Ты будешь моим!
Татьяна Ветрова
Глава 1
АЛЕКСЕЙ
4 года
— Папочка, пожалуйста, пойдем домой… ради меня, пожалуйста — говорю жалобным голосом и с упорством маленького барашка продолжаю тянуть отца вперёд, мимо винного ларька. Я уже не маленький и понимаю, что такой ларек — это зло. По дороге от садика до дома этих ларьков целых три штуки, я всегда стараюсь и папу, и маму вести меня домой мимо них. Один мы спокойно обошли через парк, другой с боем преодолели, но на последнем что-то пошло не так…
— Сын, ты иди, а папа сейчас догонит. Честное слово, я быстро зайду, могу тебе шоколадку купить, — говорит он нарочито весело, а я уже знаю, что он скажет «прости, сын, но на шоколадку не хватило» и так всегда.
Потом аккуратно, но настойчиво высвобождает свою большую руку из моей и быстро забегает в так ненавистный мне ларек с алкоголем. А я стою без зонта под проливным дождем, размазываю слёзы по щекам. Моя вера в волшебство тает, медленно растворяется, а на замену сразу же приходит чувство беспомощности и отчаяния. Уже сейчас я понимаю, что папа и мама сегодня напьются, и будут ругаться. Это в лучшем случае, в худшем, если будут не одни.
И когда отец выходит из своего любимого ларька, а от него несет терпким запахом этого заведения, я кричу: «ты предатель!» и что есть сил бегу к дому. Я знаю, отец занят только что купленной чекушкой и не бросится догонять четырехлетнего пацана.
Уже в детском возрасте я мечтаю хорошо окончить школу и поступить в университет. И уехать отсюда далеко-далеко.
8 лет
— Папа, остановись, не надо, — кричу на отца изо всех сил, что есть у парнишки восьми лет. — Пожалуйста, не надо это делать, не бей ее! — прыгаю ему на плечи и пытаюсь оттащить от матери, что лежит на кухонном полу, пряча лицо руками от разъяренного отца. — Ей же больно! Не смей! — Продолжаю его оттаскивать от матери, чье лицо в крови, а завтра его вообще будет не узнать.
— Отвали, сопляк, — отец хватает меня за шиворот рубашки и отбрасывает в сторону. Я больно бьюсь головой о стенку, пелена слез заволакивает глаза.
Я бессилен против него! Насколько я помню, это происходило все мое детство, с самого моего рождения, наверное. Страшнее всего стало, когда мне исполнилось шесть лет. Я все помню!
Агрессия проявлялась, когда папа выпивал один и начинал с банального: «Где мои носки? Где еда». Он находил любую зацепку и не трогал маму, только когда она выпивала с ним. До пяти лет все было хорошо, а потом и мама ушла в алкогольный рай. Я начал жить сам по себе, своими силами. Кормили меня чаще соседи, одевали то же они (вещи детей или внуков, но хоть что-то), работал тоже на них., помагая тем, что в моих силах. Когда мама с папой не пила, он ее бил, как сегодня.
— Мразь, я же сказал, не трогать, — он снова замахивается кулаком и бьет ее в лицо, что закрыто ладонями. Я сижу на полу, обхватив колени руками и молю бога, чтобы он ушел.
— А ты чего сидишь? Вали учи уроки, бездарь, — закрываю голову руками, боюсь, что и мне достанется. Но нет, он уходит, громко хлопнув дверью.
Резко срываюсь и ползу к маме, горько рыдая и проклиная отца.
— Мама, мамочка, — падаю на нее и обнимаю как могу, громко рыдая.
— У-уходи. И-иди учи у-уроки, — я слышу ее голос не очень хорошо, понимаю, что ее речь нечеткая.
Она отталкивает меня руками и смотрит с ненавистью в глазах. Я ухожу, понимая, что это все. Что сегодня я потерял свою маму!
11 лет
Конец учебного года, в дневнике одни пятерки. Я отличник, несмотря на то что в классе меня ненавидят и обзывают зубрилой. Это самое безобидное, что приходилось слышать. Намного чаще мне в спину доносятся обзывательства и больнее. «Умный бомж», пожалуй, самое приветливое из того, что есть.
