Пока я осматривалась, на улицу высыпали слуги. Знакомых лиц не было, но меня все равно обходили по дуге и поглядывали исподтишка. Казалось, все ждали, что та самая Эннари, не заходя в дом и не переодевая дорожного платья, снова уничтожит учебную башню.
К слову, ее, башню, отремонтировали. Девять лет назад на третьем этаже вместо окон зияли провалы, а стена была закопченной — мой дар открывался с огоньком, в прямом смысле слова. С тех пор окна вернули на место, а черный след побледнел, но не исчез окончательно. Он нахально напоминал о том удивительном дне, когда выяснилось, что мой отец — темный маг, а кузины умеют споро бегать и очень громко визжать. Образ улепетывающей Эбигейл, задравшей до коленок юбки, почти полгода грел мне душу в школе при академии Деймран.
— Добро пожаловать домой, Энни. Наконец-то ты вернулась, — не сдержала я торжествующей улыбки и поднялась по лестнице к парадным дверям.
Холл по-прежнему был торжественно пуст, мрачен и холоден. В общем, похож на склеп, притом не самый лучший, а за время учебы склепов разной паршивости я повидала немало. Поселили меня в гостевую башню. Никто не рассчитывал занять — ладно, не лучшую — хотя бы прежнюю комнату, но непрозрачный намек, чтобы я не задерживалась в замке, поднял настроение. Всегда приятно представить, как вытянутся физиономии у родственников от понимания, что жить по священному правилу четырех «Н» больше не удастся. Правило это гласило: никогда, ни при каких обстоятельствах не вспоминайте о незаконнорожденной Эннари.
В покои меня провожала молоденькая горничная в благопристойном чепце, задорно съехавшем на затылок. Калеб следовал конвоиром, не отставая ни на шаг. Он словно хотел лично удостовериться, что башня не пострадает, служанка вернется в людские на своих двоих, а я не займу чью-нибудь чужую спальню.
У горничной к изнанке платья был приколот крошечный амулетик от сглаза, способный защитить разве что нервы владельца, но не самого владельца.
— Амулет делала тетка Мириам? — поинтересовалась я.
— А?
Девушка испуганно оглянулась и невольно схватилась за сердце, словно проверяя, на месте ли талисман, а заодно и само сердце.
Вообще, момент для вопроса оказался неудачный. Мы поднимались по лестнице, и горничная чуть не потеряла равновесие. Конечно, не поймала бы я — подхватил Калеб. Нас обеих, безусловно. Зря, что ли, молчаливым стражем топал следом. Но девушка устояла, и трагедии удалось избежать. Вот ударила бы она коленку и обвинила меня в нападении. Темных всегда обвиняют просто так, заранее. Сразу хочется сотворить какое-нибудь мелкое проклятие, вроде икоты на пару часиков. Пусть уж ругают за дело.
— Амулет сделала госпожа Эбигейл, — призналась девушка, все ещё оглаживая платье в том месте, где с изнанки приколола булавку.
— Печально, — покачала я головой. Ведь правда ужасно печально для внучки пресветлого Парнаса так плохо соображать в светлых чарах! Просто сартарский стыд.
— Нравится кошмарить народ? — проворчал в спину Калеб.
— Предлагаешь притворяться слепой и глухонемой? — бросила через плечо недовольный взгляд.
— У тебя на лице написано, что ты готова меня проклясть.
— Не переживай, у меня есть принцип никого не проклинать по воскресеньям, — уверила я.
— Сегодня четверг, — напомнил он.
— Не свезло.
Горничная зачастила по лестнице, словно пытаясь сбежать. Я чуть не полегла, а она даже не запыхалась. В общем, прислуга в замке была нервная, но выносливая. Мы догнали ее на третьем этаже — двигаться дальше было некуда, впереди только чердак, крыша и летучие мыши. К слову, против соседства с ними, в отличие от родственников Истванов, я ничего не имела.
Служанка отперла замок на одной из двух дверей и показала аккуратно убранную комнату, посреди которой стояли мои дорожные сундуки.
— Ваши покои, госпожа чародейка.
Калеб между тем толкнул соседнюю дверь. Тут-то до меня дошло, что он вовсе не конвоировал ведьму, а просто направлялся в собственную комнату, и нам оказалось по пути.
— Ты живешь в замке?
— Четыре года, — согласился он.
— Надеюсь, что между нашими комнатами нет смежной двери.
