Мама и папа каким-то образом умудрились вернуться в 50-е, им это нравилось, они остались в них и, как и в случае с великим штатом Огайо, они никогда, никогда не уезжали.
Мама и папа были совсем не похожи на меня.
Достаточно сказать, что если бы не тетя Бетт и дядя Марш в моей гостиной в этот самый момент, когда Тэк (все еще) обнимал меня своей татуированной рукой, а на пороге бы стояли мои родители, все вышло бы совсем по-другому. Тетя Бетт и дядя Марш умели держать язык за зубами и вести себя прилично. У мамы было бы непроницаемое лицо в данной ситуации. Папа попросит бы Тэка на пару слов на мою заднюю веранду, где объяснил бы Тэку, что я «хорошая девочка», скорее всего, подробно бы рассказал о том, как он относится к татуировкам и важности следить за своим внешним видом, а для него единственный путь следить за своим внешним видом заключался в том, что волосы должны быть коротко подстрижены и никакой растительности на лице. Но Тэк скорее всего бы отказался от папиного требования никогда больше ко мне не подходить и не иметь со мной ничего общего. И в конце концов папа сразу же бы отправился в ближайший оружейный магазин и купил бы дробовик, потому что папа несмотря на то, что был религиозен, не питал отвращения к огнестрельному оружию.
Я заставила себя отвлечься от этих мыслей и представила Лэни моим дяде и тете.
— Это Лэни, моя лучшая подруга.
— Приятно познакомиться, — сказала тетя Бетт. — Тайра тоже мне о тебе рассказывала, очень много хорошего.
Лэйни улыбнулась. Дядя Марш перевел свою чертовую ухмылку на Лэни.
— Воссоединение семьи! Потрясающе! — Воскликнула Тэбби. — И мы здесь как раз вовремя. Вам необязательно уводить Тайру на завтрак. Папа готовит свои знаменитые на весь мир блинчики.
Тетя Бетт и дядя Марш посмотрели на Тэка, и даже дядя Марш не мог скрыть своего ошеломляющего взгляда от того, что этот устрашающий на вид байкер способен приготовить блинчики.
— Это она напоминает мне, чтобы я не забыл, потому что у меня все готово, — прогрохотал Тэк у меня за спиной, все еще не отпуская. — Тэбби, дорогая, принеси родственникам Тайры по чашечке кофе. Раш, тарелки, вилки, накрывай на стол. — Его рука сжалась, губы приблизились к моему уху, он тихо сказал, но я знала, что мои тетя и дядя услышали: — Она уйдет, и я разберусь с ней. Она больше не будет тебя беспокоить, а если увидишь ее снова, позвонишь мне. Она не твоя проблема, детка, да?
— Да, — тихо ответила я.
Его рука еще раз сжалась на мне, потом он отпустил меня, и я почувствовала, как его теплое тело перестало прижиматься к моей спине, он неторопливо направился на кухню.
— Мне нужно закончить принимать душ, — объявила Лэни. — Услышав этот шум, я выскочила, а у меня все еще кондиционер на волосах. Я вернусь. — Затем она развернулась и побежала по коридору в ванную, где скрылась за закрытой дверью.
Я повернулась к дяде и тете, оказавшись с ними наедине в гостиной.
— Похоже, ты кое-что пропустила в своем последнем письме, — заметила тетя Бетт.
Я прикусила губу. Тетя Бетт усмехнулась. Дядя Марш посмотрел на свои ботинки.
— Какой кофе вы предпочитаете? — Крикнула Тэбби из кухни.
— С молоком и два кусочка сахара, — отозвалась тетя Бетт, направляясь на кухню.
Дядя Марш посмотрел на меня.
— На веранду. Для разговора при первой же возможности, — тихо приказал он.
— Окей док, — прошептала я.
Его карие глаза впились в меня.
Потом он отвернулся и направился на кухню.
У меня перехватило дыхание.
Наоми крикнула за дверью:
— Пошел ты! Пошли вы все к черту!
Черт побери.
13
Гм... Нет
— Выкладывай, — потребовала тетя Бетт, хлопая вешалками в «Нордстроме».
Я избежала разговора с дядюшкой Маршем на моей задней веранде, потому что мой день начался хаотично и превратился в бедлам.