В общем, учебный год закончился. И я иду домой со школы, с потрепанным ранцем за спиной. На улице стоит жара и солнце для майского денька сильно обжигающее. А я гадаю, пьяны родители или нет. После того как мама пару лет назад перешла на сторону отца, весь их заработок уходил в «финансирование» ликёрно-водочного завода. А я остался сам по себе…
— О, Алешка, привет. Как школа? — дядя Юра, мужчина лет сорока, проживающий в соседнем подъезде, всегда относился ко мне с добротой.
— Все хорошо. Как всегда, отличник, — довольно улыбаюсь, понимая, что его интерес искренен.
— Молодец, парень. Учись хорошо и тебя ждет хорошее будущее, — он улыбается мне подбадривающей улыбкой, а я в этот момент думаю, как избежать рукоприкладства отца. — Кстати, поможешь?
— Да, конечно, — нервно цепляюсь за лямки рюкзака, понимая, что дядя Юра предложит работу. Он знает, что я деньги так не возьму, не раз пытался засунуть мне в карман несколько сотых купюр. Первое время я брал у него деньги, а потом понял, что это некрасиво. И как-то раз предложил помыть машину, теперь делаю это на постоянной основе.
— Тогда ты знаешь, что делать, — и протягивает мне жилистую мужскую руку с купюрой в пять соток. Это больше, чем обычно, поэтому смотрю на него недоуменно, а он тем временем поясняет, — за пятерки.
— Спасибо, — произношу неуверенно и забираю быстро деньги. Не хочу, чтобы отец увидел. В прошлый раз я две недели ходил с фонарем под глазом.
Через десять минут я был уже на улице с ведром воды и тряпкой в руках.
14 лет
— Где деньги? — отец врывается ко мне в комнату и сметает все тетради и книги на пол. Отец пьян и жутко зол. Он еле стоит на ногах, его шатает из стороны в сторону.
— Я не понимаю о чем ты, — произношу как можно спокойнее, стараясь еще больше его не разозлить.
— Все ты понимаешь, гаденыш, — дряхлыми руками хватает меня за шею и лицом тыкает в письменный стол. — Я знаю, они есть. Где они? — также резко он меня отпускает и осматривает комнату беглым взглядом. Подходит к шкафу, открывает скрипучие двери, которые кое-как держатся на ржавых петлях, все содержимое (небольшая стопка подаренных вещей соседями) летит на пол в сопровождении пьяной брани. — Где деньги, сопляк? — снова гневный взгляд, обращенный на меня, и пьяное тело еле стоящее на ногах движется в направлении моей кровати с дырявым постельным бельем. Спустя секунду перевернутый матрац лежит на полу, а мое лицо горит от пощечины пьяного отца.
— У меня их нет, — закусываю губы, чтобы не заплакать, смотрю отцу прямо в глаза, но вижу пустоту. Его давно уже нет, только кости обтянутые кожей и алкоголь вместо крови. Его разум порабощен, как и разум матери.
В тот день я пообещал себе, что никогда не буду пить.
16 лет
«Умный бомж» родом из столицы, с четырех лет скитавшийся сам по себе. Все свое детство я провел с ненавистными мне родителями, только вот их не выбирают и все же, у родителей алкашей сын золотой медалист школы. Бывает ли такое? Наверное, бывает. Все, что я сейчас хочу, это вытерпеть еще год, поступить и переехать в общежитие или уйти в армию, главное как можно дальше от них.
Три недели назад я устроился официантом в небольшое кафе, чаевых мне вполне хватает на пропитание. Не могу сказать, что я счастливый ребенок, но у меня добрые соседи. В прямом смысле слова. Я всегда знал, у кого могу покушать или попросить о помощи. Сейчас у меня в планах найти комнату подешевле и свалить с семейного клоповника навсегда.
Ближайшая дорога от кафе до дома идет через улицу с элитными бутиками и дорогими ресторанами. Проходя мимо одного ресторана с французским названием «son rêve», что в переводе на русский означает «Ее мечта», я замечаю мужчину лет тридцати пяти и довольно красивую девушку. Они выходят из ресторана и весело о чем-то переговариваются, он смотрит на нее влюбленным взглядом. Я никогда не видел, чтобы отец так смотрел на мать. Смотрю, как подъезжает дорогой мерседес премиум-класса, как мужчина открывает заднюю дверь и подает своей спутнице руку, чтобы той было удобнее сесть. Когда он садится сам, из кармана его пиджака выпадает телефон.
