Слова, которые кричал отец его матери в день, когда Пьюка уводили.
- Я тоже пойду, - сказал пятилетний Син. - Куда ты пойдешь, туда и я.
Подробности того рокового дня навсегда остались в памяти Пьюка. Рыдания матери, раздававшиеся по всей крепости: "Мои дети. Пожалуйста, не забирайте моих детей". Слезы, катившиеся по лицу Сина, когда он взял Пьюка за руку и добровольно ушёл из единственного дома, который он когда-либо знал. Каким утешением Пьюку стала непоколебимое решение маленького мальчика остаться вместе с ним.
В течение многих лет оба мальчика жили и тренировались с самыми закалёнными солдатами клана. Все нежные эмоции были выбиты, вырваны или вырезаны из них.
Когда им было двенадцать и десять лет, отец дал по мечу и бросил их посреди самых опасных песчаных дюн с одним напутствием: вернуться с сердцем врага... или остаться здесь навсегда.
Если бы Пьюк мог вернуть время назад, он бы потребовал, чтобы Син остался с их матерью, в её любящих руках. Теперь же вина была его постоянной спутницей. Пока он не научился бороться, и бороться хорошо, он не мог защитить Сина от ежедневных оскорблений. Хуже того, их мать умерла до того, как они смогли ее навестить.
Она родила мертвого младенца вскоре после их отъезда и, погруженная в горе, намеренно сожгла себя дотла. Воин мог бы выжить в огне, но не женщина без рун и магии.
Массируя затылок, Пьюк решил продолжить.
- Ты открывал сундук?
- Нет. Я ждал тебя, - сказал Син, дрожа от страха.
Страх? Невероятно. Син ничего не боялся, пока Пьюк прикрывал его спину.
- Мне не следовало приносить проклятую вещь в твою палатку. - Его брат подошел к столу. - Я возьму его и...
- Нет. - Вытянув руку, Пьюк остановил Сина до того, как тот прикоснулся к сундуку. Да, Син уже справился с этим без последствий. Не важно. Не было причин рисковать еще раз. - Я хочу узнать, что внутри.
Хотел знать, что эта неизвестная королева решила использовать против его семьи.
- Я позову одного из главнокомандующих. Позволь ему...
- Нет. Я сделаю это сам. - Хороший король не поставит свою собственную жизнь выше жизни его людей. - Оставь меня. Я дам тебе знать, что обнаружил там.
- Ты остаёшься - я остаюсь.
Еще одно полено упало в огненную яму его вины. Он стиснул зубы.
- Я не хочу подвергать тебя опасности, брат.
"Ни сейчас, ни когда-либо".
Секунду в глазах Сина блестели непролитые слезы. Он быстро заморгал.
- И всё же, - сказал он, - я хочу остаться.
Почему он едва не заплакал? Внезапно Пьюк еле смог смириться с мыслью, что его брат рядом.
- Очень хорошо. Отойди.
Когда Син отошёл к другой стороне палатки, Пьюк схватил короткий меч и приготовился к худшему. Взрыв бомбы? Магическая ловушка? Потом он сделал это... открыл крышку.
Сначала ничего не произошло. Но между двумя ударами сердца черный дым поднялся из сундука, запах серы наполнил воздух, обжигая его ноздри. Светящиеся красные глаза моргнули, открылись и сузились, сосредоточившись на нём.
Пьюк отскочил назад и резко выставил меч вперед. Металл просто прошёл сквозь тьму. Что за...
Появилось рогатое существо... владелец этих глаз. С пронзительным визгом он спикировал вниз. Цель: Пьюк. Он пытался отпрыгнуть с пути. Слишком поздно. Существо...
Его пронзила боль, с губ сорвался рев. Существо вошло в его тело, и теперь разрывало органы. Оно кусалось и царапалось, и все же Пьюк не ощущал никаких внешних признаков ранений.
В безумстве он уронил меч, чтобы разорвать ногтями грудь, разрезая кожу и мышцы... безрезультатно. Существо оставалось внутри него тёмным присутствием, воющей ядовитой смесью ненависти и удовольствия.
Кровь в жилах Пьюка могла бы стать топливом; каждая клетка его тела, казалось, загорелась, плавя его изнутри... изменяя? На макушке его черепа вспыхнули два огненных кольца, как будто круги были прожжены в кости. Он протянул руку и почувствовал... рога?
