Но, чтобы сменить тему, я спросила:
— А что он делал для мафии?
— Лучше спроси, чего он не делал. Хакерство. Махинации со счетами. Махинации с банками. Телефонные прослушки. Подмена записей камер. Доставка. Наводки. Датчики звука. Мне повезло, что этот парень работает из дома, и я положу торт на тот факт, что он не делал никакой реальной работы за последние шесть месяцев, но был так заметен, делая дерьмо для Лещева.
— Лещева?
— Григорий Лещев, глава русской мафии и дальний родственник твоего Эллиота.
— О, — прошептала я, мои глаза скользнули в сторону, и я пробормотала, — и все это для того, чтобы Лэни могла получить пионы в августе.
Пальцы Тэка в моих волосах напряглись, и я снова посмотрела на него.
— Нет. Та женщина с горой бумажных салфеток была бы счастлива без пионов в августе, Рыжая. Все дело в том, что он не смог ей сказать, что не способен отдать весь мир. Ей не нужен был этот мир. Она хотела его. У него нет уверенности в себе, веры в то, что такая женщина, как она, захочет такого мужчину, как он, и, в конце концов, он отнял у нее единственное, чего она действительно хотела.
Эм... вау. Мне понравилось то, что Тэк все понял, и мне также понравилось, как он это озвучил.
Но я ему об этом не стала говорить. Вместо этого прошептала:
— Это правда.
— Я знаю, что это правда, — прошептал он в ответ.
— Если он разорен, как он собирался заплатить тебе полмиллиона долларов за то, чтобы ты прихлопнул этого Лешева? — Спросила я.
— Неопровержимо доказав в очередной раз, что он идиот, он собирался использовать свои навыки и украсть эти деньги у мафии.
Да, это неопровержимо доказывало, что Эллиот был идиотом. Просто звездный час какой-то.
Я повернула голову, прижалась щекой к своей руке на его груди и вздохнула.
Пальцы Тэка снова напряглись в моих волосах, он приказал:
— Иди сюда, детка, я хочу поцеловать тебя, а потом мне нужно немного поспать. Я, бл*дь, вымотался.
Я моргнула, оглядывая свою спальню.
Сейчас самое время сказать ему, чтобы он отправился спать в гостиную. Проблема была в том, что он лежал голый в моей постели, а я лежала у него на груди.
О боже. Как я это допустила?
Я решила обвинить в этом Эллиота и тату Тэка.
Затем перевела дыхание, подняла голову и посмотрела на Тэка.
— Э-э... Может, тебе лучше переночевать в другом месте? — Предложила я с надеждой, но больше походило на требование.
Он ухмыльнулся, его пальцы скользнули к моему затылку, начав притягивать мою голову к себе, говоря:
— Перестань х*йней маяться, Рыжая, я устал.
— Я не.. э-э... маюсь х*йней.
Его рука перестала давить на мою голову, он нахмурился.
— Повтори еще раз?
— Я думаю, тебе следует... наверное... черт! Лэни же здесь, ты понимаешь... и должен…
Его рука отпустила мои волосы, обе руки скользнули мне под мышки, он поднял меня к себе на грудь, а затем перекатился так, что оказался сверху. А потом он поцеловал меня, и этот поцелуй превзошел все поцелуи на ночь. Он был длинным, уверенным, глубоким, влажным и невероятно сладким.
Когда он закончил целовать, я тяжело дышала, мои губы покалывало, соски тоже покалывало, и были другие места, которые начали покалывать, но Тэк отодвинулся. Затем он перекатился на спину, протянул руку выключить свет на моей тумбочке, комната погрузилась в темноту, он прижал меня к себе.
Моя щека была прижата к его плечу, моя рука лежала на его прессе, а я пыталась восстановить свое дыхание.
Как только мне удалось восстановить свое дыхание, я тихо сказала в темноту:
— Думаю, это означает, что ты не собираешься идти в другую комнату.
Его рука на моей талии напряглась, потом расслабилась, и он со смешком ответил:
— Да, Рыжая, именно это и означает.
Интересно, что бы он сделал, если бы я не ушла после той первой ночи из его комнаты, когда он буквально вышвырнул меня из своей кровати, а осталась бы. Вопрос вертелся у меня на кончике языка, но я не могла набраться храбрости его задать.
Потом я поняла, что у меня нет другого выбора, кроме как спать с голым Тэком в своей постели. И хотя он был очень крутой с Эллиотом, с Лэни и даже со мной, это раздражало меня до крайности.
