Она сказала, что это очень мило с моей стороны. И успокоила меня, что это совершенно нормально. И я перестал плакать. Сэм спросила меня, считаю ли я её симпатичной, и я ответил, что считаю её прекрасной.
Сэм посмотрела мне прямо в глаза.
— Ты знаешь, что ты слишком молод для меня, Чарли? Ты это знаешь?
— Да, знаю.
— Я не хочу, чтобы ты терял время, думая обо мне в этом смысле.
— Я не буду. Это был просто сон.
Потом Сэм обняла меня, и это было странно, потому что моя семья, кроме тёти Хелен, нечасто обнимала меня. Но через пару мгновений я уловил запах духов Сэм и почувствовал тепло её тела, так близко к моему. И я сделал шаг назад.
— Сэм, я думаю о тебе в этом смысле.
Она посмотрела на меня и покачала головой. Потом она приобняла меня за плечо и повела по коридору. У выхода мы встретили Патрика, который иногда не ходил на уроки. Он предпочитал курить.
— Чарли влюбился в меня, Патрик. Это так в его стиле.
— Да ладно, Чарли?
— Я стараюсь перестать, — сказал я, на что они просто рассмеялись.
Патрик попросил Сэм отойти, что она и сделала, и объяснил мне некоторые вещи, так что теперь я знаю, как тусоваться с другими девочками и не думать о Сэм в «этом смысле».
— Чарли, кто-нибудь говорил с тобой на подобные темы?
— Думаю, нет.
— В общем, есть правила, которым нужно следовать, не потому что хочется, а просто потому, что нужно. Понимаешь?
— Думаю, да.
— Хорошо. Взять девушек, к примеру. Они подражают своим мамам, копируют модели поведения, навязанные журналами, знают, как вести себя с парнями.
Я подумал о мамах и журналах и почувствовал, что нервничаю, особенно если всё это включает в себя телевидение.
— Я хочу сказать, это не как в кино, где глупые придурковатые девчонки и тому подобное. В жизни всё сложнее. Девушкам нужен тот, кто сможет дать им цели.
— Цели?
— Точно. Не понимаешь? Девушкам нравятся парни, которых нужно добиваться. И это даёт им цели, поддерживает в тонусе. Как мама. Что бы ты делал, если бы мама перестала суетиться вокруг тебя, не заставляла убираться в комнате? И что бы ты делал, если бы она не суетилась и не заставляла тебя всё это делать? Каждому нужна мама. И мама знает это. И это даёт ей чувство цели. Уловил?
— Ага, — сказал я, хотя это было не совсем так. Тем не менее, я понял достаточно, чтобы сказать «ага» и не соврать.
— Дело в том, что некоторые девушки верят, что реально могут изменить парней. И, что забавно, если бы у них это и правда получалось, они бы заскучали. Стало бы нечего добиваться. Просто нужно иногда делать вид, что ты меняешься, как им того хочется, вот и всё. Некоторые из них поймут это сразу же. Некоторые позже. Некоторые никогда. Не нужно особо беспокоиться об этом.
Но, кажется, я беспокоюсь об этом. Я начал беспокоиться, когда Патрик мне всё это рассказал. Я смотрю на пары, держащиеся за руки в коридорах, и пытаюсь понять, как это работает. На школьных танцах я сижу у стены и удивляюсь, как много парочек танцуют под «свою песню». В школьных коридорах я вижу девчонок, одетых в пиджаки своих парней, и думаю о понятии собственности. И мне интересно, счастлив ли кто-то из них на самом деле. Я надеюсь на это. На самом деле надеюсь.
Похоже, Билл заметил мои сомнения, потому что после уроков он спросил, о чём я думаю, и я рассказал ему. Он слушал, и кивал, и утвердительно хмыкал. Когда я закончил, его лицо приняло выражение готовности к серьёзному разговору.
— Ты всегда так много думаешь, Чарли?
— Это плохо? — я просто хотел, чтобы кто-то сказал мне правду.
— Да.
— Я думаю, что стал активнее. Вам так не кажется?
— Ты ходишь на танцы?
— Из меня не очень хороший танцор.
— Ты ходишь на свидания?
— Ну, у меня нет машины, а даже если бы и была, я пока не могу водить, потому что мне пятнадцать. Да и в любом случае, я не встретил девушку, которая мне бы понравилась так, как Сэм, но я слишком молод для неё, и машину всё время ведёт она, что не кажется мне правильным.
