Я откинулась на подушки с тарелкой и принялась жевать.
Тэк тоже откинулся на спинку, спросив:
— Пепперони?
Я молча кивнула.
— И оливки, — добавила я, закончив, — и грибы.
— Справедливое замечание, — пробормотал он, поднял ноги и положил их рядом с коробкой пиццы на мой кофейный столик.
Я готова была уже удариться в тираду, когда он положил свои ботинки на мой столик, но откусила еще один кусок пиццы, держа его над тарелкой у груди. Затем отметила про себя, что пицца «Феймос» творит чудеса, полностью подавив мою готовую сорваться с языка тираду.
Затем, поскольку я была идиоткой, вдруг спросила:
— Наоми рыдает из-за меня?
— Ага, — ответил Тэк с набитым ртом.
— Но почему?
— Ей не нужна причина, Рыжая. Она может начать рыдать, потому что взошло солнце, а потом, когда оно садится. Она просто стерва.
— Почему ты женился тогда на ней? — Спросила я, прежде чем откусить еще кусочек, он повернул голову и посмотрел мне в глаза.
— Ты была замужем?
Я отрицательно покачала головой, и его брови поползли вверх.
— Без шуток?
Я прожевала, проглотила и подтвердила:
— Без шуток.
— Почему?
Я пожала плечами и откусила еще кусочек.
— Детка, серьезно, почему ты не была замужем?
Мои глаза встретились с его, и голос изменился, он стал мягким, когда я сказала:
— Это тебя не касается.
Он не сводил с меня глаз, причем очень долго.
Затем спокойно ответил:
— Логично.
Я была удивлена, что он согласился. И была так удивлена, что даже растерялась. И в то же время была тронута. Было очень мило с его стороны не выпытывать, оставить все как есть, потому что я так этого хотела, для меня было открытием, что Тэк способен отступить в нужный момент.
— Так почему же ты женился на ней? Мне кажется, она не совсем в твоем вкусе, — решила я вернуться к интересующей меня теме.
— А какой у меня вкус? — спросил он.
— Не та, которая кричит на тебя и преследует, — ответила я.
Он откинул голову на спинку моего дивана и расхохотался. И у него был отличный смех. Он был таким же глубоким и хриплым, как и его голос. А еще он здорово смеялся. И то, и другое я заметила еще в прошлый субботний вечер. Мне еще тогда понравился его смех, но сейчас в моей гостиной мне его смех понравился еще больше.
О боже.
— И что? — Подсказала я, пока он смеялся.
Смех Тэка перешел в хихиканье, он откусил большой кусок пиццы, прожевал, проглотил и снова посмотрел на меня.
— Она вышла замуж за солдата, а потом оказалась женой генерала, — наконец ответил он.
— Что?
— Есть солдатские жены и есть генеральские. Наоми не была генеральской женой. Ей нравилось плыть по течению, она не любит головную боль. Генералу нужна жена, которая справится с головной болью, сделает все, чтобы ему стало лучше, а не хуже.
Я была не уверена, что понимала то, что он говорил, но мне показалось, что суть понимала, наклонившись вперед, чтобы взять банку пива, склонив голову, чтобы он не мог видеть, скрыв выражение лица спадающими волосами, спросила:
— Поэтому ты ей изменял?
— Так говорит она.
Я посмотрела на него через плечо. Он увидел, что я на него смотрю, снял ноги со стола и тоже наклонился вперед. Положив локти на колени, повернул голову, как ни странно, поделился своими мыслями.
— Я подал на развод, Рыжая. Она сопротивлялась, не хотела разводиться со мной. Не знаю почему. Она была несчастна, делала несчастным меня и несчастными моих детей. Жизнь слишком коротка для такого дерьма. После того как она поняла, что ей меня не победить, она начала причитать, что я ее бросил, распространяя это дерьмо повсюду и так усердно его распространяя, что убедила саму себя. Честно?
Он замолчал, и я поняла, что он хочет, чтобы я ответила на его невысказанный вопрос, хочу ли узнать правду.
Я выдержала его взгляд, задержала дыхание и кивнула.
