Северус.
Итак, я был мертв. Морально, конечно, не физически. Однако, с такими темпами, «второе» тоже было не за горами. Я устал. Я, мать его, чертовски устал. Служба на «два фронта» за все годы высосала у меня уйму сил. Я – Северус Тобиас Снейп. И я – двойной агент. Тайный шпион в тылу врага. Только вот… кто враг на самом деле? Верный идеалам темного Лорда с самого начала, я уже ни в чем не был уверен. Последнее время я не был уверен и в политике добряка Дамблдора. Слишком многое он ставил на мальчишку-Поттера. На мой взгляд, чересчур уж все зависели от этого сопляка. А я был вымотан. Так вымотан, что вчера был на волоске от провала задания. Лишь мое умение держать непроницаемое лицо и невероятно сильные щиты от Легиллименса, позволили ввести в заблуждение Темного Хозяина. Но, на секунду, всего лишь на секунду, я подумал – все пропало. Красные глаза с узкими щелями зрачков вывернули мне нутро наизнанку и вернули на место. Прощен. Пока что. На этот раз. Рядом как изваяние застыл Люциус. Я знал, что это он. Хотя мы и были все скрыты под масками. Волны напряжения от давнего товарища накатывали одна за другой. Это уже позади. Я дома. Ну как дома… В своей комнате в замке. Жалкое подобие, но другого у меня нет. Страшная халупа в Паучьем тупичке совсем обветшала,а окружение заставляло желать лучшего. Сплошь бомжи да прохиндеи. Тут хотя бы… У меня было дело. Мои зелья. Это отвлекало. Отвлекало от порядком надоевшей «игры» по обе стороны барьера. Я уже не знал, чего хотел сам. Я запутался. Истончился. Был как марионетка, которую дергают за веревочки все, кому не лень. Ради чего? Ответа не было. Когда накатывали волны злости – я отыгрывался на студентах. Последнее же время чаще всего я находился в состоянии апатии. Мне было все-равно, что я ем, я не понимал, зачем просыпался по утрам. Зачем мылся, одевался, куда-то шел и что-то делал. Что в итоге? Мышиная возня и тараканьи бега наперегонки со смертью. Финал у всех предопределен. Так а смысл? Никто не уйдет живим. Подольше задержаться на этом свете? Ради кого? Или чего? Я завидовал Дамблдору и Волан-де-Морту. У них была ярая убежденность в своих принципах. У них была цель, ради которой «горели» их сердца и открывались по утрам глаза. У них был стимул жить. У меня- нет. Собственное тело было мне отвратительно. Многочисленные отметины от Круцио покрывали его. И это все вранье, что такое заклинание не оставляет отметин. Главное – захотеть. И бывало, что Лорд этого хотел. Рубцы и шрамы покрывали мою, некогда гладкую, кожу. Застегнутые наглухо сюртук и манжеты чуть не до пальцев были моими постоянными спутниками. Хоть лицо не трогал – и на том спасибо. Кожа еще что… Слишком большой нос, слишком маленькие глаза, слишком узловатые суставы… Я не любил себя… Что там любить. Кому нужен такой урод. Последние годы я забил на интимную сторону жизни, изредка принимая у себя дам по-вызову в полной темноте. Это случалось все реже. Да и желание пронизывало тело все слабее. Как я сказал вначале, иногда мне казалось, что меня уже нет. Я подсел на магический аналог наркотиков. Неделю назад.
Люциус.
На улице бушевала гроза. Одна из самых страшных в этом году. Деревья гнулись до земли, ветви трещали. Некоторые из них навсегда расставались со стволами деревьев, уносимые порывами ветра. Казалось, сами небеса разверзлись и решили вылить на землю годовой запас влаги. Молнии били одна за другой, сверкая среди тьмы яркими зигзагами. Один, другой, третий… Ба-бах! Люциус Малфой вместе с женой стояли у окна мэнора и смотрели на улицу.
- Как думаешь, – спросила Нарцисса, – долго это еще будет продолжаться?
Мужу не нужно было уточнять, о чем идет речь. Последние деяния Темного Лорда переходили всяческие границы. Ходили шепотки, что настоящих сторонников у него осталось очень мало. Просто многие боялись уйти из страха перед последствиями за «измену».
- Не знаю, Цисс. Честно говоря, пока что я не вижу выхода. Я боюсь за Драко и… мне не нравится Северус. С ним что-то происходит. Ты видела его глаза? В них равнодушие. Обреченность, Цисси. Боюсь, он может натворить беды. В последний сбор он… здорово оплошал и чудом не попал под раздачу. Я не знаю всего, но… Следующая ошибка может стать для него последней.
