Бегло осматриваю временное жилище, бродя по комнатам призраком без цели. Перед глазами мелькает стандартная двухкомнатная квартира с мебелью. Пыли и прочих спутников затхлости нет – приобретена совсем недавно. Останавливаюсь, понимая, что иду по пятому кругу. Кое-как стащив с себя одежду, сажусь на край белоснежной двухместной кровати.
Это сон. Сейчас я проснусь и посмеюсь над глупостью происходящего. Стоит признать, давненько у меня не было таких реалистичных кошмаров.
Ядовитая истерика напоминает о своем существовании. Есть ли смысл храбриться перед самим собой? Нет. Тогда зачем я это делаю?
Мое тело сейчас взорвется от напряжения. Было бы здорово, конечно, выпустить пар, но я не настолько убит, чтобы бросаться в омут самоуничижения. Несколько минут сижу в недвижимости, пытаясь дышать глубоко и ровно. Все наладится. Мне нужно немного времени, чтобы понять, что случилось на самом деле.
Взглядом натыкаюсь на зеркало. Лучше бы не смотрел – с таким неестественно-пластиковым взглядом я похож на старый износившийся манекен. Такой же недочеловек с непонятным назначением. Хотя, нет, в манекенах все-таки есть смысл…
Не хватает Кьюби. Я привык к его присутствию и жизнерадостности. Надеюсь, Учиха не забудет покормить…
Со стоном зарываюсь под одеяло. Не думать. Не думать.
Не думать.
Да уж, это все равно, что «не думать о белом слоне»*.
Утыкаюсь лицом в подушку, пахнущую синтетической свежестью. И, спустя час невеселых размышлений, с огромным трудом погружаюсь в беспокойный сон.
Где-то звенит до предела натянутая тяжелая цепь. С потолка свисают сотни начищенных до блеска крюков – я тянусь к ним, сам не зная зачем. Может быть, в надежде, что их материальность выдернет меня из пучины кошмара, но этого не происходит. Холодно.
Босые ступни оставляют за собой черные следы. Я оборачиваюсь на шорох шагов, но вижу только пустоту. Всматриваюсь в плотную черную завесу и невольно пячусь назад. Страшно.
Темнота приглашает меня подойти поближе. Осмотрев пространство и не увидев ничего, кроме подвешенных крюков, я протягиваю к ней руки.
Больно…
Подскакиваю на кровати. Реальность принимает меня нехотя – все какое-то серое и мутное. А потом я чувствую, что во сне было не так уж плохо.
Прячу лицо в ладонях, пытаясь стереть испарину. Звонок в дверь заставляет пошевелиться с пробуждением, хотя я предпочел бы снова уснуть, чтобы только не натыкаться взглядом на чужую комнату с множеством полочек и высоким белым шкафом для одежды.
Стоп, кто сюда может прийти кроме Саске? Никто.
Торопливо натягиваю одежду и буквально несусь к двери. И правда, он. В темно-синих джинсах и белоснежной рубашке, потрепанный, уставший. Как будто не спал. Без приветствия протягивает ключи от моей машины.
- Вещи и собака внизу.
- Ты же говорил, что приедешь вечером.
- Планы изменились.
Забираю ключи, а другой рукой хватаю Саске за запястье.
- Давай-ка кое-что проясним.
- У меня нет на это времени! – Учиха почти рычит.
Игнорируя сопротивление, силой затаскиваю его вглубь квартиры и со всей дури хлопаю дверью.
- Пока не расскажешь правду – не выйдешь отсюда.
- Да, неужели? У меня есть дела поважнее повторного разъяснения причин, – стряхнув мою руку, Учиха отходит на несколько шагов в сторону.
- Какие такие дела?! – бросаю ключи на полку у входной двери, тяжелым взглядом сканируя Саске. Дела, значит. Проблема проясняется. Что для Саске может быть важнее всего? Важнее его жизни и спокойствия?
- В этом как-то замешан Итачи, верно?
Равнодушие в глазах фокусника быстро превращается в горячую, опасную субстанцию. Понимаю, что с ходу попал в самое яблочко, правда, ликование мое длится недолго – Саске сжимает кулаки до побелевших костяшек. Он на грани.
- Теперь это не твое дело.
- Как ты любишь это повторять!
