Тишину, разорвал назойливый звук одного из громкоговорителей, которыми была утыкана вся территория:
— Майкл Логан, пожалуйста, позвоните телефонистке.
Он поборол в себе побуждение не реагировать на этот вызов и вернулся в только что покинутое им здание. Не дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, он на ощупь отыскал рядом с дверью телефон, нажал нужные кнопки и сказал:
— Кристина, это Логан. В чем дело?
— Звонят лично вам по четвертой линии, — она помолчала. — Ну, знаю я, знаю, что вы просили записывать для вас сообщения, но она говорила так... ну, не знаю, как это сказать, нервно, что ли... словом, я просто была не в силах заставлять ее ждать.
— Ты слабовольный человек, Кристина. В Белом доме ты не продержалась бы и одного дня.
Телефонистка засмеялась.
— Да они бы меня туда даже в дверь не впустили.
И прежде чем он смог сказать что-нибудь еще, она отключилась.
— Говорит Майкл Логан, — сказал он, когда в трубке снова послышался щелчок.
— Майк... привет, — ответил ему энергичный пронзительный голосок. — Это Диана Эмбердайн.
Майкл усиленно пытался припомнить это имя или хотя бы голос.
— Мы познакомились на вечеринке у Линды на прошлый уик-энд, — подсказала она. — Ну, я еще была в таком синем свитере с блестками. Ты сказал, что этот цвет напоминает тебе реку, в которой ты в детстве ловил рыбу, помнишь?
Забрезжило какое-то смутное воспоминание.
— Ах, да-да, конечно. У тебя длинные светлые волосы, да?
— Ага, — рада она была сверх всякой меры. — Извини, что звоню тебе на работу, но твоего домашнего номера в телефонной книге нет, ну я и...
— Да все нормально. Так чем я могу быть тебе полезен?
— Я понимаю, что так не договариваются, ну и вообще... но я хотела спросить, ты чем-нибудь занят сегодня вечером? Нет-нет, не так надо... — она замолчала и глубоко вздохнула. — Я вот что хотела сказать: в Напе один фильм идет, и я вот уже несколько недель все собираюсь посмотреть его, только, боюсь, если в ближайшее время на него не попаду, то его увезут... Ну я и подумала: может быть, ты хочешь вечером сходить со мной посмотреть его, а?
Первым побуждением Майкла было желание найти какой-нибудь предлог и отговориться. Подошел бы, пожалуй, любой предлог, который не задел бы ее самолюбия. Но он побывал в подобных ситуациях слишком много раз, чтобы обманывать себя, будто существуют какие-либо слова, способные смягчить горькую обиду отказа.
— Кино — это потрясающая идея. В котором часу мне за тобой заехать... и куда?
Последовала продолжительная пауза, словно она была настолько ошеломлена его согласием, что не могла ответить сразу.
— Хм... может, в полседьмого? Нет-нет, давай лучше в половине шестого... я сначала приготовлю нам что-нибудь поесть...
— Не стоит. Мы можем остановиться где-нибудь по дороге. В Янтвилле открылась новая пиццерия, в которую я все равно собирался заглянуть.
Он высоко ценил домашнюю пищу, но слишком часто приглашения пообедать у кого-нибудь дома кончались плохо для его желудка. Теперь он категорически отказывался от подобных приглашений. Кроме того, поглощение обеда у Дианы придаст этому вечеру большее значение, чем ему хотелось бы. Ему было совершенно ни к чему создавать у нее впечатление, что он созрел для продолжительной связи и подыскивает кандидатуру.
— Ну тогда, полагаю, мы договорились, — сказала она.
— Если не считать того, что ты не сказала мне, куда за тобой заехать.
— Ах, да! — Диана объяснила, как добраться до ее квартиры. — Так я жду тебя в половине шестого?
— Я приеду.
Ему вдруг пришло в голову, что если бы он постучал не в ту дверь и ее открыла бы доброжелательная и покладистая блондинка, то он в конечном счете мог отправиться в город с другой женщиной. Он устоял от желания спросить ее, как она будет одета.
