось. Я заснула раньше, чем Ник приехал с работы.
Перед сном много думала о будущем малыше. Тревоги отступили, оставив место тихой радости. Я поняла, что ощущала на протяжении нескольких недель, прошедших со дня свадьбы. Одиночество. Даже когда была не одна. И вот теперь это чувство исчезло. Как бы дальше ни было, как бы ни отреагировал на известие Никита — у меня был мой малыш. Пусть такой крохотный, только-только появившийся внутри меня, но мой.
Приняв душ наутро, я оделась и выглянула в окно. И с удивлением обнаружила машину Никиты, припаркованную во дворе.
Сердце забилось чаще. У меня была возможность рассказать о беременности мужу прямо сейчас, а не ждать его сегодня до ночи.
Выйдя из комнаты, я направилась на поиски Ника. В столовой никого не обнаружила — видимо, все уже позавтракали и разошлись по своим делам. В гостиной тоже было пусто. А вот из кабинета доносились голоса. Причем я не сразу поняла, что говорили на повышенных тонах.
Я замерла, не дойдя до едва приоткрытой двери пары шагов. Прислушалась к разговору и узнала в беседующих Никиту и Сашу.
Пожалуй, мешать братьям не стоило, хотя и находиться поблизости на всякий случай придется. Во избежание очередной драки или чего похуже.
Я уже собралась отойти и побыть в гостиной, когда услышала свое имя, прозвучавшее из уст Саши.
Если так будет происходить дальше — у меня точно случится инфаркт. Потому что сердце опять зашлось в хаотичном ритме.
А потом и вовсе перестало биться, а мир поплыл перед глазами, когда Алекс произнес то, от чего я стала хватать ртом воздух, а руками — хвататься за дверь, чтобы не упасть.
— … и напомнить тебе, что это со мной Мира была в вашу первую ночь, малыш Никки? Это подо мной она стонала и извивалась. Это ты проиграл мне свою собственную жену!
Часть 13. Александр
— Зачем звал? — поинтересовался я у брата, настоявшего на моем визите в семейный особняк, где я старался не появляться в последние дни. В конце концов так было лучше для всех и особенно — для Миры.
При мысли о ней аж челюсти сами собой сжались. Снова бесполезной, но неконтролируемой волной откуда-то с глубин души поднималась злость. Неужели ее и впрямь все устраивало, раз она до сих пор торчала тут? Неужели даже спектакль, который ее дорогой муженек закатил в ресторане, ни о чем не заставил ее задуматься? Или для нее такие игрища были не в новинку?
Я поморщился мысленно, теперь уже досадуя на себя за то, что меня это задевало. Что раздражало то, что она до сих пор не унесла ноги от этого оборотня в галстуке от Армани. Просто потому, что мне этого хотелось. Но, конечно, не Мире. Такие наивные, как она, очень неохотно открывают глаза, чтобы увидеть правду. А может, ее вообще все устраивало. Разве не вдоволь я ошибался в людях, чтобы теперь ничему не удивляться? Однако в этот образ чистой неиспорченной девочки почему-то верил.
— Есть серьезный разговор, — заявил братец, устроившийся за столом отца и в его же кабинете, как хозяин. А впрочем — почему как? Ни для кого не было секретом, кто в итоге получит драгоценное папочкино наследство. Ну, если от него хоть что-то останется.
— В пять минут уложишься? — хмыкнул я, устраиваясь напротив Ника и закидывая ноги прямо на стол, тем самым выказывая свое полное презрение и брату, и всему, что меня окружало.
— Я требую, чтобы ты больше никогда не появлялся в этом доме! Тебе здесь не место! — прогрохотал Ник в ответ.
Мои брови резко взлетели вверх. Я смотрел на его лицо, которым он старательно изображал из себя авторитета, несколько секунд, а потом громогласно расхохотался.
— Ты… требуешь? — повторил, когда удалось наконец отсмеяться и одним быстрым движением оказался на ногах. Нависнув над столом, взял брата за галстук и притянул к себе, промурлыкав:
— Видишь ли какое дело, малыш Никки… кого бы ты из себя ни корчил, этот дом и все остальное, чем владеет семья, тебе пока не принадлежат. И ты не сможешь меня никуда выпереть по одному лишь щелчку пальцев, как у тебя это обычно прокатывает с другими.