— Не беспокойся, нет.
— Да я не беспокоилась, но все равно чудная новость.
Отказывать себе в удовольствии захлопнуть дверь щелчком пальцев я не стала. От удара из замочной скважины выскочил ключ и со звоном слетел на каменный пол, появилась сквозная дырочка. Про ключ-то я и забыла, но высовываться в коридор после эффектного ухода не хотелось. Оставалось сделать вид, будто все так и задумывалось, и дождаться, когда все свидетели конфуза разойдутся по замку, а потом ключ забрать. Но не успел растаять черный магический дымок, окутавший мою руку, как горничная осторожно заскреблась в дверь. Пришлось открыть. К счастью, Калеб все-таки спрятался в покоях и конфузец пропустил.
— Госпожа чародейка, вы уронили, — произнесла горничная, указывая пальцем на валяющийся ключ.
Я чуть не закатила глаза. Вообще, слушок, что из рук ведьмы ничего не стоило брать, вполне себе справедлив, но отдать-то можно! Видимо, я так красноречиво посмотрела на ключ, что горничная быстренько подняла его и протянула мне.
— Мы ждали, когда вы приедете, чтобы разобрать сундуки, — ещё объявила она.
Вспомнив, сколько разного лежало в багаже, я отказалась от помощи:
— Сама справлюсь. Лучше поесть принеси.
— Обед уже прошел, — объявила она.
— Еда исчезла подчистую? — уточнила я.
— Нет, но… чаю с пирожными?
Благодарю, но я девять лет прожила при академии и сейчас по расписанию у меня полноценный обед!
— Кофе с мясом и жареным картофелем, — подсказала я приличное меню.
Девушка не пыталась скрыть радость, что можно не заниматься распаковкой вещей, а сразу бежать подальше от новоявленного колдовского логова. Готова поспорить, что слуги будут вытаскивать длинную палочку, выбирая жертву, которая понесет в гостевую башню поднос с едой.
— А кофе черный? — уточнила она. — С бренди?
— С молоком и сладкой патокой, — призналась я в недостойной слабости.
Знаю-знаю, суровые черные ведьмы настолько суровы и черны, что пьют кофе цвета дегтя и такой же крепости, но ведь у каждого бывают маленькие секретики. Зато я никогда не выдам большой тайны, что за ломтики яблочного зефира продам душу. В смысле, не свою, а соседа или — вон — «любимого» родственника. У меня сначала было общежитие отборных темных чародеев разной степени странности, а теперь замок кузин одинаковой степени подлости. Торгуй сколько влезет!
— А мясо с кровью? — продолжила она допытываться.
— Можно и с кровью, — согласилась я, — но лучше с солью и перцем. Хорошенько прожаренное.
— Насколько хорошо?
— Достаточно хорошо! Я ведь не похожа на умертвие?
— Пока нет, — уверила горничная, но тут же испуганно оговорилась: — В смысле, совсем нет. Вообще, ни капельки… Я пойду на кухню и передам распоряжения повару насчет мяса.
— Иди, — с ласковой улыбкой согласилась я. — Хотя подожди!
— Вы передумали есть?
В ее голосе прозвучало столько незамутненной надежды, словно уговорить повара накормить человека после обеда было настоящим подвигом. Из вредности сразу захотелось придумать какой-нибудь гастрономический каприз и заставить выполнять. Но, как назло, в еде я была совершенно непритязательная, ничего не смыслила в изысках и в тайне ото всех обожала плебейскую похлебку из квашеной капусты.
— Поменьше радости в голосе, — фыркнула. — Еду никто не отменял.
— Простите, — покаялась она.
— Может, ты слышала: когда дед вернется?
— Пресветлый чародей должен быть к ужину, — подсказала она.
— А остальные?
— Так ведь все в замке, — удивленно заморгала служанка рыжеватыми ресницами. — Они никуда не уезжали.
Отправив горничную в кухню, я прикрыла дверь и наконец проверила выделенные мне покои. Комнаты убрали. Украшенный золотыми кисточками балдахин над кроватью и занавески хорошенько перетрясли. В углах не обнаружилось паутины, а в камине — золы. В банной комнате стояла медная ванна и стыдливо спрятанный за деревянной ширмой ватерклозет. Да и виды из окон оказались живописными: на семейное кладбище из спальни и учебную башню из гостиной. И это лучше, чем на стену соседнего здания, как было в Деймране, или на птичий двор, как в моей прежней комнате.
