Стевен тогда сказал: «Я бы никогда так не поступил. Это ведь наш общий триумф».
От воспоминаний стало горько, и я пропустила момент, когда на столе материализовались еда и вино. Зато не пропустила то, что Лилей запустил в мой бокал свой тонкий полупрозрачный корешок и стремительно втянул в себя все содержимое оного бокала. И в тот же момент выяснилось, что на столе и посуде заклятье самопополнения: бокал вновь наполнился, а корешок-то был еще там!
Пытаясь воевать с цветком-алкоголиком, я краем уха услышала, как моя лисонька живописует наши сегодняшние приключения. Миала — я наконец-то вспомнила имя однокурсницы, с которой никогда толком не общалась, — только вздыхала и вздыхала.
— А кто не такой? — спросила она в итоге. — Это стихийницы или боевички могут себя в семье правильно поставить. А мы что? Слабые целительницы.
Кое-как вытащив верткий корешок из бокала, я чуть перегнулась через Нольвен и серьезно спросила Миалу:
— А что, ты не можешь устроить слишком наглому жениху несварение? Очищение кишечника, Миа, очень благотворно влияет на характер мужчины. Другое дело — ненадолго.
— Что-то ты своим же советом и не пользовалась, — прищурилась Миала.
— Чегой-то? — фыркнула Нольвен. — Они со Стевеном воевали два курса подряд. Это уже к третьему он притворился нормальным человеком, а в конце пятого гнилая сущность выползла наружу. Ой, Мэль, смотри! Какая прелесть!
А прелестью оказался Лилей, который запустил корешок в бокал моей лисоньки.
— Чего ты жадничаешь? — хихикнула Нольвен. — Ему явно вкусно.
— Он принял на грудь уже как минимум три бокала. — Я укоризненно посмотрела на веселящуюся подругу. — А если отравится? Мы несем за него ответственность!
Лилей как будто понял меня, погладил меня по щеке узким листочком и метким броском жгутика подтащил ко мне блюдо с пирожными.
— Ты ж наша прелесть, — умилилась Нольвен. — Растение добытчик!
Я только головой покачала, но пирожное с подноса взяла.
— Кстати, — Нольвен, ничуть не брезгуя, пригубила свое вино и прищурилась, — матушкина наука не пошла тебе впрок?
— В смысле? — нахмурилась я.
— Стевен. — Лисонька кивнула на моего бывшего жениха. — Где фурункулы? Неужели он смог разгадать нашу модификацию?
Повернувшись к Тенеану, я чуть прищурилась и, ухмыльнувшись, покачала головой:
— Неа, присмотрись.
Нольвен перегнулась через меня и пристально всмотрелась в Стевена.
— Ха, иллюзия. Да какая ущербная, — воскликнула она.
Увы, возглас Нольвен совпал с желанием нашей старосты произнести тост. Иными словами, именно в тот момент возникла пауза и слова лисоньки расслышали абсолютно все. После чего Стевен вновь привлёк к себе внимание наших сокурсников. Метнув на меня гневный взгляд, он криво усмехнулся и произнес:
— Давайте послушаем квэнти Валику Тревёр, лучшую выпускницу нашего курса! И, чисто между нами, первую красавицу нашей группы.
— Хороший удар, — оценила Нольвен. — В цель. Обновить на тебе заклятье?
Но я покачала головой:
— Знаешь, вино неплохо справляется. И Лилей на него больше не посягает… Стоп, а где цветок?!
Лилея нигде не было видно. Ох, чувствую, это плохо кончится.
— Ой-ой, — тихо-тихо выдохнула Нольвен. — Кажется, сейчас что-то будет.
Я проследила за ее взглядом и сдавленно ругнулась: у руки Стевена завис узкий зеленый листочек.
Дрегарт Катуаллон
— Ты чего так от целительниц рванул? — спросил меня Фил, на что я только досадливо отмахнулся:
— Не твое дело.