Я презрительно отбросил от себя галстук брата, да и его самого с ним вместе. Рухнув обратно в кресло, он прошипел оттуда:
— Я найду способ от тебя избавиться!
Я криво усмехнулся в ответ:
— Неужели? И как же? А впрочем, позволь угадаю! Ты позовешь мамочку и пожалуешься на меня! «Подтереть тебе попку, Никки? Хочешь яблочко, малыш Никки?» — насмешливо сымитировал я голос матери.
Братец аж побелел, но, поднявшись на ноги, на удивление хладнокровно отчеканил:
— Я знаю, чего ты добиваешься. Хочешь отобрать у меня Миру! Но я не позволю тебе ее получить!
— Она мне и не нужна больше, сколько раз тебе говорить? — пожал я плечами. — Смирись с этим. Или напомнить тебе, что это со мной Мира была в вашу первую ночь, малыш Никки? Это подо мной она стонала и извивалась. Это ты проиграл мне свою собственную жену! А теперь наказываешь ее и пытаешься воздействовать на меня тем, что она твоя. Да владей, не жалко, в отличие от тебя я умею делиться, — цинично усмехнулся я, хотя все внутри протестовало против сказанного. Но иначе было нельзя.
Впрочем, мои последние слова потонули в резком глухом стуке. Будто кто-то опрокинул старый ночной горшок, который все еще можно было найти в этом доме. Ну или уронил папашин посох из эбенового, страшно сказать, дерева, но не суть. Ясным было одно — мы совершенно очевидно находились в этой части дома не одни.
— Ты это слышал? — спросил я брата, но тот только отмахнулся:
— Не меняй тему! Я тебе не верю!
Кинув на него уничижительный взгляд, я быстро прошел к двери кабинета и обнаружил там… нет, не горшок и не посох. А Миру, лежавшую на полу без чувств.
И это зрелище неожиданно так напугало, что я инстинктивно подхватил ее на руки и понес наверх. Хотя стоило, конечно, предоставить все это законному мужу, которому я сейчас рассказывал, как мне безразлична его жена, но в тот момент я просто ни о чем не думал. Тревога сама гнала меня по лестнице к спальне.
Распахнув дверь плечом, я уложил Миру на постель. Прощупал пульс и проверил дыхание, и, придя к выводу, что это обычный обморок, сумел успокоиться. Дальше действовал хладнокровнее — быстро избавил ее от верхней одежды, включая кружевной бюстгальтер (интересно, это для малыша Никки она так вырядилась?) и прыснул в лицо холодной водой. Когда это не помогло, огляделся, не особо рассчитывая найти здесь старый добрый нашатырь и ожидаемо не нашел. Поэтому сунул ей под нос первые попавшиеся духи, стоявшие на туалетном столике. Пахли они и в самом деле убийственно.
И тут она наконец закашлялась. Жадно хватая ртом воздух приподнялась и снова рухнула на постель. Простонала беспомощно:
— Никита?
Я склонился к ней и привычным насмешливым тоном заметил:
— Жаль тебя огорчать, но нет.
Мира распахнула глаза, уставившись на меня с растерянностью, которая вдруг резко сменилась отвращением.
Ясно. Похоже, кое-кто слышал из нашего с Никки разговора самое интересное.
— Что ты тут делаешь? — поинтересовалась Мира на удивление спокойно, но глаза все же отвела, будто смотреть на меня было выше ее сил.
— Привожу тебя в сознание, — пожал я плечами с прежним беззаботным видом, хотя сердце билось о грудную клетку тревожно и оглушительно, как в набат.
— Слоном? — хмыкнула она в ответ, кивая на флакон «Кензо» в моих руках.
— Подействовало же, — ухмыльнулся я и вкрадчиво добавил:
— А еще я, пользуясь случаем, вовсю пялюсь на твою грудь.
Тонко пискнув, Мира быстро натянула на себя простыню и попросила:
— Уходи.
Но я и не подумал послушаться. Вместо этого уселся в кресло напротив и утвердительно произнес:
— Ты слышала наш разговор с малышом Никки.
