Горло перехватил спазм, сердце заколотилось, я дышала слишком быстро и глубоко, так что начала кружиться голова.
– А… – уже почти равнодушно отозвался он и добавил рассеянным тоном, уже потеряв ко мне интерес: – И?
– Ну… Принято спрашивать, какой кому этаж, – пояснила я и тут же принялась мысленно ругать cебя за это занудство: «Перед тобой такой роскошный мужчина, к которому хочется прижаться, чтобы почувствовать его тепло под мягким толстым свитером, а ты рассказываешь ему правила вежливости для соседей, едущих в одном лифте!»
За те тридцать секунд – точнее, тридцать пять, если учесть, что мы ехали все же на одиннадцатый, – я довела себя до истерического полуобморока. А еще хотела оказаться в лучах его харизмы, хоть ненадолго, хоть на миг! Да я бы в том магазине на месте умерла.
Лифт наконец остановился и открыл двери. Я, как под гипнозом, вышла, и только недоуменный холодный взгляд остановил меня.
– Простите? – Мужчина поднял бровь. – Вы же сказали, что живете этажом ниже?
Он придержал закрывающуюся дверь лифта и сделал приглашающий жест.
– Пешком спущусь! – почти выкрикнула я и сбежала вниз по лестнице на свой десятый, чувствуя себя школьницей, на которую наконец посмотрел тот самый старшеклассник, что давно нравился ей.
Это что за реакция такая?
Прислонившись к бледно-зеленой стене рядом со своей квартирой, я попыталась перевести дух и успокоить сердцебиение. Все-таки несколько неожиданно обнаружить мужчину-мечту прямо здесь, в моем мире, в моем доме, у себя над головой!
Я уже привыкла к мысли, что он пришелец из нездешних краев, принц инкогнито проездом, а тут, оказывается, у нас даже вентиляционная система будет общей. Можно по утрам обонять не только диоровские ароматы, а и самые что ни на есть натуральные.
Я нервно захихикала, изо всех сил зажимая рот рукой, просто чтобы смех не перерос в истерику, и тут поняла, что так и не слышала хлопка двери наверху. Значит, он еще не зашел в квартиру и ему отлично слышны мои нервные всхлипывания в тишине подъезда!
Нет места лучше родного дома
Я нащупала в кармане ключи и трясущимися руками отперла дверь. Быстро захлопнула ее за собой и уставилась в глаза своему отражению в темном зеркале напротив двери. Хорошо, что Олег, как всегда, в наушниках и есть время прийти в себя.
– Ты чего свет не включаешь?
Всегда – но не сегодня.
Олег щелкнул выключателем и притянул меня к себе, чтобы поцеловать.
– Видишь, я тебя встречаю. Давай сумку. Как дела на работе? Ого, ты много накупила!
Он придержал меня за локоть, когда я снимала туфли, и подождал, пока найду тапочки. Олег вел себя безупречно, делал именно то, что я хотела от него вчера. Но почему все так не вовремя?
– Пойдем. – Он потянул меня на кухню. – Смотри, я тебе цветочки купил! Ты же все время жалуешься, что я не проявляю к тебе романтическое внимание. Вот!
Высоченные, с метр, а то и больше, чайные розы стояли на кухонном столе в керамической вазе, едва достигавшей до трети их длины. Казалось, стоит неловко повернуться, и они кувырнутся на пол.
– Там же есть высокая ваза! – Я придержала розы.
Олег задел стол, проходя к холодильнику, и вся конструкция угрожающе качнулась.
– Где там?
– В шкафу.
Я открыла дверцу. Мне казалось, я убирала вазу на самую верхнюю полку, где склад всего, что редко используется. Но, даже встав на цыпочки, я не могла рассмотреть, там она или нет. Надо табуретку вытаскивать.
– Олеж, посмотри, ты высокий. – Я даже подпрыгнула, но это не помогло. Вот вижу, мясорубку вижу, а зеленый бок – это ваза?
Олег поставил недоразобранную сумку на пол, подошел, бросил короткий взгляд:
– Не вижу никакой вазы.
– Ну, посмотри нормально, она там, далеко, – попросила я.
– Отстань, нет там никакой вазы! – Олег грохнул дверцей шкафа, и ваза с розами опасно зашаталась.
– Олег!
