— Давай, Муруки, — кивнул Ямамото, и Мукуро с трудом подавил в себе желание скатить его с лестницы на инвалидной коляске, что стояла бесхозной у ресепшена.
Мукуро прошел в коридор, провожаемый напряженными взглядами охранника и ресепшиониста. Они явно терялись в догадках, что за спектакль он тут устроил и зачем привел каких-то нищих оборванцев. Одна из медсестер, мило беседовавшая с одним из посетителей, тут же бросила его, нагоняя Мукуро. Ее льстивая улыбка всколыхнула воспоминания о навязчивом флирте и быстром сексе в лифте между пятым и четвертым этажами. Кажется, тогда в кабине, помимо них, находился еще и врач, но они его не заметили. Неловкая ситуация была. Хотя Мукуро тогда проржался и даже позаботился о том, чтобы девицу не уволили.
— Давно вас не было, — заметила она и, словно ненароком, потерлась бедром о его руку. Надо же, даже не удивилась его внешнему виду. Странная девушка и, увы, не в его вкусе.
— На то были причины.
— Вы к брату? — спросила она, нажимая на кнопку вызова лифта, и Мукуро почувствовал, что даже возбудился из-за этого. Память услужливо подкидывала картинки их совместного времяпровождения. Она так неделю его водила по процедурам. Правда, половина их проходила именно в этом месте.
— К нему, любименькому, — с нежностью в голосе произнес Рокудо, уже представляя, как эта девушка, которая совсем ему не нравится, останавливает лифт между этажами и прижимается к нему всеми своими выпуклыми частями тела, и в зеркалах отражаются их обжимающиеся тела и мигающие аварийным светом лампочки. — Он пришел в себя? — отвлекая себя, поинтересовался он, входя в кабину. В зеркале он с унынием увидел свое отнюдь не привлекательное отражение. Дааа, это пыл немного уняло.
— Он пришел в себя еще в машине, — сказала она, вставая так близко, что создавалось впечатление, будто они стоят в жуткой толкучке, и ей некуда отодвинуться. — Сейчас он читает книгу и просит, чтобы его отпустили.
— Правда? — удивился Мукуро, тщательно игнорируя ее томное дыхание на своей шее. — Почему тогда моих друзей не пустили?
Девушка (он никак не мог вспомнить ее имя, а на бейджик, прикрепленный к груди, он старался не смотреть) вернула ему изумленный взгляд.
— Я сказала, что они могут пройти, но они сами отказались. Сказали, что ждут кого-то и не хотят волновать вашего брата раньше времени.
Мукуро замолк. Итак… они соврали Хибари. Почему? Чтобы не беспокоить Тсуну?
— Он в двадцать седьмой палате, — разочарованно протянула девушка, выходя из лифта. — Я провожу вас… Мукуро-сама.
Савада полулежал на широкой постели, с книгой в руках и застывшим на лице виноватым выражением. Он словно держал книгу для вида, не читая ее, а думая о чем-то своем. К его руке и ноге шла бесконечная паутина мелких прозрачных трубочек, и капельница у кровати едва слышно пищала, отсчитывая дозу раствора, поступающего в его организм.
Медсестра, открыв дверь, быстро удалилась, оставляя их наедине.
— Привет, братишка, — поднял руку Рокудо, входя в палату. Тсуна вздрогнул и медленно повернулся к нему, удивленно вскидывая брови.
— Если пришел меня отравить, то зря — тут везде камеры, — сказал он, опасливо глядя на капельницу и соединяющие их трубки.
— Увы, я предпочитаю физическое насилие с элементами каннибализма, так что твои опасения тщетны, — развел руками Мукуро, присаживаясь на постель. — Хотя я зол на тебя, ведь ты обломал мне свидание в отеле.
Тсуна усмехнулся, откладывая в сторону книгу — Мукуро успел увидеть имя автора: Чезаре Ломброзо.
— А ведь когда-то таких свиданий у тебя было по сто раз в день…
— И кто виноват в том, что теперь это не так? — хмыкнул Мукуро, щелкая его по лбу. Савада потер лоб и вяло улыбнулся. Ему, видимо, все еще было плохо. — Теперь все мои силы уходят в работу, не хватает ни на одну самую завалященькую девчонку.
— А работы-то нет у тебя, — посмеялся Тсуна. Его лоб покрыла испарина, да и сам цвет кожи выглядел весьма удручающе.
— Я в поиске, а это тоже тяжелое занятие. Только вот я из-за этого в обморок не падаю.
Савада помрачнел. Он стиснул в кулаке уголок покрывала и болезненно поморщился.