— Э, нет, так дело не пойдет, — нахмурился он. — Ты исчез после пятого курса, где-то шатался три года, а сейчас вернулся и претендуешь на место капитана турнирной команды. И при этом бегаешь от целителей, как от огня. Между прочим, те девчонки были очень даже ничего. Особенно светленькая, в синем. Мы бы их спасли от приставучего растения, а они…
Я резко повернулся к нему и жестко спросил:
— Ты думаешь о чем-то, кроме девок и выпивки? И я не претендую на место капитана турнирной команды, я им являюсь. А вот ты рискуешь не попасть в группу. Исключительно из-за собственного разгильдяйства. И ты, и твой близнец Фраган — первые в боевке, но ты при этом последний по всем остальным предметам.
Филиберт окинул меня задумчивым взглядом и хмыкнул:
— Так бы и сказал, что присмотрел синеглазку себе. Целители, кстати, гуляют в ресторации на соседней улице.
— Мне больше интересно, — флегматично заметил Фраган, — с чего это две девицы целительницы вырядились как наши сокурсницы? Уж не в военку ли они собираются?
В словах обычно молчаливого Фрагана был резон, но… Целительницы в нашей академии? У нас, конечно, есть отделение для военных лекарей, но выпускницы Сагертской Академии Исцеления эту программу не потянут. Слишком разный подход.
— Тебе не кажется, что ты слишком часто посещаешь мемориал? — раздался мелодичный голос моей главной головной боли.
— У меня хотя бы есть причина, — ответил я резче, чем хотел.
Но когда это смущало Ильяну?
— Илька, — радостно ощерился Фил, — не ожидал тебя тут встретить.
Мне оставалось только сжать зубы и отвернуться.
— Становится хуже? — в отличие от Фила, его близнец Фраган был моим другом. И он был в курсе моей маленькой особенности, из-за которой пришлось «пропасть» на три года. Пропасть и пропустить битву у Серых Скал.
«Если бы я был рядом, они бы выжили», — мелькнула в голове привычная мысль. И взгляд против воли выцепил родные имена на высокой мраморной стеле.
Фил продолжал трепаться, а мне в висок раскаленным гвоздем ввинчивалась его ложь. И так каждый гребаный раз, когда какому-нибудь придурку приходит в голову солгать.
— У меня не было особой цели, — мило улыбнулась Ильяна.
И от этих слов гвоздь лжи в моем виске будто взорвался, разбивая сознание на осколки.
— Хэй, знал, что найду вас здесь!
— Никогда еще мемориал не был столь популярен, — процедила Ильяна. — Здравствуй, несчастье рода Ривелен. Все еще лелеешь надежду стать частью турнирной команды и снискать благосклонность своего отца? Не выйдет, так что не стоит преследовать нашего славного Дрегарта, он этого не любит.
— Не стоит решать за капитана, что он любит, а что нет, — запальчиво отозвался Волькан, а после ссутулился еще сильней, — Гарт, тебя капитан стражи искал. Там кабак полыхает до небес, а ты вроде как спец по тушению огня.
— А где дежурные маги? — неприятно удивился я.
— Что за кабак? — тут же влез Фил. — Целители отжигают?
Филиберт заржал, вот только Ривелен серьезно ответил:
— Они самые. И дежурным потушить огонь не удалось: какая-то необычная модификация. Стража не хочет привлекать магистров, вот, попросили тебя найти. Ты же вроде работал с ними полгода?
— Мы имеем шанс спасти синеглазку и ее подружку, — причмокнул Фил и первым отошел от мемориала.
— Что там вообще произошло? — Я прихватил Ривелена за локоть, и мы пропустили близнецов и Ильяну вперед.
— Не знаю. — Парнишка пожал плечами. — Стражники увели двух девчонок и парня с обезображенным лицом. Там та-акие гнойные фурункулы — издали видать.
— Ясно, что ничего не ясно, — кивнул я.
— А, девчонки на наших похожи, — припомнил Волькан, когда мы уже подходили к пожарищу. — В брюках. И на фоне истерящих целительниц смотрелись довольно здравомысляще.
Все-таки та синеглазка… Тьфу, прилепилось же. Надеюсь, это просто совпадение и девицы не собираются в военку. Ну бред же, что им там делать-то?
Глава 3
Плат — летная платформа, разработанная артефакторами специально для Сагерта. Платы делятся на грузовые — более медленные; индивидуальные — скоростные и предназначенные только для одного пилота — и на семейные. Семейный плат треугольный, с высоким бортом, и находится этот плат в середине линейки — не такой медленный, как грузовой, но и не такой быстрый, как индивидуальный.
