— Мой лорд, я же говорил вам.
— Это из-за того, что стало известно на Торниане.
— Да, мой лорд, — тихо ответил Яго. — Я больше не могу служить…
— Но почему? — спросил Орион. — Что-то изменилось?
— Мой лорд? — Яго ошеломленно посмотрел на него.
— Что изменилось, Яго? За исключением того, что теперь все знают, что тебе пришлось преодолеть, чтобы стать пригодным и достойным мужчиной, каким ты сейчас являешься.
— Мой лорд? — прошептал Яго, не веря тому, что говорит лорд.
— Для того, чтобы сделать то, что ты сделал перед Собранием, Яго, мужчина требуется великая честь и мужество. Перед Императором. Ты стоял и говорил правду, хотя это плохо бы отразилось на мужчине, которым ты был. Ты показал, что мужчина, торнианец, может измениться, что то, кем мы можем быть, не диктуется тем, кем мы были. Я горжусь тем, что ты член моего Дома.
— Но другие…
— Так вот в чем дело? Что думают и говорят другие? Яго, ты не можешь позволить этому управлять тобой. Иначе у меня не было бы четырех мужчин, которыми я очень горжусь. У меня не было бы моей леди, за которую я отдал бы свою жизнь, и не из-за отпрыска, которого она мне дала, а потому, что она дополняет меня так, как я никогда не смогу по-настоящему объяснить. Без нее ты с таким же успехом можешь прикончить и меня.
Яго откинулся на спинку стула, потрясенный словами своего господина. Не то чтобы эти слова сами по себе удивили его, ведь он всегда знал, как Орион относится к своей госпоже. Нет, это было потому, что он сказал их ему.
— Ваша леди — особенная женщина, мой лорд.
— Да, и сейчас она в своих старых покоях выбирает мебель для общей залы. Этот разговор окончен. Ты останешься, как поклялся, ты — достояние моего Дома, воин Яго, а не обуза, и я намерен сохранить тебя.
— Благодарю вас, мой лорд, — начав подниматься, Яго остановился. — Мой лорд?
— Да? — Орион тоже встал, собирая счета.
— Почему леди Исида выбирает мебель для общей залы?
— Потому что, похоже, мастер Бард выдавал некачественную мебель за добротную.
— Это невозможно! — Яго тут же отверг такую возможность.
— Прошу прощения? — спросил Орион, приподняв бровь.
— Мастер Бард никогда бы так не поступил, мой лорд. Это достойный и благородный мужчина, который очень гордится своей работой.
— И все же у меня в руках счета, — поднял их Орион. — Они подписаны им, будто он сделал мебель из дерева адхмад для моей гостевой, хотя мы обнаружили, что это пейн, покрытый лаком.
— Зная этого мужчину лично, могу сказать, что если ваша имеющаяся мебель стоит в зале, значит это то, что мастеру Барду было предложено изготовить.
— Ты так сильно веришь в него?
— Да, мой лорд, — ответил Яго.
— Тогда ты будешь сопровождать меня, пока я буду разговаривать с ним об этом, и мы посмотрим, прав ли ты.
— С радостью, мой лорд.
* * *
Лавка мастера Барда находилась в нескольких милях от замка Ригель в небольшой долине, окруженной густым лесом. Бард иногда работал допоздна, и ландшафт не позволял шуму распространяться по округе.
Орион знал, что Бард был любим своим народом не только потому, что он был общительным мужчиной, но и потому, что он был очень талантлив. Его мебель пользовалась большим спросом, именно поэтому Орион сделал его своим мастером-столяром, гарантируя, что в Доме Ригель всегда будет самое лучшее. По крайней мере, так он думал, а теперь гадал, не выставили ли его дураком.
— Мастер Бард! — крикнул Орион сквозь шум пилы, входя в мастерскую Барда. Через несколько мгновений пила Барда была отключена, и он обернулся.
— Кто, во имя Богини, осмелится рычать на мужчину, когда он пользуется пилой? — Бард развернулся, маленькие кусочки адхмада прилипли к его седым волосам. — Вы хотите, чтобы я отрубил себе руку? Мой лорд, — добавил он.