— Хибари-сан здесь? Он… он пришел?
— Ага. Примчался на крыльях любви, но столкнулся с двухголовым драконом, охраняющим принцессу.
Тсуна непонимающе посмотрел на него.
— Гокудера и Ямамото соврали ему, что к тебе не пускают, — пояснил тот, и Савада облегченно вздохнул.
— Слава богу… Я надеялся, что они… — Его губы мелко задрожали, и он отвернулся, вытирая кулаком глаза. — Я так виноват перед Хибари-саном… Я ведь так хотел, чтобы он не видел как можно дольше… — Он осекся, закрывая ладонью рот, и затрясся. — Я не хотел… я так виноват…
— Виноват, что потерял сознание? — уточнил Мукуро, вообще ничего не поняв из этих бессмысленных всхлипов.
— Да… не смог уберечь его… себя… иногда мне кажется, что я только делаю хуже. Но я так стараюсь, так стараюсь! — Тсуна зажмурился, его худые плечи тряслись как в лихорадке, и речь становилась все невнятней, но яростней. — Мне так страшно, что кажется, будто я схожу с ума.
— Ты и впрямь похож на сумасшедшего.
— Если я… если вдруг со мной что-то случится… — Тсуна широко распахнул свои и без того гигантские глаза и вцепился в покрывало так, будто кто-то у него его отбирал. — Хибари-сан… он ведь… он же…
Мукуро легко тронул его за плечо, намереваясь остановить истерику, начавшуюся ни с того ни с сего. Что вообще на него нашло?
— Если ты помрешь, я приберу Кею к рукам, окей? — усмехнулся он, думая, что эти слова как-то заденут этого маленького мудака. Но Тсуна вдруг замер и повернулся к нему, с надеждой заглядывая в его глаза.
— Скажи, Мукуро… ты… ты любишь Хибари-сана? Он тебе дорог? Как ты к нему относишься? Ты бы смог сделать для него что-нибудь… что-нибудь?
— Воу-воу-воу, — отшатнулся Мукуро, нервно посмеиваясь. Что за допрос с пристрастием. — Лезешь не в свое дело, соплячок.
— Ответь! — закричал вдруг Савада, впиваясь пальцами в его футболку.
— Ты совсем свихнулся?!
Хибари… ну, он ему небезразличен уж точно. С ним интересно разговаривать, драться, и целуется он здорово… И, можно сказать, Мукуро его даже чуть-чуть любит, но не говорить же об этом Саваде, который каждое его слово может обернуть против него самого.
— Максимум, что я сделаю для Хибари — так это легкий массаж пятками по почкам, и то, если попросит хорошенько, — хмыкнул Рокудо, осторожно отцепляя от себя его руки. — А если серьезно… Тсунаеши, ты серьезно думаешь, что мне может нравиться кто-то вроде него? Он же нищий оборванец с ужасными манерами и склонностью западать на все, что движется, будь это даже страшный спившийся бомж с помойки. Я с ним играю, пока нахожусь в невыгодном положении, так что… не ревнуй, не собираюсь я его у тебя отбирать.
Тсуна пристально посмотрел на него, словно пытаясь что-то понять, увидеть в его глазах какие-то ответы…
— Ясно… — горько усмехнулся он, отпуская его. — Тогда… нет пути… другого выхода. О, боже… Мукуро, я…
Его прервал звонкий голос медсестры, доносящийся из коридора. Мукуро прислушался и заметался по палате, услышав в ее речи лебезящее «господин Спейд».
— Под кровать, Мукуро, — сказал Тсуна, побледнев. Для него тоже было невыгодна его встреча с Деймоном.
— Думаешь, я полезу туда? — брезгливо фыркнул Рокудо, но звук открывшейся двери заставил его упасть на пол и перекатиться под койку.
— Тсуна, ты в порядке? — взволнованно спросил Деймон, быстрым шагом приближаясь к нему. Мукуро видел его начищенные туфли не по сезону и переминающиеся позади ботинки Алауди.
— Эм… не стоило беспокоиться, Деймон-сан… — голос Савады стал до отвращения тонким и несчастным — таким, что хотелось сдавить его горло, чтобы не слышать этот противный писк. — Я просто немного плохо себя почувствовал…
— Я говорил, чтобы ты бросил эту подработку, — строго перебил его Спейд, садясь на постель. — Я позвоню и скажу, что ты увольняешься. И поговорю с деканом, чтобы освободил тебя на пару недель.
— Нет! Прошу, не надо! — в ужасе воскликнул Савада. — Со мной все нормально, так что… пожалуйста… пожалуйста, не звоните никуда!
