Ныряю с глубокой стороны бассейна, не дав себе времени на раздумья. Ухожу под воду, оставив после себя всполохи брызг. Коснулся выставленными руками глади плитки, оттолкнулся одними пальцами и поплыл под водой, на мелководную часть бассейна, на занятую ими половину. Упрусь в противоположный борт, тогда и вынырну. Я открываю глаза, прямо передо мной Аглая. Руками держится за круг, распростёртое тело, почти параллельно кромке воды, едва перебирает ступнями, с идеально вытянутыми носками. Будто маленькая упертая балерина, жаждущая стать примой. Даже здесь, в воде, готовая дать отпор, но укрыта не вдовьим платьем, лишь слитным купальником. А может именно поэтому особенно готова.
Проплываю под Аглаей, расчерчивая её тело в районе талии, и намеренно вытягиваю правую руку. Дурь, шалость, возможность досадить? Хрен знает что это такое, но остановиться я уже не в силах… Веду ладонью по её груди, ощущая горошины сосков, и понимаю – искушение. Эта мысль вызывает раздражение, я чувствую спиной, как она встрепенулась, опустила ноги на глубину, «нащупать почву», это немного примиряет. Выныриваю, провожу руками по волосам и поворачиваюсь к ней. Аглая смотрит в мою сторону, рассчитывает понять, случаен ли этот жест. Я не подсказываю ей. Я – нейтралитет, само спокойствие и безмятежность.
Она удовлетворена, поверила в непреднамеренность. Внимание Аглаи вот-вот вернется к Машке, я понимаю это и, уловив самую последнюю секунду, растягиваю рот в улыбке. Широкой, больше похожей на ухмылку.
— Маша, Никита, нам пора! — зовет она и плывет к лестнице, таща за собой круг, с болтающейся в середине Машкой.
— Я хочу ещё! — капризничает девчушка, Аглая ей обещает новую игру, сладким, участливым голосом.
Я ожидал угроз, всполоха брызг в свою сторону, злобного «придурок», хоть каких-то человеческих действий. Игнорирование – тоже реакция, только это реакция не женщины, робота.
Они скрываются за дверью душевой, я остаюсь один под высокими сводами помещения. Пользуйся единолично – показывает она. Снова тыкает носом, как щенка, в своё превосходство. Это бесит и заводит одновременно. Чертова Аглая со своей кнопкой!
Ближе к ужину уехал. Да, попросту сбежал. Колесил по городу, с грустью осознавая, даже напиться негде: клубы и рестораны закрыты. Позвонил Тимохе, однокурснику и единственному человечку, готового видеть в такой дерьмовый день, тот оказался в Питере. Мальцев долго орал в трубку, матерился, выражая эмоции на все лады, и грозил надраться со мной в хлам, но недели через три, не раньше. На том и порешили.
Накатавшись до темноты, заехал в «Макдак», купил себе самую огромную булку с котлетой, хомячил прямо в машине. Дожевал и пришел к выводу – она меня выживает. Миллион процентов. У нас одна цель, только Аглая может похвастать большими успехами.
«Но это пока, дорогая». Пока.
Глянул на часы и набрал Юму, решив сделать пару дозвонов, не больше. Тот откликнулся сразу, вероятно, трубка была в руках.
— Добрый, Станислав Иванович, — начал я беседу. — Не разбудил?
— Успел, собирался вот, — протянул он, поздоровался и спросил: — У тебя что-то стряслось?
— Нет-нет, всё в порядке, всего лишь пара вопросов. Надолго не отвлеку.
— Валяй свои вопросы.
— Станислав Иванович, вы знаете где они познакомились? Отец и Аглая.
— А что же ты, у отца так ни разу и не поинтересовался? — едко заметил он. «Бля... я у тебя интересуюсь, просто ответь», — простонал я и подал голос:
— Вы же знаете, что нет.
— На благотворительном вечере она его зацепила. Радела за сирых и убогих двуногих, — не без яда добавил он и усмехнулся: — Светлая лента в волосах, ангельская улыбка, с небес спустилась, да и только.
— И что же, он её сразу в загс потащил?
— Нет, конечно, потом они вроде где-то в ресторане столкнулись, а дальше понеслось. Она его на выставки и в театры водила, он её на приемы всюду таскал. А про то, что Николай в загс наведался, я уже постфактум узнал.
