– Почему? – без особого интереса, скорее чисто из вежливости спросила я, лениво развалившись на траве.
В глаза светило солнышко, и я довольно зажмурилась. Разговоры об убийце меня не пугали. Разве это важно, когда сейчас так хорошо?
– Не знаю, – неохотно призналась Амелия. – У меня сильный дар, – не без гордости продолжила она, – и обычно я могу увидеть хоть что-нибудь. Если молчат карты, я обращаюсь к магическому шару или к кофейной гуще. Иногда даже серебряные монеты могут указать путь и дать подсказку. Но в этот раз… ничего не выходит. Словно кто-то накинул на зеркало темную ткань.
– Это подозрительно, – отозвалась я и прикрыла ладошкой глаза, всматриваясь в белые облака на пронзительно синем небе. – И грустно.
– Я рада, что вы так спокойно все воспринимаете, – с ноткой облегчения проговорила Амелия.
– Глупо злиться на то, что тебе снится, – пожала плечами я. – Об играх подсознания еще Фрейд говорил.
Повисла пауза. Амелия молчала. В душу закралось подозрение, заставившее меня перевернуться на живот и приподняться на локтях. Всматриваясь в свою притихшую собеседницу, я уточнила:
– Ты же мне сейчас снишься, верно?
Амелия прокашлялась и принялась изучать свои аккуратно подстриженные ноготки на руках.
– В каком-то смысле…
– То есть, – вкрадчиво спросила я, медленно вставая с травы, – ты не плод моей фантазии?
– Нет, я настоящая, – сказала Амелия, тоже вставая с колен и осторожно пятясь, не спуская с меня глаз. – Разве это что-то меняет?
– О, еще как! – хищно улыбнулась я.
Мы рванули с места одновременно: я за Амелией, а она – от меня.
– Стой, стерва! – закричала я. – Я тебя все равно поймаю! Ты у меня еще попляшешь!
– Я отвратительно танцую, – бросила она, ловко перепрыгивая через толстые корни ивы, распластавшиеся по земле. Амелия, подоткнув край юбки за широкий пояс на талии, передвигалась с удивительной ловкостью. Я в джинсах и кедах едва поспевала за ней. – Вам не понравится мой танец!
– Понравится-понравится! – мстительно заверила я и прибавила скорость.
Мы три раза обежали вокруг ствола ивы. Каждый раз, когда мне оставалось чуть-чуть, чтобы ухватить рыжую негодяйку за плечо, та уходила от моего захвата, как заяц от зубов волка. Я даже клацала зубами от злости так же, как этот несчастный (клянусь вам, несчастный!) волк.
Все-таки мировая справедливость существует. При очередном прыжке, больше похожем на па из балета, Амелия зацепилась стопой за корни дерева и с громким ругательством, явно недостойным леди, рухнула на землю.
– Попалась!
Амелия молча, как герой из боевика, отползла к стволу дерева и прислонилась к его шершавой коре спиной. Она посмотрела на меня, будто принимая свою судьбу. Я даже замерла. Ну и что с ней делать? Отпинать ногами и потаскать за волосы? Мама меня такому не учила.
Мама…
– А теперь возвращай меня обратно домой, – твердо сказала я, нависнув над Амелией. – Поиграли – и хватит.
– К сожалению, я не могу.
– Это еще почему?!
– Соглашаясь на обмен, ты дала магическую клятву, что поможешь мне.
– Что-то я такого не припомню, – сощурившись, сказала я.
Память тут же невозмутимо подсунула мои собственные слова:
– Ты согласна помочь?
– Да согласна я, согласна!
Ноги перестали держать, и я опустилась на землю, прямо рядом с Амелией. Та смотрела на меня с проблесками сочувствия и даже немного подвинулась, уступая место.
– Это ж с какого, простите, перепуга мои слова приравниваются к магической клятве?
Амелия пожала плечами.
– У неинициированных магов слова, сказанные в приступе сильных эмоций, часто несут с собой какой-то посыл. В минуты гнева они могут проклясть, сами того не желая. Причем так замысловато, что потом ни один лекарь не поможет. Твоя паника выплеснулась в виде клятвы.
Амелия перешла на «ты», но я, погрузившись в размышления, даже не сразу это заметила. Впрочем, «выкать» в нашей ситуации было бы странно.