Один из дорожных сундуков все-таки пытались вскрыть и закономерно нарвались на проклятие. Надеюсь, чернильной узор любимые родственники сумели оценить. Я очень старалась подойти к метке с фантазией: заклятие окрашивало кожу под божью коровку и почти не вытравливалось магией, исключительно едким щелоком и временем. В общем, кто-то по замку ходил пятнистый. Мелочь, но как же приятно!
Одежды у меня было немного. В сундуках в основном лежали книги и разные магические штуки. Я вытащила ящичек с ароматными мыльными пастами, прихватила чистое платье и с наслаждением приняла ванну с розовыми пузырьками, сладко пахнущими пионовым благовонием. Чистая до скрипа, на ходу подсушивая волосы полотенцем, я вернулась в спальню.
— С легким паром, — прозвучал в тишине совершенно незнакомый мужской голос.
В кулаке мгновенно сгустился дымок парализующих чар. Я резко оглянулась. На кровати возлежал смутно знакомый мужик и листал один из черных гримуаров, нахально вытащенный из дорожного сундука.
К счастью, мужик был одет. Притом одет настолько, что даже обут, и на кровать вскарабкался в сапогах.
— Привет, кузина, — перевел изучающий взгляд с раскрытой страницы на меня.
И ещё он был Вайроном. Проклятие!
В смысле, пришлось спрятать за спину руку и аккуратно потушить проклятие, зажатое в кулаке. Магия закономерно тушиться не хотела, кусала пальцы, щипала кожу и желала парализовать придурка, посмевшего плюхнуться в кровать. В обуви! Да даже в общежитии сокурсники предпочитали разуваться в коридоре и после входили в мою комнату.
Мы разглядывали друг друга с открытым любопытством и в обоюдном молчании, все-таки девять лет прошло с последней встречи. Он отрастил до плеч волосы, начал бриться и расстегивать три верхние пуговицы на рубашке.
— Давно не виделись. — Кузен захлопнул гримуар и отбросил его на покрывало. — Как добралась?
— Твоими молитвами, — кивнула я.
— Я не молюсь, — произнес он с усмешкой.
— Значит, не твоими. Зачем пришел?
— Хотел поздороваться, — неопределенно кивнул он. — И принес поднос с едой.
Хотя бы что-то полезное сделал! Любопытно: родственники решили каждый по очереди меня приветствовать или просто отправили на разведку самого бесполезного мага в коммуне, кем было не жалко пожертвовать?
— Куда еду поставил? — уточнила я, аккуратно развешивая полотенце на деревянную вешалку для мужских пиджаков.
— На стол перед камином, — по инерции ответил Вайрон.
— Благодарю, — завязывая на ходу черные волосы в пристойный пучок, я направилась в гостиную, готовая, так сказать, оценить кулинарные умения местного повара.
— Ты куда? — опешил кузен, с дурацким видом приподнимаясь на подушке.
— Обедать, — оглянулась я.
— Что?
— В смысле, что? Что ты принес, — кивнула в сторону открытых двустворчатых дверей в гостиную. — Кстати, за какие грехи тебя заставили прислуживать?
— Меня?! — искренне возмутился Вайрон самой мыслью, будто кто-то мог обязать его носиться по коридорам с подносом и по утрам подливать маменьке Мириам теплое молоко в черный чай.
— То есть ты по велению души вместо горничной принес поднос? Никогда такого не видела! — не слишком умело восхитилась я. — Наверное, слуги тебя обожают, да?
Пока он действительно не надумал ответить на вопрос, не требующий ответа, я спокойно скрылась в гостиной. Накрытая серебряным колпаком еда стояла на кофейном столике перед креслом с высокой спинкой. Оно оказалось жестким и очень неудобным.
Прежде чем обалдевший кузен появился в дверях, по давней привычке я успела проверить угощение на заклятия и искренне поверить, что ни в остывший кофе, ни в тарелку никто не плюнул. Ни то, ни другое времени много не заняло, а повар приготовил все, как я просила, и чуточку больше — положил поверх большой отбивной веточку лавра. Разумеется, не ради красивой подачи. В народе ходило поверье, будто лавр отпугивал злых духов.
Вайрон вывалился из спальни, мотнул головой, поправляя растрепанные лохмы, и ошалело остолбенел, не веря своим глазам:
— Ты правда села есть?
