— Джесси, — вмешалась я, стремясь рассказать побыстрее, чтобы всё закончилось и мы могли двигаться дальше. — Я зашла к ней, и мы вместе пошли к Мимс.
Джесси Рурк и Мими Вандервол были моими лучшими подругами ещё со школы.
— Вы с Джесси пошли к Мимс, что дальше? — спросил Алек.
— Мы посидели у Мимс, выпили кофе с маффинами, поболтали, как обычно, — ответила я.
Так было каждый день, хотя иногда Джесси не приходила со мной и я пила кофе с маффином в компании своих дневников или книги.
Я предпочитала дни, когда со мной была Джесси. Мимс владела кафе, и к тому времени, как я приходила, там уже была толпа, так что у неё не было времени на разговоры. На моём столике стояла табличка с надписью: «Зарезервировано», хотя все и так знали, что столик мой, и никто никогда не садился за него по утрам. В табличке не было необходимости, один из детей Мимс вырезал на столе: «Место Феб. Не садиться — умрёшь». Дети Мимс были немного неуправляемыми, но забавными.
— Во сколько ты ушла от Мимс? — спросил Алек.
Я пожала плечами:
— Где-то около десяти, наверное. И сразу пошла сюда.
До бара «Джек и Джеки» было недалеко. Он находился через два дома от «Кофейни Мими».
— Я открыла дверь, включила кофеварку и пошла в заднюю часть бара, чтобы вынести мусор, который, как я знала, будет стоять в коридоре. Он там и стоял. Я открыла дверь, взяла пакеты и...
Я замолчала и опустила глаза на мешки с мусором возле своих ног. Дальше можно было не рассказывать.
— Феб, ты видела что-нибудь ещё?
Мне пришлось сделать глубокий вдох, которого мне показалось недостаточно. В груди было пусто, словно я могла дышать и дышать, но мне никак не удавалось наполнить её и никогда не удастся снова.
Я посмотрела на Алека:
— Что-нибудь ещё?
— Кто-нибудь был в переулке, когда ты вышла?
Морри подошёл ко мне и положил руку мне на плечи.
— Господи, Колт. К чему ты, мать твою, клонишь?
— Она тёплая, — ответил Алек отрывисто, как будто не хотел этого говорить, но ему пришлось, и поэтому он постарался произнести слова как можно быстрее.
— Тёплая? — спросила я.
И увидела, как он прикусил нижнюю губу. Я знала, почему он это сделал, видела много раз. Он делал так, когда был очень, очень зол.
— Тело, — сказал он. — Энджи.
— Что? — спросил Морри.
— Она ещё тёплая, — ответил Алек. — Её убили недавно.
— Боже мой, — прошептала я. Пустота у меня в груди начала гореть, к горлу подкатила тошнота, и мне пришлось сглотнуть её.
— Ты, блядь, прикалываешься? — взорвался Морри.
— Ты видела что-нибудь, Феб? Слышала? Какое-нибудь движение, что угодно, — настаивал Алек. Ему были нужны ответы, но он говорил тихо, мягко.
— Да твою ж мать! — выругался Морри.
— Морри, ты только мешаешь, — сказал ему Алек.
— Да пошло оно на хрен, Колт, моя сестра открыла дверь на место убийства! — бушевал Морри. — Хочешь сказать, тот парень мог быть поблизости?
Я оцепенела. Алек или увидел это, или почувствовал и угрожающе сказал:
— Морри, ты ни хрена не помогаешь.
Может, Морри с Алеком и были лучшими друзьями с детского сада, но они ругались, и частенько. Это было неприятно и могло перерасти в драку. Такого не случалось уже некоторое время, но с другой стороны, не случалось и ничего настолько страшного.
— Я ничего не видела, — быстро сказала я, потому что действительно не видела, и сейчас была очень рада этому.
Я не хотела, чтобы тот, кто сотворил такое с Энджи, ушёл от правосудия, и если бы я что-то увидела, то не стала бы лгать, хотя и испугалась бы до чёртиков. Но, к своему облегчению, я ничего не видела.
Я не плохой человек. Но и не хороший. Я не делаю добрые дела, как Алек. Я обычный человек и держу своё при себе. Всю жизнь я работала барменом и выросла в баре, не говоря о том, что сейчас помогала управлять одним. Так что и другие вещи я держу при себе. Это профессиональный риск: по пьяни люди рассказывают многое, о чём вы не хотели бы знать.