Хрипло дыша сквозь сжатые зубы, он дернул за коричневый мех, выросший на ногах. Мех остался. Затем ступни покрыла твердая оболочка - превратив их в копыта? - когда кожаные ботинки разошлись по швам.
Изменение формы не ново для него, но эту трансформацию Пьюк не мог контролировать. Не мог это остановить.
На его груди появились рваные черные линии, небольшие реки горящей лавы выжгли образ. Бабочка с острыми, как осколки стекла, крыльями. Различные цвета мерцали в свете огня, один за другим они менялись, как и различные эмоции менялись в нём самом.
По большей части, Пьюка душила паника. Это была галлюцинация, вызванная дымом?
Или он навсегда останется монстром?
Его колени подогнулись, не в силах выдержать вес. Когда он лежал на земле, задыхаясь, паника утихла. Его взгляд упал на меч Уолша, и гордость, которую он испытал всего несколько мгновений назад, угасла, прежде чем исчезнуть совсем.
Преданность своему царству и народу... ушла. Он ничего не чувствовал. Меч был куском отточенного металла, королевство - бессмысленным местом, его граждане - ничтожеством.
Пьюк искал эмоции, любые эмоции, спрятанные где угодно. Есть! Любовь к Сину, сияющая путеводная звезда.
Он защитит юношу от этого... чем бы это ни было. Но, когда он попытался дотянуться до брата, мышцы сжали кости, удерживая его неподвижным, и паника вернулась.
- Син!
Син не хотел смотреть на него.
Что-то не так...
Ужасная опустошённость начала охватывать Пьюка во второй раз... поглощая чувства к брату. Драгоценный Син. Заветный Син. Для Пьюка он был смыслом... всего. Но невидимый кинжал пронзил его сердце, любовь истощалась... истощалась...
Он продолжал бороться.
- Люблю тебя, - вскрикнул он. "Не могу потерять Сина. Не могу... "
Но даже когда он говорил, его сердце ничего не испытало.
В одно мгновение его любовь ярко вспыхнула, которую не погасили ни война, ни гонения, ни уродство, а в следующее - она стала всего лишь потушенным факелом.
Пьюк моргнул, глядя на Сина, и не почувствовал... ничего. Он не забыл ни их прошлого, ни того, как брат помогал ему на протяжении веков, ни всего того, от чего отказался Син ради него, но его это больше не волновало.
Син присел рядом с ним с печалью в глазах.
- Мне очень жаль, Пьюк. На самом деле. Я знал, что было внутри сундука... Киликаель... она знала о нашем пророчестве, уверяя, что мы уже на пути к разрушению, и один из нас убьет другого. А так мы сможем жить. Я просто... Я не мог убить тебя, но не мог и тебе позволить убить себя. Ты бы возненавидел себя. Извини, - повторил он. - Мне очень жаль.
Брат его предал?
Невозможно. Он бы никогда не поступил столь ужасно.
- Я заключил сделку с женщиной-демоном, - продолжил Син. - Никогда не прощу себя, но лучше я, чем ты, да? Разве ты не видишь? Ты не будешь беспокоиться ни о короне, ни о кланах. Теперь ты одержим демоном Безразличия. - Он постучал Пьюка по груди и голос его ожесточился. - Вы с ним соединены на всю оставшуюся вечность.
Печаль, решительность и ярость - так много ярости - внезапно полыхнула внутри Пьюка. Брат его предал. Он без колебаний спланировал его падение. Но, как и всё остальное, печаль, решительность и ярость исчезли, и осталось только холодное безразличие.
Пьюк Непобедимый только что стал Пьюком Обманутым.
Он должен уйти. У него может и нет стремления убить своего брата, остаться здесь или даже уйти, но здравый смысл подсказал: не оставайся с тем, кто причинил тебе вред.
Наконец мышцы расслабились, и он встал.
- Я сделал это для нас. - Син выпрямился и протянул к нему руку. - Скажи, что ты понимаешь. Скажи, что мы останемся вместе.
Молча, он попятился от брата. Он решил пройтись, подумать о случившемся и о дальнейших действиях.
- Пьюк...
Он покинул палатку, так и не оглянувшись.