Значит, невинный ангел? Так выходит… и отец на это купился. Отец, но не я.
Я попросил Юму скинуть мне контакты директоров всех наших предприятий, попрощался и задумался. Салоны красоты мы не любим, но обожаем чтение и театры. Интеллигентка фигова. Что ж, посмотрим с какой скоростью упадет твоя маска в непривычной среде. Я подготовлю что-нибудь особенное, дрянь ненаглядная.
Глава 6 Аглая
Посещение офисов при комбинатах, знакомство с местными управленцами заканчивалось по одному сценарию: обширной экскурсией по производству. Железный порошок, медь черновая, алюминиевые сплавы, трубы, проволока, листы, каждый завод хвастал своей продукцией. Нам объясняли подробно, как дурачью, впрочем, слушала я с удовольствием. Встречали нас настороженно, опасливо даже, потому как, не знали, чего от нас ожидать. Ни я, ни Ярослав не вписывались ни в одну более-менее привычную схему. Кто мы такие, в конце концов? «Баба» со светлыми волосами, которой не место среди мужских «игрушек», и мажор, который ничего тяжелее причинного места в руках не держал. «И эти двое станут здесь заправлять?» – читалось на лицах доброй половины.
Ярославу непременно хотелось затащить меня в самую гущу, показать все нелицеприятные стороны металлургии. Он подводил меня к термопечи, не иначе, толкнуть туда задумал, и деловито кричал мне в ухо, придерживая рукой выданную ему каску. Казалось, он верил всерьез что и сам имеет отношение ко всему происходящему вокруг. Я смотрела на него и думала: пожалуй, из него мог бы получиться грамотный руководитель. Рассуждает здраво, глаз горит.
По какой-то нелепой случайности, хотя, думаю дело лишь в географическом расположении, бывший «СМК» мы посещали последним, отложив поездку на следующий день.
Широкие, длинные брюки я сменила на укороченные, плотно сидящие на бедрах. Иначе вся металлическая стружка перекочует с полов на мои штанины. Поверх блузы накинула пиджак, дополнила образ кремовыми лодочками на шпильке, а буквально перед выходом упаковала в сумку замшевые эспадрильи на плоской подошве. Переобуюсь на обратном пути, ноги наверняка устанут.
Саша уже ждал в машине, тотчас же, выскочив из неё, принять у меня сумку. Ярослав для своего пользования выгнал из гаража «Гелендваген». Мудро. Гонять по бездорожью на его спортивной тачке верх безумства. Мужчины негромко переговаривались, обсуждая маршрут, пока я располагалась на заднем сиденье, а как только я уселась, Ярослав надавил на клаксон и выехал за ворота первым. Путь до «СМК» – никак не привыкну к новому названию – предстоял неблизкий, я включила себе аудиокнигу, приготовившись к ожиданию.
Поездка до требуемого промышленного города заняла более двух часов и чем стремительнее сокращалось расстояние, тем сильнее сжималось сердце. Волнение или предчувствие тому виной, так сразу и не разберешься. Книга больше не увлекала, я выключила её и задумалась. В то, что меня там кто-то узнает верилось с трудом. Руководит теперь комбинатом некий Брух Герман Валентинович, абсолютно сторонняя для меня личность. Вроде бы, ничем не рискую, но… на душе непонятно откуда взявшаяся маята. Ещё вчера убеждала себя – всё пройдет гладко, однообразно, как и на предыдущих производствах, а сегодня, гляди-ка, волнуюсь. Возможно, оттого, что подспудно ожидаю подлости от Ярослава? Он так ждал этой поездки, казалось, непременно заготовил козырь. Только пока его так и не предъявил…
Когда мы подъехали, «Гелендваген» уже стоял на парковке конторы. Сейчас так называть, конечно, непринято, больше используют «офис», но мне нравится отцовское – контора. Время близилось к обеду, это давало определенные надежды. Знакомство и экскурсию не грех сократить, продолжив общение за общим ланчем. Саша вышел, закурил, демонстрируя – внутрь не собираюсь. Мне хотелось, чтобы он пошел со мной, чудилась некая поддержка в его лице, просить, разумеется, не стала.
