— Тушенная в воде или в белом вине рыба.
Что-то похожее на улыбку коснулось его губ, когда он подал знак официанту и заказал тушеную рыбу «Провансаль», которая готовилась с применением по крайней мере восьми видов морской рыбы. Кроме того, Гевин заказал салат из сердцевины пальмы. Забрав у них меню, официант покинул их столик, и вскоре после этого к столу вернулся сомелье, чтобы вновь наполнить бокалы.
Дори расслабилась и положила локти на стол. Шампанское уже ударило ей голову, и она каждой клеточкой своего тела чувствовала жар.
Попробовав тушеную рыбу, она пришла к мысли, что в этом месте это блюдо куда вкусней, чем она пробовала где-либо еще. Вино, которое заказал Гевин к еде, было мягким и приятным на вкус.
А после они долго сидели за чашкой крепкого черного кофе, и Гевин свободно говорил о себе в первый раз с того вечера, когда рассказал о своей женитьбе. Он рассказывал о своем посте в компьютерной компании и о длительных командировках, которые приходилось порой совершать. Работа подходила ему идеально, потому как предоставляла свободу для комментирования игр в течение футбольного сезона. Гевин был совладельцем фирмы, и это давало значительные выгоды, в том числе и свободное время, которое он мог тратить по собственному усмотрению. Паркер говорил о своих целях на будущее, о любви к дочери, рассказывал о мечтах, которые у него были насчет Мелиссы.
Дори никогда не думала, что увидит у Гевина подобный трогательный взгляд. Его горящий взор был невероятно глубоким и пылким, и в нем можно было прочитать желание счастья и процветания тому, кого он любит. Он не затрагивал прошлое или те победы, которых он достиг на футбольном поле. И он не сказал ни слова о Дейдре.
Каждая частичка Дори чувствовала Гевина, каждый нерв, каждая клеточка. Она никогда не надеялась, что ее ожидает подобная близость с каким-либо мужчиной. Она видела в нем нежность и ранимость — те чувства, которые он так редко проявлял.
К ним приблизился официант с кофеваркой, но Дори покачала головой. Гевин взглянул на часы и спросил:
— Пойдем обратно в номер? Нас не было всего два часа.
Она чувствовала, что сегодня ночью для нее нет безопасного места, только не в том случае, если она будет рядом с Гевином. Она хотела быть в его объятиях так сильно, что практически жаждала его прикосновения. Дори искала причину, чтобы остаться.
— Они будут ужасно разочарованы, если мы вернемся так рано.
— В холле играет какая-то группа, — ответил он. — Хочешь потанцевать?
— Да. Я с удовольствием. — Ее голос слегка дрожал.
Гевин не стал искать столик, когда они вошли в холл. Звучала мягкая, мелодичная баллада, и он повел ее прямо на площадку для танцев и там повернул к себе лицом.
Дори глубоко вдохнула. Она положила ладонь на его шею и прижала голову к твердой линии его подбородка. Их тела были так близко, что Дори могла чувствовать неровный ритм его сердца, но она понимала, что и ее собственный пульс буквально зашкаливал. Они делали лишь вид, что танцуют, держа друг друга так тесно, что казалось, в течение нескольких секунд было невозможно дышать. Втянув воздух в легкие, Дори закрыла глаза и отдалась на волю полноты ощущений, которые волной нахлынули на нее. Неделями она боролась с чувствами к Гевину. Она не хотела влюбляться в него. Сейчас за несколько коротких минут, которые прошли с того момента, как он взял ее руки в свои, Дори осознала, что уже слишком поздно. Она любила его. Целиком и полностью. Но признание в своих чувствах лишь напугает его. Ее интуиция кричала, что Гевин не готов к принятию ее любви или же к признанию своей собственной. Если сейчас последовать за этой пока еще маленькой искоркой, то можно ее затушить еще до того, как появился бы шанс раздуть ее до огромного пламени.
— Дори. — В его голосе звучали необузданные эмоции, которые растопили ее сердце. — Давай уйдем отсюда.
— Давай, — прошептала она в ответ.
Гевин повел ее к выходу из холла, а затем по заполненному людьми вестибюлю. Он на мгновение помедлил, очевидно никак не решаясь, куда им следует пойти.
