— А общие друзья, родные…
— Общих друзей у нас почти нет, а его родные тоже живут заграницей, в Испании. Сюда Сашка с Люсей приезжают к ее родителям. — Я открыла рот, и Костик ответил раньше, чем я задала следующий вопрос: — А они — люди другого круга, и мы никак не пересекаемся. И живут в пригороде. — После подошел ко мне, развернул и легонько придал ускорение коленом под зад: — Давай-давай, поросеночек, шевели копытцами. Потом малюй пятачок, и мы выдвигаемся.
— У меня ноги! — возмутилась я.
— Очень даже хорошенькие ножки, — согласился шеф и вдруг глумливо осклабился: — И выше тоже всё замечательно. Ты мне свои достоинства вчера продемонстрировала очень доходчиво… когда начала при мне переодеваться. — Я снова округлила глаза, а мерзавец продолжил, неожиданно писклявым голосом, парадируя меня: — Если думаешь, что я буду смущаться, то выкуси. Бухгалтер я только по специальности, а вообще… — он покачнулся и, уперев одну руку в бок, задрал подбородок: — Я — тигрица, р-р-р.
— Боже, — я закатила глаза и устремилась на кухню под глумливый смех Колчановского.
Вскоре шеф явился на кухню. Он уже успел сменить домашнюю одежду на джинсы и футболку, обтянувшую стройный торс и широкие плечи. Я оторвалась от приготовленной для меня яичницы, мазнула по нему взглядом. Костик подмигнул мне, налил себе сок в высокий стакан, устроился напротив и воззрился на меня веселым взглядом. У меня застрял кусок яичницы в горле. Я закашлялась, и шеф, потянувшись через стол, участливо постучал мне по спине.
— Спасибо, — сипло произнесла я, вытирая слезы.
— Я спас тебе жизнь, а ты говоришь всего лишь — спасибо? — фальшиво возмутился Колчановский.
Я сделала глоток горячего чая и подняла руку в предупреждающем жесте:
— Ни слово о том, что я вчера могла сказать на эту тему. Ничего этого не было, ясно? Я не помню, и ты забудь.
— Ну, знаешь, отлавливать пьяных бухгалтеров мне еще не приходилось. Негативный опыт, тоже опыт, и он имеет свою ценность, — возразил Костик. — Но вообще я имел в виду поцелуй в благодарность за спасение.
— Любимый, мы свои люди, — ответила я, глядя на него поверх кружки с чаем. — Какие между нами могут быть счеты?
— Никаких, тигр-рица, — согласился подлец, и я опять поперхнулась.
В общем, сборы прошли весело, правда, радовался жизни только шеф, а я думала о скором будущем, и эти мысли грели мою душу предвкушением сладкой мести. Счет начальника, по моему скромному мнению, вырос до небес, и пора было спросить с него проценты. Константин свет Георгиевич о моем коварстве не подозревал, потому пребывал в радужном настроении, предвкушая развлекуху и победу, все-таки совместная пьянка сближает, и сегодня мы общались даже без тени скованности. И когда он приобнял меня, я ответила милой улыбкой и даже подставила щеку под поцелуй, в чем мне не отказали. Короче, мы оба были уверены, что справимся со своими ролями.
А спустя час моих сборов, мы спустились на подземную парковку, сели в авто шефа и отправились зарабатывать свой Оскар. Мы несколько раз повторили нашу историю, внеся некоторые уточнения и придав ей законченность. А еще меня радовало то, что я — девушка скромная, потому могу позволить себе смущение. За Колчановского не переживала, он — мужик хваткий и уже явно чувствовавший себя уверенно в выбранном образе.
Дорога вымотала. Народ пер в сторону природы и дачных участков, помирая от желания провести выходные кверху задом на любимых грядках. Мое похмелье, отпустившее после чудодейственного пойла, решило вернуться и напомнить о себе нудной головной болью. А может виной тому была духота и пробка, растянувшаяся там, где машины должны гнать с разрешенной скоростью и превышая ее. Но как бы там ни было, виноватый мне был нужен до зубовного скрежета, и я быстро его нашла, лишь скосив глаза к водительскому сиденью. В конце концов, напилась я из-за шефа, и сейчас страдала в выматывающем нервы неспешном течении автомобильного потока тоже из-за него. Я могла бы провести вечер пятницы с подругой, или же валяясь на любимом диване, могла почитать книгу или, черт возьми, познакомиться с кем-нибудь и сегодня сходить на свидание. Но я сижу рядом с человеком, который умело спрятал эмоции за привычной ему маской каменного истукана и отстукивает пальцами по рулю в такт музыке, наполнившей салон.