Но ради Энджи я бы поступила правильно. Я только надеялась, что Алек это знает.
Он посмотрел мне прямо в глаза, и я позволила ему, хотя мне было неуютно. Не то чтобы мне было что скрывать. Просто каждый раз, когда Алек смотрел мне в глаза, мне становилось очень неуютно. В течение многих лет мне в основном удавалось этого избегать, но не сейчас.
— Поживёшь у меня, пока Колт не найдёт этого ублюдка, — сказал мне Морри, и я оторвала взгляд от Алека и уставилась на брата.
— Нет.
— Ты будешь жить или с ним, или со мной.
Это сказал Алек.
Теперь я уставилась на него, на мгновение растерявшись, потому что пока я оттачивала искусство избегать Алека, я была уверена, что он тоже избегает меня.
— Этого тоже не будет.
— Выбирай, Феб, — заявил Морри, крепче обняв мои плечи.
— Я ничего не видела!
Я говорила всё громче.
— Мы не станем рисковать.
Похоже, отговорить Морри будет нелегко.
— Это глупо, — раздражённо буркнула я.
То, что я обычный человек и держу своё при себе, значит, что мне нравится, когда я сама по себе. И я не собиралась жить с братом, а тем более с Алеком.
— Глупо? — спросил Алек необычно тихим и настойчивым тоном, привлекая к себе моё внимание. Его лицо снова посуровело. Он сердился. На меня.
И я знаю почему. Я видела ужасные, кровавые доказательства в переулке.
— Я поживу у Морри.
Морри сжал мои плечи.
Алек снова прикусил губу, всё ещё злясь на что-то, чего я не знала, но продолжал смотреть на меня, отчего я думала, что причина во мне. Потом он отпустил губу и стиснул зубы, на скулах заходили желваки, и мне показалось, что он пытается сдержать слова.
Если так, то ему удалось, потому что, не сказав ни слова, он кивнул мне, потом Морри и вышел из бара.
Еще не заходя в дом, Колт понял, что Сьюзи там.
— Твою мать, — пробормотал он.
Не следовало давать ей ключ. Они сходились и расходились (в основном, расходились) в течение трех лет, и ему удавалось избегать этого. Ему пришлось дать ей ключ только потому, что две недели назад они с Морри ездили на рыбалку, и нужно было, чтобы кто-нибудь присматривал за его собакой, а Сьюзи практически умоляла об этом. Ключ она так и не вернула, а у Колта не было времени попросить его обратно и терпения выслушивать истерику, если бы он попросил.
Не обращая внимания на Сьюзи, он прошел прямиком на кухню, достал из холодильника пиво и открыл крышку об столешницу.
Он выпил половину бутылки, когда на кухне появилась Сьюзи. Колт опустил пиво и посмотрел на нее.
Сьюзи считалась городской красавицей практически с рождения, была королевой выпускного бала. Ее отец владел разными местными магазинчиками и большими участками земли, пока не продал их крупным сетевым магазинам и застройщикам, заработав кучу денег и после своей смерти сделав дочь единственной миллионершей в городе.
Сьюзи Шепард дважды была помолвлена, но так и не вышла замуж. Колт знал, что оба мужчины отказались от свадьбы, хотя история гласила, что это Сьюзи испугалась в последний момент.
После трёх лет Колт понимал, почему они сбежали.
Сьюзи была красива, она могла быть милой, когда хотела этого или когда ей было что-то нужно, и она была великолепна в постели, но она также могла быть ужасной стервой.
Она была блондинкой, как Фебрари, но светлые волосы Сьюзи не были такими густыми, длинными и непослушными, как волосы Фебрари. Даже когда Фебрари что-то делала с волосами, отчего они становились почти гладкими, они все равно вились на концах, не подчиняясь ей, выдавая ее индивидуальность, которую Фебрари не могла скрыть, как бы ни пыталась.
Еще Сьюзи была такой же высокой, как Фебрари, но не обладала такой великолепной грудью, полными бедрами и симпатичной попкой, как Фебрари. И хотя ноги Сьюзи были длинными, они не были бесконечными, как у Фебрари, чтобы дважды обернуться вокруг тебя и прижиматься крепче, пока ты её трахаешь.