— Дети будут в кроватях, — напомнила ему мягко Дори.
Лифт был пуст, и, как только тяжелые двери закрылись, Гевин обвил ее тело своими руками. Она так сильно желала его поцелуя! Дори улыбнулась и смело посмотрела на него. Она увидела, что его глаза потемнели от страсти. Потянувшись к нему, она встретила губы, устремившиеся к ней со всей жаждой, что пробудилась в этот вечер. Гевин целовал ее с глубокой нежностью до тех пор, пока они оба не стали задыхаться, а затем лифт остановился.
Глубоко вздохнув, Гевин усилил объятие, придвигая Дори еще ближе.
— Если ты будешь целовать меня так каждый раз, когда мы заходим в лифт, мы никогда отсюда не уберемся.
— Этого я и боюсь, — пробормотала она и внимательно посмотрела ему в глаза.
Он долгое время молчал, а затем все же произнес:
— Тогда нам необходимо выйти сейчас, пока мы все еще можем.
Его хватка слегка ослабла, когда они выходили из лифта.
Из-под двери их номера не пробивался свет, но Дори сомневалась, что у них будет настоящее уединение. Несомненно, Мелисса и Денни были просто за дверьми спален, стремясь стать свидетелями наиболее интимных подробностей в отношениях их родителей.
Гевин тихо открыл дверь. В комнате было темно, а тот неяркий свет, который пробивался через окно, исходил от яркого серпа луны. Они вошли в номер, и рука Гевина по-прежнему лежала на талии Дори. Он повернулся, закрыл дверь и прижал ее тело к стене. Они неотрывно смотрели друг на друга.
— Мне не следует целовать тебя здесь, — хрипло пробормотал он, будто надеясь, что она откажет ему.
Дори не могла найти слов, чтобы отговорить его, — она хотела его всем сердцем. Казалось, время застыло. Наконец, Дори очень медленно подняла руки, чтобы погладить его напряженный подбородок. Кончики ее пальцев скользнули в его темные густые волосы, она поднялась на цыпочки и нежно накрыла его рот губами. Прикосновение было настолько легким, что их губы едва соприкасались.
Постепенно к активным действиям перешел и Гевин. Он легонько исследовал ее губы, нежно двигаясь от одной стороны ее рта до другой. Поцелуй был настолько чувственным, что по телу Дори прошла дрожь. Вздох удивления сорвался с ее губ, а горло судорожно сжалось. Следом послышался тихий стон, когда поцелуй стал невероятно страстным и в нем засквозило желание. Все это было слишком ново и неожиданно. Она думала, что эти чувства, эти ощущения умерли вместе с Бредом. Но сейчас она хотела Гевина и не смогла бы остановить его, даже если бы он поднял ее на руки и понес в спальню. И эта мысль шокировала ее.
Он поглаживал изгибы ее плеч и начал играть с ее губами, делая небольшие, чувственные укусы. Пальцы Гевина запутались в ее волосах, и он скользнул ртом по ее щеке, к глазам, носу и слегка коснулся ее подбородка. Она чувствовала, что его бросает в жар. Необходимость испытать интимные прикосновения его рук и губ волной поднималась в ней. Но он сдерживал себя, и ей казалось, что для этого Гевин прилагает огромные усилия.
— Если ты оценишь этот поцелуй на десятку, тогда у нас серьезные проблемы, — пробормотал он, приблизив губы к ее уху.
— У нас действительно серьезные неприятности.
— Я тоже так думаю, — прошептал он, но не разомкнул объятия.
— Зная Денни, я бы предположила, что он, возможно, фотографирует это небольшое происшествие, — медленно произнесла Дори, чувствуя, как по ее телу разливается восхитительная слабость.
— И, зная Мелиссу, я бы сказал, что именно она одолжила ему камеру.
Постепенно его объятия ослабли.
— Думаешь, они действительно попытаются шантажировать нас? — спросила она, надеясь закончить вечер на более светлой нотке.
— Сомневаюсь, — прошептал Гевин. — В любом случае у меня отличная защита. Я думаю, мы можем списать это на счет шампанского и отличной еды. Согласна?