– Что Олег? – раздраженно рявкнул он. – Почему я опять что-то сделал не так? То не встречаю, то не дарю, теперь дарю – опять не слава богу!
– Все так! Прекрасные розы, огромное тебе спасибо! – Я чмокнула его в щеку, успокаивающе погладила по плечу и потянулась за табуреткой. – Только они перевесят и грохнутся. Надо подрезать и поставить в вазу повыше.
– То есть я неправильные розы купил? Цвет тебе тоже не нравится? Может, ромашки надо было? Ты продолжай, не стесняйся! – Олег начал заводиться.
– Я не так выразилась, прости. Олег, ну чего ты… – Я вдруг почувствовала, что где-то в желудке начинает закипать кислота.
– Что Олег? Что опять Олег? Почему ты придираешься вообще ко всему, что я делаю? Секс не такой, еда не такая, не встретил – плохо, встретил – еще хуже! Не дарю цветы – мудак! Дарю – неправильные!
Я уже взяла в руки табуретку, чтобы стать на нее и поискать вазу наверху, но тут кипящая кислота плеснула через край. Я не выдержала и грохнула табуреткой об пол:
– Хватит! Хватит на меня орать!
– Ты еще не слышала, как я ору! – проревел он мне в лицо.
– Да пошел ты на хер! – заорала я в ответ.
– Сама пошла! Овца! Святая Ева! Бедная, так устала, что уже забыла, когда дома убиралась или пожрать готовила! Зато про цветы не забываешь!
– Я работаю!
– А я, блядь, наверное, в игрушки тут играю! У меня зарплата побольше твоей!
– А мне что с нее толку! Еду я покупаю на свои!
– Кто тебя в отпуск возил, а?
– Если б ты столько не жрал, я бы сама себя свозила!
– Ты бы вообще без меня обошлась, да?
– Да!
– Ну и обходись!
Дверь в комнату шарахнула так, что, кажется, содрогнулся весь дом с первого по четырнадцатый этаж. И следом послышался гулкий удар в нее.
Я фурией ворвалась к Олегу:
– Какого хера ты тут творишь?!
Он потирал кулак, глаза у него были бешеные.
Я развернулась и увидела, что в двери красовалась отчетливая вмятина.
– Да ты осатанел вообще, псих?!
Он дернул дверь шкафа, вывалил оттуда весь хлам: занавески, скатерти, лишние подушки и одеяла, грохнул чемоданом об пол и начал сгребать туда свои вещи с полок.
– Ебанат… – прошипела я, привалилась к двери спиной, сложила руки на груди и прокомментировала: – Давай, давай. Ничего не пропусти, мне твои дырявые трусы не нужны. Комп тоже в чемодан сунешь? И говнодавы свои? Журналы не забудь, мне этот хлам не нужен. У тебя там волшебный сундук из «Гарри Поттера»? Или сразу «Выручай-комната»? Может, там и будешь жить? Идти-то тебе некуда. Сразу в свою Рязань свалишь?
– Заткнись! – рявкнул Олег. – Просто заткнись!
– Если я заткнусь, ты сейчас передумаешь и снова сольешься!
– Я тебе настолько надоел?
Я чиркнула ребром ладони по горлу:
– Вот так вот!
– Так что ж молчишь? – Он сделал шаг ко мне, я вжалась лопатками в дверь, но взгляд не отвела.
– Я молчу?! – изумилась я. – Вот и говорю – вали!
Олег швырнул свитер, который держал в руках, на пол, метнулся к компу, повыдергивал провода, бросил их тоже, поволок монитор к чемодану, за что-то зацепился, выматерился, уронил его на стол…
И вдруг замер, опустив руки.
Я тоже застыла, тяжело дыша и слушая свое яростно колотящееся сердце.
Минуту, а то и две мы провели в напряженном молчании, не двигаясь, только успокаивая дыхание. Олег смотрел куда-то в окно, я смотрела на него. Он опустил глаза, потер кулак – на костяшках остались ссадины – и тихо сказал:
– Ев…
– М-м-м? – Я не собиралась облегчать его участь и идти навстречу.
Он подошел ко мне, все еще опустив голову, ткнулся лбом в лоб, оперся о дверь ладонями по обе стороны от моей головы. Между нами оставалось крошечное расстояние, и я чувствовала его дыхание и тепло его губ. Надо было его поцеловать.