Он сказал, что «Ты не вписываешься во все это дерьмо, которое происходит в моей жизни в данный момент, если я не смогу заставить тебя вписаться. Это все, что я могу тебе дать, и это все, что ты можешь получить от меня. И ты примешь то, что я тебе дам, Рыжая. Ты не уволишься и никуда не исчезнешь. Ты будешь там, где я хочу, ты будешь делать то, что я хочу, и ты будешь слушать то, что я хочу тебе сказать, и если ты не будешь всего этого делать, то я найду способ заставить тебя сделать по-моему».
И когда он сказал это, было ясно, что он не лжет.
Я решила, что нам нужно поговорить, и когда у нас будет следующий разговор, нам нужно будет поговорить, когда я не буду лежать на спине с Тэком на мне.
Я перекатилась на другой бок, положила руки под щеку и уставилась в темноту.
Он перекатился за мной, крепко обхватив меня и потянув к себе, я почти вжалась в его тело, он просунул ногу между моими согнутыми ногами, слегка навалился, прижимая меня к кровати.
«Я скорее отрежу себе руку, чем причиню тебе боль.»
Это он тоже сказал.
Смешанные знаки и множество разных, противоречивых черт характера.
Я крепко зажмурилась, сделала глубокий вдох, затем отпустила все свои мысли. Когда я это сделала, рука Тэка двинулась вперед и вверх, нашла мое запястье, потянув руку, его пальцы переплелись с моими, прежде чем он крепко прижал наши руки к моей груди.
Потом он прошептал мне на ухо:
— Спи, детка, все будет хорошо.
Он думал, что я беспокоюсь об Эллиоте и Лэни, и это было так мило с его стороны.
Я крепче зажмурилась, сделала еще один глубокий вдох и выдохнула.
Затем прошептала:
— Хорошо, Тэк.
— Спокойной Ночи, Рыжая.
— Спокойной.
И почувствовала, как его губы коснулись моего затылка, затем почувствовала, как вес его тела снова прижал меня к кровати, а чуть позднее услышала его ровное дыхание.
Через некоторое время к его спящему дыханию присоединилось и мое.
11
Ты кое-что забыла?
Я проснулась и почувствовала на своих веках утреннее яркое Колорадское солнце. Перекатилась на спину и открыла глаза. Потом перекатилась на другой бок и почувствовала запах мускуса и мужчины.
Тэк.
Я глубоко вздохнула.
Ммм... так хорошо.
Моргнула и увидела, что мой будильник показывает без десяти девять, я уставилась на него.
Без десяти девять!
Черт! Я должна была быть на работе еще час назад!
Я откинула одеяло и выбралась из постели. Как только ноги коснулись пола, ринулась вперед, но споткнулась и полетела по инерции, выпрямившись как раз перед тем, как упасть и удариться головой. Я оглянулась, выискивая глазами обо что споткнулась, это оказались ботинки Тэка.
И уставилась на ботинки Тэка, лежащие рядом с моей кроватью, мне понравилось смотреть на них так же, как понравился его запах на моих простынях.
Черт возьми.
Я поспешила к двери, распахнула ее и собралась было направиться в ванную, но услышала приглушенные голоса из кухни, поэтому остановилась. Кинула взгляд на дверь Лэни, та была открыта. Что-то странное всколыхнулось внутри, я медленно побрела в гостиную, забыв, что собиралась бежать в душ, свернула за угол и двинулась прямо на кухню.
Моя кухня была длинной, тянувшейся вдоль всего дома, и узкой. В передней части располагалась столовая, большая часть кухни находилась за небольшим баром с двумя барными стульями. Один из этих барных стульев удерживал упругую, стройную задницу Лэни, а ее тело было покрыто мерцающим, коротким шелковым халатом в стиле кимоно с красивой вышивкой на спине, большую часть из которой увидеть было невозможно за ее блестящими, густыми темными волосами, спускающимися по спине. Напротив нее за барной стойкой сидел Тэк, одетый в свою вчерашнюю серую майку и джинсы. Они оба держали в руках кофейные кружки. Я видела профиль Лэни, но она двадцать четыре часа назад узнала, что ее любимый жених был парнем, который попытался неудачно убедить устрашающего байкера убить мафиози. Не говоря уже о том, что она ненавидела Тэка, требуя, чтобы я уволилась с работы и никогда больше с ним не встречалась. Но сейчас я обратила внимание, что они оба улыбались так широко, будто только что над чем-то хохотали.