Нет, она не была согласна! Но Дори все же промолчала. Она знала, что новое сильное чувство между ними появилось с того момента, как они сели на самолет в Сиэтле. Гевин хотел остаться с ней наедине этим вечером, так же как и она желала остаться с ним. Их поцелуй был естественным следствием появившегося желания.
Она пришла к выводу, что правильней будет не солгать, а промолчать. Поэтому, притворившись, что широко зевает, Дори пробормотала:
— Мне следует подумать о сне. Был долгий день.
— Да, — согласился Гевин слишком быстро. — И завтрашний день будет точно таким же.
Они разделились в середине гостиной, расходясь в противоположные стороны по своим комнатам. Дори разделась в темноте, не желая разбудить Мелиссу — если, конечно, та спала. Даже если девочка и бодрствовала, Дори не желала отвечать на ее наверняка многочисленные вопросы. Аккуратно приподнимая покрывало, она скользнула на свою кровать и легла в удобную позу. Она наблюдала, как на противоположной стене играли колеблющиеся тени. Сомнения и обвинения измучили ее. Гевин списал их всепоглощающее влечение на шампанское. И что, интересно, он скажет, если подобное повторится? А это обязательно повторится — они зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад.
На следующий день Мелисса, Денни и Дори сидели перед телевизором и смотрели игру «Золотоискателей из Сан-Франциско». Дори не особо интересовалась футболом и знала о нем слишком мало. Но она никогда ранее не смотрела игру, которую комментирует Гевин. Сейчас Дори гордо и внимательно слушала его комментарии, в первый раз оценив его мастерство в спорте. Партнером Гевина был еще один известный бывший игрок в футбол, и они легко обменивались остротами и шутками. В перерыве камера показывала двоих мужчин, сидящих в комментаторской будке. Гевин держал в руках блокнот с надписью, которая гласила: «Привет, Мелисса и Денни».
Дети очень обрадовались, и Дори со счастливой улыбкой наблюдала за ними. Эти выходные, которые продлились четыре прекрасных дня, она не забудет никогда. Все было просто идеально, возможно, даже слишком идеально.
Гевин вернулся в отель спустя несколько часов после того, как закончилась игра. Его широкие плечи были слегка ссутулены, и он рукой тер глаза. Гевин избегал смотреть на Дори, когда приветствовал детей, а затем тяжело упал на стул.
— Вы были великолепны! — прокричал Денни с беззастенчивым энтузиазмом.
— Да, пап. — Гордость в голосе Мелиссы была очевидна.
— Вы говорите так только потому, что «Золотоискатели из Сан-Франциско» выиграли, а вы оба болели за них. — Улыбка на губах Гевина никоим образом не маскировала его воспаленные глаза.
— Гевин, принести тебе что-нибудь? — тихо предложила Дори, вытаскивая стул напротив него. — Ты выглядишь усталым.
— Так и есть.
Их взгляды встретились в первый раз с того момента, как он вернулся. Выражение, которое внезапно появилось в его глазах, заставило ее задержать дыхание, но так же быстро невидимые ставни захлопнулись, и он без слов отвернулся:
— Нет, спасибо, мне ничего не надо.
Тон, которым он произнес эти слова, заставил ее задуматься, может, он имел в виду ее саму. Сегодня утром он был холоден и собран, но Дори списала его поведение на футбольный матч. Он действительно был погружен в свои мысли. Она не ожидала, что он обнимет ее, и поэтому не разочаровалась, когда этого не произошло. Или в этом, по крайней мере, Дори убедила себя.
— Мы с Денни знали, что ты вернешься усталым после матча, и заказали пиццу, — проговорила Мелисса, садясь на ковер у ног Гевина. — Поэтому вы можете пойти с Дори куда-нибудь сегодня и побыть одни.
Легкое ударение, которое она сделала на последнем слове, заставило Дори покраснеть. Она открыла рот, чтобы запротестовать, а затем также поспешила его закрыть. Дори определенно не была готова для повторения вчерашнего представления, но она хотела услышать, какие слова скажет Гевин. Они посмотрели друг на друга, и глаза Гевина немного сузились — он предоставил ей право принять или отвергнуть предложение.
— Нет, — быстро ответила Дори, ее голос был тихим. — Я уверена, твой отец слишком устал. Мы все поедим пиццу.