Когда часом позже Майкл направлялся в лабораторию, он заметил, что на автостоянку въезжает автомобиль Амадо. Он было двинулся туда, намереваясь поделиться с Амадо хорошими новостями насчет бочек с «Шардоннэ», которые он только что закончил проверять, но тут увидел, что дверца со стороны места для пассажира распахнулась и из нее вышла какая-то женщина. Майкл внимательно наблюдал, как она огибает автомобиль и подходит к Амадо. В ней было что-то волнующе знакомое, что-то, так и ударившее его изнутри. Он попытался вспомнить ее, но не смог.
Она могла быть кем угодно, начиная от нового реализатора их вин, приехавшего на уик-энд с неофициальным визитом, кончая кем-то из знакомых Амадо по его ежегодным поездкам в Европу. Так или иначе, Майкл не собирался в этом участвовать. У него не было времени на пустое светское общение, ну а новости не столь уж важны, чтобы не могли подождать парочку часов.
Но когда Майкл повернулся, собираясь направиться к лаборатории, он услышал, как Амадо окликает его. Подавив огорченный возглас и сокрушаясь, что его все-таки поймали, он развернулся и кивком ответил на приветствие. Выжидательный взгляд, направленный в его сторону Амадо, покончил со всеми надеждами на быстрое спасение. Изобразив подобие улыбки, Майкл начал спускаться по холму.
Когда он подошел поближе, чувство беспокойства усилилось. И еще один взгляд на эту женщину объяснил ему причину: ее сходство с Сюзан было поразительным. Нет, не с той Сюзан, какой она стала сейчас: женой его брата, измученной матерью четверых детей-погодков. Она была копией той Сюзан, которая не вылезала из его школьной куртки, которая занималась с ним любовью в спальном мешке на заднем сиденье его пикапчика, которая гордо надела себе на палец колечко, подаренное им по случаю окончания школы, и во всеуслышание объявила, что они с Майклом официально помолвлены.
Амадо выступил вперед, широко улыбаясь.
— А я ожидал, что ты вернешься только завтра.
— Там оказалось не так много дел, как я думал.
Положив руку на плечо Майкла, Амадо подвел его к автомобилю.
— Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Поначалу Майкл старался не смотреть в ее сторону, но потом он обнаружил, что его неудержимо тянет разглядеть ее повнимательнее. Он сосредоточился на различиях между ними, высматривая и примечая их с почти слышным вздохом облегчения. Она выше и стройнее Сюзан, груди не такие налитые, а бедра — не столь округлые. Густые волосы, обрамлявшие узкое лицо, тоже каштановые, но тоном темнее, а ее широкая открытая улыбка не имела ничего общего со слегка кокетливой ухмылкой, которой пользовалась Сюзан, стремясь очаровать незнакомых мужчин. Умные живые глаза вопросительно посмотрели на него, и он понял, что его «экспертиза» не осталась незамеченной.
— Элизабет Престон, Майкл Логан, — представил их Амадо друг другу.
Майкл дотянулся до протянутой навстречу руки. А когда попытался прервать это рукопожатие — пожалуй, на долю секунды раньше, чем следовало бы, — она сжала его ладонь посильнее. Да уж, она явно была не из тех, кто позволяет быстро от себя отделаться.
— Элизабет работает в агентстве «Смит и Нобл», — продолжал между тем Амадо. — Она приехала на уик-энд, чтобы поближе ознакомиться с нашим производственным процессом.
Майкл едва не расхохотался. Что ж, хоть при виде Элизабет Престон у него и поползли мурашки по телу из-за ее прямо-таки сверхъестественного сходства со Сюзан, это же совсем не означало, что он не способен оценить значение этого события. Элизабет Престон была, черт возьми, желанной добычей для открытия новой кампании.
— А я и не знал, что занятия рекламой так уж нуждаются в непосредственном практическом опыте, — сказал он.
— Ну, не всегда, — ответила Элизабет.
— Как у тебя со временем, сможешь пообедать с нами? — спросил Амадо. — Не сомневаюсь, что для мисс Престон будут просто бесценными твои соображения по поводу производственного процесса.
Майкл попытался изобразить разочарование.
— Прошу прощения, но у меня на вечер другие планы.
— Ну, может быть, нам удастся поговорить в следующий раз, когда я тут появлюсь, — сказала Элизабет.