Она метнула на меня быстрый взгляд и, мужественно вздернув подбородок, ответила:
— А если и так? Тебе есть что сказать на этот счет?
— Мне всегда есть что сказать, — хмыкнул в ответ. — Вопрос в том, захочешь ли ты слушать.
— Точно не тебя и не сейчас, — отрезала она. — Я буду говорить только со своим мужем.
— Даже не сомневался, — презрительно улыбнулся я. — Вот только где же он, твой муж? Что-то незаметно, чтобы он спешил тебе на помощь, желая спасти от страшного дракона в моем лице!
Выплюнув последние слова со смесью отвращения и злости, я поднялся на ноги и добавил:
— Ну что ж, удачи. Даже интересно, что он тебе наплетет, но ты наверняка со мной этим не поделишься, так что…
Резко развернувшись, я пошел к двери. Уже у порога обернулся, чувствуя, что не могу уйти просто так и позволить Нику беспрепятственно сплести свою очередную ложь, как паутину.
— Мира, — начал я. — Что бы ты там ни услышала и как бы к этому ни отнеслась — я хочу, чтобы ты учла одно — для меня кое-что изменилось с той ночи. Нет, даже не так…
И именно в этот момент дверь распахнулась, впуская внутрь Ника и маячивших за его спиной прочих домочадцев.
Ну прямо вторая часть мерлезонского балета!
Часть 14. Мира
Я пыталась уговорить себя, что это сон. Все, случившееся с того момента, как я отправилась искать Никиту, чтобы его обрадовать. А вышло так, что «обрадовалась» сама. Да настолько, что этого хватило на блаженное пребывание в состоянии обморока.
Но и когда пришла в себя, отчаянно хваталась за мысль, что я сплю. Что Кензо, Саша и наша с ним беседа мне попросту приснились. И не было ужасающего понимания, что услышала самую отвратительную вещь в своей жизни.
— Мирочка! Что случилось? Мы вызвали врача! — проговорила Ольга Станиславовна, направляясь ко мне. Я же сделала знак рукой, чтобы она остановилась.
Никакого врача! Никаких осмотров! Пусть все катятся к черту, желательно как можно дальше. Пока я не разберусь со всем, ни одна живая душа знать о ребенке не будет!
— Мне не нужен врач, — отчеканила я. — Выйдите, пожалуйста, я хочу поговорить с мужем.
Саша поколебался какое-то время, но мою просьбу все же выполнил. Родители сомневались дольше, но вышли из спальни следом за ним. Прекрасно.
Откинув простыню, я встала с кровати и покачнулась. Тошнота поднималась изнутри, но теперь была связана вовсе не с беременностью. Ник тут же бросился ко мне со словами:
— Он что — тебя раздел?!
Очень смешно… Особенно если верить тому, что слышала в разговоре братьев.
— Нет. — Я отпихнула Никиту, чувствуя, что еще немного и тот озноб, что уже начал растекаться по телу, начнет колотить меня так, что я не смогу с ним совладать. — Я танцевала твоему брату стриптиз, — прибавила язвительно.
— Мира…
Кое-как натянув на себя футболку и джинсы, я кивнула на то кресло, из которого совсем недавно поднялся Саша.
— Садись. Я хочу услышать объяснения.
Теперь уже страха узнать, что сказанное Алексом — правда, у меня не было. Было лишь омерзение, отвращение к тому, что братья могли со мной сотворить. Но я все еще хотела знать подробности и имела на это все права.
— Мне очень жаль, что ты это услышала, — тихо проговорил Ник, когда я застыла напротив него со сложенными на груди руками.
Ах. Ему жаль, что я это услышала. Не что это случилось, а что я узнала…
— Тебе жаль, что ваши мерзости в отношении меня — больше не тайна?
— Да! Да, если тебе так угодно!
Никита порывисто поднялся, подошел ко мне и попытался обнять. Я с силой, которой даже не ожидала от самой себя, отпихнула его, понуждая отступить.
— Я виноват… Очень! Но лишь в том, что напился тогда и позволил этому случиться! Я и предположить не мог, что эта сволочь прокрадется в спальню и будет тебя там поджидать!
Голова закружилась, а комната поплыла перед глазами. Значит, это правда… и надежды на то, что со мной сыграли злую шутку — нет. В первую брачную ночь рядом был… Саша.