Женщина в его руках напряглась. Раздался еще один раскат грома. Мужчина неожиданно дернулся – «ожила черная метка».
Северус «плавал» в дурмане. Все казалось таким простым, легким и приятным. И он сам был вроде бы не так уж и противен. Странные образы и видения проносились в затуманенном дурью мозге, заставляя губы зельевара кривиться в подобии улыбки. Выдержать такое напряжения без расслабляющих веществ? Пардоньте. Он терпел столько лет. Ненавидимый и презираемый всеми. Выдержка издевательски помахала ручкой: «Адьес, профессор. Встретимся в конце». Конце чего? Неожиданно сознание ухнуло вниз и я почувствовал резкое жжение на сгибе локтя. Этого еще не хватало. Вызов? Сейчас? Я не готов. Нет, я не готов. Против воли я обратился черной дымкой и устремился к «темной стороне».
В помещении было сыро, мрачно и холодно. Звуки бушующей снаружи бури доносились сюда как из колодца, из чего мною был сделан вывод, что мы находимся глубоко под землей. Что-то новенькое. Снейп быстро занял свое место в кругу и скосил глаза, считая прибывших. Лорд восседал в центре на импровизированном троне, впиваясь в лицо каждого змеиным взглядом. Обведя им по-очереди всех своих последователей, Волан-де-Морт гадко усмехнулся:
- Что ж, друзья мои. Я собрал вас всех здесь по важному поводу. По-другому и быть не может. До меня дошли слухи, что в замке затевается против меня нечто грандиозное. Будто у этих глупцов появился некий козырь, которым они хотят шантажировать меня. Что скажешь, Северус? В нашу прошлую встречу ты уверял меня, что старик Дамби идет по-ложному следу. Что же теперь?
Темное создание впилось цепким взглядом прямо в зрачки Северуса. Тот, находясь еще под воздействием «дури», не успел усилить щиты. Лишь секунда… Одна секунда и пара картинок. Это провал. Красные глаза горели злобным углем. Так они правы, Северус? Ах ты жалкий предатель!
Тело Снейпа осело на пол, после чего невидимой силой было подброшено до потолка и снова припечатано о камни. Раздался судорожный хрип. У зельевара вышибло из легких весь воздух.
- Господин, – прохрипел он. Эта информация не подтверждена. Это лишь домыслы старого волшебника. Никто не доказал еще…
- Молчать! Выводы здесь делаю я. Тебе было велено передавать мне ВСЮ информацию. Что с ней делать – решать мне. Ты разочаровал меня, Северус, я преподам тебе хороший урок. Круцио!
Черная груда тряпья на полу, бывшая сломленным профессором, задергалась, выгинаясь в беззвучных криках. Волан-де-Морт наложил на провинившегося Силенцио, лишая того возможности хотя бы воплями облегчить свои страдания. Глаза Снейпа лезли из орбит. Пальцы на руках царапали каменную крошку пола, сдирая ногти в кровь. Пожиратели под своими масками опускали глаза вниз, смотря себе под ноги. Каждый с ужасом думал, что мог оказаться на месте зельевара. Люциус до крови закусил губу, единственный не отведя взгляд от друга. Он посчитал это предательством. Если Сев умрет сейчас – он должен это видеть. Должен знать – как. Блондин судорожно дышал, крепче обычного сжимая трость в руке. Спустя 15 минут все закончилось. Потерявшего сознание профессора Лорд «милостиво» откинул в угол, как кучу ненужного хлама. После – он обернулся к остальным:
- Пускай сегодняшнее будет вам всем уроком и предупреждением. В следующий раз я не буду столь добр. Разузнайте мне все. Как можно скорее. Теперь идите, Лорд отпускает вас.
Один за другим Пожиратели покидали помещение. В конце-концов, остался только Люциус.
- Мой Лорд, – обратился он к Темному, склоняясь в поклоне… – Могу я?
- Да забирай уже, – ядовито фыркнул Волан-де-Морт. – И помни, в следующий раз твоему дружку не жить. И сам будь осторожен, Люциус... не нравишься ты мне последнее время. Ох, не нравишься…
Блондин вздрогнул.
- А сейчас, убирайтесь, живо!
Схватив Северуса на руки, Малфой стремительно удалился, склонившись еще раз перед своим Хозяином.
Северус.