— А у вас уже есть наметки, когда это произойдет?
— Боюсь, что это, по всей вероятности, может получиться только экспромтом.
Майкл не нашел, что на это ответить.
ГЛАВА 5
Как раз в тот момент, когда Элизабет открывала дверь своей квартиры, отправляясь на работу, зазвонил телефон. Уже опаздывая, она никак не могла решить, отвечать на звонок или не стоит, а потом, бросив на диван портфель и сумочку, схватила трубку.
Это был Амадо.
— А я уже боялся, что не застану вас, — сказал он.
Раньше он никогда не звонил ей домой. На мгновение она задумалась, как же это он раздобыл ее номер, а потом сообразила, что он часто делает вещи, которые выглядят невозможными. Источников информации у него побольше, чем у бывалого репортера.
— Да, еще минута — и вы бы меня не застали.
— Я тут обнаружил, что мне сегодня надо съездить в город, и хотел поинтересоваться... Я думал, что вы, может быть, согласитесь пообедать со мной сегодня вечером. Если, конечно, у вас нет других планов.
Это приглашение застало ее врасплох.
— Разве у нас намечена встреча, о которой я забыла?
Он поспешил успокоить ее.
— Нет-нет, у меня в городе другие дела. Просто я подумал, что если вы свободны, то мы могли бы посмотреть документы, которые я вам отправил на прошлой неделе.
Документы, присланные Амадо, состояли из отчетов университета в Дэвисе по нескольким образцам вин, представленным на экспертизу Майклом Логаном. Без сопроводительного письма от Амадо она бы не смогла разобраться. Сам по себе материал был интересным, но весьма сомнительным в плане использования в кампании. Она тщательно все просмотрела, сделала кое-какие пометки, чтобы при следующем разговоре узнать у него, чего ради он прислал эти отчеты.
Она взглянула на часы. До работы добираться двадцать минут, а через пятнадцать у нее назначена встреча.
— В котором часу? — спросила она.
— Может быть, в семь?
— Отлично. Значит, увидимся, — она уже было положила трубку, но тут сообразила, что он никогда не был у нее дома. — Амадо, вы слушаете?
— Да-да.
— Вы же не знаете, где я живу.
Он засмеялся.
— Ну уж это, поверьте мне, деталь незначительная.
Она продиктовала ему свой адрес, подождала, пока он запишет и повторит его, а потом положила трубку и пулей вылетела из дверей.
В тот же вечер в половине седьмого Элизабет стояла на краю своей кровати, в спаленке размером с почтовую марку, уставившись в раскрытый стенной шкаф. Она никак не могла решить, что ей следует надеть. В шкафу висели вечерние платья, деловые костюмы, целый набор джинсов еще со времен ее учебы в колледже, — вот почти и все. Что ж, ко времени это или нет, но вскоре ей придется сделать кое-какие покупки.
Она вытащила из шкафа зеленое вязаное платье, изучила и засунула обратно, вспомнив, что уже надевала его — даже два раза! — во время уик-эндов, когда оставалась на винном заводе.
Черт побери, как она ненавидела забивать голову такими дурацкими вещами! Она снова вытащила это платье и натянула его через голову. Амадо не волновало, как она одета, он, по всей вероятности, даже и не заметит.
Звонок снизу раздался в квартире Элизабет ровно в семь часов. Сказав Амадо в переговорное устройство, чтобы он поднимался, Элизабет зашвырнула в кухонный буфет перьевую щетку, которой прошлась по мебели, выровняла подушки на спинке дивана и мельком посмотрела на собственное отражение в зеркале. Вид женщины, взглянувшей на нее в ответ, удивил ее. Дело в том, что она совершенно машинально просто расчесала волосы, а не поднимала их в привычной французской прическе. В результате получился эффект, которого она вовсе не ожидала.
Услышав стук, отправилась открывать дверь.
— Элизабет... — казалось, он был поражен ее видом. — Как вы необычно выглядите...
Она едва не рассмеялась.
— Проходите, пожалуйста. Если вы дадите мне минутку, я уложу волосы, и мы пойдем.