С потолка капала вода. Медленно-медленно, по капельке в полминутки. Пол был склизким и грязным, стены ничуть не лучше. Зато нам с лисонькой выделили грубо сколоченную лавку. Стевену, закрытому напротив нас, и того не досталось. Правда, вместе с лавкой мы получили и несколько заноз, ну да ладно. Все не на полу сидеть. Жаль только, что здесь экономят на освещении — потолок едва-едва светится, все вокруг однородно-серое и непонятное.
— Давай перетащим лавку в тот угол, — тронула я Нольвен за локоть.
Подруга сочувственно вздохнула и как маленькой объяснила:
— Там грязь.
— И капли воды, — с намеком произнесла я.
Увы, в камере было темно, и я не могла скроить какое-нибудь особенно выразительное лицо. Однако подруга меня поняла и тут же схватилась за другой конец лавки.
Раздражающая капель тут же прекратилась — это Лилей подставил поникшие листочки под редкие порции живительной влаги.
— Я только понять не могу, как все это вышло, — вздохнула моя лисонька и со смешком добавила: — Зато мы теперь точно знаем: со времен Меры тут ничего не поменялось!
Я только кивнула и попыталась припомнить, как вышел этот великолепный дебош. Но лисонька не планировала восстанавливать картину произошедшего в тишине и покое, она стремилась все это обсудить:
— Сначала ты пыталась сманить Лилея от Стевена.
Тут я поперхнулась смешком и мысленно понадеялась, что этого никто не заметил. Всем известно, как подманить собаку на кусочек ветчины, но чтобы то же самое проделывалось с бокалом вина и одним слишком свободолюбивым растением…
— Потом мы с тобой вместе придумали уважительную причину, чтобы подойти к Тенеану, — продолжала вспоминать Нольвен. — В конце концов, Тревёр заслужила все те добрые слова, что ты ей сказала.
— Но мне кажется, — я нахмурилась, — что мы ее напугали.
— Ну да, — хихикнула Нольвен, — она ведь подарила тебе свой значок лучшей ученицы. И неплохо так подколола Стевена. Как же она сказала? Эх, не помню. Я в этот момент пыталась выпутать корешок Лилея из волос Стевена и при этом не привлечь его внимания.
— Ты вырвала ему клок волос, — фыркнула я. — Это теперь называется «не привлекать внимания»?
— Во-первых, я извинилась, — тут же отреагировала моя лисонька. — А во-вторых, лучше грива этого поганца, чем корешки нашего цветочка.
А я прикрыла глаза, вспоминая наш короткий разговор с Валикой:
«— Ты была самым достойным соперником, Вал, — подытожила я и криво улыбнулась, — жаль, что теперь у меня не будет такого впечатляющего стимула рваться вперед.
Тревёр прищурилась, скосила взгляд на Стевена, который делал вид, что ничего не видит и не слышит, и отколола от своего платья значок лучшей ученицы:
— Пусть он будет у тебя. Вернешь, когда окончишь военку. Для меня было важно победить тебя. Или пройти вперед вместе с тобой. Сейчас этот значок потерял половину своей привлекательности. Такую же половину потерял и вкус победы.
— Ты сдурела?! — заорал Стевен, и мы с Тревёр ошеломленно уставились на него.
— Ой, извини, — мило улыбнулась Нольвен и протянула ему что-то. — Вот, возьми. Я случайно».
— Отец-Хаос, ты еще и выдранный клок волос ему вернула, — я поперхнулась смешком. — А я-то вначале подумала, что он так разорался из-за поступка Вал.
— Она уже Вал? — с прохладцей спросила моя лисонька.
— Валика, — поправилась я. — А ты вредная.
— У меня всего одна подруга. — Судя по шороху, Нольвен пожала плечами. — Проверенная временем, совместным незаконным бизнесом и совместными же пакостями. Готова передать часть тебя достойному мужчине, а вот всякие зазнайки-целительницы обойдутся.
Камера озарилась слабым красноватым светом — это наш цветочек немного обвыкся и начал излучать энергию.
— Вопрос в том, откуда взялся огонь. — Я ссадила с плеча Лилея и ахнула: — Лавка обугливается!
Нольвен тут же подхватила наш цветочек и спихнула на каменный пол. Наши взгляды скрестились на явно смущенном растении.