Он слегка наклонился ко мне, его нога переместилась, колено коснулось моего, и Тэк продолжил:
— Она превратилась в суку, и я разозлился. То, что у нас было вначале, было хорошим. Так хорошо, что я подумал, что так хорошо будет всю жизнь. Вскоре после того, как только мы поженились, она начала меняться, и все стало плохо, и это все благодаря ей. Она знала, кто я такой, и знала, чего я хочу от жизни, не я изменился. И меня бесило, что она все только портила. И злило меня еще больше, потому что все обернулось так плохо, как и получилось, а все, дорогая, было чертовски плохо. То, что ты видела, было верхушкой айсберга с Наоми. Она срывается на слезы, она — просто ад на колесах. Так что, должен тебе сказать, я продумал. И понял, что не хочу возвращаться домой к ней и хочу иметь кого-то в своей постели, кто не выворачивал бы мне яйца. Так что не могу сказать, что не искал другую женщину, но прежде чем искать, я отпустил ее. Когда-то она была хорошей женщиной, но неважно хорошей она была или плохой, ни одна женщина не заслуживает такого дерьма.
О, черт, это был действительно хороший ответ.
Я выдохнула, кивнула, схватил свою банку пива, сделала глоток, затем схватила еще один кусок и откинулась на спинку дивана, положив ногу на ногу.
Я почувствовала, как он откинулся назад, когда я стряхивала еще одну сосиску с пиццы, мои глаза скользнули к нему, и я почувствовала, что должна что-то сказать. Он был устрашающим чуваком байкером, но он выложил мне все честно и открыто.
Поэтому я тихо сказала:
— Это отстой, Тэк. Мне жаль, что так получилось, и жаль, что она все еще вмешивается в твою жизнь.
— Лучше пусть вмешивается в мою, чем в твою, — пробормотал он, и это тоже был хороший ответ.
— Это все равно отстой, — заявила я, и его глаза встретились с моими.
— Да, — тихо согласился он. — Хуже всего то, что в своей миссии сделать меня несчастным она втягивает моих детей. Без задней мысли. Вот это настоящий отстой.
Я склонила голову набок, чтобы выразить свое согласие, затем посмотрела на свою тарелку и откусила кусочек пиццы.
Затем я услышала, как он приказал:
— Включи телевизор, Рыжая, — отчего я тут же перевела на него взгляд.
— Что?
— Включи телевизор, — повторил он.
Я уставилась на него, потом повернула голову, чтобы посмотреть на телевизор, потом снова посмотрела на него.
— У меня нет телевизора.
Его брови нахмурились, он посмотрел на телевизор, потом снова на меня.
Потом спросил:
— А что там в углу? Произведение современного искусства?
Я улыбнулась ему, потому что эта была шутка, поэтому ответила:
— Я имею в виду, что у меня нет кабельного телевидения, есть только один канал PBS, и тот показывает нечетко.
Он изучающе смотрел на меня, потом медленно спросил:
— У тебя нет кабельного телевидения?
— Я не смотрю телевизор, — заявила я ему.
— Ты не смотришь телевизор, — повторил он.
— Нет. Я использую телевизор только для просмотров фильмов.
— Ты не смотришь телевизор, — опять повторил он.
— Нет, не смотрю.
— Ты пьешь чай, занимаешься йогой и не смотришь телевизор, — заявил он.
— Ага, — ответила я.
— Господи, — пробормотал он, качая головой, и легкая улыбка заиграла на его губах, затем он приказал: — Тогда включай фильмы.
— Что?
— У тебя же есть фильмы?
— Ну, да.
— Включи какой-нибудь.
Это было нехорошо, и причина, по которой это было нехорошо, заключалась в том, что это было слишком уж хорошо. Я не хотела признаваться, но мне понравилось. Пиво было вкусным, пицца — великолепной, Тэк был веселым, честным и общительным, было еще лучше.
Я попала в настоящую беду.
— Тэк… — начала я.
— Включай фильм, Рыжая.
— Я…
Он наклонился ко мне, и я откинулась назад, но благодаря своему росту его лицо оказалось напротив моего.
— Включи кино.
Я посмотрела ему в глаза. Они были очень, очень синими.
О, черт.
Затем без моего разрешения губы сами сложились в слова:
— Какой фильм ты хочешь посмотреть?