И я не сдержалась. Потянулась и переключила волну, не столько из желания найти что-то более для меня интересное, сколько из вредности. Костик скосил на меня глаза и… сменил ритм, подстраиваясь под новую песню. Я поджала губы и снова переключила.
— Меня так не достанешь, — скучающим тоном сообщил Колчановский. — Придумай что-то более действенное.
Я откинулась на спинку сиденья, скрестила на груди руки и устремила взгляд исподлобья на багажник автомобиля, ехавшего впереди нас. Шеф вернул свою радиостанцию и умиротворенно вздохнул. Мы помолчали. И пока тишина, нарушаемая лишь звуками из динамиков, давила на плечи гранитной плитой, раздражение всё сильней горячило кровь. Я закипала, медленно, но верно.
— Расслабься, — посоветовал непробиваемый КГ.
— Как? — мрачно спросила я.
Он пожал плечами и предложил:
— Слушай музыку. Приятное занятие, мне нравится.
— Я хочу пить, — буркнула я.
— Вода рядом с тобой.
— И мне жарко.
Он включил кондиционер. Пар поднялся к крышечке. Я уже слышала ее позвякивание.
— У меня болит голова.
— Таблетки в аптечке.
Я сжала кулаки, но вскоре их расслабила и прикрыла глаза, пытаясь уговорить себя, что психовать не из-за чего. Ну, пробка, ну, начальник, ну пропавшие выходные. Бывало и похуже. Ничего. Машина выберется из пробки, и мы покатим с ветерком. Однажды мы обязательно вырвемся… лет через сто!
— Р-р-р, — тихо зарычала я, ощущая, как пар срывает крышку.
— Тигрица, — хмыкнул Костик.
— Просто заткнись, — шипящим шепотом велела я.
— О-о-о, — протянул шеф. — Это уже серьезно.
— Замолчи! — рявкнула я, не зная, как выразить всю глубину своего гнева, чтобы не сжечь за собой мосты, и так уже хамила тому, кто давал мне хлеб насущным. Короче, собиралась отгрызть руку дающего.
Однако Колчановский имел иной взгляд на ситуацию, и потому велел:
— Выговорись.
— Всё, что думаю?
— Ага. Не стесняйся, я всё равно слушаю музыку. Так что выпусти зверя.
И я выпустила. Шеф прибавил громкость, я тоже. Вскоре салон разрывало от рока и моих воплей. Костик барабанил пальцами по рулю, я стучала кулаком по приборной панели. Он кивал в такт музыке, я мотала головой, изливая свое раздражение. Наконец я выдохлась и откинулась на спинку сиденья. Колчановский протянул мне бутылку с водой и уменьшил громкость до прежнего уровня.
— Легче? — спросил он.
Я сделала глоток, затем еще один и перевела дух.
— Да, благодарю, — кивнула я.
— Знаешь, тигрик, а я себя совсем не ощущая женихом, — серьезно сказал шеф. — А вот мужем очень даже. Нормальная такая семейная пара: жена — истеричка и мудрый терпеливый муж.
— Я не истеричка, — возразила я.
— Зато я мудрый и терпеливый.
— И самовлюбленный.
— А почему нет, если есть, что любить?
— Эгоцентрик, — фыркнула я.
— А ты алкаш.
Я даже задохнулась от такого обвинения. Перенервничала, да. Так ведь не каждый день тебе твой начальник предлагает участие в афере, еще и с игрой в любовь. Это не просто посидеть на обеде с кем-нибудь, представленная невестой. Тут целый театр двух актеров! Еще и неуверенность в собственном будущем после помощи бессовестному вруну и авантюристу. Вырывала зубами из шефовой глотки каждую букву договора. Еще бы мне не нервничать! Алкоголь всего лишь помог расслабиться и забыться. А то, что алкоголя много, так и нервов было немало. Всё строго пропорционально.
— Будешь обзываться, я с тобой расстанусь в разгар аферы, — сухо произнесла я.
— Не-а, — Костик мотнул головой. — Договор, дорогая.
— Чертовы прагматизм и осторожность, — проворчала я, впрочем, не жалея о нашем «брачном контракте». Я была защищена, и это стоило того, чтобы отработать свою роль до конца.