– Лучше б я тебя прокляла, – искренне посетовала я. – Дай-ка догадаюсь, неисполнение клятвы грозит смертью?
– Это настолько очевидно?
– Да у вас, магов, шаг влево – темница, шаг вправо – смерть. Тьфу!
– Прости? – не поняла Амелия.
– Да на ваш мир тьфу! – раздраженно пояснила я и снова выругалась: – Какая же ты мерзавка, дорогуша!
Амелия опустила глаза, ее ресницы подрагивали.
– Я струсила, признаюсь. Обычно в раскладах мне доступны варианты судеб, но в этот раз… Не было ни малейшего намека на разветвление троп и на возможность исправить будущее!
– Спасибо, – саркастично прокомментировала я, борясь с желанием стукнуть рыжую прохвостку, – я уже поняла, что дело ты мне подсунула бесперспективное.
Амелия выпрямилась и сложила ладони на коленях. Учитывая, что сидела она на голой земле, а не на стуле, обитом парчой, смотрелось это забавно.
– Если бы у тебя в руках оказалась возможность избежать смерти, неужели ты бы ее упустила?
– Если бы вместо меня на гильотину пришлось взойти другому человеку, то как-нибудь бы сдержалась, – мрачно огрызнулась я.
Амелия снова опустила глаза, рассматривая свои ногти.
– Я… понимаю, – ее голос дрогнул.
Между нами легло молчание. Я водила пальцем по коре дерева и предавалась нерадостным мыслям. Я умудрилась попасть, да еще как! Останусь в мире Амелии – умру от рук отравителя, вернусь в свой (если еще мой двойник согласится на обмен, а у меня по-прежнему были на этот счет сомнения) – тоже погибну из-за невыполнения дурацкой клятвы. Мне даже иллюзию выбора не оставили.
– Ну и чего ты заявилась ко мне в сон? – все еще злясь, спросила я у притихшей Амелии. – Позлорадствовать?
Та покачала головой и неуверенно ответила:
– Я хочу помочь.
Последний раз я так смеялась на конкурсе СТЭМа в университете. Там мои сокурсники шутили так же странно, и их нескладные диалоги в конце концов заставляли хихикать из-за абсурдности происходящего.
– Нет, правда, – заволновалась Амелия. – Мне стыдно за свой поступок. Ты не представляешь, как трудно жить, зная, что повинна в чужой смерти!
– И что, – хмыкнула я, – ты бы обратно поменялась со мной местами, будь такая возможность?
Румянец окрасил бледную кожу Амелии. Нет, она точно что-то с ней делает. Ни одной веснушки, удивительно!
Я разозлилась на себя.
Господи, Лия, нашла о чем сейчас думать.
– Возможно… – тихо ответила Амелия, избегая встречаться со мной взглядом.
Я гневно выдохнула через ноздри.
Отличный ответ! Ну что ж, зато честный…
Я отодвинулась, боясь не совладать с мелочным желанием пнуть негодяйку ногой. Драться я не собиралась. Это все эмоции, а мне сейчас нужно включить логику.
Как там говорил Шерлок Холмс? Серые клеточки должны работать? Или так уверял Эркюль Пуаро? Черт, не помню.
Лия, соберись! Потом будешь вспоминать классиков.
– И как ты собираешься помочь? – максимально спокойно спросила я.
Фантазия в этот момент подсунула картину, где мои ладони сошлись на шее Амелии, и я трясу ее, словно грушу. Пришлось цыкнуть на разыгравшееся воображение. Об этом я еще успею помечтать. Чувствую, не единожды.
Амелия, не подозревая о моих кровожадных мыслях, приободрилась. Она деликатно поправила съехавшую на лоб шляпку и проговорила:
– Ясновидение – сложная наука.
Я фыркнула на последнем слове, но, встретившись с неодобрительным взглядом своей собеседницы, натянула на лицо самое серьезное выражение.
– Конечно, – с готовностью откликнулась я. – Невероятно сложная.
Амелия, не уловив ехидства, кивнула.
– Работая с вариантами судеб, нельзя забывать о теории вероятности и том самом случае, который зачастую полностью меняет увиденную картину.
– Занятно, – вяло протянула я. – При чем здесь я?
– Ты – тот самый случай.
Я пожевала губами, пытаясь уложить в голове новую информацию. Получалось плохо.