Мне хочется плакать. Мне так хочется плакать, но я не могу себе этого позволить. Я, кажется, даже забыл, как это делается. Тугой ком сдавил грудь и перетянуло горло. Вдох-выдох. Кашель. Хрипы, раздирающие нутро. Темнота. Налитые свинцом веки не желают распахиваться. Ресницы склеились. От пота? От грязи? От крови? Я молил о смерти во время этих пыток. Я помню все. Я до последнего был в сознании. Но я пока еще здесь. Я снова здесь и снова вынужден как-то существовать и принимать какие-то решения. Боже, за что?! Усилием воли приподнимаю веки и силюсь разглядеть что-то в полумраке. Поздний вечер или раннее утро? В поле зрения попадает тазик с водой и влажная тряпочка на его краю. Похоже, какое-то время я был в отключке. Знамо где… Малфой-мэнор. Кто еще мог забрать мои истерзанные останки. Люциус. Теплая искра пробежала по венам. Друг. Губы и горло были сухие как пергамент. Безумно хотелось воды. Я попробовал пошевелить рукой. Не вышло. Я снова закашлялся. Услышал движение позади себя. На лоб легла прохладная бледная кисть. Я попытался отстраниться. Я был грязен. Во всех смыслах. Полнейшее ничтожество. Малфой-старший встал так, чтобы я его видел. Выглядел он измождено. Носогубные складки сильнее врезались в кожу. Под глазами залегли темные круги. Тонкие губы сжались в одну тонкую нить.
- Север, – выдохнул он. – Я так боялся… двое суток. Чем ты думал? Твоя кровь… Что в ней? Ты утратил самоконтроль, я прав? На доли секунды. ЧТО увидел Темный Лорд? Впрочем, это все после. Тебе нужно оклематься. Не зря я твердил Цисси, что что-то с тобой не то. Как ты докатился до такого? Не пришел, не сказал... ты ведь знаешь, мы всегда… Я всегда тебя выслушаю.
Я лежал на кровати и не реагировал. Во-первых, так как был очень слаб, во-вторых – что я мог сказать? Что давно перестал быть верен идеалам Хозяина? Что не прочь бы узнать, что об этом думает сам Люц? Так ли он фанатично до сих пор следует всем указам? Следует не только телом, но и душой? Думаю, друг догадывался об истинном положении дел в отношении Дамблдора. О том, что я был не совсем тем, кем казался для всех остальных. О моей двойной игре. Только до поры до времени эта тема не всплывала между нами, во избежание разрушения давних отношений. Прости меня, Люц, но я не готов. Сейчас не готов говорить об этом. Я вообще еще не готов говорить. Я хочу плакать. Но не могу.
(В колокол бьет, объявляя тревогу, печальный призрак нашей свободы, но не услышат и не помогут мертвые боги… Черное солнце – Би 2).
Комната, в которой находились друзья была небольшой, но уютной. Малфой помнил, что его друг не любил больших пространств. Это была гостевая, оформленная в песочно-болотных тонах. Впрочем, сейчас она освещалась лишь одной большой свечой, стоящей на столе, и цветовая гамма, поэтому, не имела абсолютно никакого значения. А имело то, что кровать была в меру мягкой, не резал глаза резкий свет, температура в помещении была теплой, а рука, пока еще покоящаяся на лбу Северуса – прохладной и заботливой. Часы пробили 4 утра. Ни туда, ни сюда. Мерзкое время. Снейп снова закашлялся, судорожно втягивая в себя воздух. Неужели сломаны ребра? Срастаются? Губы ему промокнули влажной тканью. Стало чуть легче. Веки снова потяжелели и, зельевар сам не заметил, как вновь погрузился в сон.
Люциус.
Итак, я забрал Северуса к себе. Чудом, он остался жив. Двое суток провалявшись без видимых улучшений, этот засранец-таки начал выкарабкиваться. На наше счастье, метка вела себя спокойно. Наказав Нарциссе позвать нашего семейного лекаря, который, благодаря щедрым финансовым вливаниям, умел держать язык за зубами, я сам дежурил у постели друга. Домовики меняли воду в тазике, откуда я смачивал его лоб, и обеспечивали всем остальным необходимым. Первые сутки я провел там безвылазно. В таком возрасте настоящих друзей остается крайне мало. Если они вообще есть. А с Северусом нас связывало многое. Слишком многое. Я не мог потерять его. Пережив не самые приятные мгновения, я, наконец, увидел его осмысленный взгляд. Ну Слава Богам! Что за дурь обнаружил в его крови наш лекарь? Уму непостижимо, хотя постойте… Если так разобраться… Наверное, я единственный хоть примерно понимал, какая тяжесть лежит на его плечах. Там все было не просто. Последние годы многое изменили. Я не мог с точностью сказать, каких идеалов придерживается друг. И не трогал эту тему вообще. Он будет мне другом в любом случае, я знал это. Точнее, я буду. Если нужен ему. Если ему дорог. Я подозревал, что с некоторых пор он служил двум Хозяевам.