И от этого зрелища у меня сжалось сердце. Лэни была моей лучшей подругой уже пятнадцать лет. Я знала, что она красивая, я достаточно раз выходила с ней куда-нибудь, сидела на барном стуле рядом или за столиком, замечая оценивающие взгляды парней, коктейли в подарок, которые ей посылали, чтобы она обратила внимание на мужчин, а также я видела, какие мужчины предпочитали крутиться вокруг нее, но так уж был устроен мир. Красивые женщины привлекали к себе внимание. И моя Лэни привлекала к себе внимание, я была счастлива за нее, что мужчины так обращают на нее внимание.
Но две недели назад я видела, как Тэк целовался с великолепной стройной брюнеткой, и сейчас он смеялся, сидя на моей кухне, с одной такой стройной, красивой брюнеткой. И хотя эта брюнетка была моей подругой, которая, я знала, не стала бы подбивать клинья к Тэку, и неважно с Эллиотом она была или одна, мне не понравилось то, что я увидела сейчас.
И мне не понравилось также и то, что мне это не понравилось.
Черт возьми, теперь оказывается во мне была такая черта характера, о которой я не подозревала. Оказывается, я была такой же многогранной, как и Тэк.
Тэк перевел взгляд с Лэни на меня, его улыбка осталась на месте, подбородок поднялся.
— Доброе утро, детка.
Лэни повернулась на моем барном стуле ко мне лицом.
— Привет, Тай-Тай.
— Привет, — пробормотала я, направляясь прямо к Лэни. Я приблизилась и убрала ей волосы с плеча. — Как ты сегодня?
— Не очень, — ответила она, ее глаза скользнули по Тэку, она красиво ему улыбнулась, ее врожденная элегантность лучилась из каждой поры, даже без макияжа, в кимоно, со слегка припухшими от вчерашних слез глазами. Затем она снова посмотрела на меня и заявила: — Но блинчики Тэка помогли успокоить опустошенную душу женщины, которая только что узнала, что ее жених ходячий мертвец.
Тэк усмехнулся. Я посмотрела на свою барную стойку, заметила тарелку, на которой когда-то были блинчики, покрытые кленовым сиропом.
Тэк испек для Лэни блины.
Мне это тоже не понравилось.
— Хочешь блинчиков, Рыжая? — Спросил Тэк, и я посмотрела на него, думая, что он хорошо смотрится на моей кухне. Действительно хорошо. А еще подумала, что он выглядит так, будто ему самое место в компании с Лэни.
Черт побери.
— Нет, — пробормотала я, слегка толкнув Лэни, и направившись к кофейнику, обогнув барную стойку. — Мне нужно выпить кофе и принять душ. Я опаздываю на работу.
Я остановилась перед кофеваркой, схватила кружку и уже собиралась поставить ее на стол, как обнаружила, что прижата к стойке, и давило на меня высокое, твердое тело Тэка.
Его руки обвились вокруг моих ребер, затем я почувствовала его козлиную бородку на шее, он подбородком сдвинул мои волосы в сторону, а затем его лицо зарылось мне в шею.
— Ты кое-что забыла? — Его хриплый голос зарокотал у меня по коже.
— Да, включить будильник, — ответила я, замерев, как статуя, но каждый дюйм моей кожи покалывало.
— Нет, я его выключил.
— Ты выключил? — Спросила я, глядя перед собой на шкаф откуда доставала кружку.
— У тебя сегодня выходной, ты нужна своей подруге. Приказ босса.
— Тэк…
Его руки сжались, козлиная бородка защекотала мне ухо, губы двинулись по щеке.
— Ты кое-что забыла, — прошептал он.
Я повернула голову, он смотрел на меня. Поймав его взгляд, спросила:
— Забыла?
— Ага.
Я была смущена, было некомфортно от своей странной реакцией на смех Тэка и Лэни, возможно, все еще до конца не проснулась, поэтому нахмурилась, усиленно вспоминая, что же я забыла сделать.
— А что я забыла? — наконец спросила я, на ум ничего не приходило.
Одна из его рук оторвалась от моего живота и обхватила за голову.
— Вот это, — пробормотал он, и его губы оказались на моих.