Тэк испек блинчики на пятерых, Раш снова оказался прав, блинчики Тэка были просто фантастическими. Определенно лучше, чем его фахитас, а его фахитас был впечатляющим, но его блинчики были лучше, что делало их чудом серебряного доллара. Затем он вывел Раша и Тэбби на заднюю террасу и разговаривал с ними в течение пяти минут, кульминацией был крик Раша: «Черт возьми, да!», Тэбби, завизжала от восторга, ворвавшись внутрь, посмотрела на меня, прокричав:
— Знаешь, Тайра? Мы переезжаем к папе! — Затем она вскинула руки вверх, растопырив пальцы, как рога дьявола, и пронзительно завизжала.
У меня были некоторые опасения по поводу этого объявления в основном из-за того, что обычно судья должен был выносить такой вердикт в зале суда с участием адвокатов. Не Кейн «Тэк» Аллен должен был решать это в моем доме на задней веранде со своими детьми. Но это было не мое дело, поэтому я просто улыбнулась Тэбби и крепко ее обняла.
Потом Тэк объявил, что ему пора. Он несколько раз кивнул присутствующим, подошел ко мне, сидящей в кресле за обеденным столом, запустил руку в мои волосы, мягко потянул мою голову назад и положил длинный, влажный поцелуй перед моими тетей и дядей, моей лучшей подругой и своими детьми.
Я хмуро посмотрела ему в лицо, когда он закончил целоваться (и после того, как пришла в себя), на что он пробормотал мне:
— Когда, черт побери, я хочу, Рыжая, — игриво дернул меня за волосы, а затем ушел.
К счастью, мне удалось избежать множества взглядов, которые бросали на меня слушатели, потому что Эллиот воспользовался именно этим моментом, чтобы позвонить Лэни, а она соответственно воспользовалась такой возможностью, решив высказать ему все, что думает. И высказывала она громко, долго, одновременно вышагивая по моей гостиной, кухне и туда-сюда по коридору. Ее разговор был тяжелым, но Тэбби все же нашла возможность объяснить моим тете и дяде (стараясь перекричать Лени), что ранее ненормальная рыжая женщина, присутствующая в моей гостиной, была ее матерью. Тэбби также нашла возможность подробно рассказать о своих чувствах к своей матери и о том, как она обрадовалась, что может переехать к отцу.
Моя тетя должна была отправляться на совещание, а дядя должен был пойти играть в гольф в Уилтшире, несмотря на то, что я была его любимой племянницей, и мы не виделись какое-то время, но он не упускал возможности поиграть в гольф. Мы договорились встретиться позднее, чтобы пройтись по магазинам с тетей Бетт, пока дядя Марш будет приходить в себя от игры в гольф, выпивая в клубе с друзьями, а потом отправиться ужинать.
Раш и Тэбби уехали вскоре после тети Бетт и дяди Марша. Я приготовилась к новому дню и пока я готовилась, Лэни пришла идея переехать ко мне, пока она не поймет, что ей делать дальше. Я не возражала, но на ее переезд потребовалось то же время, потому что, пока она собирала вещи у себя дома, часто прерывалась, чтобы ответить на звонки или позвонить Эллиоту, начиная громко кричать или истерически рыдать.
В конце концов мы уложили ее вещи и отправились ко мне, после чего пришло время забрать тетю Бетт и отправиться в торговый центр на Черри-крик. Так же как дядя Марш редко упускал возможность поиграть в гольф, тетя Бетт редко упускала возможность пройтись по магазинам.
Что и привело меня сюда, в «Нордстром», с Лэни и с тетей Бетт.
— Выкладывать что? — Спросила я, хотя точно знала, что она имела в виду.
Большие голубые глаза тети Бетт резанули по мне. Она поняла, что я тоже поняла, что она имела в виду. Тетя Бетт не была большой любительницей водить за нос.
Я прикусила губу.
— Ты спрашиваешь о Тэке? — Спросила Лэни, тетя Бетт кивнула ей и снова посмотрела на меня.
— Давай начнем с того. Почему его называют Тэк?
Я просматривала вешалки и ответила:
— Его называют Тэком, и я не знаю почему.
— Его дети тусуются у тебя на кухне, он на прощание засовывает свой язык тебе в рот, а ты не знаешь, почему его зовут Тэк? — Спросила тетя Бетт, подняв брови до линии волос.