Именно в этот момент она заметила, что в руке он держит розу, всего одну. В этом одиноком цветке было что-то интимное, смутившее ее. Она бы чувствовала себя спокойнее, если бы он приволок дюжину.
— Пожалуйста, не меняйте прическу. Мне вы нравитесь вот такой... очень нравитесь.
— Спасибо, — она неловко заправила прядку за ухо. — Ну и как прошла ваша встреча?
Его, кажется, озадачил этот вопрос.
— Вы же говорили, что собираетесь в город на какую-то встречу, как я поняла, на деловую.
— Да-да.
Здесь, в ее квартире, происходило что-то необычное. Раньше у них с Амадо не возникало никаких затруднений при разговоре. А в это утро ей, пожалуй, было бы проще общаться через переводчика с одним клиентом-немцем. Она сделала новую попытку.
— У вас не возникло никаких затруднений? Ведь все пришлось делать в спешном порядке.
Он улыбнулся.
— Ну, это не проблема, — и тут он протянул руку, словно только сию минуту вспомнил о принесенном цветке. — Я вот увидел эту розу, и она напомнила мне вас.
Элизабет коснулась темно-красных бархатистых лепестков и, вдохнув их аромат, с ехидцей посмотрела на него.
— Но у нее совсем нет шипов.
— А вы себе видитесь с шипами?
— Думаю, вам, вероятно, довелось найти в нашем агентстве еще парочку людей, которые воспринимают меня так же.
— Это все потому, что они завидуют вашему таланту и боятся вашей целеустремленности.
Элизабет рассмеялась. Это было просто замечательно.
— Если бы я не знала, что это не так, я бы, пожалуй, решила, что вы побеседовали с моей бабушкой.
— Когда-нибудь вы должны рассказать мне о ней.
Бабушку она вспомнила просто так, к слову. Но впервые с тех пор, как она покинула Канзас, Элизабет почувствовала желание рассказать о женщине, бывшей для нее не столько бабушкой, сколько настоящей матерью. Шагнув к кухонной нише, она вынула из буфета вазочку, наполнила ее водой и опустила туда розу.
Все еще не поворачиваясь к Амадо, она заговорила:
— Когда я была в шестом классе, учительница велела нам написать сочинение о цели жизни. Я написала, надеясь на хорошую оценку, но это не имело ничего общего ни с тем, о чем я мечтала, ни с тем, кем я вообще была. Моя бабушка прочитала сочинение и сказала, что я, мол, отлично поработала и, по всей вероятности, «пятерка» мне обеспечена. Ничего другого я и не хотела. А потом она заставила меня написать другое сочинение, в котором рассказывалась бы вся правда. Ну, я и решила сдать второе.
— И именно за него-то вы и заработали свою «пятерку», да?
Элизабет отнесла вазу в гостиную и поставила на кофейный столик.
— Ничего подобного. Учительница заявила, что если я не умерю амбиции, то мне в жизни предстоят сплошные разочарования.
— Таких людей нельзя и близко подпускать к детям.
— А у нее был аргумент: много ли женщин-президентов было у нас в стране?
— Не сомневаюсь, что это так или иначе связано с воспитанием девочек, которых готовят совсем к другому.
— Ну, теперь вы действительно говорите, как моя бабушка. Она просто пришла в бешенство, когда увидела, что учительница написала на моем сочинении. А через пару недель прихожу я домой из школы и вижу, что она вставила мое сочинение в рамочку и повесила на стенку в гостиной, рядом с медалями, которые мой дедушка получил во Второй мировой войне.
— Всем бы такую бабушку!
— В нашем городе она, конечно, была белой вороной. Этакой мечтательницей среди прагматиков.
— Мне бы следовало понять все это и без вашего рассказа.
— Каким же образом?
— Я чувствую ее мечты в вас, — он помолчал. — Что-то подсказывает мне, что вы проделали огромный путь, прежде чем стать тем, кто вы есть.
Разговор становился слишком уж личным, и это смущало ее.
— Я только сейчас почувствовала, как голодна.
Его, кажется, огорчила столь резкая смена темы, но он поддержал разговор.
— Надеюсь, вам нравится китайская кухня. Я заказал нам столик у Дон Лайшуня.