Вновь подкатила тошнота, но я приказала себе с ней бороться. Никто не должен заподозрить, что я беременна.
В голову стрелой влетела мысль, которая меня отрезвила. Правда, от того, что нарисовалось в воображении, пульс зашкалил, но я обязана была узнать правду.
— А на следующую ночь? На кухне? — прошептала я помертвевшими губами.
— Разумеется, это был я!
Никита снова приблизился и на этот раз с силой сжал мои плечи. Чуть встряхнул, понуждая посмотреть в его глаза. В них был страх… и такого взгляда я ни разу у мужа не видела. Тревога, смешанная с каким-то животным ужасом. Когда два зрачка — словно два бездонных темных колодца.
— Хорошо, — выдохнула едва слышно. — Но почему твой брат сказал, что ты ему меня… проиграл?
Лицо Ника сначала превратилось в уже знакомую маску. Он отступил и буквально рухнул в кресло. Прикрыл глаза рукой, а на губах появилась кривая ухмылка.
— Это дурацкая шутка, Мира. Из нашего прошлого, если можно так сказать.
Муж отнял руку от лица и добавил ровным тоном:
— Алекс начал меня цеплять по твоему поводу как только ты появилась на пороге нашего дома. Сказал, что девчонкам всегда нравились мы оба и один вполне мог заменить другого.
«Мне не жалко, я умею делиться в отличие от тебя», — всплыли в памяти слова Саши, которые выжженным клеймом остались у меня внутри.
— Продолжай, — велела Нику, с трудом узнавая свой собственный голос.
— В очередной раз, когда Алекс пытался меня задеть, я сказал, что ты никогда нас не спутаешь. Он предложил поспорить.
— И ты поспорил?
— Нет! Ты с ума сошла? Чтобы я сделал такое в отношении женщины, которую всегда хотел видеть своей женой и матерью моих детей?
Я инстинктивно положила руку на живот, но тут же убрала. Впрочем, Никита не заметил этого жеста.
— Поэтому ты меня избегал все это время? — задала я последний из волнующих меня вопросов. — Потому отстранялся?
И снова Никита приблизился ко мне. Схватил и сжал в объятиях, пока я стояла деревянной куклой.
— Да… прости. Я просто не мог! Как только представлял тебя с ним… Как только видел вас вдвоем. И не мог тебе ни о чем сказать. Хотел, чтобы это оставалось тайной всегда.
— Но ты не имел на это права! — прошипела я, высвобождаясь.
Подошла к шкафу, достала из него сумку и принялась кидать в нее все, что попадалось под руку.
— Я обязана была знать все, понимаешь? Ты должен был мне рассказать! Это моя жизнь, Ник. Моя первая брачная ночь! Моя невинность, которую я отдала черт-те кому! А то, как я переживала из-за того, что ты отстраняешься?
Я невесело рассмеялась, и в собственном смехе мне почудились нотки безуминки. Похоже, я начинала сходить с ума. Хотя, это было вовсе неудивительно.
— Мало того! Я все это время пыталась вас с Сашей помирить.
Смех стал еще более сумасшедшим. Меня вновь начало трясти. Я пихала и пихала вещи в сумку, а сама приказывала себе не думать. Не вспоминать ту ночь, когда рядом со мной был Саша. То, как он целовал меня, ласкал… как хорошо мне было рядом с ним.
— Мира, что ты делаешь? — ужаснулся Никита, подходя ближе.
Взял сумку и отодвинул в сторону. Но это меня не остановило — я подошла к туалетному столику и стала сгребать с него парфюм и косметику.
— Разумеется, я собираю вещи! — ответила с вызовом.
— Зачем?
— Ты серьезно?
Я даже приостановилась и округлила глаза, глядя на Ника. Он взаправду задавал такие вопросы? Зачем я собираю вещи?
— Ты же не думаешь, что я останусь жить здесь? Буду встречаться с твоим братом и делать вид, что ничего не произошло? Беседовать за ужином о котировках валют, или о чем вы там, черт бы все побрал, беседуете? — Закрыв сумку на «молнию», я оставила ее на постели и принялась судорожно искать в телефоне номер такси.