— Где ты была? — потребовал я.
Аглая сделала шаг. Остановилась. Вытянутая, как струна, спина напряглась. Повернулась, глянула на меня, как на пустое место и поразилась:
— С каких это пор я обязана перед тобой отчитываться?
Глава 10 Аглая
К ужину вечером я все-таки спустилась. Ярослав сверлил меня тяжелым взглядом, я старалась не замечать его, этот взгляд. Увлеченно насаживала овощи на вилку, целиком сосредоточившись на еде. Непохоже, что у меня получилось привить ему чувство вины за содеянное. А я очень старалась.
Ярославу вздумалось поиграться, пошатнуть моё равновесие, тогда я решила обыграть ситуацию в свою пользу. Мне было важно, чтобы он чувствовал себя, едва ли не насильником, чтобы я, как ходячее напоминание его греха мелькала у него перед носом, а он не чаял от меня избавиться. Насильником, неполноценным мужиком, без разницы, мне годился любой вариант, заставляющий его стыдливо прятать глаза, сталкиваясь со мной всякий раз. И тогда, когда я предложу ему свою сделку, он станет куда сговорчивее.
Кто бы только знал, чего мне это стоило. Ярослав не тот партнер с кем можно заняться здоровым, ничем не обязывающим сексом. Это было действительно сложно, хотя бы по причине отсутствия у меня сексуальной жизни на протяжении месяцев восьми, а то и больше. Виной тому являлась болезнь супруга, а изменять, пусть и не любимому, но законному мужу, не в моих правилах. Впрочем, и до воздержания похвастать насыщенностью и красками эта сторона моей брачной жизни не могла. Тем сложнее было себя сдерживать.
По тем же соображениям, дабы закрепить его муки совести, я сказалась больной и целый день не покидала комнату. Хотя, в заточении тоже нашлись плюсы, я, наконец, нашла время на сериал, о вспышке чумы в Испании, просмотр которого откладывала несколько раз.
Казалось, с поставленными буквально на ходу задачами я справилась, ан – нет, Ярославу вздумалось права качать. Да и глаза стыдливо не прячет. Вменить ему чувство вины, я обольщалась напрасно, плевать он похоже хотел.
— Я понимаю это не моё дело, но могу я всё-таки полюбопытствовать где ты была? — к концу ужина поинтересовался Ярослав. Вопрос прозвучал не в грубой форме, вполне по-человечески.
— У врача, — ответила я, вознаградив его за приличный тон. Тем более, это чистая правда, скрывать которую я не видела смысла.
— Помощь какого специалиста тебе потребовалась, интересно?
— А вот это уже не твоё дело.
Я неожиданно для него закончила с ужином и ушла к себе. Пусть гадает, что за напасть со мной приключилась. Посвящать его в свои проблемы я не намерена.
Следующим утром Ярослав нашел меня в кабинете. Насвистывая распахнул дверь и сбился с шага. Увидеть меня тут он не ожидал и слегка удивился данному факту. А когда сообразил, чем я занята, нахмурился и воскликнул:
— Какого… тут происходит?!
Я выдвинула очередной ящик, вынула стопку документов, разложила их перед собой на столе и только тогда подняла на него глаза.
— Разбираю бумаги моего покойного мужа, — объяснила я и приветливо улыбнулась: — Доброе утро, Ярик.
Резкими шагами отмеряет комнату, меня даже ветерком обдало, ладонями упирается в стол и зависает надо мной:
— Черта с два, Аглая! Ты не просто их разбираешь, ты что-то задумала.
Я подхватываю чашку с кофе, стоящую тут же, на самом краю стола, делаю небольшой глоток и возвращаю её на блюдце. Кофе успел остыть, растеряв своё очарование, но это не важно. Важно сейчас то, как Ярослав бесится, пытаясь отгадать мои планы.
— Уборку я задумала, только и всего. А Елену Дмитриевну просить не стану, не могу же я доверить разбор документов постороннему человеку.