— Чувствую, что это он приложил свой листочек к дебошу, — протянула я.
А Нольвен, погладив Лилея, добавила:
— Прости, но на лавку тебе нельзя. Нам тут следы огня не нужны. Мы будем стоять намертво: ничего не видели, ничего не слышали.
— Мне кажется, это реакция на спирт, — задумчиво произнесла я. — Вино было отвратного качества. Первые пару бокалов еще можно было пить, а потом…
— А потом подавали компот со спиртом, — кивнула Нольвен. — Я тоже заметила. Думаешь, пожар — это случайность?
Нахмурившись, я постаралась восстановить цепочку событий. Вот только голова была тяжелой, а мысли неповоротливыми и медленными.
— Смотри, мы забрали Лилея и вернулись на свои места. До салюта оставалось с полчаса, да? Бабочки уже начали сливаться друг с другом так, чтобы на каждого выпускника приходилась только одна иллюзия.
— Эти иллюзии нехило тянули силу, — кивнула Нольвен.
— Обязательное условие качественного салюта. И потом, минут за двадцать до салюта, Лилея вновь понесло на приключения. Кстати, про компот — это не преувеличение. Он запустил корешок в мой бокал и вытянул весь спирт, оставив только вишневую сладкую жижу. — Я погрозила цветку пальцем. — Лилей, у людей алкоголизм почти не лечится, а у тебя и подавно не пройдет!
Лилей поник, его соцветия в очередной раз сменили цвет и истончились, неестественно вывернувшись.
— Не обижай ребенка, он больше так не будет, — тут же заступилась за него лисонька. — А когда он успел сбежать? Мы вроде следили за ним.
— Ты как раз объясняла Миале, как качественно и с гарантией проклясть человека поющими фурункулами, — усмехнулась я. — А Лилей рванул на другой конец стола, вспрыгнул на него и со смачным шлепком отвесил Стевену пощечину целым пучком листочков. Как раз в то же место, куда и я ему засветила. После чего наш цветочек скрылся под столом. Все это было настолько быстро, что вряд ли кто-то что-то заметил. Я это увидела только потому, что сама примеривалась сдернуть с Тенеана иллюзию.
— О, так вот кто снял иллюзию, — захихикала Нольвен. — Я-то уже на результат любовалась. Ребята сгрудились вокруг Тенеана и принялись врачевать фурункулы. Это я очень хорошо помню.
— А вот Тревёр отказалась, — с удовольствием произнесла я. — Причем диагностировала верно: модифицированное проклятие четвертого круга. Но лечить не стала.
— И вот в этой суматохе, где каждый хотел попытать удачи в исцелении твоего проклятья, загорелся пол. А потом вообще что-то дикое началось. — Нольвен нахмурилась, что в неярком свете Лилея выглядело жутковато. — Ни за что не поверю, что наши сокурсники и сокурсницы могли так испугаться. Мы все же целители. Спокойные и уравновешенные люди. Уже к третьему курсу никто не падал в обморок в анатомическом театре, а тут огня испугались! Да еще и такого слабого.
— Тот огонь, — я посмотрела на довольного Лилея, — и был работой нашего цветочка. Только зачем, Лиль?
Чувствуя, что его никто не осуждает, он распушился и выдвинул вперед несколько покалеченных листочков.
— Ого, — Нольвен слезла с лавки и присела на корточки перед цветком, — на тебя в суматохе наступили?
И Лилей согласно склонил соцветия.
— А что потом было? — Я нахмурилась. — Дым был странный, у меня голова тяжелая, как будто я не два бокала вина выпила, а раз в десять больше.
— Может, у парней было что-нибудь травнически-незаконное? — пожала плечами Нольвен. — Я больше не понимаю, почему из всех прихватили только нас.
— Потому что Стевен в драку полез, — фыркнула я. — Забыла, что ли? Когда всех вытащили во двор, он полез к нам.
— Я помню, — оскорбилась подруга, — но он полез, а не мы.
Немного помолчав, я задумчиво сказала:
— Вокруг нас уже не было бабочек. Так что нас, скорее всего, посчитали выпускницами военки, которые и заварили всю эту кашу. Готова поставить на это все свои конспекты. Но это неважно. До утра осталась всего пара часов, а нам нужно придумать, куда прятать Лилея.