— А сколько моей крови выпила, а нервных клеток уничтожила? А после? Да ты мне еще должна возместить ущерб! Так что буду брать долг прозвищами. Упыреныш ты мой, — почти с нежностью произнес Костик. Он осклабился под моим пристальным взглядом и закончил: — Женщина — напалм.
— Полюби меня такой, какая я есть, — пропела я в ответ.
— Не дай бог, — искренне ответил шеф.
Я собралась ответить, но в этот момент мы вырвались из пробки, и авто помчалось по серой асфальтовой ленте. Спорить я передумала. Невидимый оркестр уже играл увертюру, актеры готовились к выходу…
ГЛАВА 7
Машина подкатила к каменному домишке на два этажа с добротными железными воротами и камерой над ними. Я присвистнула. Неплохо так живут нынче бедные учителя. С родословной жены друга Костик успел меня познакомить еще в начале пробки, потому информацию я усвоила.
— Это стараниями зятя, — ответил шеф. — Два года назад это был еще обычный бревенчатый дом с деревянным заборчиком. Остался от Люсиной прабабки. Родители Людмилы сюда только на лето приезжали. Шурик решил сделать свадебный подарок родителям невесты и взял правило в свои руки. В прошлом году родители сюда перебрались окончательно. Отец занялся сельским хозяйством, мать перешла работать в школу поблизости и в свободное время репетиторствует.
— Такой домик содержать накладно. Там охрана что ли?
— Да нет, — ворота открылись, и мы въехали на ухоженную территорию дома Люсиных родителей. — Из охраны тут три здоровенных кобеля, но их выпускают только ночью. Шурик оплачивает счета, родители поддерживают уют и порядок. Это же наследство его жены. Считай, позаботился о будущем.
— Ясно, — кивнула я.
Машина остановилась. Мы с шефом посмотрели друг на друга и непроизвольно взялись за руки. Взгляд Костика сверкнул шальным озорством, мой, наверное, паникой.
— Прорвемся, тигрулик, — широко улыбнулся Колчановский. Он выдохнул, тряхнул головой и, произнеся: — Ну, поехали, — вышел из машины.
Я наблюдала за тем, как шеф махнул рукой невысокому молодому мужчине в спортивных брюках и футболке. Мой пытливый взгляд тут же прилип к этому мужчине, пытаясь обнаружить в обычном мужике что-то этакое, что должно было указать на то, что он адвокат с практикой во Франции, но видела лишь среднестатистического дачника на пороге дорого коттеджа.
Мужчина спустился по каменным ступенькам, тепло обнялся с моим Колчановским, и они вместе направились к моей дверце.
— Сейчас бы коньячку, — помечтала я и зажмурилась на секунду, потому что шеф взялся за ручку дверцы.
Она распахнулась, и я воззрилась на Костика, который вдруг показался самым родным и близким человеком во всем мире. Потому свою руку я вкладывала в его ладонь, ощущая, будто хватаюсь за спасительную соломинку. И когда его пальцы сомкнулись, я облегченно выдохнула, чувствуя поддержку, опору и защиту.
— Выходи, тигруля, не бойся, — подбодрил меня Костик.
— Тигруля? — живо заинтересовался адвокат в трениках. — Это потому что прыгучая?
— Сунь ей палец в рот, тогда узнаешь, — ответил шеф, помогая мне выбраться из машины.
— Поберегу пальцы, — негромко рассмеялся Александр. — Привет, тигра Вера.
— Да слушайте вы больше этого балабола, — я смущенно посмотрела на приятеля шефа. — Лучше бы представил своему другу по-человечески. Меня зовут Вероника.
— Александр, — ответил адвокат и с галантностью истинного джентльмена поцеловал мне руку. — Рад познакомиться, Вероника.
— Взаимно, — мило улыбнулась я, радуясь, что на моей талии покоится начальничья длань, потому что, несмотря на внешнюю уверенность, я ощущала неслабую дрожь в коленях. Мне было страшно до жути, но монолит Костиного тела за спиной продолжал оставаться осью, которая поддерживала меня.
— Вот так и живем, — вздохнул Костик. — Рта открыть невозможно, сразу балабол.
— Мальчишка, — я покачала головой и тихонько ткнула кончиками пальцев начальство в лоб.
— Милая, когда я повзрослею, тебе станет со мной скучно, — Колчановский прижал меня к себе и чмокнул в щеку.
— С тобой не может быть скучно, — ответила я совершенно искренне, вспоминая, с какой находчивостью мой шеф подошел к вопросу подготовки.