— Хорошо. — Мелисса вскочила на ноги, решив согласиться со словами Дори. — Мы с Денни сходим за ней. Пиццерия в нескольких кварталах от отеля.
— Я пойду с вами, — сказала Дори, не желая, чтобы дети ходили по улицам после наступления темноты.
Ее остановила рука, Дори повернулась и обнаружила, что Гевин внимательно изучает ее лицо. Его губы саркастически скривились, а выражение глаз бросало ее в озноб.
— В чем дело? — спросил он.
Дори проницательно посмотрела на него, думая о скрытом смысле в его вопросе.
— Ни в чем, — вежливо и спокойно ответила она. — Ты ведь не хотел никуда идти?
— Нет.
— Тогда почему ты смотришь на меня так, будто я совершила какое-то серьезное преступление? — Дори склонила голову слегка набок, не понимая тех изменений, которые произошли в нем.
— Ты злишься, потому что я не написал на блокноте рядом с детскими именами твое?
— Конечно нет! — Рот Дори открылся от удивления. — Это же сумасшествие.
Гевин же не мог поверить, что такая банальная вещь может обеспокоить ее? Но очевидно, он так считал. Он отпустил ее руку и откинулся на стуле.
— Все женщины одинаковые. Ты хочешь внимания. Так?
— Ты не прав!
Она сделала шаг назад, застыв от его резкости. Дори не имела ни малейшего представления о том, как вести себя с Гевином, когда он в таком настроении. И, судя по упрямому выражению его лица, не стоило ожидать, что это изменится в скором времени.
Мысли Дори были пророческими. Гевин, казалось, замкнулся и был необычайно тих во время полета домой на следующее утро. Он не звонил ей в течение следующих дней. На протяжении нескольких последних месяцев он звонил ей дважды, а иногда и трижды в неделю. А сейчас — молчание. Она не могла лгать самой себе — она ждет его звонка, а это делало ситуацию еще хуже. Ее собственная реакция разозлила ее сильнее, чем молчание Гевина. И все же Дори думала, что понимает, почему он не снизывается с ней. Кроме того, она пришла к выводу, что и ей не следует звонить ему. Может, Гевин и ожидал, что Дори сделает это, может, даже хотел этого. Но Дори не желала. Она просто не могла. Гевин боролся со своими чувствами к ней. Он знал: то, что случилось между ними в тот вечер в Сан-Франциско, нельзя списать на шампанское, и это напугало его. Он не мог видеть ее, боялся того, что скажет или сделает. Было куда проще сфабриковать обиду в чем-то, обвинить ее.
Утром в пятницу, после недели тишины, Дори сидела за своим столом, уставившись в пространство.
— Вы с Гевином встречаетесь в выходные? — спросила Сенди, насмешливо подняв аккуратную бровь.
— Не в эти. — Дори наконец обратила свое внимание на страховой полис недвижимости, который лежал перед ней.
— Гевин комментирует еще одну игру?
— Я не знаю, — ответила она, не меняя выражения лица.
— Вы поругались или случилось еще что-то подобное?
— Или что-то еще, — сухо пробормотала Дори.
— Дори. — Глаза Сенди стали серьезными. — Ты ведь не разрушила эти отношения? Гевин Паркер — идеален для тебя. Что бы там ни случилось, тебе следует все исправить. Эта рыба слишком богата и красива, чтобы просто выбросить ее. Но и вытаскивать ее надо очень аккуратно.
На кончике ее языка вертелось резкое высказывание, но Дори проглотила его. Она ни разу не думала о Гевине как о крупной рыбе, и ей не нравился циничный совет подруги, что надо не забывать о риске потери его. С таким подходом их отношений бы просто не существовало. Никто из них не искал ничего продолжительного, по крайней мере вначале.
Настроение Дори не улучшилось к тому моменту, когда она добралась до дома. Зайдя внутрь, она увидела, что Денни разлегся на диване — его ноги опирались на спинку, а голова касалась пола.
— Привет, мам.
— Привет. — Она говорила и снимала шарф, а затем расстегнула пальто и достала из шкафа вешалку.
— Ты не спросишь меня о школе?
— Как дела в школе? — В первый раз за прошедшие годы ей действительно было все равно.
Куда больше ее интересовала долгая горячая ванна. Это настроение приводило ее в ярость.
— Хорошо.