Моя доброжелательность сбивает его с толку, он отступает, опускается на диван и закидывает ногу на ногу. Глаз с тебя не спущу – выражает всем видом. Я, не обращая на него внимания, просматриваю бумаги и откладываю их в две стопки. Боковым зрением я его прекрасно вижу, смотреть напрямую – лишнее. Нет его. Я в кабинете одна. Он откидывается на спинку, покачивает ногой и ухмыляется. Расслабился, ждет. О-о… у меня с терпением больший порядок, парень. Я уже много лет в режиме ожидания. Тут главное не думать, а идти к своей цели. Каждое взвешивание, каждое сомнение – шаг назад. Я их уже, этих шагов, наделала кучу, больше позволить не могу.
— И что ты надеешься там найти? — не выдерживает он. Ха, я же говорила! Ирония в голосе, а терпение на нуле.
— Найти? — удивленно переспрашиваю я и не дожидаясь ответа добавляю: — Ты меня с кем-то путаешь. Я не аудиторская проверка и не налоговая, чтобы искать. Я раз-би-ра-ю. Документацию. Нужную от ненужной.
Показала я руками на обе стопки поочередно и терпеливо уставилась – что непонятного?
— Ню-ню, — покивал он и снова примолк.
Я не торопилась, уделяла внимание каждому листочку. Вчитывалась, иногда хмурилась, иногда с легкостью откидывала в стопку «ненужное». В этот раз его терпения хватило на дольше. Казалось, ещё немного и напевать начнет. Тогда я потянулась к следующему ящику, сунула руки, дабы вытащить очередную порцию, и бросила взгляд на стол в поисках свободного места. Ловким движением скрутила в трубочку ворох «ненужное» и сунула в мусорную корзину. Ярослав подскочил. Схватил корзину, вытащил бумаги.
— Может ты будешь советоваться со мной, прежде чем что-то выбрасывать?!
— Там ничего особенного, — беспечно заявила я. — Совета те бумаженции не требуют.
Он перенес всю стопку на диван и принялся листать. Я в это время вытащила записную книжку Николая в толстом кожаном переплете. В неё я даже заглядывать не стала, потянулась к коробке, стоящей слева от стола.
— Постой, это записная книжка отца, — одернул он меня. Я подтвердила, аккуратно определила её на самое дно и повернула к нему надпись на коробке:
— Здесь будет архив, спущу в подвал.
Он автоматом перекладывает следующий лист и наконец натыкается на свои «успехи и достижения». Зачетная книжка о присвоении Лапину Ярославу первого юношеского разряда по фехтованию.
— Это по-твоему бумаженция? — оскорбился он. Я вытянула шею, глянула и спросила:
— Что-то важное? Должно быть пропустила.
— Блять, — в сердцах выругался он и потребовал: — Аглая, черт возьми, прекрати немедленно эту… уборку!
— Не смей повышать на меня голос, — спокойно заявила я и вытащила из ящика файл-папку синего цвета. Он подскочил, отобрал её у меня и попытался вытащить меня из кресла. Попытки эти я сразу пресекла, скинула его руки и завопила:
— Может ты меня ещё ударишь?
Он поднял руки и в жесте "сдаюсь" выставил их ладонями вперед.
— Господи, да не трогаю я тебя. Нужна ты мне, — фыркнул он и пробормотал: — Дай мне возможность самому прибрать здесь. Я тебе не нравлюсь, ок. Ты мне тоже никогда не нравилась, но нужно искать компромиссы.
— Компромиссы? Не нравилась? – удивилась я и напомнила ему: — А что тогда ты делал со мной в лесу?
— Тебя трахал, — ответил он. Наклонился ко мне и шепнул в самое ухо: — И знаешь, мне не понравилось.
Горячее дыхание опоясало шею, я осторожно отступила. На языке вертелось «врешь», хватило ума не выпалить вслух.
— Ну, хоть в чем-то мы сошлись, — возвела я к потолку очи и вернулась к своему занятию.
Мой ответ ему явно не по вкусу, он скривился в сторону, но комментировать воздержался и вернулся к дивану. Синюю папку бросил к бумагам, вытащенным из корзины, и снова расселся, раскинув руки.
— Я был удивлен, — сообщил он и сделал паузу. Намеренную, выжидал я проявлю интерес. Тут даже особой интуицией обладать не нужно – задумал пакость. Моего любопытства он так и не дождался, и продолжил: — Для шлюхи вроде тебя, ты слишком нерасторопна.
Швырнуть в него что ли медведем? Бронзовым, тяжеленым, из задранной вверх рычащей пасти которого торчали карандаши.