Я никогда не воровал, но это стало сигналом. Почему то мне показалось, что если мужчина нормальный, то будет мне работа и крыша над головой.
Подбегаю к месту, от которого отъехала машина, подбираю с асфальта дорогой телефон и бегу следом за автомобилем. Машина притормаживает на повороте, и я успеваю смартфоном постучать в окно, чтобы обратить на себя внимание. Когда стекло в машине опускается, моему взору предстоит серьезное мужское лицо, на котором не дрогнул ни один мускул и женское испуганное.
— П-простите…я не хотел…вас напугать. Просто… вот, — наконец-то отдышавшись, протягиваю мужчине его телефон, — вы обронили, когда садились в салон, — он взирает на меня удивленным взглядом, потом переводит уже заинтересованный на телефон. Протягивает уверенную руку, и я передаю его ему.
Он снимает блокировку и, убедившись, что телефон его, дает мне свою визитку и просить быть по данном адресу завтра в десять утра.
АЛЕКСЕЙ
Утром я просыпаюсь не от допотопного будильника, когда-то подаренного бабой Аней из соседней квартиры, а ругани родителей, только что проснувшихся после вчерашней попойки с друзьями. До сих пор не пойму, что они вчера праздновали то ли день президента в Ботсване, а может султана в Брунее?
Под звуки матов, что доносятся из кухни, иду в ванную, по привычке умываюсь холодной водой, так как горячую отключили за неуплату уже давно. Странно, что еще свет есть. Надеваю более мне чистую одежду, что мне неделю назад постирала та же баба Аня. Беру свой потрепанный годами рюкзак с рабочей формой официанта из кафе и молча покидаю квартиру.
В девять пятьдесят я уже был в приемной крупной строительной компании, генеральным директором которой является Арестов Станислав Андреевич.
— Молодой человек, кофе или чай? — вежливо интересуется женщина сорока лет, секретарша главного босса.
— Нет, спасибо, — также вежливо даю свой отказ, ожидая скорой встречи с человеком, который, возможно, поможет с работой.
— Хорошо, Станислав Андреевич примет вас в десять ровно, — в ответ лишь киваю, продолжая смотреть на золотую табличку, что висит на уровне глаз слева от двери темно-вешнего цвета, за которой находится большой босс огромной строительной империи. Еще вчера мне удалось зайти в интернет и хоть что-то узнать, идти вслепую к неизвестному человеку совсем не хотелось. А так хоть немного подготовился и успокоил свои нервы, пока родители не начали отмечать очередной праздник.
Десять минут, что я провел в приемной стоимостью как моя квартира в черновом варианте, прошли как час.
— Проходите, — милым голосом произносит Ангелина Эдуардовна, так гласит гравировка на ее бейджике.
Кабинет генерального директора поистине шикарно обставлен. Первое, на что обратил внимание при входе это панорамные окна, что позволяют любоваться на город с тридцать второго этажа. Стены просторного кабинета окрашены в серые оттенки, паркет цвета вишневого дерева идеально сочетается с цветом стен. Напротив окна стоит диван из настоящей черной кожи, рядом на ворсистом ковре стоит кофейный столик. На нем дорогой чайный сервиз и графин, наполненный водой. По правую сторону от дивана в стену монтированы стеллажи из дерева цвета вишни. По левую сторону находится дверь такого же цвета, наверняка в уборную. А напротив входной двери располагается массивный лакированный стол вишневого цвета с окрашенными под золото краями. На столе стоит открытый ноутбук, рядом лежит стопка документов, наверное, на подпись. А во главе стола восседает мужчина и сосредоточенным взглядом просматривает документы.
— Присаживайся, — произносит холодно, без ноток тепла в голосе.
Еще раз взглянув на красоту за окном, возвращаю свой взгляд на мужчину, что уже смотрит на меня оценивающе. «Бедный парнишка пришел просить милостыню» — наверняка думает он.
— Здравствуйте, Станислав Андреевич, — я может и не вырос в достойной семье, но благодаря той же бабе Ани, умею уважать старших.