У Сьюзи просто не было той привлекательности, что появилась у Фебрари, когда той исполнилось четырнадцать, и со временем только расцвела. Что-то в облике Феб обещало, что она будет сосать твой член и наслаждаться этим, что она сядет тебе на лицо и ей понравится. Говорило, что она позволит поиметь ее сзади, или в любой другой позе, и захочет еще, и будет умолять двигаться сильнее. Говорило, что ты можешь оставить ее в постели, только что оттраханную, и она совсем не станет возражать, если ты соберешься встретиться с парнями в баре. Черт, да она поднимется, примет душ и отправится с тобой, если захочет. Но она будет уважать твое личное пространство, если ты будешь уважать ее пространство.
— Ты поздно, — сказала Сьюзи, как будто знала, что для него поздно. Ни хрена она не знала.
— Сегодня утром убили Энджи Марони.
Он услышал, как она ахнула, и задумался: в каком мире она живет? Все в городе знали об Энджи уже к полудню.
С другой стороны, Сьюзи никогда не переступала порог бара «Джек и Джеки», как делали остальные жители города старше 21 года, а некоторые и младше. За покупками Сьюзи ездила в Индианаполис, там же ходила в парикмахерскую и встречалась с друзьями. Здесь она просто жила, чтобы играть роль королевы, хотя на самом деле никто ее не любил.
— Как это случилось? — спросила Сьюзи, и Колт снова увидел Энжи в том переулке. Он не желал этого, но никак не мог перестать видеть ее глазами Фебрари.
Их город был маленьким, но находился рядом с большим городом и двумя гоночными трассами, и слухи распространялись быстро. Он больше двадцати лет работал в полиции, больше шестнадцати лет был детективом и повидал много преступлений и, определенно, много смертей.
Но Энджи. Господи, он предпочел бы, чтобы Фебрари увидела любую из известных ему сотни смертей, даже убийств.
— Нож, — единственное, что он сумел сказать Сьюзи.
Уже несколько месяцев он был близок к тому, чтобы расстаться с ней, просто никак не мог собраться. И все же он не хотел рассказывать Сьюзи, что Энджи зарубили топором. Она, наверное, выяснит со временем, если станет прислушиваться к людям, но он не желал говорить об этом.
Она подошла ближе:
— Мне жаль, Колт.
— Жалеть нужно не меня, это Энжи в морге.
Губы Сьюзи начали кривиться, прежде чем она спохватилась. Она знала, что это его бесит. Но он заметил и разозлился.
— Энджи была хорошей женщиной.
Сьюзи начала закатывать глаза, но вовремя остановилась. Это разозлило Колта ещё больше.
Сьюзи заметила, что он злится.
— Она спала со всем, что двигается, — сказала она в свою защиту.
— Я не говорил, что у неё не было проблем, я сказал, что она была хорошей женщиной.
— Может быть, нам не стоит говорить о твоей работе, — предложила Сьюзи, — не думай об этом.
Сьюзи не хотела, чтобы он не думал о работе. Просто она сама не хотела думать и говорить о его работе. Она никогда этого не хотела и не слушала, если он говорил.
Фебрари бы выслушала, если бы он захотел поговорить. Она бы принесла ему пиво или налила виски с колой и следила бы, чтобы они не кончались. А когда он закончил бы, она бы провела кончиками пальцев по его уху и положила бы ему на шею ладонь, такую теплую, надёжную и настоящую, и он перестал бы думать.
— Хорошо, давай поговорим про Пака, — сказал Колт Сьюзи, и её голова дёрнулась.
Он не хотел, чтобы она присматривала за Паком, его немецкой овчаркой, но она настояла, так что он позволил. К удивлению Колта, когда он вернулся с рыбалки, Пак не выглядел пострадавшим от присмотра Сьюзи. Но на следующий день после возвращения тело Пака нашли в нескольких кварталах от дома. Колт подозревал, что Пак выбрался из дома, как бывало, когда Сьюзи по утрам уходила позже Колта и не до конца закрывала дверь. Такое уже случалось не раз, как будто её мало волновал дом Колта и всё, что в нём. Пак был умным псом и любил побегать, поэтому он почти всегда убегал, когда Сьюзи не проверяла, крепко ли закрыта дверь. К тому же это было не сложно: ему нужно было только толкнуть дверь лапой и выйти. Пака сбила машина, а к тому моменту, когда Колт добрался до него, пёс выглядел так, будто по нему проехалось ещё несколько.