— Это с тобой не соскучишься, — хмыкнул он, явно думая почти о том же.
— Как сладенько, — умилился адвокат. — Лимончик?
— Пошел ты, — отмахнулся Костик, сияя счастливым взглядом.
Похоже, он был доволен началом представления. Я, в общем-то, тоже. Всё оказалось не так страшно. И даже когда шеф выпустил меня из объятий, мое восприятие реальности не изменилось. Александр предложил мне руку, я не стала отказываться. Костик отстал, чтобы достать сумку, в которую сложил наши вещи на эти два дня. Когда я увидела всё, что набрала дома, даже немного удивилась обилием вещей.
— Я собиралась переехать к тебе? — спросила я, разглядывая чемодан у дверей комнаты, в которой провела ночь.
— Нет. — Ответил Колчановский. — Мы собирали тебя на дачу, но ты решила, что без вечернего туалета порядочная девушка не может явиться в незнакомое общество.
— И?
— И ты не смогла сделать выбор сразу. Полчаса пялилась на два платья. Я психанул и засунул в чемодан всё, что попалось под руку.
— Комком? — пришла я в ужас.
— Ой, только не начинай заново, — покривился шеф, и я поняла, что на эту тему я уже успела высказаться ночью.
— Вандал, — только и фыркнула я.
— Еще тиран, деспот и бесчувственная сволочь без стыда и совести, — покивал Костик.
— Э… хм, — скромно потупилась я. — Прости. Это всё нервы.
— Я так и понял, — усмехнулся Колчановский, и на этом мы перестали обсуждать обилие прихваченных вещей.
Разумеется, чемодан в гости к семейству адвоката не поехал, только несколько вещей, которые отобрал сам Костик, пока я умывалась и завтракала. Без вечернего платья. Но тут я спорить не стала, видать, запал прошел… Ну да ладно, закончили лирическое отступление. В общем, пока шеф забирал сумку, мы с Александром успели подняться к большой стеклянной двери.
— Вы для меня приятный сюрприз, Вероника, — с улыбкой говорил приятель шефа. — Никак не могу понять, почему Костя скрывал вас. Мы столько раз созванивались, а он ни разу не рассказал о том, что познакомился с такой очаровательной девушкой. Или вы знакомы совсем недавно?
— Может, перейдем на «ты»? — с ответной улыбкой спросила я, не спеша удовлетворить любопытство Александра.
— Это было бы чудесно, — продолжал сверкать белозубым оскалом адвокат. — Так когда же ты познакомилась с Костиком?
— Я не знаю, что ответить, — я неопределенно пожала плечами. — Мне про тебя Костя много рассказывал, а почему молчал про меня… Возможно, об этом стоит спросить у него. Мне теперь тоже любопытно услышать его ответ.
Колчановский как раз догнал нас. Я обернулась и взглянула на него, чуть прищурив глаза.
— Что я уже успел натворить? — спросил Костик. — Шурик, почему Вера рычит на меня взглядом? Любимая?
Я демонстративно отвернулась и прошла в дом, предоставив шефу самому отдуваться, отвечая на вопросы друга-адвоката, начавшего колоть меня с первых минут знакомства.
— Кажется, я стал ложкой дегтя в вашей бочке сахарной ваты, — покаялся Александр. — Просто мне стало интересно, почему ты скрывал от меня знакомство с Верой. Чем угодно делился, а переменами в личной жизни ни разу.
— Во-первых, ты хамишь, — суховато заметил Колчановский. — Если я и подшучивал над вами с Люсей, то не в ее присутствии, а ты это делаешь, когда тебя слышит моя девушка. А во-вторых, ты бы дал нам хотя бы отдышаться с дороги, а потом устраивал допрос. Мы попали в дикую пробку, пока добрались до тебя…
— Понял-понял! — вскинул руки адвокат. — Накормить, напоить, в баньке попарить, а потом уж и спрашивать. Всё по канонам. Верочка, — он догнал меня и снова выставил локоть, я отказываться не стала. — Если обидел шуткой, то не со зла.
Я кивнула, показывая, что услышала, но напряженный вид сохранила. А как же? Мой жених, этот… мой любимый мужчина ни слова не сказал про меня своему лучшему другу! И скажите, что это не повод обидеться. Тут такая цепочка умозаключений сразу выросла: молчал до сегодняшнего дня, значит, относится несерьезно, а раз относится несерьезно, значит, и его предложение — вранье. Он меня не любит!