Глава 2
Прошли века. Много лет после ухода Пьюка. Он не собирался их считать.
Он не вернулся к своему брату или клану даже тогда, когда услышал слухи о жестокости Сина. Очевидно, его брат превратился в самого кровожадного тирана в истории Амарантии. Он уничтожил половину леса - одного из двух - чтобы построить крепость. Сделал рабами всех граждан Коннахта и жителей других кланов, взятых в плен, и убивал всех, кто “замыслил его падение".
Он верил, что тысячи людей мечтали его свергнуть.
На самом деле Пьюк знал правду. Чёрная душа Сина вышла, наконец, поиграть.
Бесцельно Пьюк кочевал из одного конца Амарантии в другой. Те, кто вставал у него на пути, умирали. Если ему попадалось что-то необходимое для выживания, он брал это. Пищу. Оружие. Ночлег. Иногда он брал любовницу.
Он мог затвердеть, и женщина могла ездить на нем сама до получения удовлетворения, но он ничего не делал для её удовольствии... и не мог достигнуть своего. Хотя он чувствовал физиологическую потребность в освобождении, никто не мог заставить его кончить. Даже он сам.
Пьюк вспомнил, как однажды тайно мечтал снова и снова быть с одной и той же женщиной. Когда он действительно сделал это, то обнаружил, что ему не хватает опыта.
Когда Пьюк привык к Безразличию, то понял, что тот не мог украсть или стереть его эмоции, только похоронить и спрятать их. Что демон незамедлительно и делал; он вошёл во вкус, наказывая всякий раз, когда Пьюк чувствовал слишком много и слишком долго.
"Никогда не был безразличен к этому, так, демон?"
Даже сейчас существо рыскало в его голове, и каждый его шаг отдавался ударом кувалды, в ожидании ошибки Пьюка.
Ему пришлось научиться хоронить и скрывать свои эмоции самостоятельно, покрывать их толстыми слоями воображаемого льда, вызванного магией, которую он всегда использовал. Магией, которой он мог владеть где угодно и когда угодно. Со льдом приходило онемение, с онемением - мир.
Необходимый процесс. Ярость, ненависть, боль, беспокойство и надежда все ещё бурлили в нём. Он стал пороховой бочкой и однажды взорвется.
Когда это произойдёт...
Безразличие его убьёт? Пьюк примет смерть или станет бороться?
По крайней мере, демон предупреждал его, когда эмоции вырывались на свободу. Рык приравнивался к удару по запястью. Рев означал, что Пьюк ступил на опасную почву. Когда он слышал мурлыканье, значит, слишком долго чувствовал, и ад вот-вот обрушится на него.
Демон истощит его силы, оставив неподвижным на несколько дней. Практически в коме.
Чтобы избежать наказания, Пьюк создал правила, которым неукоснительно следовал.
"Никому никогда не доверяй. Помни, что все лгут".
"Убивай всех, кто угрожает выживанию, и всегда мсти за минутное пренебрежение".
"Ешь три раза в день и приобретай одежду и оружие, когда это возможно".
"Всегда иди до конца".
В какой-то момент Пьюк пересёкся с принцессой Аланной из Динджина. Она закричала и убежала в ужасе от монстра, которым он стал. О, ну ладно.
Хотя магия все ещё клубилась внутри Пьюка, он потерял свою способность трансформироваться. Рога остались на его голове - две башни позора из слоновой кости. Мех и копыта на его ногах также продолжали вырастать; независимо от того, сколько раз он всё это срубал, думая, что, может быть, просто возможно, он смог бы освободить свой ум от Безразличия, если бы избавился от этих звериных атрибутов.
За долгое время на него нападали разные воины, решившие убить опального принца Коннахта. Пьюк закалывали, поднимали на кол и вешали, растягивали на дыбе, четвертовали и сжигали в огне. Когда это было возможно, он сопротивлялся. Если он не мог сопротивляться из-за демона, то ждал, пока его тело исцелится, а затем безжалостно и беспощадно вершил возмездие, охваченный яростью, которую не мог контролировать.
Конечно, Безразличие всегда наказывал его после.