Орион сдержал ухмылку, которую пожилой мужчина едва помнил, как проявление уважения. Это было то, что ему всегда нравилось в мужчине. Он видел в Орионе всего лишь еще одного молодого самца, которому есть чему поучиться. Мысль о том, что он обманывал его все эти годы, заставила Ориона нахмуриться.
— Я здесь для того, чтобы побеседовать с тобой о меблировке общей залы замка Ригель.
— А что с ней? — фыркнул Бард, повернувшись назад, чтобы осмотреть кусок адхмада, над которым он работал до того, как его прервали. — Все еще не могу поверить, что вы его заказали. Если наличие леди так сильно напрягает ваш Дом, вам нужно избавиться от нее. Общая зала, черт возьми, да и весь замок должен иметь только лучшее, что может предложить Бетельгейзе, а не то, что можно выставить для общего показа.
— Что? — переспросил Орион убийственно тихим голосом.
— Вы что, оглохли, мой лорд? Или вы просто больше не хотите слышать правду? — Бард уже много лет не боялся, что его лорд прикончит его. Он был гордым мужчиной, и то, что ему приказали сделать такую мебель, оскорбляло его!
— Я не глухой и всегда буду слушать правду, старик, и тебе лучше начать говорить мне ее. Я хочу знать, почему мебель в моем замке не та, которая была заказана изначально!
— Это было именно то, что было мне приказано изготовить, хотя мне претило это делать!
— У меня есть счета с собой! — заревел Орион, вытаскивая их из внутреннего кармана. — Тебе была заказана мебель из цельной древесины адхмада!
— Это не так! — закричал в ответ Бард.
Шагнув вперед, Бард выхватил бумаги из рук Ориона быстрее, чем тот мог предположить. Поскольку у мужчины была хромота, Бард получил травму в битве, которая почти стоила ему жизни. Именно поэтому он больше не носил статус «воина».
— Что это такое? — потребовал Бард, просматривая страницы.
— Это счета за мебель для залы, которую ты сделал.
— Это неправда! — развернувшись на здоровой ноге, Бард захромал к своему кабинету, бормоча что-то себе под нос.
Орион поднял бровь, глядя на Яго, который только пожал плечами, и они оба последовали за пожилым мужчиной. Когда они добрались до маленькой комнаты, которая, похоже, была кабинетом Барда, он все еще бормотал что-то о некомпетентных молодых самцах, открывая и закрывая ящики с папками.
Оглядев комнату, Орион нашел ее удивительно чистой и организованной. Подойдя к высокому столу, он обнаружил то, что должно было быть удивительным предметом мебели, все еще находившимся в процессе изготовления. Он был большим и прочным, но имел красивую резьбу и детальную гравировку, которую Орион знал, Исида так любила.
— Вот! — торжествующе воскликнул Бард.
Хлопнув папкой по столу, Орион обернулся и увидел, что Бард листает бумаги. Вытащив один из них, Бард сунул его в руки своего лорда. Посмотрев вниз, Орион увидел, что это, по-видимому, был тот же счет, что и тот, что дал ему Орион, только на этот раз был указан пейн, покрытый лаком, и совершенно другая цена. Та, которая была намного ниже той, что, по словам Каспара, он заплатил.
Положив счет Барда поверх того, что дал ему Каспар, он обнаружил, что подписи выстроились идеально, как и номера счетов, но отличались только описания и суммы. Орион почувствовал, что его гнев начинает расти, но знал, что должен подавить его.
Бард не испытывал такого желания.
— Этот сын Дако! — Бард выругался. — Я знал, что должен был прийти в замок Ригель и сказать о своем нежелании выполнить заказ прямо тебе!
Крутанувшись на больной ноге, Бард вынужден был остановиться, так как его колено подогнулось, смущенный проявлением слабости, он покраснел.
— Почему же ты этого не сделал? — спросил Орион, но не так яростно, как если бы увидел, что Бард споткнулся.
— Потому что этот твой управляющий навозного Дома Дако, Каспар, сообщил мне, что он также пытался заставить тебя изменить порядок, а ты сообщил ему, что ты — лорд Дома Ригель, и если кто-то еще усомнится в его решениях, свое место они найдут вне Бетельгейзе, — Бард почувствовал, что его лицо темнеет. — Мне больше некуда идти, — прошептал он так тихо, что Орион едва расслышал его.