Билл улыбнулся и продолжил задавать мне вопросы. Не торопясь, он добрался до «личных проблем». И я рассказал ему о парне, делающем музыкальные альбомы, который ударил мою сестру. Она запретила мне рассказывать об этом маме и папе, но я посчитал необходимым рассказать эту историю Биллу. Когда я закончил, он очень серьёзно посмотрел на меня и сказал что-то вроде:
— Я не думаю, что забуду это до конца семестра или вообще когда-либо.
А потом он сказал:
— Чарли, мы принимаем ту любовь, которую, как нам кажется, мы заслуживаем.
Я просто молча стоял и слушал его. Билл похлопал меня по плечу и дал новую книгу для чтения. Он сказал мне, что всё будет хорошо.
Обычно я иду домой из школы пешком, потому что чувствую, что заслужил это. То есть, я хочу однажды рассказать своим детям, что ходил в школу так же, как мои дедушка и бабушка в «славные времена». Странно, что я планирую подобное, учитывая то, что у меня даже не было свиданий, но мне кажется, что в этом есть смысл. Обычно это занимает целый час, если не поехать на автобусе, но оно того стоит, особенно когда погода хорошая и прохладная, как это было сегодня.
Когда я наконец вернулся домой, моя сестра сидела на стуле. Мама и папа стояли перед ней. И я понял, что Билл позвонил домой и всё им рассказал. Я почувствовал себя отвратительно. Это была моя вина.
Моя сестра плакала. Мама была очень, очень тихой. А отец говорил. Он сказал сестре, что запрещает ей видеться с тем парнем, который ударил её. Более того, он собирался поговорить с его родителями этим же вечером. Сестра сказала, что она сама виновата, что спровоцировала его, но отец сказал, что это не оправдание.
— Но я люблю его! — я никогда не видел, чтобы моя сестра так плакала.
— Неправда.
— Я ненавижу тебя.
— Неправда, — папа порой бывает очень спокойным.
— Он — вся моя жизнь.
— Никогда не говори так, о ком бы то ни было. Даже обо мне, — это сказала мама.
Моя мама выбирает свои реплики очень тщательно, и я могу сказать тебе кое-что о моей семье. Когда мама говорит что-то, она всегда добивается своего. И этот вечер не стал исключением. Сестра немедленно перестала плакать.
После этого отец скупо поцеловал сестру в лоб. Затем он вышел из дома, сел в свою машину и уехал. Я думаю, он поехал к родителям того парня. И мне стало очень жаль их. Его родителей, я имею в виду. Потому что мой отец никогда не проигрывает бой. Просто не проигрывает.
Мама пошла на кухню, чтобы приготовить сестре её любимое блюдо, а сестра посмотрела на меня.
— Я тебя ненавижу.
Она сказала это не так, как отцу. Сейчас она на самом деле имела это в виду. Она на самом деле меня ненавидела.
— Я тебя люблю, — это всё, что я мог сказать в ответ.
— Ты урод, знаешь об этом? Ты всегда был уродом. Все это знают. Все так говорят.
— Я пытаюсь им не быть.
Я развернулся и ушёл в свою комнату, запер дверь и опустил голову на подушку, позволив тишине расставить всё по своим местам.
Кстати, тебе, наверное, интересно узнать кое-что о моём отце. Бил ли он нас, когда мы были детьми, или бьёт ли он нас сейчас. Я просто думаю, что тебе это интересно, потому что Билл спрашивал меня об этом, когда я рассказал ему о том парне и моей сестре.
Так вот, если тебе интересно, он не бил нас. Он никогда не тронул моих брата и сестру. Единственный раз он шлёпнул меня, когда я довёл тётю Хелен до слёз. А как только мы успокоились, он встал передо мной на колени и сказал, что его отчим часто бил его, и ещё в колледже, когда моя мама была беременна моим старшим братом, он решил никогда не бить своих детей. Он чувствовал себя ужасно. Он так сожалел об этом. И больше никогда не поднял на меня руку. Никогда.
Просто иногда он бывает суровым.
С любовью, Чарли.