— Почему? — мужчина, сложив руки в замок на рабочем столе, также холодно интересуется моим вчерашним поступком.
— Потому что так правильно, — мне нечего скрывать, поэтому говорю то, что считаю нужным. — Да, как вы уже поняли, я не из обеспеченной семьи, даже частично. Мои родители пьют столько, сколько себя знаю. И мне нужна работа, чтобы иметь возможность переехать от них и окончить школу. Просто иметь возможность поступить и жить без пьяной ругани, что каждый день происходит в стенах квартиры.
— Интересно, — Станислав Андреевич потирает виски, о чем-то глубокого задумавшись. — А, знаешь, есть у меня для тебя работа. Только неофициально, сам понимаешь.
— Понимаю, я согласен, — произношу раньше, чем узнаю суть работы. Меня не волнует, что мне придется делать. Так сложилась жизнь, что в свои шестнадцать вагоны разгружал по ночам, чтобы на зиму купить себе парку и дешевенький телефон.
— Ты ведь даже не знаешь, что тебе придется делать, — мужчина усмехается моему поспешному решению, а мне плевать. Мне нужна работа и свобода от родителей хоть какая-то.
— Вы непохожи на торговца оружием, поэтому работа устроит, — он довольно кивает, давая понять, что мой ответ его вполне устраивает.
— Будешь курьером. Телефон есть?
— Да, конечно, — счастливо улыбаюсь, понимая, что у меня теперь есть работа. Первый шаг сделан.
— Запиши, — протягивает мне листочек с ручкой и заглядывает в выдвижной ящик стола. Я не знаю, что он там делает, все мое внимание сосредоточено на небольшом листочке, где я старательно пишу цифры мобильного номера.
— Вот, номер, — передаю листочек и наблюдаю, как мужчина уверенно кладет перед моим лицом двадцать тысяч рублей. Для меня это огромные деньги, хоть и по столичным меркам это считается небольшой суммой.
— Я не возьму, — уверенно ступаю на шаг назад и смотрю на мужчину, что, не моргая, смотрит на меня, вопросительно приподняв бровь.
— Гордый?
— Честный.
— Тогда считай, что это аванс. Ступай, завтра в восемь будь на месте. Работа будет.
С того дня изменилась вся моя жизнь. Изменилась в лучшую сторону, Станислав Андреевич стал мне как отец. Помог с работой, учебой и еще раз с работой.
3
АЛЕКСЕЙ
Месяц назад я устроился на работу курьером, и на следующий день понял, что не хрена не знаю город. В итоге пришлось попрощаться с немаленькой суммой на приобретение нового телефона. А купить мне его пришлось от незнания города. В школе от одноклассников слышал, что есть программа «2 гис», где забиваешь нужный тебе адрес, и она выдает маршрут. Она мне очень пригодилась, благодаря ей у меня уходит меньше времени на поиск нужного адреса. Старый я не выкинул, просто не мог, да и подарок-то был от дяди Юры на пятнадцатый мой день рождения. Мне пришлось его спрятать, ну как спрятать, он всегда со мной в моем рюкзаке. Дело в том, что дома его небезопасно оставлять, отец когда пронюхал, что я работаю, начал рыскать в моей комнате каждый день в поисках чем можно похмелиться. Про новый телефон вообще молчу, звук и вибрацию включаю только на работе.
А неделю назад я переехал в корпоративную квартиру, и снова спасибо Станиславу Андреевичу. Дело в том, то отцу надоели пустые поиски, и он решил, что лучше будет, если применить силу. Тогда мы подрались в первый раз, а на следующий день меня вызвал босс, с просьбой отвезти документы его другу на дом. Я видел по его лицу, как он был зол, когда увидел у меня под глазом ярко-фиолетовый фингал. Вечером этого же дня он передал мне ключи от корпоративной квартиры. Я настаивал на оплате хоть какой-то ее части, так как понимал, что такие хоромы стоят миллионы. Но под тяжелым взглядом босса заткнулся. В итоге мы сошлись на том, что я оплачиваю коммунальные услуги, и с первого сентября в последний день недели буду показывать ему дневник с пятерками. Это было его условие, сказать честно, справедливое. Раздолбая в хоромах никто бы не согласился поселить на халяву.