Острая боль неожиданно обжигает скулу. Я надеялся, что до этого не дойдет, но мы так и не научились решать проблемы одними словами. Итак, самое время выпустить весь скопившийся негатив. Что я и делаю, с яростью бросаясь на Саске. Из-за недавнего пробуждения и выматывающего сна моя реакция не на самом лучшем уровне, но зато мышцы не натружены и сил много.
Я уже успел подзабыть, что такое невменяемая злоба. Хочется послать все к черту, да только она захватывает Саске с первых же ударов. Учиха попадает по груди, а я задыхаюсь от резкого дискомфорта.
- Я знаю, что ты чувствуешь!..
- Ты ничего не знаешь!
Случайно задеваю ногой какой-то стул, запинаюсь, но умудряюсь удержаться на ногах.
- Ты не мог так резко измениться!
- Думаешь, что понимаешь меня?! Ошибаешься!
- Тогда объясни! Саске!
Иллюзионист оттесняет меня к кухне, между делом стирая кровь с губ.
- Я не обязан отчитываться.
- Обязан, если хочешь, чтобы я оставил тебя в покое!
Снова вцепившись друг в друга падаем около кухонной тумбы. Саске в падении успевает вытащить нож из подставки. Острым углом лезвия упирается в пол и разворачивает его так, чтобы нож повис прямо над моей шеей.
Замираю, неверяще глядя в непроницаемо темные глаза.
- Ты…
- Есть несколько способов избавиться от человека, который постоянно вертится под ногами, – зло шепчет Саске. Кровь скапливается на губе, пачкая зубы, делая его и без того страшный оскал еще более жутким. – Я выбрал самый удобный. Хочешь по-другому?
- Ты приставил нож… к моей шее.
- Точно. И если ты не дашь мне уйти – разберу на запчасти и вынесу в пакете. Нравится идея?
- Неужели… ты… готов на все, – с ужасом разглядываю нависшего надо мной монстра. – Ради чего?
- Не. Лезь. Это все, что от тебя требуется.
Медленно касаюсь пальцами тупой стороны ножа. Саске пытается отдышаться и пристально следит за моей рукой.
- Вот значит… как? – тоже неосознанно перехожу на шепот. – Тогда давай. Я выбираю тот вариант, в котором тебе придется запачкаться.
Давлю на нож, но сопротивление руки Учихи непреодолимо. Он крепко держит свое оружие в неизменном положении.
- Чего же ты?
Наши взгляды сталкиваются в немой борьбе. На языке появляется горечь. Такая едкая и отвратительно мерзкая горечь…
Катастрофически мало света чтобы в деталях разглядеть выражение его лица, но глаза Саске блестят безумием. Настолько страшным, что я за несколько секунд теряю остатки уверенности.
Учиха неожиданно выпрямляется.
Замахивается, провернув нож в руке.
И резко бьет.
Сознание возвращается мучительно медленно. Первым признаком того, что я все-таки жив, становится жуткая головная боль. Наверное, он вырубил меня, ударив рукоятью по голове. Сволочь…
В лицо тычется мокрый нос. Кое-как разлепив глаза, обнаруживаю рядом Кьюби. Он тихо поскуливает, наверное, не первый час пытаясь привести меня в чувство.
- Хах… малыш... папка жив, – сдавленно посмеиваюсь и зарываюсь рукой в рыжую шерсть. – Наверное…
Собравшись с силами, пробую встать. С первой попытки удается только сесть. Головокружение просто отпадное. Оно определенно займет первое место в моем личном топе головокружений.
Ужасно хочется пить, да и умыться. Надо добраться до ванны – чем я и занимаюсь в течение следующих десяти минут. А совершив героическое поползновение, замираю, глядя на себя в зеркало.
Заторможено касаюсь губ. Кровь.
Засохшая кровь.
Но ранки нет…
Она была у Саске.
- Почему?..
Выражение моего лица чужое. Глаза – стеклянные. Все.
Я больше не могу.
Отчаянно бросаюсь на ни в чем не повинное стекло. Осколки со звоном рассыпаются у ног, а я продолжаю бить, как будто таким способом можно уничтожить чувства вместе с моим жалким отражением. Лишь окончательно выбившись из сил, оставляю в покое несчастное зеркало, припадаю к стене и каким-то образом снова оказываюсь на полу. Кьюби, до этого пугливо выжидающий момента, сразу подбегает ближе. Я почти не чувствую, как он собирает языком капли с моего лица и рук.