Но я была все еще чудовищно зла.
– Хватит, Ев. Я же тебя люблю, – тихо сказал он и потянулся ко мне.
Я молча мотнула головой, снова избегая поцелуя.
Олег сгреб меня в объятия, уткнулся в шею и глухо проворчал:
– Дурацкие цветы. Не было их – и не ссорились. А ты еще спрашиваешь, почему я их не дарю.
– Не спрашиваю. – Я остывала очень медленно, но все-таки остывала. – И так понятно. Тебе просто насрать.
Теперь я точно знала, как работает моя примета насчет двери подъезда. Она все-таки должна хлопнуть! Иначе происходит что-то такое, как сейчас.
– Глупости. Давай, скажи мне, какие у тебя любимые цветы, я запишу. Длина, цвет, сорт… Только такие и буду дарить.
– Ой, да забей. Лучше купи что-нибудь вкусное. – Я с неохотой расплела сложенные на груди руки и обняла его за шею, сама потянулась губами – и поймала поцелуй.
– Давай сбегаю в магазин, – предложил он. – Что ты хочешь? Пива? Мороженого? Шоколадку? Салатик какой-нибудь готовый, чтобы на кухне сегодня не возиться?
– Я там вина купила! – вспомнила я. – И персики. Давай? Мне начальник сказал, что подумает о повышении. Это не точно, но уже половина дела, можно отпраздновать.
Мы вернулись на кухню.
Я не стала снова говорить о розах, просто отнесла их в ванную, набрала воды и отправила пока поплавать. С вазой разберемся как-нибудь потом. Олег уже разобрал сумку с продуктами и достал вино. Готовить никому не хотелось, решили обойтись фруктами и сыром. Нашли толстые белые свечи, я выключила свет и устроилась рядом с Олегом, положив голову ему на плечо. Он подливал мне вино, подкладывал полупрозрачные ломтики сыра, кормил истекающими соком персиками из своих рук, а потом мы долго целовались, обмениваясь терпким вкусом вина на губах.
К концу второй бутылки глаза у нас блестели, а дыхание срывалось, но Олег держался, помня о своем обещании не настаивать на сексе. Поэтому я первая перешла к активным действиям, устроившись на коленях перед ним и потянувшись к ширинке.
Соседские скандалы
Пить вино в четверг – очень плохая идея.
Утро пятницы не задалось. Стараясь не расплескать боль, налитую по самые края черепной коробки, я доползла до ванной в надежде, что после душа станет полегче, и с отвращением уставилась на плавающие там чертовы чайные розы.
Конечно, вчера нам было не до них.
Наклоняться, вылавливая сначала цветы, а потом листочки от них, было физически больно. Толстые стебли с воодушевлением кололи меня иголками, лепестки норовили опасть раньше времени прямо на пол, но было уже наплевать. Пусть валяются.
На кухне, разумеется, все осталось как было вечером – засохший сыр на блюде, заветрившиеся персики и стекший на скатерть парафин от свечей. У нас ведь нет маленьких гномиков, которые прибирались бы по ночам!
Потом я обнаружила, что Олег так до конца и не разобрал сумку. Творожные сырки, которыми я планировала позавтракать, расплющились под упаковкой яиц и заодно испачкали йогурты. Я отмыла одну баночку от липкой творожной массы, села на край дивана и съела с очень мрачным видом.
Больше всего бесило, что, пока я ковыляю по квартире, постанывая от отвращения к реальности, зараза Олег спокойно спит. Точнее, он проснулся, попросил принести водички и снова заснул. Ему в офис не надо, можно даже взять выходной и спокойно поработать, когда полегчает. Закажет небось сейчас остренький фо-бо с доставкой и будет страдать в комфорте. А у меня впереди метро…
Рабочий день тоже не задался.
Чертов принтер, из-за которого мне во время переезда вынули весь мозг, сломался, и я догадывалась, что не сам по себе. Не поделили два отдела этот ценный аппарат, как две женщины – младенца в известной притче о царе Соломоне, и приняли решение, достойное Александра Македонского, разрубив к чертям гордиев узел.
Заодно в процессе переезда пали смертью храбрых несколько столов, стульев и мониторов. Никто не мог вспомнить, куда в порыве улучшайзинга убрали запасы бумаги. Под шумок отделы наворовали друг у друга печенек, сахара и чая. Разнообразия им захотелось. Взрослые люди, мать их!