Тэк слегка отодвинулся назад.
— На твой выбор. Поставь свой любимый фильм.
Я посмотрела ему в глаза. Затем сообщила:
— Не думаю, что тебе понравится мой любимый фильм.
— Он на английском?
Я ничего не могла с собой поделать и снова улыбнулась, утвердительно кивнув головой.
— Тогда включи его.
Я вздохнула, приняла свое дурацкое, самое дурацкое, идиотское решение и пробормотала:
— О, хорошо, — потом сняла ногу с другой ноги, поставила тарелку на столик и подошла к телевизору. Открыла шкафчик под ним, просмотрела свои DVD-диски, нашла тот, что искала, и «включила его».
Я достала пульт, который прятала в ящике стола, вернулась на свое место рядом с Тэком, взяла тарелку и откинулась на спинку дивана, не отрывая глаз от телевизора, включила фильм.
Пятнадцать минут спустя Тэк пробормотал:
— Господи, Рыжая, что это?
— «Цветы лиловых полей», — ответила я, не глядя на него. («Цветы лиловые полей» (англ. The Color Purple — «Цвета пурпура») — американский драматический фильм Стивена Спилберга, снятый по одноимённому роману лауреата Пулитцеровской премии Элис Уокер. Фильм был номинирован на премию «Оскар» в 11 категориях, но не получил ни одной (делит рекорд по наибольшему количеству номинаций без премий с фильмом «Поворотный пункт»)[1]. Вупи Голдберг получила премию «Золотой глобус» за лучшую женскую роль в драматическом фильме. – прим. пер.)
Он больше ничего не сказал, и я тоже. Я доела свой кусок пиццы, допила пиво, начала новый и, как обычно, погрузилась в один из самых тяжелых и самых красивых фильмов всех времен. Я углубилась в сюжет, потом начала плакать. И когда я начала плакать, то остро ощутила присутствие Тэка, мне не хотелось, чтобы он видел и слышал мой плачь, поэтому сжала губы и попыталась дышать ровно, чтобы сдержать слезы, не отрывая глаз от экрана.
Это не помогло, я знала, что не получится, почувствовав его пальцы на своем подбородке, заставив меня повернуть голову к нему. Я старалась не смотреть ему в глаза, но это было трудно, мне нравилось, как его глаза блуждали по моему лицу, с пониманием глядя на меня. Затем так же внезапно, как его пальцы дотронулись до моего подбородка, его пальцы исчезли, рука обняла меня за плечи, притянув к нему, он снова поднял ноги, чтобы положить их на кофейный столик. Он сутулился, прижимая меня к себе, у меня не было особого выбора, кроме как сутулиться вместе с ним. На самом деле у меня был выбор, но я сказала себе, что его не было, поэтому подняла ноги, уперлась пятками в край столика, а боком и спиной прижалась к его боку, положив голову ему на плечо.
Я знала, что не должна этого делать. Знала, но мне нравилось. Его тело было теплым и твердым, рука сильной, а фильм вызывал бурю глубоких эмоций. Было приятно сидеть рядом с теплым, твердым, сильным мужчиной и смотреть этот фильм. Я никогда не смотрела этот фильм с мужчиной, но сейчас мне понравилось.
Когда пошли титры, я вытерла выступившие слезы, повернулась в его объятиях, легонько положив ладонь ему на грудь, и откинула голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза, он смотрел на меня сверху вниз.
— Ну, как тебе? — Прошептала я.
— Она должна была перерезать ему горло бритвой, — ответил Тэк, и я усмехнулась.
Определенно устрашающий чувак байкер.
Тогда я сказала:
— Она не могла этого сделать, ей не хватало внутренней силы.
— Логично, — пробормотал он.
— А если бы она это сделала, у него не было бы возможности что-то осознать и стать лучше, обретя прощение.
Тэк несколько секунд пристально смотрел на меня. Затем тихо повторил:
— Логично.
— Так тебе понравился фильм? — Спросила я.
— Не совсем то, что я бы предпочел, Рыжая, — ответил он.
— По-моему, фильм прекрасный, — прошептала я.
— Не уверен, что ты понимаешь понятие прекрасного, дорогая.