Это было не утреннее прикосновение губ. Это был поцелуй, серьезный поцелуй. Настолько серьезный, что его тело отодвинулось назад, повернув мое лицо к нему, затем двинулось вперед, прижав меня к стойке. Его рука, обхватившая голову сбоку, скользнула в волосы, замерев на затылке, прижимая к себе, в то время как другая его рука крепко обхватила меня за талию, прижимая к своему телу.
Это был такой серьезный поцелуй и такой замечательный, что я совершенно забыла о Лэни, о своем замешательстве, о странной реакции на Тэка с Лэни, и о сне, который все еще продолжался, отчего передвинула руки, чтобы обнять его за плечи. Я приподнялась на цыпочки и тоже серьезно ответила на поцелуй Тэка. А может, и более. Я была застигнута врасплох, к тому же мне нравился его вкус, я изголодалась по нему. Так что, не думая ни о чем, кроме Тэка, его языка и губ, я упивалась.
Тэк оторвался, но не отнял губ, прошептав мне в губы:
— Мать твою, Рыжик, ты умеешь пользоваться своим сладким ртом, — и его рука крепко сжалась на фразе «мать твою».
Я смотрела на него как в тумане, думая, что он тоже умеет пользоваться своим ртом, предполагая, что умеет гораздо больше, отчего вся моя кожа покалывала, а также понимая, что не совсем закончила с его ртом, когда услышала, как Лейни решила прочистить горло.
Я моргнула, и туман рассеялся.
— О Боже, — прошептала я в губы Тэка и увидела, как углубились морщинки вокруг глаз от его улыбки.
Это было восхитительно, но я запоздало почувствовала себя униженной, поэтому быстро высвободилась из объятий Тэка и отступила в сторону, переведя глаза на свою лучшую подругу.
— Господи, Лэни, прости, я...
— Не обращай на меня внимания, — сказала она, улыбаясь, но в ее глазах застыла боль. — Я помню, каково это в первые минуты встречи. Помню, потому что это было очень похоже, как у меня было с Эллиотом буквально позавчера вечером. — Она замолчала, улыбка померкла, глаза заблестели.
О нет. Вчера я частенько видела этот взгляд. За этим последует драма с рыданиями.
— Черт, — пробормотала я, и рука Тэка обхватила меня за грудь, притягивая к нему, что было неправильно, ну, совсем неправильно, потому что взгляд Лэни как раз переместился на его руку на моей груди. Ее губы задрожали, затем она разразилась рыданиями, наклонившись в бок, чтобы не упасть лицом в свою тарелку с кленовым сиропом, опустив голову на руку, но ее волосы все же упали в тарелку с кленовым сиропом.
— По-моему, блинчики уже не действуют, — прошептал мне на ухо Тэк.
Я вырвалась из рук Тэка, развернулась и уставилась на него.
Его глаза встретились с моими, но я заметила, как дернулись его губы, прежде чем он спросил:
— Что?
Я шлепнула его по руке, приподнялась на цыпочки, смотря ему в глаза, и прошипела:
— Ты не должен так целоваться перед человеком, который только что расстался со своим женихом! На самом деле, ты ни перед кем не должен так целоваться.
Его лицо тут же оказалось в дюйме от моего, когда он прошептал:
— Нет, детка, могу и должен. Я целуюсь где и перед кем, черт возьми, хочу, а это значит, что и ты тоже.
Я скосила на него глаза, развернулась и побежала к Лэни.
Положила руку ей на спину и осторожно вытащила ее волосы из кленового сиропа с тарелки.
— Милая, — прошептала я, — у тебя волосы в сиропе.
Она резко откинулась на спинку стула и, глядя в потолок, воскликнула:
— Какая разница! Это никого не волнует! В чем у меня волосы! — Потом она плюхнула голову обратно на руку, лежащую на стойке, у меня было достаточно времени, чтобы убрать ее тарелку.
Я подняла глаза на Тэка и пронзила его взглядом, одновременно поднимая тарелку и протягивая ему. Он неторопливо подошел ко мне, забрал у меня тарелку, пока я стаскивала Лэни со стула.
— Пойдем в душ, — прошептала я ей.
— Никакого душа. Никакой работы. Нет, ничего. Я буду есть блинчики Тэка, пока не наберу девятьсот фунтов веса и не умру, придется выломить твою дверь, чтобы вытащить мою тушу отсюда.
Я знала что, когда Лэйни впадала в драму, нужно было быть на стороже.
— Ты почувствуешь себя лучше после душа, — сказала я, выводя ее из кухни.