В обед я спряталась в бухгалтерии, где меня кормили шоколадкой от нервов и поили коньяком от похмелья.
По пути домой я даже на швы между плитками старалась не наступать и тщательно обходила люки. Если сегодня еще хоть что-нибудь пойдет не так, я просто взорвусь!
Хотелось просто прийти домой, поскулить в подушку от так и не прошедшей головной боли, поужинать, выпить чаю и лечь спать. Все! Все!
Я не в силах повлиять ни на коллег, ни на начальство, ни на выруливающую со двора машину, которая внаглую объезжает шлагбаум по тротуару и обливает меня водой из лужи. Все, что я могу, – заклинать этот мир своими ритуалами, замечать в нем тайные закономерности, которые делают его немного более предсказуемым, и просто не наступать на люки. И выбирать левый эскалатор. Использовать все обнаруженные секреты, чтобы сделать свою жизнь хоть чуточку проще.
Поэтому я открыла дверь подъезда как можно шире. Так она хотя бы на пару мгновений дольше держится перед тем, как захлопнуться, и дает мне больше времени проскочить и нажать кнопку лифта. Нечестная игра, но иногда можно.
Вчера прекрасный, но нервный сосед помешал примете сработать. В этот раз я специально оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не последует за мной и не испортит тем самым мой ритуал по заклинанию спокойствия и тишины в доме хотя бы на этот вечер.
Все чисто.
Я задержала дыхание, отпустила дверь, рванула по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку, чтобы успеть нажать кнопку… и чуть не уткнулась прямо в чертова соседа!
На этот раз он был в классическом темно-синем пиджаке с белой рубашкой и джинсах. Не такой уютно-роскошный, как в прошлый раз, но этот стиль шел ему еще больше. В моем подъезде, где стены покрашены в самый унылый зеленый, который только можно вообразить, на полу лежит обколотая и замазанная цементом плитка двадцатилетней давности, на дверях лифта выцарапано: «Секаса хочу» и «Наташка – жопа», его элегантный образ в стиле «кежуэл» выглядел так, будто кто-то в фотошопе неумело налепил профессиональный снимок из каталога «Бриони» на фотку, сделанную мобильником.
Мне казалось, от него исходит сияние. А может, это просто плохо обтравленные края фотографии? Пиджак был застегнут на одну пуговицу, манжеты рубашки выглядывали из-под рукава, я уверена, ровно на полтора сантиметра, и даже джинсы идеального классического цвета индиго. Его присутствие подняло уровень элегантности всего нашего квартала раза в два, если не в три.
Вот этот неловкий момент, когда я чуть не врезалась в него – запыхавшаяся, с безумным взглядом, устремленная к вожделенной кнопке, – а потом изумленно затормозила, наконец-то заметив препятствие, наверное, запомнится мне теперь на всю жизнь. И всю жизнь я буду сжимать пальцы от неловкости и кусать губы, мысленно видя, как ползет вверх четко очерченная бровь, изгибается уголок рта, а взгляд его темных глаз из рассеянного становится изумленным.
Кнопку я, разумеется, не нажала, и услышала, как за спиной громко блямкнула дверь подъезда.
Блин!
Сосед сверху смотрел на меня с насмешкой, словно зная о моих глупых ритуалах. Казалось, что моя кровь закипает… Меня штормило, горячие волны то приливали к щекам, то откатывались, оставляя за собой изморозь озноба. Мне становилось то стыдно, то неловко, то вдруг невыразимо приятно от того, как внимательно его взгляд изучал меня.
Я все-таки потянулась к кнопке лифта, потому что никто из нас так его и не вызвал. Его пальцы постукивали по стене рядом с ней, и вдруг я увидела то, чего не замечала раньше.
У него обручальное кольцо.
Вот черт!
Давайте, расскажите мне, что мои ритуалы не работают, что приметы – просто суеверия и ничего не случится, если я разочек их нарушу!
Я же не дура, у меня аналитический ум и IQ выше среднего. Я бы не стала их соблюдать, если бы, черт возьми, эти приметы не сбывались!
Вчера скандал, сегодня кольцо.
Мне казалось, я бледнею просто на глазах. Кровь отлила от лица, и я чувствовала, как холод покалывает щеки.