— Что-то я не припомню от тебя платы. Шлюхи задаром не обслуживают.
Он усмехнулся, а я отвернулась к дубовому пеналу. Распахнула дверцу, стала вытаскивать папки, расставленные рядами. Вскоре я заняла все свободные поверхности кабинета. Опустошила все полки, ящики, стараясь как можно больше смешать между собой документы. Окинула весь этот беспорядок взглядом и только тогда посмотрела на него.
— Пожалуй, ты прав, — согласилась я. — Действительно будет лучше, если ты сам разберешь эти документы.
И оправилась на выход. Повернулась, поймав на себе его недоумевающий взгляд, и добавила:
— Самые важные документы в сейфе, так же, как и пистолет Николая. Тебе известен код?
— Нет. А тебе? — почти выкрикнул он вопрос, потому что я была уже в дверях.
— Ну, разумеется, — не повернув головы ответила я и вышла.
Сегодня Ника додумалась позвонить, прежде чем нанести визит. Приезжай, согласилась я, радуясь передышке. Пустая болтовня с Завойчинской – то, что сейчас необходимо. Я организовала для нас два безалкогольных мохито в высокие стаканы, мы отправились с ними на лужайку. По пути Ника таки открыла бар, оббежала взглядом бутылки и выудила ром, я укоризненно на неё глянула.
— Да что такого? — фыркнула она и оправдалась: — Я чуток совсем плесну, для тонуса.
— Ты много пьешь, — попеняла ей я.
— Скучища ж. Я вообще не представляю, как ты так можешь: на любой сходке весь вечер с одним бокалом шампанского таскаться. Ещё и его не допиваешь.
— Я бы и его с удовольствием не пила, но тогда окружающие станут думать, что со мной что-то не так.
— Поздравляю, они так и думают, особенно бабье, — порадовалась незнамо чему Вероника.
— А, — отмахнулась я. – Пусть, мне всё равно.
— Вот! Именно поэтому о тебе и сложилось такое мнение. — Я удивленно посмотрела на Нику, а она уточнила: — Потому что, плевать ты хотела на их точку зрения.
За нехитрым трепом мы достигли цели. Ника скинула босоножки, определила коктейль на столик, сама забралась на шезлонг. Откинулась на спинку, стянула со лба очки, определив их на переносицу, и уставилась в небо.
— Погодка зашибись. К океану бы сейчас или на море… — мечтательно протянула она. Погода и впрямь замечательная, на небе с утра не единого облачка, только плескавшегося неподалеку моря не имеется, о чем я и заметила ей. Ника надула щеки и капризно выдохнула: — Когда уже эти перелеты возобновят.
— Лежи загорай, чем тебе не курорт, — села я на соседний шезлонг.
Приятельница хотела возразить, но вместо этого заерзала, поудобнее усаживаясь. Вытянула длинные ноги, поправила шорты на бедрах и втянула живот. «Живот», конечно, громко сказано, там всего лишь небольшая складочка кожи, но и ту, Ника попыталась запрятать вовнутрь, даже дышать перестала. Сим жертвам и метаморфозам могла быть лишь одна причина – водворение мужчины. Я повернула голову, так и есть: Ярослав в сопровождении ноутбука занял террасу, видимо закончил возню в кабинете. Разделяло нас метров тридцать газона, Ника беспокоилась, что и с этого расстояния Яр заметит её складку, ну, и, безусловно, ноги. На них он в первую очередь должен обратить внимание, по задумке Вероники.
— Ты не в курсе у него баба есть?
— Не в курсе, — откликнулась я и отпила коктейль. Покрутила трубочкой, играя кубиками льда в стакане и добавила: — Не интересовалась.
— Как можно быть такой не любопытной! — поразилась она.
— Не правда, я любопытна. Только потенциальная девушка Ярослава не входит в круг моих интересов.
— Слушай, — осенило её, — а может я у тебя ночевать останусь? Позвонишь моему, отмажешь меня, а?
— Почему это я должна звонить? Муж твой вот и звони сама.
— Это будет фиаско, братан. А вот если позвонишь ты… короче, Кирюша не сможет тебе отказать, я тебе точно говорю.
— Это ещё почему? — искренне удивилась я.
— Господи, да ты единственная из моих подруг, кого он не считает шлюхой.
