Он встаёт и потягивается, не смотря на меня, пока я расправляю свою одежду и надеваю накидку. Аккуратно засовываю полотенце в сумку, чтобы спрятать коробку презервативов, которую взяла с собой утром.
Джесси отвозит меня домой — будет лучше, если мы не поедем вместе на работу. Мы не целуемся на прощание, и теперь он ведёт себя совершенно отвлечённо, чего я совсем не понимаю. Зная о его репутации, нельзя и подумать, что он так быстро меняется в настроении.
Я захожу в дом. Ни мама, ни Мэгс ещё не спускались вниз, так что я мну записку и поднимаюсь в комнату, чтобы переодеться.
— Сегодня ты рано встала, — говорит мама, заходя на кухню, пока я читаю раздел с комиксами в газете. После визита Эджкомба она охладела ко мне, но по крайней мере, продолжает разговаривать.
— Ага.
Я переворачиваю страницу, Мэгс готовит себе завтрак и съедает его, уперевшись подбородком в кулак. Вот и старая добрая Мэгс, которой в большинстве случаев я могу доверять секреты.
Глава 12
Я превзошла саму себя. К концу рабочей недели моё имя в списке переместилось на девятое место, отчего на лице миссис Вордвел появилась кривая улыбка. Чувствую я себя отлично — чёрт, да я просто летаю — хотя сегодня потянула спину и теперь не могу наклоняться. Но в этом нет ничего страшного, в воскресенье я отдохну и буду готова занять место человека на восьмой позиции. Однако время бежит, и нам остаётся собрать голубику только с западного поля — после этого рабочий сезон закончится. Затем мы с Нелл вернёмся в старую, богом забытую старшую школу, а она тот ещё отстой, да и все учителя давно потеряли интерес к работе. Я бы бросила учёбу, если бы Мэгс живьём не сняла с меня кожу. И уверена, что маме будет наплевать, если я буду работать полный рабочий день вместо учёбы.
Подъехав к дому, мы замечаем, что к нему приставлена лестница. С обшивочных досок вплоть до окон второго этажа соскребли старую жёлтую краску. Мэгс паркуется, и из-за угла дома выходит Хант в потрёпанной футболке и кепке. Он машет нам рукой и, подняв лестницу, уносит её за дом.
— Видимо, твоя мама действительно всю плешь ему проела, — Мэгс ухмыляется Нелл. — Он давно уже работает.
Я подхожу к убранной лестнице, массируя больную спину.
— Ты правда взял отгул?
Хант очищает доски от старого слоя краски, которую я помню с детства.
— Только полдня.
— И какого же цвета теперь будет дом?
— Ну, я думал о жёлтом.
Я усмехаюсь и наблюдаю за работой Ханта, ковыряя носком ошмётки краски в траве.
— Слушай, мы поедем к Годро за ужином. Может, хочешь что-нибудь?
— Я уже уеду, но всё равно спасибо.
— Ты пожалеешь. Там продаются лучшие жареные моллюски во всём городе.
— Я думал, что ты ешь только хлопья и пьёшь газировку.
— Нет, ещё я ем жареное.
Приняв душ, мы с Мэгс оставляем маме записку, поясняя, что купим ей ведёрко креветок, и направляемся к трейлеру за Нелл.
Жалко, что мы не часто сюда приходим, учитывая, что до него рукой подать. Мы с девчонками постоянно проводили время в трейлере в детстве, тогда у Либби были короткие волосы и добрые манеры. По крайней мере, я не припоминаю её другой. Однажды она разрешила нам поиграть с игрушкой, в которой можно было делать мороженое, — её подарили ещё маме и Либби, когда они были детьми. Из неё повсюду растекалась жидкая красная масса, но Либби только смеялась и не мешала нам разводить бардак.
Мэгс стучится и открывает дверь. Обстановка не изменилась: виниловый обеденный столик с табуретками на кухне, фотография малышки Нелл в рамке, размещённая на стене, и диван, покрытый простынёй, закрывающей прорехи, сделанные их старым котом Тигром.
— Нелли. — Либби выглядывает из кухни, даже не здороваясь с нами. Она помешана на рукавицах — вяжет их круглый год. Видимо, это её успокаивает. В итоге, у нас оказывается много ненужных пар, которые она отдаёт в благотворительный фонд «Одежда для детей» каждый декабрь.