На мгновение воцарилось молчание.
— Тебе деньги нужны? — спросил наконец Алауди.
— У тебя проблемы? Расскажи мне, я обязательно помогу, — поддержал его Деймон. Его голос бросил Мукуро в холодный пот — настолько взволнованным он был. Когда-то он его тоже так навещал, хотя Мукуро просто прикидывался больным, чтобы не ходить в универ или просто побездельничать. Теперь было… немного стыдно. За то, что заставлял отца беспокоиться.
— Я… нет, просто я хочу работать. Хочу учиться. Я не смогу без этого. Я… я просто не хочу быть таким как… братик.
Мукуро едва не задохнулся от его наглости.
— Я не понимаю его. Я пытался подружиться с ним, но он всегда избегал меня. И он часто вас расстраивал, хотя вы всегда его поддерживали и прощали. Я не хочу быть таким.
— Правильно. Если бы ты был похож на этого засранца, я бы задушил тебя, — похвалил его стремление Алауди.
— Ты, выйди наружу и жди меня там, — процедил Деймон.
Мукуро затаил дыхание. Как бы он не бесился сейчас, но он понимал всю правдивость слов Савады. Дерьмовое ощущение.
— Я бы хотел быть похож на вас, Деймон-сан.
— Поверь, не стоит. Он тот еще мудак.
— Охранникам слова не давали, — парировал Деймон и снова обратился к сыну: — Тсуна, тебе не нужно что-то доказывать мне или пытаться соответствовать чьим-то стандартам. Я… я люблю тебя таким, какой ты есть.
— Пафос так и прет.
— Помолчите, мистер. Боже… насчет Мукуро. Это нормально, что вы не можете друг друга понять: вы выросли в совершенно разных мирах. Он не прошел через то, что пришлось пережить тебе, а ты никогда не чувствовал на себе груз ответственности за имя родителя. Проблемы в семьях всегда бывают, Тсуна, так что, пожалуйста, прости его. Если честно… я зол на то, что Мукуро сказал тебе тогда, но я сожалею о словах, которые я бросил ему в ответ. Если бы можно было вернуть назад все, то я бы попытался все исправить. Мукуро хороший, на самом деле, просто немного разбалован…
— Немного, — посмеялся Алауди.
— …немного разбалован, — терпеливо продолжил тот. — В этом моя вина. Я всегда был занят и пытался загладить это деньгами. Вы подружитесь. Мукуро неплохой мальчик.
— Мальчик, — фыркнул Алауди. — Он мальчиком был, когда я мальчиком был.
— А ты, видимо, не можешь обойтись без комментариев?! — взорвался Деймон, вскакивая. — Вали отсюда, тут мужские разговоры! — шипел он, подталкивая его к двери.
— А я кто, по-твоему?
Деймон не ответил и захлопнул перед его носом дверь.
— Я сильно провинился в прошлой жизни, если в этой мне подсунули это чудовище, — вздохнул он, возвращаясь.
Мукуро поерзал. У него затекло все тело, да еще и под кроватью оказался слой пыли — а еще приличной клиникой называется.
— Эй-эй, ты что? — взволнованно спросил Деймон. Послышался сдавленный всхлип. — Тсуна… тебе нехорошо?
— Простите меня… Деймон-сан…
— Хех, не стоит. Ты заставил меня поволноваться, но ничего страшного, слава богу, не произошло ведь.
— Нет… я не за это. Простите.
Что-то было такое в его голосе, отчего вдруг защемило в сердце. Мукуро осторожно подтянул ноги, подкладывая ладонь под голову, и вслушивался в тишину, прерываемую редкими всхлипами Савады.
Может, такое чувство из-за того, что они все-таки семья?
***
Медсестра едва успела открыть дверь, как в палату гурьбой ввалилась целая толпа, едва не снесшая дорогущую вазу у входа. Ее тоненький испуганный голосок потонул в гомоне и шуме.
Вот дикари.
Мукуро едва успел отодвинуться, как Дино с разбегу приземлился на постель, придавливая Саваду.
— А ну слезь с него, конина! — возмутился Гокудера, стаскивая его, мертвой хваткой вцепившегося в кровать.
— Не такой уж он и тяжелый, — насмешливо хмыкнул Хибари, присаживаясь на стул у изголовья кровати. — По себе знаю.
— Ты мог бы и промолчать! — простонал Дино. — Гадкий человек.
— Ты как, Тсуна? — заботливо поинтересовался Гокудера.