Разные. Прозрачные и ярко-красные. Но одинаково горячие и одинаково соленые.
- Что бы я без тебя делал… – хмыкаю, пытаясь стереть влагу. Кьюби скулит, носом толкая мое лицо. – Да, знаю-знаю… совсем расклеился. Никому не рассказывай, ладно?
Сгребаю его в объятия, а он даже не пытается вырываться. Самый лучший пес в мире.
- Наруто… ты бы поел, а? – Киба проверяет бинты на моих руках на наличие кровавых пятен.
- Я не голоден, – пытаюсь улыбнуться. – Спасибо, что приехал.
- У тебя был такой голос, что у меня чуть сердце не остановилось, – брови дрессировщика сходятся вместе. – Что, мать твою, случилось? Расскажешь?
- Мы поцапались.
- Что он опять натворил?!
- Это я виноват. Только я один.
- Ты переехал в другую квартиру, разбил зеркало и забрал вещи, потому что сам виноват? Извини, но я не верю.
- Да. Мне просто захотелось сменить обстановку.
- И что теперь? – Инузука ставит на стол дымящуюся чашку с чаем. Даже вещи на первое время купить не поленился – припер кружки, тарелки и прочую бытовую мелочь. Хорошо, когда рядом есть такой друг.
- Честно говоря, не знаю. Просто не знаю.
- Слушай, может быть, на время переедешь ко мне? Этот заповедник будущего тебе не подходит.
Пытаюсь представить себя сожителем Кибы. Ну уж нет, раз я собираюсь и дальше копаться в этом дерьме, его лучше не втягивать в мои проблемы.
- Я справлюсь. Обещаю.
Киба крепко сжимает плечо.
- Как руки? И голова? Может быть, все-таки в больницу поедем?
Вряд ли я смогу объяснить, что мои внешние раны ни в какое сравнение не идут с внутренними. Там все так сильно кровоточит, что никакой врач помочь не сможет.
Кьюби все это время не отходит от меня не на шаг. Сидит в ногах. Кстати говоря, не понимаю, зачем Саске перенес его из машины в квартиру…
- Да ладно, ерунда. Бывало и похуже.
- Ты ужасно бледный.
- Ну да, головой же ударился.
- Наруто.
Киба неожиданно сжимает мой подбородок и заставляет поднять глаза.
- Ты ударился или это он тебя ударил?
- Я сам. Саске что, совсем идиот бить меня по голове? – смеюсь, а внутри все звенит от страха. Он ударил прицельно, так, чтобы наверняка вырубить. Только вот откуда у иллюзиониста такие навыки?..
Видимо, поверив, Инузука с печальным вздохом убирает руку.
- Будь осторожнее, ладно?
Он проводит со мной весь день и вечер, иногда подливая в чашку новую порцию кипятка. За эти несколько часов ни к чему не обязывающего разговора я окончательно убеждаюсь в том, что таких друзей, как он, у меня раньше никогда не было. И таких офигенных домашних любимцев.
И таких ублюдочных любовников тоже, к счастью.
Не было.
- психологический тест, во время которого просят не думать о белом слоне (желтом-синем-оранжевом). Сосредотачиваясь на задаче, человек начинает делать одно – думать о слоне.
====== О красотке, наркомане и потерпевшем ======
От автора: тема «Синтагмы» – x-ray dog – screaming souls
Стою на балконе, окидывая небесное естество блуждающим взглядом. Лучи вечернего солнца игриво выглядывают между тяжелых, налитых влагой облаков. Их грузность и неподъемность напоминает о давно забытых временах, когда единственным, что всецело принадлежало мне, было одиночество. Скоро прольется дождь. Хочу увидеть его. А еще, наверное, впитать в себя, как губка.
Пока облака готовятся разрыдаться, можно попробовать достучаться до Джирайи. Чувствую, что вряд ли добьюсь от него каких-то внятных ответов, но попытка не пытка.
В телефонной трубке долгие тягостные гудки. Забавно, как этот звук меняется в зависимости от настроения. Когда ждешь, что человек на «другом конце провода» расскажет тебе что-то хорошее, ожидание становится приятным, трепетным моментом. А когда с той стороны должен прозвучать приговор, гудки наводят уныние и глухую, серую печаль.
