— Очень удобная позиция для вас.
— Для меня? Почему это для меня?
— Потому что у вас вдоволь удобных и непритязательных любовниц.
— Мисс, с чего вы взяли, что мои любовницы непритязательны? — он впервые смотрит с лукавством, с крохотной искрой флирта и у меня позорно замирает сердце. Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье!
— Потому что они выбирают вас, — язвлю скорее по привычке. На самом деле он красив, что уж там. Я прекрасно понимаю почему женщины его выбирают. Но это другие женщины, не такие как я. Мне нужно большее.
— Может они выбирают меня именно потому, что другие мужчины хуже, не думали об этом?
— Нет, не думала. Я вовсе не думала ни о вас ни о ваших любовницах до того момента как вы стали моим женихом.
— Что же вы не вписали «любой, кроме этого «омерзительного» Рейнара»?
— Контракт составлял мистер Густав. Я доверяю его суждению.
— И он вписал туда «любой драный Хардман, которого не жалко».
— Эт-то не так!..
— А как?
Опускаю глаза и вяло мешаю суп ложечкой. Контракт составлял глава семьи Густав Валле и его армия семейных юристов. Отношения с опекуном у нас…сложные. Официально я ношу фамилию Валле и меня обучили и ввели в ремесло, но забыть о том, что Густав Валле не мой отец не давали никогда. Он условился о помощи в моем первом обороте. Клан Хардманов прислал…специалиста. Меня передергивает даже сейчас, после стольких лет. Взамен я должна была по достижению брачного возраста стать женой кого-то из их волков. На тот момент предполагалось, что я буду общаться с местными двуликими и наверное с кем-то возникнет симпатия. Но мой первый оборот был так ужасен, так…грязен. Я три дня не выходила из комнаты, а когда вышла на шее висел артефакт. Зубами вырвала себе право жить как человек, и все эти волчьи инстинкты больше не могли на меня влиять.
Составляя контракт, опекун спросил меня кого из Хардманов «мне надо». Именно в такой формулировке. Я растерялась и промолчала, и он раздраженно фыркнул «понятно». Когда на пороге объявился Лекс Хардман в статусе моего жениха, я обоснованно решила, что он вписал его: куртуазного, галантного обходительного. Решила, что опекун таки позаботился обо мне хотя бы так, выбрав самого цивилизованного волка в этой ужасной стае.
Только вчера на обсуждении контракта как снег на голову обрушилась эта формулировка: на усмотрение главы семьи Хардман. Они могли дать мне любого. Сначала чуть позорно не разревелась от такой жестокости, но потом… Кого из волков мне «надо»? Никого. Никого из них не знала и не желала видеть своим мужем так какая разница. Но сейчас, глядя на этого мерзкого развязного Рейнара, очень жалела что не написала «кроме него!».
— Мне равно не хочется вступать в брак с любым волком из вашего клана, поэтому не существенно кто именно станет моим супругом.
— Мда-а, у вас точно не было любовника… — глубокомысленно вздыхает Хардман.
— Не было и не будет. Я собираюсь хранить чистоту до свадьбы.
Ожидаю, что уж сейчас он возразит ну хоть что-нибудь. Я же знаю, что батюшка отправил его меня соблазнять.
— У вас все шансы, — Хардман придвигает к себе блюдо с ребрышками, оно точно привлекает его больше чем я. Меня снова жжет постыдная, глупая обида. Вот значит как?! Ну и прекрасно!
— И вы не будете склонять меня к близости?
Он смотрит на меня так, словно я предложила обрить его волка наголо:
— Да делать мне больше нечего!
— Поклянитесь.
— Что?
— Поклянитесь, что не будете склонять меня к близости до свадьбы.
— Виолетта, я смогу с вами переспать, только если вы встанете на колени и очень сильно поуговариваете.
Не могу сдержать облегченного вздоха. Представить, чтобы я встала на колени и умоляла о таком невозможно, а значит это уже похоже на слово.
— Что ж…Благодарю вас, — серьезно говорю я.
Хардман смотрит как-то странно растеряно и вдруг смущенно кашляет.
— Я прекрасно представляю с какими надеждами мистер Август решил сделать вас моим женихом, ваша репутация говорит о многом. Рада слышать, что вы не будете таким образом пытаться повлиять на контракт. Быть может, вы все таки вернете мне мой артефакт, тогда бы я…
— Нет! — рычит он зло.
Обиженно замолкаю, откладываю ложку и вытираю руки салфеткой. Это точно можно считать маленькой победой, все таки слово волка, да еще и без двух минут альфы клана не может быть совсем уж пустышкой, но радости отчего-то нет и в помине.
«Любой волк скорее лапу себе отгрызет..» И почему снова хочется скулить? Неужели он настолько нравится волчице? Но я пока совсем ее не чувствую, влияние артефакта еще не выветрилось. А значит ли это, что досада только моя и ничья больше?
— Благодарю вас за обед, заканчивайте без меня, я очень спешу, — бормочу приличествующие фразы, а у самой позорно щиплет нос. — До свидания.
Встаю, надеваю перчатки и поправляю шляпку. Хардман внимательно смотрит на меня и морщит нос. Снова презрение? Но нет, что-то другое, словно увидел что-то новое.
— Что такое? — прикрываю перчаткой рот, спохватываюсь и достаю зеркальце. Наверное что-то на лице или, не дай Боги, зелень застряла в зубах. Но на лице все в порядке, а зубы я конечно перед Хардманом проверять не буду.