– Поясни, – потребовала я после паузы.
Амелия вздохнула, отогнала от себя жужжащего шмеля и продолжила. В ее голосе появились менторские нотки. Наверное, именно так она говорила со студентами.
– Существуют две разные теории. По одной – будущее неизменно и вмешательство в него бесполезно. Другая точка зрения гласит, что пророчества для того и даруются небесами, чтобы человек мог изменить свою судьбу. Первая для нас бесполезна, – Амелия с легкостью отбросила в сторону тот вариант, где я гарантированно умру. Я кисло улыбнулась. – Вторая же дает надежду, что мы можем остановить ход колеса Судьбы.
– И как же?
– Я не договорила, – укоризненно заметила Амелия. – Изменить увиденный расклад может случай. Это сравнимо с тем, как в клетку с грызунами запускают новую крысу. Начинается возня. Чаши весов могут покачнуться. Рисунок будущего, как чаинки в чашке чая, ляжет немного иначе.
– Сравнение со случаем мне нравилось больше, чем с крысой, – задумчиво заметила я.
– Изначально я хотела прибегнуть к метафоре с пауками.
– Молодец, что выбрала крыс, – похвалила я, и Амелия польщенно улыбнулась.
– Словом, – снова заговорила она, – как только ты появилась в моем мире, расклад изменился. Теперь будущее стало еще более туманно – чаши весов колеблются.
– И?
– И у нас появился шанс! – Под мое цоканье Амелия поправилась: – У тебя появился шанс остаться в живых.
– И вернуться домой?
– И вернуться домой, – кивнула она, – после того как клятва будет исполнена. Ты обещала помочь мне выжить.
– Ну что ж, – решительно подытожила я и рубанула ладонью в воздухе, – значит, мне нужно вычислить и поймать преступника.
Рот Амелии приоткрылся. Она с удивлением посмотрела на меня.
– Я имела в виду, что тебе придется подождать, пока я с помощью ясновидения не укажу тебе на убийцу.
– Э, дорогуша, – протянула я, – мы этого можем ждать, как дождичка в четверг.
– Прости? – снова не поняла Амелия.
Я лишь отмахнулась.
– Это так, поговорка. В общем, ты, конечно, можешь и дальше трясти своим магическим шаром или чем ты там трясешь… – Я с сомнением посмотрела на Амелию, обиженно поджавшую губы. – А я лучше обращусь к более понятным мне материям.
– У полиции нет улик, – уязвленно напомнила она.
– У них нет, – согласилась я, – а у меня будут!
В конце концов, у полиции недостаточно мотивации. Умирать-то они не собираются! У них вагон времени. Чего не скажешь обо мне…
Амелия убрала невидимые глазу пылинки со своей юбки и медленно подняла на меня задумчивый взгляд.
– Хорошо. Мне нравится этот план. Так и работает случай.
Для кого-то случай, а для меня – единственный шанс выжить и вернуться домой, к маме.
Мама…
– Я надеюсь, ты не расстраиваешь маму? Смотри, чтобы с работы тебя не выгнали! Ей только таких переживаний не хватало!
Амелия, сбитая с толку резкой сменой темы разговора, подумала и робко уточнила:
– А уволиться нельзя? Понимаешь, финансовые отчеты…
– Нельзя! – отрезала я. – Не смей мне маму расстраивать!
– Но ты же и сама хотела….
– А ты даже не думай! – огрызнулась я.
Амелия надулась, посопела, но промолчала. Все-таки зачатки совести у нее были. Отказать мне в таких мелочах она не посмела.
Впрочем, у моего двойника смелости оказалось больше, чем совести. Найти меня во сне и взглянуть в глаза после провернутой подлости? Признаться, я впечатлена!
Мамочка, я обязательно вернусь. Разберусь с этим убийством и вернусь. И даже выйду замуж, как ты хотела! Обещаю.
Сглотнув ком в горле, я с трудом переключилась на деловой лад и воскресила в памяти все прочитанные и просмотренные детективы.
– Что ты можешь рассказать мне об убитом?
Амелия взглянула на меня с легким недоумением.
– То же, что ты и так знаешь. Ты обладаешь моими воспоминаниями.
– Только почему-то они подчиняются мне через раз, – мрачно заметила я.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась она. Ее тонкие брови взлетели вверх.