- Наруто? – голос старика звучит в крайней степени изумленно. – Что-то случилось?
- Джирайя. Что. Происходит? – отрывисто спрашиваю и замираю, перестав дышать. Ответ известен наперед, но робкая часть моего сознания надеется хоть на какую-нибудь помощь.
- Прости, малыш. Я не могу рассказать.
- Почему? – выдыхаю тяжелый разряженный воздух. – Саске запретил, да?
Джирайя молчит. Делает тихий вдох, пытаясь что-то сказать. И снова выдыхает. Чтобы не мучать ни его, ни себя, сбрасываю звонок. Если Саске сказал, значит, все бесполезно. Я должен найти другой способ все выяснить. Только как, если на данный момент Джирайя – моя единственная толковая зацепка?
Придется искать крупицы информации вокруг Учихи. Сай может что-то знать. О прошлом он осведомлен больше всех. Только вот я слишком хорошо знаю, сколько стоит его информация…
Боль, ненадолго оставившая мой изнуренный организм, возвращается снова. Болит все тело, каждый участок, а в особенности тот, где шрам. Нет, мне совсем не хочется избавиться от него, не хочется содрать кожу в этом месте – все равно не поможет. Ничто не сможет выгнать из меня Учиху. И это так злит, что хочется кричать.
Хотя, с другой стороны, злость – единственное, что не дает мне расслабиться. Злость, жгучее желание узнать правду и помочь. Почему я хочу помочь Саске?..
Потому что с теми, кто надоел, осточертел и путается под ногами… так не прощаются. Он поцеловал меня, пока я был без сознания, что лишь усложняет и запутывает без того непростую ситуацию.
Пальцы тянутся к губам. Касаюсь самого края, едва-едва пробуя надавить кончиками пальцев.
Зачем ты оставил мне такую улику, Саске? Сплоховал. Вот уж действительно нелепая ошибка – с окровавленными губами целовать врага...
«Мы враги».
Теперь эти слова становятся значимыми и весомыми.
Вздрагиваю, почувствовав холод первой капли дождя на своей руке. Отлично, самое время дать волю скопившейся влаге. Меня это уже не касается – я сорвался еще вчера, но с удовольствием посмотрю на небесную истерию.
Громкий сигнал автомобиля привлекает внимание. Перевожу взгляд и вижу у серебристой машины знакомую физиономию психованного блондина. Он машет рукой, предлагая спуститься. В груди ворочается плохое предчувствие, которое я успешно глушу уверенностью в непричастности парня. То, что он решил встретиться со мной перед тем, как у Саске сорвало башню – наверняка простая случайность. Но тут сразу возникает другой вопрос. Как он узнал, где меня найти? Этот временный адрес знают всего два человека: Саске и Киба.
Переодевшись в ярко-синюю толстовку и джинсы, насыпаю Кьюби корма и выхожу из квартиры. Мне надо проветриться. Дождь начинает накрапывать активнее, и волосы на макушке быстро становятся влажными.
- Как ты узнал, где я нахожусь? – спрашиваю без предисловия, с подозрением рассматривая парня. Сегодня он одет в темно-серую водолазку, черные обтягивающие джинсы, держащиеся на честном слове, и классические туфли. В прошлый раз я не обратил внимания, что он почти на голову выше меня.
- Мы только встретились, а ты уже требуешь, чтобы я выдал свои секреты?
- Саске рассказал?
- Мы с ним не настолько близки, чтобы тебя обсуждать. Точнее, мы с ним совсем не близки, – он кивает своим словам, а потом демонстративно через плечо показывает на свою машину. – Было бы просто отлично, если бы ты сейчас добровольно поехал со мной.
- С чего это?
- Видишь ли, я один из немногих людей, которые в курсе вашей с ним связи. И еще я в курсе, почему он сделал это, – Дейдара указывает пальцем куда-то наверх, в сторону многоэтажки. – Ну что? Стало в разы интереснее, да?
- Почему бы тебе просто не поделиться информацией?
- Потому что я намерен использовать ее в своих целях, – сквозь напускное добродушие Дейдары неожиданно проступает что-то… мрачное. Раньше я не сталкивался с опасными людьми, но сейчас явственно чувствую, что он «темная лошадка». Значит, мое предчувствие не обманывает, и он как-то замешан в этой истории. Руки сжимаются в кулаки.