Однажды утром, когда Пьюк прогуливался по песчаным дюнам, которые он когда-то обожал, почувствовал пульсацию в ногах. Вернее, в копытах. Быстрый взгляд вниз доказал, что он получил множественные травмы и оставлял позади себя кровавые следы. Ему нужно было украсть и волшебным образом переделать пару туфель. И одежду. Он забыл одеться.
Два золотых солнца осветили небольшой лагерь вдалеке. Идеально. Разная одежда качалась на верёвке, привязанной к вершинам двух ближайших палаток. Ветер разносил запах зажаренного кролика.
Никто не сторожил снаружи, хотя в одной из палаток раздавались голоса.
- ...объявили сегодня утром. Принц Талиесин из Коннахта убил своего отца, пока тот спал.
- Полагаю, это значит, что Талиесин теперь король, - раздалось ворчание. - Принц Нил должен был стать преемником, но, думаю, он мёртв.
Пьюк застыл на месте. Син убил их отца?
Они оба презирали мужчину, но хладнокровное убийство во время сна Коннахта? Это низко.
Пьюк ждал всплеска удивления... отвращения... ярости... хоть чего-нибудь. Ни единого намёка на эмоции не просочилось мимо его льда. Когда он натянул пару слишком узких штанов из овчины, он задумался о том, что должен был почувствовать. Возможно, всё вышеперечисленное? Определённо, нужно остановить его брата.
- Если принц Нил не умер, - один из мужчин заговорил, - он всё ещё чудовище.
Нил - Пьюк.
- Что лучше, чтобы Талиесин или зверь правили твоей семьей? - спросил другой мужчина.
- Зверь, - хором ответили мужчины.
Тот факт, что все хотели бы Пьюка вместо Сина... жители Коннахта должно быть в отчаянии.
"Могу ли я действительно уйти и оставить свой клан в опасности?"
Вдруг Син женился на женщине, которая его полюбила, тогда он убьёт Пьюка и объединит кланы? Амарантия, несомненно, рухнет.
Син должен умереть.
"Всегда иди до конца".
Ну, тогда всё в порядке. Пьюк спасет Коннахт от сумасшедшего и всю реальность от разрушений... и, наконец, отомстит брату. Глубоко в сердце Пьюк хотел отомстить. За светлое будущее, которое он потерял, за любовь, которую Син так холодно уничтожил.
Гнев Пьюка был заслуженным. Он имел на это право.
Безразличие огрызнулся, предупреждая. Пьюк использовал магию, чтобы покрыть своё сердце и разум льдом.
Когда ледяная логика вернулась, он начал размышлять: если демону удастся истощить его силы, Син его победит.
"Он уже знает мою слабую сторону..."
Пьюк сжал кулаки. Он должен найти слабое место Сина.
Никто не даст лучшего наставления, чем Оракулы.
Пьюк съел все кусочки кролика - правило есть правило - изменил с помощью волшебства проклятые сапоги и направился на восток. Оракулы жили в самой опасной части Амарантии, там, где мощная магия сгущала воздух, создавая порталы, которые вели в другие миры, в бесконечные ямы, в центр вулкана и даже на дно океана.
Только самые отчаянные жители осмелились рискнуть прийти сюда. Только те, кто стремился спасти себя или любимого, короли, которые нуждались в руководстве при выборе наследника, или такие люди, как Пьюк, которым нечего терять.
Путешествие заняло три дня пути. Ни привалов, ни еды, ни воды. По крайней мере, ему удалось избежать порталов.
Наконец, он достиг самой высокой песчаной башни реальности. Оракулы жили наверху, с видом на... всё. Пьюк ослаб настолько, что не мог подняться, поэтому использовал последнюю свою магию, чтобы создать песчаную лестницу.
Ему нужно было накопить больше магии, а значит, ему придется убить кого-то, и скоро.
"Нужно ли убить одного из Оракулов?" История утверждала, что триада создала Амарантию в качестве убежища для тех, кто имеет магические способности. Их запас магии должен был быть безграничным, даже бесконечным.
Когда-то мысль о том, чтобы причинить вред женщине, вызывала у него отвращение. Сейчас? "Причини его". Источник есть источник.
Сначала дело. Когда он ступил на верхние ступеньки без поручней и стен, то обнаружил трёх женщин, стоящих вместе, каждая из которых была задрапирована от груди до бёдер в разноцветные шарфы. Замечательно, тёмный туман скрывал их лица.