Северус.
Благодаря своим же зельям, которые я поставлял другу в избытке, я стремительно шел на поправку. В физическом смысле. В душе все так же зияла дыра, которую я ничем не мог заполнить. Я был вовсе не таким сильным, каким меня привыкли видеть окружающие. Человек-скала, человек-кремень. Бездушный исполнитель. Послушная кукла. Маски, маски. На 4-й день я самостоятельно сел на кровати и задумался. Назад, в школу? Продолжать играть свою роль? Очевидно, что да. Вчера Малфой задал мне конкретную трепку за баловство с наркотиками. Шипел на меня целых полчаса. В конце мне даже стало смешно. Ах, Люц, тебе ли не знать, что игры Темного Лорда не всегда можно выдержать «на трезвяк». Ты лучше других понимал мои эмоции, но все-равно шипел. Слизеринская змеюка. Я улыбнулся. Беспокоился, выходит. Сколько мы уже с тобой знакомы? Не сосчитать. Ты уже тогда был старше меня и вовсю пользовался этим правом. Детство, юность, зрелось… Мне уже 37… как бегут годы. 37 лет одиночества. Интересно, дотяну я до 40-ка? Эти противостояния «добра» и «зла» вконец меня измотали. Мне уже было начхать, кто победит. Лишь бы меня оставили в покое. Последний год я думал именно так, но не знал, как выпутаться из всего этого. Я слабел. Энергетически и морально. Допускал ошибки. Одна из них могла стать роковой.
Люциус.
Ну я… вчера хватил лишку. Я же тоже не камень. Перебрал у себя в кабинете чуток огневиски и высказал Севу все, что о нем думаю. Полагаю, я был крайне красноречив. Да, я опекал его. Неосознанно, по-большей части, но... Я погрузился в воспоминания: «Второй мой год обучения в Хоге. Второкурсник имеет гораздо больший вес перед первокурсником, чем, допустим, третьекурсник перед второкурсником и так далее. Проще говоря, первый курс считается совсем «мальками». На них многие смотрят снисходительно и свысока. Оно и ясно – не знают простейшего. Пивза, и того отпугнуть не могут. Малышня. Другое ли дело – второй. Уже умудренные опытом и влившиеся в замковую жизнь. По-традиции, многие второкурсники брали «под крылышко» первокурсника своего же факультета. Все же, факультет – семья. Заработанные совместно баллы никто не отменял, поэтому… Еще на церемонии распределения я заприметил его: худого нескладного парнишку в потертой и неряшливой одежде, но с горящим взглядом и сведенными на переносице бровями. Видно было, что парню от жизни досталось и он все будет выцарапывать зубами. Это мне импонировало. Целеустремленность, твердость, бескомпромиссность. Сам-то я, ясное дело, был совсем из другого круга. Имя Малфоев не знал только самый сумасшедший, который не помнил и своего-то. Уважаемый всеми, древний старинный род, славившийся своей чистотой крови и благосостоянием. Ну и делами. Нас боялись. Нас уважали. К нам прислушивались. Золотые галеоны открывали нам многие двери и служили для продвижения многих нужных нам законов в Министерстве. Я уже тогда был самоуверен, высокомерен, чертовски привлекателен. Только вот близких товарищей среди высокопоставленных семейств я не обнаружил. Потомки равных нам родов были мне не особо интересны, а тут этот… оборвыш. Но, что-то привлекло меня в нем тогда. Я еще даже не знал, что он потомок рода Принцев. Помню, идя однажды по коридору замка, я заметил, что один из мелких гриффиндорцев решил приколоться над Снейпом. Драному котенку, естественно, не поздоровалось. Отец еще до школы научил меня много каким штукам. Грифф еле унес ноги, а я завоевал расположение Северуса. Так началась наша дружба. Парень оказался не промах, даром что из бедной семьи. Усердие и упорство быстро сделали свое дело. Ну и я помог немного. На нашем факультете мы были впереди всех. Конечно, гриффы Снейпа невзлюбили. Не могу сказать, что причин к этому не было, но… Противостояние Поттера с Севом длились до конца жизни первого. Блэк и Люпин там также примазались. Ну школа и есть школа. Мы с Севом держались вместе. Всегда вдвоем. Он стал отменным зельеваром, я пошел своим путем, но это не изменило нашей дружбы. Не изменило моего отношения к нему… Моей…