— Э-э... — пробормотала я.
— Он ее босс, — поделилась Лэни в этот момент, глаза тети Бетт стали огромными, ее брови остались приклеенными к линии волос, а пристальный взгляд остался приклеенным ко мне.
— Э-э... — повторила я, и тетя Бетт наклонила голову набок. Я знала, что завладела полностью ее вниманием, потому что она стояла перед вешалками с одеждой в «Нордстроме», но не обращала на них никакого внимания, но я не знала что сказать.
Она снова посмотрела на вешалки и начала их перебирать, но я поняла, что одежда ее сейчас волнует меньше всего.
— Мы с твоим дядей поняли, что тебе нужно разобраться в себе, Тайра. Иногда случается такое в жизни, когда нужно остановиться и разобраться. Но я должна тебе сказать, что твой дядя не в восторге от того, как ты разбираешься. — Она шлепнула вешалкой об стойку. — С татуировками он как-то справится. — Стук вешалки. — С элементарной вещью — привести волосы в порядок, дядя тоже мог бы справиться. — Еще один стук. — Со взрослыми детьми он справится. — Еще одна вешалка стукнулась. — Взрослые свободно ругались при детях, Марш не проронил ни слова, он мог бы справиться. — Последовал еще один удар вешалки. — Жаркий и настойчивый сеанс поцелуя в качестве прощания перед твоим дядей и детьми Тэка, он мог бы справиться. — И еще одна вешалка. — Даже с его бывшей, орущей на весь дом, он тоже справится. — Больше вешалок не осталось, ее взгляд упал на меня. — Но все это вкупе? — Она покачала головой. — Гм... нет.
— Сейчас все так запутано, тетя Бетт, — тихо сказала я, и тетя Бетт пристально посмотрела на меня.
— Я вижу, — ответила она и, поколебавшись, закончила: — причем отчетливо увидела.
— Он мне нравится, — объявила Лэни, вытаскивая топ и приложив его спереди, пока я в шоке смотрела на нее. — По-моему, он просто неуправляемый.
— Мне казалось, ты вместо меня написала заявление об увольнении, — напомнила я ей.
Она перестала смотреть на топ и перевела глаза на меня.
— Да, пока он не испек мне блинчики. Теперь я думаю, что он роскошный.
Чувство, которое я испытала сегодня утром, опять появилось, тетя Бетт пробормотала в этот момент:
— Должна сказать, что его блинчики определенно в плюсе.
Я начала пересматривать вешалки, заявив:
— Я не хочу говорить об этом.
— Почему? — Спросила тетя Бетт.
Я перестала передвигать вешалки и посмотрела на нее.
— Потому что я не знаю, что об этом всем думать. Он сложный человек. Слишком много всего происходит с ним и со мной, и все происходит очень быстро. Ранее я поняла, куда движется моя жизнь. Как только я пришла в себя, я знала, с чем столкнусь. Два с половиной месяца назад я изменила свою жизнь, а теперь я не знаю, что делаю, куда двигаюсь. Единственное, знаю что, где бы это не находилась, я должна попасть туда, куда хотела два месяца назад. А что касается Тэка, то он может быть... — я замолчала, а потом снова заговорила, — очень многогранным. Некоторые его черты характера хорошие, действительно хорошие. Некоторые плохие, очень плохие.
— И что плохого? — Спросила тетя Бетт.
Я пожала плечами и продолжила двигать вешалки.
— Он не похож ни на одного мужчину, с которыми я встречалась раньше. Он властный и любит командовать. У меня никогда таких не было, — ответила я. — И он может быть многоликим. Может быть очень нежным, заботливым, добрым. А может разозлиться, и тогда становится страшно. Может, я не знаю, исчезнуть. Он вроде бы в конторе, мы работаем вместе по большей части времени, но его нет.
— Он когда-нибудь обращался с тобой так же, как со своей бывшей? — Тихо спросила тетя Бетт, и я тихо вздохнула.