Толкнула тяжелую дверь, вошла. Стены прикрыли светлыми панелями, а старую щербатую плитку на полу не удосужились сменить. Стук моих шпилек гулко отсчитывал каждый шаг, разносясь эхом по холлу. Я замешкалась, хоть и предполагала где находится искомый кабинет, и завертела головой. Такое чудо, как камеры наблюдения теперь всюду, даже искать не стану, уверена и здесь имеются.
— Здравствуйте, — раздалось из примыкающего коридора. Девушка приглашающе помахала мне рукой и осталась стоять у распахнутой двери. Я подошла, она улыбнулась и посторонилась: — Прошу.
Приемная потерпела значительные изменения, я окинула её беглым взглядом, до того, как девушка распахнула передо мной следующую дверь:
— Сюда, вас уже ждут.
Ярослав и хозяин кабинета успели познакомиться и вели беседу под кофеек. Брух, а это был он, в интернете нашлись его снимки, встал и с интересом меня рассматривал.
— Знакомьтесь, Лапина Аглая Константиновна, — поднялся следом Ярослав. Указал на меня широким жестом и добавил: — Учредитель, тридцать один процент акций. Пардон, тридцать один целый и два десятых процента.
На два десятых он щелкнул пальцами, будто они всё и решали. Кривляться ему, судя по всему, ещё не наскучило.
— Брух Герман Валентинович, собственно… в вашем распоряжении, — замялся хозяин кабинета, метнулся ко мне и протянул руку. Слава богам к моей прикладываться не стал, обменялись легким рукопожатием. Он улыбнулся, едва приподняв уголки губ, и смущаясь произнес: — Должен заметить, вы, Аглая Константиновна, исключительной красоты женщина.
— Спасибо, — скромно покивала я и повертела головой, подыскивая себе место. Стоять посреди кабинета бессмысленно. Герман истолковал мои ужимки правильно и засуетился:
— Присаживайтесь, прошу. Диван или вот кресло, где вам будем удобнее.
Я выбрала кресло. На диване, сложив ногу на ногу и раскинув по спинке руки, уже восседал Ярослав, отдельное кресло предпочтительней. Брух занял своё рабочее место, за столом, девушка дождалась, когда все расселись, справилась у меня о напитке и вышла.
Кофе мне принесли незамедлительно, а столик, который стоял сбоку от дивана, секретарь выкатила на середину. Так, чтобы и Ярослав, и я могли спокойно дотянуться и отставить чашку. Как и все предыдущие директора, Брух вещал о достижениях и планах. Суетился, больше чем следовало, да и докладчиком оказался скучным. Я слушала вполуха, ненавязчиво разглядывала его, и почему-то думала о том, что этот человек боится за свое место. Металл в голосе отсутствует, взгляд бегающий, движения неестественные. На лбу испарина, которую он ощущает сам, но по неведомым причинам никак не воспользуется платком.
— Герман Валентинович, — обратилась я, когда мне надоело. — Подскажите, какая средняя зарплата по комбинату?
— Что? — округлил он глаза. — В смысле?
— А что не понятного в моем вопросе? — удивилась в свою очередь я и пленительно улыбнулась, расслабься, мол. — Я всего лишь поинтересовалась средней зарплатой сотрудников комбината.
— Хм… — крякнул он и озвучил сумму. Неуверенно и с заминкой.
— А если исключить из этого списка сотрудников офиса?
Герман Валентинович переложил с места на место бумаги, что были у него по правую руку, и вперился в монитор. Щелкнул пару раз мышью и, наконец, выдавил самый разумный ответ, что мог предложить в эту минуту:
— В течении двадцати минут я вам предоставлю точные цифры.
— Хорошо, — кивнула я и вернулась к своему кофе.
С нашего позволения директор сделал звонок главному бухгалтеру. Ярослава сложившая ситуация забавляла: он поглядывал на меня и довольно скалился. Вскоре Герман отложил трубку и вернулся к своему рассказу. Обращался в основном к Лапину, тот кивал собеседнику и сводил брови, демонстрируя заинтересованность. Разговор велся вокруг изобретения, которое вот-вот произведет фурор в «нашем» деле.
— Да, что я, собственно, вам рассказываю, — оживился он. — Давайте, пригласим самого изобретателя.