— Да? — повторно удивилась я и хмыкнула себе под нос: — Некоторые с ним бы не согласились.
Я пообещала ей позвонить. Ника поднялась и виляя бедрами отправилась на террасу, уселась в кресло напротив, в котором кокетничала с Ярославом в прошлый визит, а я поймала себя на мысли, что сожалею о данном обещании. Я не хочу, чтобы Ника оставалась. Просто не хочу и всё тут. Пока она щебетала с ним, я придумывала пути отступления. Как назло, ни один достойный повод не вырисовывался. Просидела с ним, расточая улыбки, Ника достаточно долго, а у меня как не было, так и не явилось предлога.
— Не надо никуда звонить, — заявила она, как только оказалась рядом. Вернулась в шезлонг, уже не заботясь о выгодной позе и шепотом рявкнула: — Отшил меня, представляешь? Козел.
Я мысленно выдохнула и согласилась:
— Да, характер у парня не сахар.
На ужин Вероника оставаться отказалась. «Поеду уж», — махнула она рукой, чмокнула меня в щеку и отбыла восвояси. Когда Люба привычно скрылась в кухне, и мы остались одни, Ярослав поднял на меня глаза и спросил:
— Ну, и зачем ты её ко мне подослала?
И взгляд, и тон полны едкого высокомерия.
— Ты не логичен, — заметила я, едва качнув головой и посоветовала: — Определись уже, шлюха я или сутенёрша.
— Определюсь, определюсь, — заверил он. Выждал несколько минут, на протяжении которых покончил с рыбой, отложил приборы и откинулся на спинку: — Ты подумала над моим предложением по поводу акций?
— А разве я обещала подумать?
— Зря ты не соглашаешься. Ты только представь какие перед тобой открываются перспективы. Бизнес по душе мы тебе организуем, из дома я съеду сразу, как только получу от тебя положительный ответ, живи в свое удовольствие и ни на кого не оглядывайся. Подумай. Подумай пару дней, не торопись.
— Я уже всё сказала по этому поводу, — твердо отрезала я. Ярослав отодвинул тарелку, перегнулся ко мне и сцепил руки замком:
— Хорошо, скажи мне свои условия. Уверен, они существуют.
А может, действительно, сейчас? Взять и предъявить их сейчас, пусть решает. «Не торопись», — говорю я себе, перегибаюсь, как он, и шепчу почти в его губы:
— Ни в чем ты не уверен.
Глава 11 Ярослав
В офис я отправился пораньше. Саша крутился во дворе, что означало, Аглая ещё где-то в доме. Юма всё-таки настоял о созыве акционеров, не дожидаясь, решится ли вопрос со вдовой. Может и к лучшему, подумал я, посмотрит, глядишь придет к выводу: никакого веселья в том нет, скучная, однообразная рутина.
Я ещё пару раз поднимал вопрос, и получал отказ от Аглаи. «Мне ничего не нужно, достаточно того, что оставил муж». Но я прекрасно понимал, если человек говорит, что ему ничего не нужно, скорее всего, ему нужно всё. Что ты за зверь такой, Аглая Дорофеева?
Лапина, конечно же. Дорофеева – фамилия до замужества. Данный факт выяснился, когда я наводил уборку в кабинете, по её милости. Я наткнулся на свидетельство о браке, в котором и была указана эта фамилия Аглаи. Нужной мне Дорофеевой в сети не нашлось, тогда я забил её с фамилией Лапина. Скудный аккаунт в инстаграм и только. Одно единственное фото, никаких постов, никаких похвастушек перед подругами. Женщина – загадка, да и только.
Как-то за ужином я спросил Аглаю о родителях, обычный вопрос, без всякого желания уколоть. Должна же она их навещать, в конце концов. Зрачки Аглаи сузились, сама нахохлилась и подобралась. Ежик, ей богу. Задумалась, видимо размышляла стоит ли вообще говорить со мной на эту тему.
— Их давно нет в живых. Мама ушла чуть раньше, рак. Папа через два года, сердце, — сухо сообщила она, будто боялась сказануть лишнего.
«Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде», — вспомнилось тогда. Казалось, эта фраза вертится на подсознании Аглаи и она попросту боится дать мне почву для новых атак. Зря, родителями точно доставать не стану, кем бы они небыли на самом деле.