15 октября 1991
Дорогой друг,
Кажется, я забыл упомянуть в последнем письме о том, что именно Патрик рассказал мне о мастурбации. И, да, теперь я постоянно занимаюсь этим, очень и очень часто. Мне не нравится получать удовольствие от фотографий обнажённых девушек. Я просто закрываю глаза и начинаю думать о прекрасной, но незнакомой мне девушке. И стараюсь делать всё для того, чтобы мне не было стыдно за самого себя. Я никогда не думал и не подумаю о Сэм в такой момент. Никогда. Это действительно важно для меня. В тот момент, когда она сказала Патрику: «Чарли в своём стиле», я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, и с тех пор мы вспоминаем эту шутку; правда, кроме нас её никто не понимает.
Однажды ночью я почувствовал себя по-настоящему виноватым за то, что я делаю, и поклялся Богу, что больше никогда в жизни не займусь этим снова. И я стал делать это под одеялом, но было неприятно, тогда я стал использовать подушки, но и они не приносили удовольствия, и тогда я стал делать это как раньше. Я не воспитывался слишком религиозно, потому что мои родители — католики, но на самом деле я сильно верю в Бога. Я не давал Ему имя, если ты понимаешь, о чём я. Надеюсь, что в этом плане я не подвёл Бога.
Кстати, недавно у моего папы с родителями парня моей сестры был очень серьёзный разговор. Его мама взбесилась и начала кричать на сына, в то время как его отец стоял и ничего не мог сказать. Но мой папа не переходил на личности. Он не начал говорить о том, что это их вина или что-то в этом роде.
После того как отец вернулся домой, я спросил, не сильно ли досталось тому парню. Не знаю, правда ли это, но он сказал, что родители сделали всё для того, чтобы он почувствовал себя на месте моей сестры. Папа посоветовал мне не лезть не в свои дела. Он не знал об этом и никогда бы не стал спрашивать; так или иначе, это было не важно.
— Не в каждой истории нужно искать трагедию, Чарли, и даже если она там есть, это не оправдание твоим поступкам.
Это всё, что он сказал. После недолгого разговора мы пошли смотреть телевизор. Сестра всё ещё злится на меня, но папа уверяет, что я поступил правильно. Надеюсь, что так оно и есть, но порой это непросто.
С любовью, Чарли.
========== Часть 2 ==========
28 октября 1991
Дорогой друг,
Извини, что не писал тебе пару недель, но я старался быть активным, как посоветовал Билл. Это странно, потому что порой, читая книгу, я представляю себя одним из её героев. А когда я пишу письма, то следующие два дня только и думаю о том, что написал. Не знаю, хорошо это или плохо. Тем не менее, я стараюсь активничать.
Кстати, книгой, которую дал мне Билл, был «Питер Пэн» Джеймса Мэтью Барри. Знаю, о чём ты думаешь. О мультяшном Питере Пэне с потерянными мальчишками. На самом деле книга намного лучше. Она об этом мальчике, отказывающемся взрослеть, и когда Венди взрослеет, он чувствует себя преданным. По крайней мере, это то, что я вынес из этой книги. Думаю, Билл дал мне её, чтобы преподнести что-то вроде урока.
Хорошая новость состоит в том, что, читая книгу, я не смог представлять себя одним из её героев, ведь это фэнтези-история. Так что у меня получилось быть активным и продолжать читать.
Что касается моего участия в прочих делах, я стараюсь посещать общественные мероприятия, которые проводятся в моей школе. Присоединяться к компании других придурков уже поздно, но я стараюсь ходить туда, куда выпадает возможность. Например, на футбольные матчи или танцевальные вечера, хоть у меня и нет подружки.
Не могу представить, что буду ходить на матчи и встречи выпускников, когда закончу школу, но притворяться, что я пришёл на них, было весело. Патрик и Сэм сидели на своих обычных местах на открытой трибуне, и я начал вести себя так, будто год их не видел, хоть мы и встречались в тот же день за ланчем, когда я ел апельсин, а они опять курили.
— Патрик, ты ли это? Сэм… давно не виделись. Кто ведёт? Боже мой, колледж — настоящая пытка. Учитель заставил прочитать двадцать семь книг в эти выходные, а моя подружка попросила меня нарисовать плакаты для акции протеста ко вторнику. Пусть эти администраторы думают, что у нас серьёзный бизнес. Отец занят гольфом, а мама занимается теннисом. Нужно это повторить. Я бы остался, но мне нужно забрать сестру с процедур. Дела у неё всё лучше и лучше. Здорово было увидеться.
И я отошёл. Я спустился к автомату с едой и купил три пачки начос и диетическую колу для Сэм. Вернувшись, я сел и передал Патрику начос, а Сэм — начос и колу. Она улыбнулась. Здорово, что Сэм не считает меня сумасшедшим из-за того, что я притворяюсь, будто весь в делах. Патрик тоже, но он был слишком увлечён игрой и криками на защитника Брэда.