— Правда, честность, настойчивость, сила, любовь всех видов и прощение — все это прекрасно, Тэк. Самые красивые истории, когда-либо рассказанные, воспринимаются тяжело.
Еще несколько мгновений он пристально смотрел на меня, потом сказал, на этот раз шепотом:
— Хорошо, — и его глаза не отрывались от моих.
Мне нравилось, что он так на меня смотрит. Нравилось, что он такой. Понравилась пицца, пиво и грустный фильм, но с Тэком эта грусть и слезы стали более легкими. Он был именно таким, как я и думала неделю назад, когда решила, что нашла мужчину своей мечты, и вот он сидел здесь, в моей гостиной.
Господи, что же мне теперь делать?
— У тебя есть фильмы, которые не будут заставлять тебя плакать? — Спросил Тэк, и я моргнула, глядя на него.
— Да, — ответила я.
Он стащил меня с себя, снял ноги с кофейного столика, встал и подошел к моему телевизору. Он вытащил, присев на корточки перед шкафом, все DVD, затем начал рыться в них, вытаскивая наугад и полностью разрушая алфавитный порядок, как я их расставила. Потом открыл футляр, вставил DVD и вернулся на диван. Он схватил пульт с крайнего столика и снова уселся.
И когда он уселся, то не стал сутулиться, не положил ноги на стол. Нет, он откинулся на спинку дивана, вытянул свои длинные ноги, положив их друг на друга, голову откинул на подголовник дивана. Пока он это делал, он устраивал меня, я лежала на его боку, прислонившись спиной к спинке дивана.
О боже. Может пришло время мне поумнеть.
Я приподнялась, положив руку ему на грудь, и посмотрела на него сверху вниз.
Его глаза были устремлены на экран телевизора, а рука с пультом была вытянута и нацелена на телевизор.
— Тэк…
Он даже не посмотрел на меня, только пробормотал:
— Расслабься, Рыжая.
Я начала отталкиваться от его груди, его рука на моей талии напряглась, он повернул голову в мою сторону.
Затем прошептал:
— Расслабься.
Я уставилась на него, глядя сверху вниз. Он снова повернул голову к телевизору, нажал кнопки и бросил пульт на кофейный столик. Его рука еще крепче сжалась, прижав меня к своему боку, а другую он положил под голову, лежащую на подушке дивана.
Начался фильм «Скорость».
— Тэк…
— Расслабься.
— Хм…
Еще одно сжатие на моей талии, его голова повернулась ко мне.
— Детка, — тихо произнес своим хриплым голосом, я почувствовала, как одно это слово отдалось в моем животе, и это было приятно. — Расслабься.
Его глаза были добрыми, рука крепко сжимала, а его тело прижималось к моему.
Я прикусила губу.
Затем приняла решение и расслабилась.
Час спустя я заснула, прижавшись щекой к груди Тэка, накрыв его пресс своей рукой.
* * *
Я проснулась сбитая с толку.
Было уже темно, я спала в каком-то уютном коконе. Спросонья оглядывая свое тело, до меня дошло, что я спала на диване рядом с Тэком. Голова лежала на его бицепсе, щека прижималась к его груди, он обнимал меня за плечи, другая его рука покоилась у меня на талии. Моя рука обвивалась вокруг его руки, нога была перекинута через его бедро, а его нога переплелась между моими.
Ладно, черт возьми, это было приятно. Красиво. Особенно. Идеально.
Может я не ошиблась неделю назад, потому что это казалось правильным.
Совершенно верно.
Парень мечты.
Я прижалась к нему ближе. Рука Тэка на талии непроизвольно сжалась, прежде чем хватка его ослабла, и через секунду я снова заснула.
* * *
Меня подняли, я открыла глаза, в комнате был полумрак.
Уже рассветало.
Рука автоматически скользнула к шее Тэка, я прошептала:
— Тэк…
— Ш-ш, детка, — прошептал он в ответ, взяв меня на руки.
Я прижалась лбом к его шее и вздохнула.
Потом почувствовала, что падаю, и оказалась в своей постели, положив голову на подушку. Я повернулась на бок, глаза скользнули к нему, Тэк стоял рядом с кроватью, прикрывая меня одеялом.