Орион почувствовал, как его желудок сжался от слов этого гордого мужчины, что тот, кто так горд, мог поверить, что его так мало ценит его лорд, никогда не должен был случиться.
— Я бы никогда так не поступил, мастер Бард, — Орион подошел и ободряюще сжал плечо Барда. — Ты верно служил не только моему манно, но и мне самому. Мы не оставляем тех, кто служит нам верой и правдой. У тебя всегда будет место в Доме Ригель.
— Благодарю вас, мой лорд.
На этот раз в голосе Барда звучало только искреннее уважение к своему господину.
Кивнув, понимая, что Бард чувствует себя неловко, Орион вернулся к теме разговора.
— Когда Каспар рассказал тебе об этом?
— Прошло уже более пяти лет, мой лорд. Начиная со столов для столовой.
Орион нахмурился, вспомнив, как сломались ножки нескольких столов, ранив нескольких учеников. Каспар сказал ему, что среди учеников была потасовка, и столы сломались. Теперь он задумался.
— У тебя есть счет за каждую сделанную вещь?
— Да, мой лорд, я достану их для вас.
— Не нужно, мастер Бард, — остановил его Орион. — Мне достаточно твоего слова, я хочу, чтобы ты переделал каждую вещь так, как она должна была быть сделана. В моем замке будет только лучшее.
— Да, мой лорд, — Бард поклонился ему, — мой лорд…
Неуверенность в голосе Барда заставила Ориона хмуро взглянуть на него.
— Что такое мастер Бард?
— А другая мебель?
— Должна быть уничтожена.
— Я…
— Что мастер Бард?
— Милорд, есть те, кто мог бы использовать эти предметы мебели, те, кто не в состоянии оплатить адхмад.
— Ты снимешь с них эмблему Дома Ригель? — Орион не хотел, чтобы кто-то думал, будто это то, на что претендует его Дом.
— Конечно, мой лорд.
— Тогда я пришлю мебель тебе, после того как поговорю с мастером Каспаром.
— Сурово расправьтесь с ним, милорд, — сказал Бард, — и проверьте все счета. Если он поступил так со мной тогда, он делает это и с другими.
— Хорошо, мастер Бард, не сомневайся.
Каспар решил свою участь своим бесчестьем.
Глава 6
Каспар застыл на месте, разглядывая свой кабинет и пытаясь решить, что делать дальше. Он никак не мог добраться до счетов Барда и подменить их. Этот старый хрыч вел безупречные записи. Когда лорд Орион обнаружит его обман, даже если Каспар сумеет переложить вину на кого-то другого, Орион все равно обвинит его в том, что он не осмотрел мебель, и тогда обнаружится разница в расходах. Это мог сделать только Каспар.
Поняв, что все это обернется против него, Каспар от страха вспотел. Ему нужно уничтожить улики своих преступлений, нужно время, чтобы скрыться до того, как их обнаружат. Он лихорадочно оглядывал комнату. Ему нужно было отвлечься.
Подойдя к потайному отделению в стене, он быстро открыл его и вытащил тяжелый мешок кредитов, которые ему удалось раздобыть за последние пять лет. Сунув его в другой мешок, он бросил его возле двери, затем повернулся и начал опустошать свои папки, складывая все в центре стола. Выхватив из огня пылающую палку, он бросил ее на кучу бумаг на столе. У двери он схватил мешок с кредитами и подождал достаточно долго, чтобы убедиться, что бумаги загорелись, затем вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
* * *
— Вон туда, Джаэль, — Исида указала на место перед камином, где она хотела бы поставить диван. В конце концов они разобрали почти всю первую комнату ее покоев, и теперь они с Вали стояли в холе, наблюдая за тем, как расставляют предметы мебели. Диван ее отца должен был занять центральное место в общей зале Ориона. Увидев его там, Исида почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Она не могла поверить, что ей потребовалось так много времени, чтобы понять, что это было то место, где он всегда должен был быть, точно так же, как она должна была жить в покоях Ориона.
— Кажется, он был специально изготовлен для этого места, мама, — Вали подошел к ней сзади и нежно положил руку ей на плечо.