Нелл машет нам из своей комнаты в глубине коридора, внутри которой полный переполох: косметика и кисти разбросаны перед зеркалом, полки забиты потрёпанными книгами по косметологии, а рядом с ними расположилась серия книг «Клуб нянь» и «Детишки из коробки». Над кроватью Нелл до сих пор прикреплены бело-розовые цветы, которые она сделала из тонкой бумаги в шестом классе. А на стене вокруг них она приклеила кучу фотографий Джеймса Дина в виде коллажа. Все они разных размеров, некоторые цветные, некоторые чёрно-белые: Джимми склоняется через мотоциклетный руль, прогуливается по городу в чёрном пальто, ухмыляясь с сигаретой во рту. Видимо, Либби решила, что будет лучше, если Нелл влюбится в мёртвого парня, ведь вероятность того, что он полезет к Нелл через окно ночью, нулевая.
Нелл застёгивает последние пуговицы на безрукавной кружевной рубашке и сутулится, растянув материал.
— Я купила её в секонд-хенде Twice Is Nice. Не думаете, что она тесная в груди?
— Нет, довольно милая. — Я тянусь к керамической тарелке, стоящей на её туалетном столике, и передаю Нелл жемчужные гвоздики, стараясь не дотронуться до подвески с масками, как до угря. — Вот эти. Однозначно.
Либби смотрит на нас сквозь очки, когда мы проходим мимо.
— Нелл. Возьми свой телефон. И надень свитер.
— Жарко же.
Я чувствую, как стучит сердце.
— Иди за свитером. — Она откладывает спицы. — Можешь взять мой кардиган с маленькими жемчужными пуговицами.
Лицо Нелл озаряется.
— Хорошо.
Она возвращается назад, а нам с Мэгс становится не по себе. Когда мне было восемь лет, мы делали мороженое на кухне, и я бы никогда не подумала, что однажды буду испытывать здесь такое неудобство.
Либби переводит взгляд на телевизор.
— Она должна быть дома к половине девятого.
Половина девятого? Серьёзно? Ультиматум девушке, которой исполняется девятнадцать в ноябре? Я представляю сладко спящую Либби, видящую самовлюблённые сны и даже не подозревающую, что её дочь полностью раздета, догола. Меня начинает подташнивать:
— Мы едем за ужином, сразу же вернёмся.
— Такое я уже слышала. Потом вы исчезнете втроём до полуночи.
Но этого никогда не было. По крайне мере, втроём мы такое никогда не проделывали. Мэгс вздыхает, говоря Либби взглядом: «Как же ты меня достала».
Как же хорошо сидеть в машине Мэгс с опущенными окнами и чувствовать себя свободной. Мы сигналим проезжающей мимо маме, её проржавевшая Субару снова сжигает бензин на дороге. Сквозь зеркало я наблюдаю, как она съезжает на подъездную дорожку и идёт к дому посмотреть на проделанную Хантом работу.
У Годро полнейшее сумасшествие — люди понимают, что скоро лето закончится. Ко Дню Труда окна выдачи заказов закроются, и рекламные щиты будут расписаны фразами «Спасибо за ещё один сезон!»
Открывается задняя дверь кафе, и я узнаю мигранта с полей в переднике, вытряхивающего мусор в бак. Должно быть, мистер Годро платит им незаконно за помощь на кухне. Ха, семейный бизнес значит.
— Закажешь мне, хорошо? — Я отдаю Мэгс десятку, чтобы она не выносила мне мозг.
Я сижу за пустым столиком, наблюдая, как мигранты завязывают мешки с мусором, и размышляю, как же ужасно собирать голубику целый день, а потом пахать здесь до закрытия. Вдруг рядом со мной кто-то садится.
Шэй. Я шокирована тем, что забыла, как он выглядит за пределами работы: его волосы влажные от недавно принятого душа, а приятная белая рубашка-поло намного лучше тех, что носят парни в будние дни. Ну это же Шэй. Он покупает кроссовки только нужной марки и постоянно пытается выжать максимальную скорость на своем мотоцикле «Кавасаки Ниндзя 300». Я цепенею под взглядом его львиных глаз.
— Мои поздравления.
Я хмурюсь.
— Что?
Он кладёт между нами брошюру. Узнав в ней брошюру Пляжного Фестиваля, всё моё приподнятое настроение вмиг пропадает. Миссис Хартвел, видимо, очень спешила с её публикацией.
На обложке напечатаны крючковатые надписи и фотографии с прошлогоднего фестиваля: корова Гернси, выигравшая голубую ленту на конкурсе домашнего скота, блюда с лобстерами и дети на карусели. По ладоням Шэя можно заметить, что он много работает.