Потом добавила:
— Если ему нужно, чтобы ты внимательно его выслушала, он найдет способ заполучить все твое внимание. — Тетя Бетт сверкнула глазами, а я поспешно продолжила: — Но не так, как он обращается со своей бывшей. Она сумасшедшая женщина, превращает его жизнь в сущий ад, как и своих детей. Вы слышали все, что она кричала, и то, что вы увидели такое происходит с ним постоянно, хотя они развелись четыре года назад. И он сказал, что никогда не причинит мне боль, и никогда не делал этого. Он обещал. Он сказал, что скорее отрубит себе руку, чем причинит мне боль.
— Он тебе так сказал? — Спросила Лэни.
— Да, — ответила я.
— Ух ты, — прошептала она и посмотрела на тетю Бетт. — Он производит впечатление человека, умеющего держать слово.
Тетя Бетт посмотрела на Лэни и пробормотала:
— Ну, это уже два плюса, но не тысяча.
О боже.
Я услышала звонок, доносящийся из сумочки тети Бетт, она открыла сумочку, достала телефон и нажала несколько кнопок.
Закончив разговор, она пояснила нам:
— Это Марш. Он больше не общается со своими друзьями по гольфу, проголодался. Мне нужно накормить мужа. Он говорит, что находится в каком-то месте под названием «Клуб» и уже выпил мартини. Если мы не доберемся туда в ближайшее время, он сделает заказ. — Она нажала последнюю кнопку, и я вздохнула с облегчением, что этот разговор подошел к концу (в данный момент). Она бросила телефон в сумочку и посмотрела на меня. — Этот «Клуб» близко?
— Да, рядом с торговым центром, — ответила я.
— Но мы должны поехать туда, я на каблуках, в «Клубе» действительно классные коктейли, так что такси в любом случае будет вечером, так как выпьете один коктейль в действительно классном бокале, вам захочется еще семь, — объяснила Лэни.
Это была абсолютная правда, и прекрасно сработало для тети Бетт, потому что она один раз кивнула, а затем сказала:
— Давайте прокатимся.
Не имея другого выбора, когда дядя Марш хотел есть, ели все, я знала об этом, поэтому мы покинули нашу стойку с вешалками и направились в гараж.
Мы пошли к моей машине, так как дядя Марш взял напрокат. Я направилась к водительскому месту. Лэни — к пассажирскому сидению позади, потому что ноги у тети Бетт были короче моих. А тетя Бетт — на пассажирское сиденье спереди.
Я нажала на сигнализацию, двери открылись со всех сторон, когда внезапно, без предупреждения я не увидела ничего, кроме черноты. Я застыла в шоке от неожиданности, и услышала какую-то возню перед тем, как открыть рот, чтобы закричать.
Но не успела, потому что перестала видеть черное, все почернело.
14
МакГайвер
Я лежала на боку на полу в темноте со связанными за спиной руками и лодыжками, вместо того чтобы волноваться и представлять себе неминуемые пытки, насилие и смерть, судя по ситуации, в которой оказалась, я решила поразмышлять в это время о том, почему я так и не вышла замуж, и почему влюбилась в Тэка, выпив текилы, и занявшись с ним сексом.
И решила я поразмышлять об этом, потому что мне хотелось в такой момент думать о Тэке, который был большим и сильным, он заставлял меня ощущать себя в безопасности (когда он не заставлял меня чувствовать себя в безопасности), но в основном он заставлял меня чувствовать себя живой. Если больше нечего сказать о Кейне «Тэке» Аллене, то можно сказать, что он заставил меня почувствовать себя живой. Каждую минуту, проведенную с ним, начиная с его первого «Привет» и кончая сегодняшним утром, когда он поцеловал меня крепко и влажно, задолго до того, как ушел, я чувствовала покалывание везде. Я чувствовала возбуждение. Я чувствовала страх. Я чувствовала удовольствие. Я чувствовала тепло. И я чувствовала раздражение. Я смеялась. Мне хотелось с ним кричать, причем так громко, что готова была взорваться от своего крика. Мне хотелось плакать, что было даже больно сдерживать себя.
И все это время я была на сто процентов живой.
О чем я не хотела думать, так это о том, где находились Лэни и тетя Бетт, потому что их не было со мной. И еще мне не хотелось думать о том, где нахожусь я. А также я старалась не думать о том, почему я оказалась в этой темноте. И наконец, я не думала о том, что со мной может произойти, потому что боялась, что меня могут убить.
Вместо этого я заставила себя думать о человеке, который не был совершенен.