— Все уже хорошо, Гокудера-кун. Спасибо, — улыбнулся Савада и взглянул на Мукуро, с улыбкой застывшего в проеме. Тот по-детски показал ему язык и сел на кресло у дверей.
— Выглядишь отстойно, — рассмеялся Ямамото, закидывая руки за голову.
— Эй! — заорал Гокудера. — Будь поэтичнее хотя бы чуть-чуть!
-…сказал самый вежливый человек в мире, — хохотнул Мукуро.
— Молчи там!
Хибари, склонившись к Тсуне, что-то ему говорил с легкой улыбкой, а тот улыбался в ответ и виновато смотрел на него, рассеяно поглаживая пальцами его ладонь. Мукуро зверски захотелось врезать им обоим.
— А твоя мама не пришла? — спросил Дино, неловко очищая для Тсуны яблоко.
— Мама? — переспросил Мукуро. Гокудера ощутимо напрягся.
— Ага. Приемная, — кивнул Каваллоне, протягивая Саваде то, что осталось от фрукта.
— Которая Алауди? — хмыкнул Рокудо, разглядывая кожуру толщиной в два пальца.
— Нет, — удивился тот. — Которая Сайонджи. Правильно же? — спросил он.
— А… да… — потер затылок Ямамото, пристально глядя на Гокудеру.
Тсуна отвернулся в сторону, неосознанно сжимая руку Хибари.
— Ей еще не сказали? — улыбнулся Дино. — Или она занята?
— Наверное, занята, — протянул Мукуро. — Сайонджи — она такая. Много работы.
— Ты ее знаешь?
— Какая разница? — отмахнулся Хибари. — Главное, что я пришел. Верно, зверек?
Тсуна кивнул, решительно поднимая глаза на Мукуро. Тот ответил ему холодным взглядом.
Так что, Савада? Что еще за Сайонджи?
========== Глоток воздуха ==========
Мукуро знал, что Тсуна далеко не подарок, что он играет перед родителями тщательно продуманную роль мальчика-паиньки и всеми силами стремится подставить его перед отцом. Но чем больше Мукуро сейчас общается с его друзьями, чем больше общается с ним настоящим, тем больше он его удивляет. Ложь, которой Савада опутал себя и его семью, распространилась и на других близких ему людей. Где он говорит искренне, где лжет, а где не договаривает — это все теперь уже трудно распознать.
— Сайонджи — моя приемная мама, — тихо сказал Савада, когда ребята покинули палату и оставили их наедине.
— Опа, так у меня есть еще одна мама, — наигранно прослезился Мукуро, — а я и не знал. Вот Алауди-то удивится!
— Перестань. Я сказал так, потому что на это есть свои причины.
— И какие же? Не захотел, чтобы Кея стал тебя недолюбливать? — язвительно спросил он, и Тсуна неожиданно кивнул.
— Хибари-сан не любит таких людей, как… мы. И, хоть я думаю, что он все равно остался бы моим другом, но отношение было бы уже другим!
Мукуро ушам своим не верил. Соткать такое полотно лжи, врать своим друзьям и скрывать своих настоящих приемных родителей лишь для того, чтобы Хибари не отказался от него? Это же какое-то невероятное помешательство. Мало же оценивает дружбу Кея, если из-за подобного пустяка может без труда ее развалить.
— Пожалуйста, не говори Хибари-сану об этом! — взмолился Тсуна, хватая его за руки. — Если он узнает, то… то… — Он расплакался, опустив голову и продолжая сжимать его ладони.
— Не трогает совсем! — стряхнул с себя его руки Мукуро. — Что за хрень вообще? Ты меня буквально выкинул из дома, заставил отца меня выгнать, а я должен тебя покрывать?
— Так не просто так же, — мгновенно успокоился Савада, вновь становясь хладнокровно-спокойным. — Если ты расскажешь Хибари-сану обо мне, то я расскажу о тебе. Если это для тебя недостаточно убедительно, то я могу рассказать Сато о твоей новой фривольной жизни, думаю, что твоим приятелям будет очень интересно узнать об этом.
— Ты, мелкий, скользкий…
Так… о Сато он определенно узнал от Гокудеры, как пить дать. Что за шантаж вообще?
— Я не хотел бы портить с тобой отношения еще больше, но моя связь с Хибари-саном для меня гораздо важнее, — сказал Тсуна, и в его голосе будто бы промелькнул виноватый тон. — Я удивился, когда увидел тебя. Не думал, что ты придешь меня проведать… То есть, был вариант того, что ты придешь и будешь издеваться, но этого не произошло. Это было… несколько приятно.