— Да, — прошептала она. — Для него было бы большой честью знать, что его работами будут пользоваться не только воины Дома Ригель, но и мои потомки.
— Мы будем относиться к этому дивану с уважением, которого тот заслуживает.
Исида улыбнулась в ответ.
— Вы будете пользоваться им так, для чего он был изготовлен — как удобное место для отдыха, и когда он перестанет быть полезен, его заменит другой.
— Есть определенные вещи, которые никогда ничем не заменить, — мягко сказал ей Вали.
— Это правда, но это относится к людям, Вали, а не к вещам.
— Моя леди, — Джаэль подошел к ней. — А где бы вы хотели расставить оставшуюся мебель?
Остаток дня, казалось, пролетел незаметно, когда общая зала Дома Ригеля превратилась в место, где каждый воин хотел бы отдохнуть. Оглядев комнату, Вали не поверил своим глазам. Только вчера, проходя через этот зал, он не хотел останавливаться, предпочитая свои собственные покои. Теперь, он понял, что хотел бы провести здесь время. Холодный каменный пол устилали толстые ковры, свет струился сквозь чистые окна, а само помещение было согрето теплом, которое не имело ничего общего с горящим в камине огнем. Оно шло от ощущения заботы, и Вали подумал, что его мать расставила мебель так, как будто знала, чего хотелось бы каждому мужчине после тяжелого дня обучения. Он никогда не думал, что «женская рука» может иметь такое значение.
— Джаэль, я знаю, что уже поздно, но в моей комнате есть кое-что, что я хотела бы перенести. Это стул и стол.
— Конечно, моя госпожа, — ответила Джаэль. — А где бы вы хотели их разместить?
— Мама… — Вали понял, что она имеет в виду мебель, стоящую у окна, изготовленную на заказ ее отцом. — Они должны остаться у тебя.
Проигнорировав его, Исида продолжала беседу с Джаэлем.
— Задайте лучше этот вопрос Вали, когда будете вести их в его покои.
— Что? — Вали потрясенно посмотрел на мать. Зачем ей дарить ему вещи, которые ей так дороги?
— Из всех моих отпрысков, Вали, — Исида ласково посмотрела на него, — ты больше всего похож на моего манно. У тебя сердце воина и душа Богини. Это дар, а не слабость, как думают некоторые, потому что это позволяет тебе видеть то, что упускают другие. Ты по достоинству можешь оценить то, что создал мой манно, а когда у тебя появится свое потомство, однажды ты сядешь и поведаешь им о манно твоей матери.
— Ты оказываешь мне честь, мама! — голос Вали дрожал от волнения, когда он скрестил руки на груди и низко поклонился ей, демонстрируя величайшее уважение, которое торнианский мужчина может испытывать к женщине, с которой он не был связан.
— Для меня всегда было честью, Вали, иметь потомство — тебя и твоих братьев. Это была одна из причин, по которой Богиня создала меня.
— А другая? — спросил Вали, видя улыбку матери.
— Любить твоего манно, конечно. Он — моя судьба.
* * *
— Яго, когда мы вернемся в замок, я хочу, чтобы ты собрал дюжину воинов. Самых преданных тебе самцов.
Слова Ориона застали Яго врасплох, когда они шагали обратно к замку.
— Милорд? — спросил он.
— Ты более чем доказал мне, Яго, что ты достойный самец, и я доверяю тебе, — глаза Ориона обратились к нему. — Твоя внутренняя сила впечатляет. У всех нас есть вещи, которых мы стыдимся, и именно то, как мы справляемся с этими вещами, делает нас такими, какие мы есть.
В этот момент Орион понял, что должен признаться Исиде в содеянном. Если он этого не сделает, то все их совместное будущее будет основано на лжи, которая может их уничтожить.
— Милорд? — спросил Яго, не зная, о чем задумался его господин.
— Скоро все изменится в Доме Ригеля, Яго. Отныне моя Исида будет участвовать в управлении нашим Домом. Ей будет позволено свободно передвигаться по замку и на его территории резиденции, но она все равно будет нуждаться в защите, и вот тут-то понадобишься ты со своими людьми.