Обычно, отправляясь на рыбалку, Колт брал Пака с собой, но в тот раз они с Морри поехали на новое место, а в коттедже, который они сняли, не разрешалось держать животных. Таким образом Сьюзи и заполучила ключ.
Колт любил своего пса. Он не стал высказывать Сьюзи обвинения, в основном потому, что это напрасно, особенно учитывая, что скоро она исчезнет из его жизни. Но он скучал по Паку и не мог отрицать, что винит Сьюзи.
— Про Пака?
— В ближайшее время я не собираюсь на рыбалку, и даже если бы собирался, Пака здесь больше нет. Тебе не нужен мой ключ.
Она медленно закрыла глаза, словно растягивая движение, чтобы отнять у него больше времени.
Она поняла, что он имеет в виду.
Надо быть дурой, чтобы не понять. Он уже много месяцев никуда не водил её, не ночевал у неё дома, не приглашал к себе, не звонил, почти не прикасался к ней, не спал с ней и провёл с ней только одну ночь, перед смертью Пака, и то только потому, что она уже спала в его кровати, когда он вернулся с рыбалки. Это тоже его разозлило. Он думал о том, чтобы вытащить её из кровати и отправить домой или лечь спать на диване, но слишком устал для этого.
Отчаянная попытка разыграть вдруг проснувшееся желание присмотреть за его собакой означала, что Сьюзи понимала, к чему всё идёт.
И теперь время пришло.
Когда она открыла глаза, Колт понял, что она злится, а когда Сьюзи злилась, это всегда выглядело некрасиво.
— Фебрари, — сказала она.
— Что?
— У нас с тобой всё было хорошо, пока Фебрари не вернулась в город.
Господи, опять.
Она ошибалась. Фебрари вернулась два года назад, чтобы помогать Морри в баре, после того как Джек и Джеки наконец отошли от дел и переехали во Флориду. В то время они со Сьюзи в очередной раз расстались.
И все знали, что ни за что на свете Колт не подойдёт к Фебрари.
Она сделала свой выбор, и Колт смирился с ним. Он говорил ей об этом, но она не слушала. Его поступок мог стоить ему карьеры, привести его в тюрьму, но он сделал это ради Морри, ради Джека и Джеки, а самое главное, ради Фебрари.
Не то чтобы он не мог простить её. Дело в том, что он не мог доверять её суждению. Потому что, когда он сделал то, что сделал, она так и не пустила его обратно, и это...
Этого он не мог ей простить.
И поскольку она некоторое время пыталась всё исправить, но потом сдалась и уехала на пятнадцать лет, а последние два года старалась держаться от него подальше, он сделал вывод, что она не может простить сама себя.
Нет, его проблема со Сьюзи не имела никакого отношения к Фебрари.
— Это не имеет никакого отношения к Фебрари.
— У тебя всё имеет отношение к Фебрари.
Колт не собирался это обсуждать. Было поздно. Его день начался с убийства Энджи. Он впервые за двадцать два года держал Фебрари в объятьях, и ее тут же вырвали из них. Он потратил время на Кори и его громко верещавшую жену Бетани, которая выглядела на все восемнадцать месяцев беременности вместо предполагаемых шести. Однако она же и подтвердила алиби мужа, хотя Колт и так знал, что Кори не смог бы зарубить Энджи. После одного тупика за другим в новом деле ему просто необходимо было выпить, потому что этот город никогда не видел такого зверского убийства, как убийство Энджи Марони, и все посходят с ума, если станет известно, что с ней произошло.
Нет, у него не осталось сил спорить со Сьюзи.
— Просто отдай мне ключ, Сюз.
— Не знаю, почему ты играешь в эту игру, Колт. Стоит тебе попросить, и она рухнет на колени прямо перед этим грёбаным баром, чтобы отсосать у тебя.
Ладно, возможно, у него остались силы спорить со Сьюзи.
— Попридержи язык.
Она с вызовом наклонила голову:
— Значит, не имеет отношения к Фебрари, да?
Она хочет правду? Она её получит.