Я вздохнула, встала и, сделав несколько шагов, уселась на стоящий поодаль высохший пень.
– Воспоминания о твоей жизни появляются спонтанно и фрагментно. Я не могу контролировать этот процесс.
– Интересно… – протянула Амелия и отклонилась немного назад. Одной рукой она обхватила себя за талию, а другой потянулась к подбородку и задумчиво коснулась губ указательным пальцем.
– Да не особо, – честно призналась я. – Скорее муторно.
– Я не об этом, – покачала головой она. – Дар принадлежит душе, но воспоминания – телу. Ты получила мое тело, а значит, и мою память.
Я фыркнула и пожала плечами.
– Не обижайся, подруга, но память у тебя глючная. Если она так же работала и у тебя, не представляю, как ты дожила до своих… наших лет.
Амелия проигнорировала мою подколку. Она перевела взгляд на спокойную гладь пруда и медленно проговорила:
– Твои трудности могут говорить только об одном.
Только не шизофрения, пожалуйста!
– Ты не принимаешь тело, не считаешь его своим. Оборвана связь телесного и духовного.
Слава Богу, не шизофрения!
Я выдохнула с облегчением. Смысл слов, сказанных Амелией, дошел до меня не сразу.
– Подожди-подожди, ты хочешь сказать, что я должна полюбить свое новое тело и все такое прочее, о чем любят потрепаться в новомодных тренингах?
Амелия ненадолго примолкла. Мне подумалось, что сленг и некоторые словечки она понимает не сразу, будто ждет, когда сработает переводчик в ее голове. Занятно.
– Ты утрируешь, – поморщилась она, не оценив иронии, – но в целом верно. Ты будто не хочешь стать одним целым с телом, сопротивляешься. Отсюда все сложности.
– Нет, ну в принципе твое тело мне нравится, – растерянно пробормотала я, призадумавшись. – И волосы, и кожа… Скажи, как ты избавилась от веснушек? – вдруг неожиданно для себя с любопытством спросила я.
Амелия приосанилась и натянула маску ложной скромности.
– Это все природная красота. – Под моим взглядом она сдулась и призналась: – В сундуке под кроватью, под стопкой нижнего белья, пузырек с розовым зельем – втирай в кожу как обычный лосьон, два раза в день.
– О!
– Для волос не забудь использовать шампунь с чешуйками золотого дракона. Матушка выкупила его на аукционе магических редкостей, поэтому расходуй, будь добра, экономно. Иначе отец снова начнет хвататься за сердце.
Я прикинула цену такой вещи и мысленно присвистнула. А Амелия еще завидовала коллекции ректора! Тот хотя бы скупал предметы искусства, а не косметику стоимостью небольшого имения.
Амелия между тем продолжила:
– В голубом флакончике – флер, придающий блеск волосам и корректирующий их цвет. Наноси два раза в неделю. Притирания, выравнивающие тон лица, в шкатулке с драгоценными камнями. Используй по утрам. Бальзам для губ лежит в круглой коробочке-медальоне. Масло для тела с вытяжкой василиска найдешь в шкафу, за кипой книг. Не переставляй его! Василиски питают слабость к знаниям, и их кровь, даже после смерти, играет магией рядом с книгами.
– Я постараюсь ничего не перепутать, – неуверенно пообещала я, жалея, что не прихватила с собой блокнот и карандаш.
– Я надеюсь, – кивнула Амелия. – Мне не хотелось бы, чтобы ты запустила мое тело.
Она ничего больше не добавила, но окинула меня выразительным взглядом. Я вспыхнула и пригладила свое каре.
– Вот не надо, я нормально выгляжу.
– Конечно, – невозмутимо согласилась Амелия.
Я насупилась. Ну нет у меня отца-аристократа, готового исполнить любую мою прихоть. Нашла чем хвастаться! С деньгами возможностей ухаживать за собой заметно больше.
– Вернемся к делу, – сухо напомнила я. – Так что ты мне расскажешь о… – я сделала паузу, припоминая имя, – о мистере Томсоне?
Амелия помолчала, раздумывая над ответом.
– Право слово, даже не знаю. Было бы легче, прими ты свое новое тело. Все воспоминания запечатаны в твоем сознании.
– Аутотренингом займемся позже, – не поддалась на провокацию я. – Так что?