Пока мы смотрели игру, Сэм рассказала мне, что позже они собираются на вечеринку к друзьям. Она спросила, не хочу ли я пойти с ними, и я согласился, потому что раньше никогда не бывал на вечеринках. Но одну я видел у себя дома.
В тот день родители уехали в Огайо, то ли на свадьбу, то ли на похороны какого-то дальнего кузена. Не помню точно. Они оставили брата за главного. Тогда ему было шестнадцать. Брат воспользовался возможностью и закатил большую вечеринку с выпивкой и всем таким. Мне он приказал оставаться в комнате, на что я не возражал, ведь там все оставили свои куртки, и шарить по их карманам было весело. Через каждые десять минут в мою комнату заваливались пьяные парни с девушками в поисках места полизаться. Но они замечали меня и уходили. Все, кроме одной парочки.
Эта самая парочка, которая, как мне потом сказали, пользовалась большой популярностью, завалилась в мою комнату и спросила, не буду ли я возражать, если они ей воспользуются. Я ответил, что брат с сестрой сказали мне оставаться здесь, и тогда они спросили, ничего, если я останусь, и они ей воспользуются. Я сказал, что не против, тогда они закрыли дверь и начали целоваться. Страстно так лизались. Через несколько минут парень начал расстёгивать блузку девушки, и она запротестовала.
— Эй, Дэйв.
— Что?
— Тут же этот малыш.
— И ладно.
Парень продолжил расстёгивать её блузку, хоть она и сопротивлялась. Через несколько минут она перестала протестовать, и он стянул с неё блузку, оставив её в одном белом кружевном лифчике. Честное слово, я не знал, куда себя девать. Скоро он снял с неё лифчик и начал целовать её грудь. Когда он прикоснулся к её брюкам, она застонала. Думаю, они оба были сильно выпившими. Он начал снимать с неё брюки, но она заплакала, и тогда он взялся за свои. Он спустил свои штаны и трусы до колен.
— Пожалуйста. Дэйв. Нет.
Но парень нежно шептал ей, какая она красивая, и она взяла его член и начала его двигать. Я бы описал это помягче, без слова «член», но так всё и было.
Чуть позже парень опустил голову девушки, и она стала целовать его член. Она всё ещё плакала. Но она перестала, когда он засунул свой член ей в рот. Не думаю, что в таком положении можно плакать. Я не хотел больше этого видеть, потому что меня начало подташнивать, но они продолжали, делали другие вещи, а она всё повторяла:
— Нет.
Даже закрыв уши, я всё ещё её слышал.
В конце концов, сестра пришла принести мне чипсов, и когда она обнаружила парня с девушкой, они остановились. Сестра очень смутилась, но та девушка — ещё сильнее. Парень выглядел довольным собой. Он ничего не сказал. Когда они ушли, сестра обернулась ко мне.
— Они знали, что ты здесь?
— Да. Они спросили, могут ли воспользоваться комнатой.
— Почему ты их не остановил?
— Я не знал, что они этим займутся.
— Извращенец, — сказала сестра и вышла из комнаты, не оставив мне чипсов.
Я рассказал об этом Сэм и Патрику, и они оба притихли. Сэм сказала, что какое-то время встречалась с Дэйвом, пока он не ударился в панк-музыку, а Патрик, что знал об этой вечеринке. Я не удивился, ведь она стала легендарной. По крайней мере, так говорили ребята, которым я рассказывал о своём старшем брате.
Когда приехала полиция, моего брата застали спящим на крыше. Никто не знает, как он там оказался. Сестра лизалась в прачечной с каким-то выпускником. В то время она только перешла в старшую школу. Многие родители пришли забрать своих детей, девочки плакали и вырывались. К тому времени многие парни убежали. У брата были большие неприятности, а сестре пришлось выслушивать от родителей нравоучения о дурном влиянии. На этом всё закончилось.
Этот парень, Дэйв, сейчас выпускник. Он играет в футбольной команде. Он принимающий. Я видел, как в конце игры Дэйв поймал тачдаун, брошенный Брэдом. Наша школа победила. Болельщики на стадионе с ума посходили. Но всё, о чём я мог думать, была та вечеринка. Я долго думал об этом, потом посмотрел на Сэм.