— Я слышал про тебя, но до последнего не верил. — Он пролистывает брошюру, остановившись на двенадцатой станице.
Выражение моего лица не меняется, но чувство стыда как никогда горчит, стоит мне взглянуть на хмурую блондинку рядом с глупым вымышленным описанием — Дарси планирует путешествовать — как я жалею, что не ушла с конкурса красоты. Теперь все знают. И хуже всего, что знает Шэй.
Он пододвигается ближе ко мне. От него пахнет кремом для бритья и мятной жвачкой, которую он, скорее всего, выплюнул перед тем, как подойти ко мне. Шэй дразняще ведёт себя, как будто есть какая-то шутка, понятная только нам.
— Ну они понимают, с кем связались? О твоей репутации уже должны знать в округе Хэнкок. А около развалившейся дыры, в которой ты живёшь, нужно было давно повесить знак.
Шэй живет с отцом и его девушкой в малюсеньком модульном доме на Мерилл Авеню, перед которым стоят старомодные декоративные садовые шары. Так что я не понимаю, кем он себя возомнил. Складывают руки на груди и смотрю перед собой.
Шэй ненадолго замолкает.
— Почему я от тебя так ничего и не слышал? — Я изучаю взглядом пятна на тротуаре и краешек упаковки из-под кетчупа около ножки столика. — А? Я думал, ты позвонишь.
Обычно я бы ответила, что «Телефоны работают в обоих направлениях», но, кажется, что настоящая я спряталась куда-то подальше и видна только проблесками. Шэй протягивает руку, пытаясь проявить нежность, и поглаживает мои волосы. Я отстраняюсь от него. Шэй не двигается, устремив на меня пронзительный взгляд, как будто пытаясь увидеть меня насквозь. Желваки на его челюсти двигаются, он раздражённо хрипит и наклоняется к моему уху:
— Можешь забраться на сцену, надеть красивое платье и наговорить милых вещей, пытаясь понравиться людям. Но я буду там, зная, что поимел тебя. А для этого мне и стараться не пришлось. Также, как и многим парням. Никто не даст корону дрянной шлюхе, которая напивается так сильно каждые выходные, что не знает, на чьём заднем сиденье оказывается.
Слова повисают в воздухе. Изнутри меня начинает пробиваться огонь, наполняя все моё тело — я вспоминаю, кто я такая, поворачиваюсь к Шэю и говорю ему прямо в лицо:
— Я надеру тебе задницу в понедельник.
Шэй фыркает, откидываясь назад.
— Что?
— Ты меня слышал. Я могу собрать больше тебя, и я это докажу.
Он смеётся, но я не обращаю на него никакого внимания, ведь снова уверенно стою на ногах.
— Ты правда уверена, что станешь лучшим работником.
— Нет. Но буду им, когда обойду тебя.
Сквозь толпу к нам идёт Нелл, хмурясь до такой степени, что становится сама на себя не похожей. Она берёт меня за руку.
— Нам пора.
Продолжая смеяться, Шэй обращается к Нелл:
— Подожди-ка...
— Не говори с ней. — Нелл задерживает сосредоточенный взгляд на Шэе, как будто призывая его продолжить фразу. Он молчит и продолжает ухмыляться, но, видимо, ему интересней наблюдать за горяченькой девчонкой, затыкающей его рот.
Нелл уводит меня от столика, плотно прижав мою руку к своему телу.
— Ты в порядке?
— Да. Почему я не буду в порядке?
— Мне так не показалось. Ты была испугана.
Эти слова озадачивают меня, и я освобождаюсь из её хватки.
— Где Мэгс?
Она разговаривает со знакомыми из школы у капота своей машины, на котором стоят масляные пакеты с едой. Все они говорят тихими, но взволнованными голосами.
— Ты не поверишь, — объявляет Мэгс, как только мы садимся в машину.
Я пожимаю плечами, не расположенная к сплетням.
— Копы поймали кого-то. Из-за дела Рианоны. — Мы с Нелл пристально смотрим на неё. — Два разных человека, живущих на Черч-стрит, видели, как его забрали. И он всё ещё не вернулся. Прошло почти два дня.
На этой улице живёт много людей, но на ней я частенько заходила только в один дом.
— Кеньон Левески. — Мэгс переводит взгляд на меня. — Его усадили в полицейскую машину вечером в четверг.