Очевидно радовался возможности переключить с себя часть внимания. Даже поверил, что уже переключил, вытащил наконец платок и провел им от уха до уха. Бодро подхватил трубку и деловито в неё произнес:
— Юленька, пригласите к нам Елисеева.
Я почувствовала легкий укол в груди и приказала себе – спокойно. Мало ли Елисеевых на свете... Встретилась взглядом с Германом, улыбнулась ему, а тот посчитал нужным объяснить:
— Семён Борисович кладезь для нашего предприятия, вы просто обязаны с ним познакомиться.
Ошибка исключена. «Думай, думай», — подгоняла себя мысленно. И в туалет не отпросишься, как в школе, когда близится час расплаты, а у тебя урок не выучен. Грешную мысль, действительно, извиниться и выйти откинула, как не особо удачную. Кто его знает, сколько они проболтают, а долгое отсутствие вызовет подозрение. Вкладывать в руки Ярослава козыри самолично, я не готова.
Я так ни к чему и не пришла, когда услышала шаги в приемной и поняла – слишком поздно. Оставалось лишь уповать на то, что Елисеев меня не узнает. Виделись мы пару раз, я была юной, абсолютно иначе причесана и вообще не пользовалась косметикой.
Аутотренинг помогал вяло, нерезультативно: когда вошел Семен Борисович, пульс, казалось, зашкаливал, а время остановилось...
Первое что бросилось в глаза – абсолютно седая голова. Некогда кудрявая, пышная шевелюра поредела, обнажив топорщащиеся уши, лицо изрезала сетка морщин. Форменная куртка и брюки чистые, из чего можно сделать вывод, что и работа у него такая же, без грязи. Он поздоровался, глядя перед собой, на руководителя, остановился, не дойдя до столика пары шагов, и замер. Мимолетно глянул на меня, на Ярослава… Брух привлек его внимание болтовнёй, я почти выдохнула – обошлось – тряхнула головой, максимально завесив лицо локонами, как он вновь повернулся ко мне. Во взгляде наметилось узнавание… Герман Валентинович что-то говорил, до меня не доходил смысл, в голове сумятица.
— Э-э… — протянул Елисеев, а я резко поднялась, не выпуская его взгляд и сбивая его ещё больше. Приблизилась к нему, загородив собой от Ярослава, и затрясла его руку. «Нет, пожалуйста», — одними губами шепчу я, и вслух добавляю:
— Здравствуйте, нам вас рекомендовали как первоклассного специалиста.
Дрожи в голосе по счастью нет, я выпускаю его ладонь, напоследок ткнув в середину ногтем, и тороплюсь. Спешу заговорить. Как можно больше ничего незначащих фраз и, возможно, даже подсказывающих.
— Лапина Аглая Константиновна, приятно познакомиться. Герман Валентинович много о вас рассказывал, гордится вами, утверждает вы – кладезь…
— Вы знакомы? — перебивает мою тираду Ярослав.
Поднимается, подходит, указывает пальцем на меня, на него, демонстрируя о чьем знакомстве он толкует, а смотрит исключительно на Елисеева. Этим своим пытливым взглядом.
— Э-э… — повторно тянет растерянный Семен Борисович, а у меня сжимаются легкие. Понял ли он меня? Правильно ли расценил знаки? — Выходит, да уже. Лапина Аглая Константиновна. Я запомнил. — Протягивает Ярославу руку и с улыбкой добавляет: — Вы не смотрите, что у меня голова седая, память пока ещё хорошая.
Я нарочито небрежно пожимаю плечами и отступаю, словно говоря Ярославу – общайся, раз мне не дал. Последней фразой Елисеев, похоже, убедил его. Лапин пожал ему руку и тоже представился, а потом предложил:
— Ведите, похвалитесь своими достижениями.
Они направились на выход, а я подумала: может мне тут отсидеться? Попросить ещё одно кофе, выровнять сердцебиение. «Идемте, идемте», — оббежал Ярослава Герман, а тот повернулся ко мне:
— Ну, что же вы медлите, Аглая Константиновна, куда подевался ваш энтузиазм?
— Стоит ли так беспокоиться, Ярослав Николаевич, — отозвалась я, — со мной он, никуда не делся.
— Как же не беспокоиться, куда мы без вашей исключительной красоты.