— Хочешь присоединится? — напряглась я, не желая ни с кем делиться добытым куском мяса.
— Кажется, ты что-то недопонимаешь, Энни…
Неожиданно он полностью преобразился: спрятал руки в карманы брюк, поднял подбородок, изобразил нахальную усмешку и начал приближаться к столу. В общем, постарался начисто стереть первое неудачное впечатление. Я резала мясо и с любопытством следила за его выступлением, в смысле, наступлением. Наконец Вайрон уперся ладонями в край кофейного столика, оказавшегося на редкость устойчивым, и склонил голову.
Мой взгляд неизбежно остановился на впалой мужской груди и птичьих ключицах, вылезающих из прорехи между расстегнутыми пуговицами. Некоторым Вайронам было буквально противопоказано демонстрировать прелести, потому как прелестей не имелось! В жизни не подумала бы, что взрослый кузен окажется высок, худ и обликом похож на оглоблю, способную напугать разве что мышей в замковом коридоре, но не темную чародейку. Хотя, конечно, он так пока не думал.
— Зачем ты вернулась, Энни? — тихо спросил он.
— Соскучилась, — отозвалась я, мысленно смиряясь, что пока не выставлю незваного гостя из покоев, спокойно поесть не удастся.
— Лучше уезжай туда, где ты обитала последние девять лет. Тебе здесь не рады, — склонился он ещё ниже.
— Обещаю, я не буду расстраиваться, — хмыкнула я и указала вилкой в сторону высокого кофейника с длинным носиком: — Плесни мне кофейку, все равно стоишь без дела.
Наблюдать вблизи, как у Вайрона вытягивается лицо, абсолютно бесценный опыт. Клянусь, в Истван стоило вернуться хотя бы ради этого момента! Впрочем, кузен был не причем. Девять лет назад дед сказал, что для него цвет дара не имеет значения, самое главное — умение владеть магией. Я должна стать лучшей и занять место, когда-то принадлежавшее моей матери. Демоны знают, сколько я вкалывала, чтобы быть достойной знаменитой фамилии! Сейчас в опечатанной шкатулке лежал черный диплом с отличием и дедовские поздравительные карточки, собранные за девять лет, а я была готова принять материнский знак семьи.
— Смотрю, трусишка Энни стала очень смелой? — ухмыльнулся Вайрон, справившись с замешательством.
— Это был вопрос? — уточнила я.
Спокойно, Эннари, помни, что у тебя есть принцип никого не проклинать во время трапезы. Забыла? Колдовать во время еды не просто неприлично, а по-настоящему непристойно… Но какого демона?! Приличные люди без стука не вламываются, в сапожищах в кроватях не валяются и не нависают, когда у девушки в руках вилка, а внутри голод и скоропортящееся настроение. В общем, он первый начал!
— Дорогой кузен, отодвинься, — вкрадчиво попросила я, аккуратно откладывая приборы.
— Не хочу, — ухмыльнулся он.
— Лучше захоти и поскорее.
— Попытаешься заставить?
— Ты сам предложил.
Я похлопала его по плечу. От каждого касания в воздух вылетал полупрозрачный черный дымок, словно из рубашки вырывались облака пыли. Оказалось, что Вайрон не озадачился защитными заклятиями. Удивительно беспечность! Я такой не встречала лет… да вообще никогда. Сразу видно, что светлые чародеи в замке пока непуганые и действительно считают меня девчонкой, залезающей в шкаф порыдать.
— Ты что делаешь? — тихо спросил кузен.
— Помогаю тебе застегнуться. Не выношу неопрятных мужчин.
Едва я убрала руку, как его рубашка ожила. Ворот сам собой сошелся, ткань срослась, скрыв голую грудь. От неожиданности кузен отпрянул от стола, резко выпрямился и по лицу прошла болезненная судорога. Похоже, у него что-то защемило в спине. Без магии.
— Ты рехнулась?! — охнул он. — Спина не разгибается!
— В отличие от хозяина, твоя спина явно понимает, когда начинаются неприятности, — покачала я головой.
— Ты меня прокляла! — изумленно охнул он.
— Много чести.
Честное слово! Я прокляла не кузена, а его сапоги. Из гостевой башни он ещё спуститься успеет, но потом подошва растает… И придется Вайрону ковылять до своих покоев, стуча по каменному полу голыми пятками.