Я медленно откидываюсь на сиденье, с трудом выдыхая воздух. Выехав с парковки Годро, мы сворачиваем на Мэйн-стрит, и я замечаю Шэя, который сидит за столом с моими знакомыми, включая Мейсона и Джесси. Джесси поворачивает голову, чтобы посмотреть на нашу удаляющуюся машину.
Глава 13
Кэт не отвечает на звонки. Вчера вечером я оставила ей три сообщения. «Я слышала про Кеньона. Перезвони». А сегодня утром добавила ещё одно, но от неё до сих пор нет никакого ответа. Невозможно, чтобы Кеньон мог как-то навредить Рианоне. Они дружили — ну по крайней мере, между ними были дружеские отношения. Он и Рианона тусовались вместе, и однажды я видела этих двоих сидящих на трибуне во время урока физкультуры — они о чём-то болтали, игнорируя свистки тренера Тремблея. Ко мне приходит осознание, что, скорее всего, про моё присутствие на полях в ночь исчезновения Рианоны сказал именно Кеньон. Но если это действительно так, то я совершенно ничего не понимаю.
Мэгс не высказывала свою правоту относительно близнецов Левески, а тактично переводила тему разговора и перед началом смены даже не вступила в разговор с местными, надменно упоминавшими Кеньона. Нелл прикусывает большой палец и поднимает на меня взгляд. Она наблюдает за мной с тех пор, как оттащила от Шэя. Нелл заметила то самое выражение моего лица, которое я тщательно от неё скрывала, теперь же я не знаю, как исправить ситуацию. Так не должно быть, ведь это я за ней присматриваю, а не она за мной.
Сейчас в мою сторону двигается свита во главе с Шэем, за ним следует Мейсон и другие парни. Большинство из них ухмыляются, неся ручные комбайны и бутылки с водой, будто бы они планируют задержаться здесь на ночь.
Я скрещиваю руки на груди и встречаюсь с ними взглядом. Шэй останавливается, едва не наступив на мои ноги. Он смотрит в мои глаза, но при этом громко и самодовольно обращается к парням с очередной шуткой:
— Сегодня наша мисс Америка собирается надрать мне зад.
Раздаётся смех. Не улыбается только Мейсон. Он пристально смотрит на меня, пытаясь в чём-то разобраться. Я ищу взглядом Джесси, но нигде не нахожу его лицо.
— Так и есть.
Шэй оглядывается на парней, и они заходятся ещё большим смехом и свистом.
— Я же говорил. — Он наклоняется ко мне как к ребёнку. — Что ж, принцесса, не вини меня за то, что уйдешь домой в слезах.
Я поднимаю свой комбайн и принимаюсь за первый ряд голубики.
— Ты всё ещё болтаешь?
Всё — игра началась.
Я не обращаю внимания ни на кого, кроме Шэя. Сегодня сильный ветер быстро несёт пышные белые облака по небу и поднимает с земли листья и пыль, отчего мои глаза начинают слезиться. Но мне нет нужды видеть, ведь моё тело работает как отлаженный механизм: собираю — собираю — собираю, вытряхиваю, собираю — собираю — собираю, вытряхиваю, закрываю ящик, открываю другой. Вокруг меня, как линии электропередач, гудят разговоры и раздаются смешки парней.
Наступает перерыв на обед.
— Дарси, что происходит? — Лицо Мэгс зависает передо мной, когда я заглатываю еду, не желая тратить ни единой секунды. — Почему ты гонишься за Шэем? Эй, ты меня слышишь?
Я не уверена, что бормочу ей в ответ хоть что-нибудь. Вторую половину дня я работаю во все лопатки, и как только миссис Вордвел начинает подсчитывать общий сбор голубики и делает перестановки в списке, я выпрямляюсь, упираю руки в бока и готовлюсь броситься к ней как скаковая лошадь.
Шэй переместился на шестое место. Я же обошла мигранта по имени Банковски и теперь на восьмом месте.
Просто прекрасно. Я пахала вне себя, чтобы переместиться только на одну позицию. Шэй ухмыляется во все зубы, покачивая головой и собирая свои вещи. Остальные парни тоже уходят, разговаривая о планах после работы. Кажется, что для них соревнование уже закончилось, но это далеко не так.
Мамин сад поистине прекрасен. Все ряды вымерены линейкой, а по краям установлены столбцы с названием растений. Он затмевает собой заброшенные заросли Либби, поэтому никого и не волнует, что Хант ставит лестницу именно в них, приминая бархатцы и дицентры.