— Ничего, — он отворачивается к своей тарелке. — До свидания.
Выхожу из ресторана и иду обратно на стройку. Хардман больше не появляется, я вздыхаю с облегчением… и непонятной досадой.
Глава 7. Слезы бессмертной любви
Вручив Виолетте Валле букетик и прояснив ситуацию насчет мерзкого артефакта, выставляю ее из кеба и еду в поместье. Замечаю, что букет она безразлично оставила на сидении, меня это отчего-то раздражает. Надо же, принцесса какая!
Дома сую букет первой встреченной волчице и наслаждаюсь радостью и польщенной улыбкой. Вот! Сложно что ли быть нормальной женщиной?
Но папенькины волки быстро отлавливают меня, и я вынужден повторять ему ту же сказочку, что мне рассказал Лекс. Да, она меня задела… Ох и рассвирепел я… Немного прижал… Да вроде не в обиде.
— И что ты тут делаешь? — возмущается родной отец
— Живу.
— Иди и ухаживай за своей невестой! Своди ее пообедать хотя бы, бестолочь. Думаешь она как спелое яблоко свалится тебе в руки стоит только дерево потрясти?
— Смотря как и чем потрясти. — огрызаюсь, но в душе с отцом согласен. Эта конечно не упадет ни к кому в руки просто так, да только кому она собственно нужна?
И вместо того, чтобы искупаться в реке и повозить волчат в грязи, снова тащусь в город на проклятую стройку. Да что все вокруг этой Валле как сумасшедшие носятся? Тоже мне… И что в ней такого особенного? Ничего, кроме магических секретов семьи, которые она может выболтать в забытьи койки.
Мисс Валле меня видеть не то что не рада, а шлет куда подальше чуть не прямым текстом, ну да не на того напала. Рельсы тебе, бедной, отнести не могут? Да тут дел-то на десять минут. Смотрит на меня подозрительно, каждое движение оценивает и взвешивает. Вот что она там вообще выдумала в своей голове? Что я по папенькиному слову всерьез буду ее соблазнять? Да хрен ей с маслом, а не мое соблазнение! Давно себя в зеркало-то видела? Сказал же надо немного потерпеть, а потом уйду в закат.
Впрочем, не могу не отметить что обморочная сегодня выглядит как будто получше. В глазах, когда она смотрит на этот свой фуникулер даже мелькает какой-никакой блеск, а шляпка ей по-честному идет. Ну и мой волк продолжает рядом с ней немного чудить. Снова почти перестаю его чувствовать — так тихо он сидит внутри и…ждет что ли? Не знаю откуда это всплывает в башке, но ждать тут явно нечего. Идет ей шляпка и что? Это мало что меняет в общей картине. В ней нет главного — внутреннего зверя. Того, что зажигает глаза, делает движения плавными, опасными. To самое неуловимое что отличает волчиц от простых человеческих женщин. Нет в ней этого ни на грамм, и мой взгляд скользит по болезной безразлично и раздраженно. И на эту я еще должен время тратить.
Веду ее обедать. Убогая довольствуется супчиком. Не удивительно, что у нее под платьем не выпирает ничего и нигде. Ладно, кое-где кое-что выпирает, но могло быть лучше, если бы она все таки съела гуляш. Раз так сто.
Я честно ей говорю, что с ней пресловутых «внебрачных связей» мне даром не надо и она… радуется. Откровенно так, прямо лицом светлеет. Ах да, я же «омерзителен», как я мог забыть.
Она меня не задевает. Ничем. Ей совершенно нечем меня задевать, но… Почему так обидно видеть эту ее радость? Счастлива она, что не хочу и не стану с ней спать. Радуется, расцветает, что свои мерзкие лапы к ней не тяну. Плевать так-то, но… Решаю, что я просто не привык к такому, вот и колет. Черт с ней, с сумасшедшей.
Откуда хоть вообще знает про секс, элементарных намеков ведь не понимает! Такая уж скромница и умница, ну хоть вой. Но за намеки на минет, которые невинная Валле даже не понимает, мне становится по-настоящему неловко. Как-то позабыл, что она девчонка совсем. Во всех смыслах девчонка. Черт, надо бы придерживать свой дрянной язык, попривыкал с волчицами общаться. Не удивительно, что маленькую мисс ханжество от меня воротит. Разные мы, из разных миров, и она в мой мир совершенно не хочет, да только волчицу никуда ведь не денешь.
Смотрю как она надевает шляпку и задумываюсь, как эта святоша будет выживать в нашей стае?.. Сожрут ведь болезную, любая волчица мизинцем переломит.
Но маленькая Виолетта Валле прощается и торопится строить свой горный поезд.
***
Пару дней успешно избегаю и папеньки и «невесты». Мы устраиваем для гостящих волчат охоту за городом — та еще волчья свалка. Валле как волчица, конечно, получает приглашение и, конечно, отказывается. Предсказуемо и очень радостно — можно поразвлечься нормально, а не сидеть рядом с ней в сюртуке, когда по лесу носится стая.
Но радость моя не долга, по возвращению в поместье получаю от Лекса два билета в оперу. В оперу! Боги, только не это!
Оказывается я выслал мисс Виолетте официальное приглашение и она милостиво согласилась. У нас выступает приезжая труппа из столицы, ставят знаменитые «Слезы бессмертной любви» какого-то там композитора, вампирского фаната.
Пожалуйста, кто-нибудь, убейте меня!
Лекс пытается сделать из меня франта. Заставляет привести в порядок руки, что по его мнению значит обзавестись женским маникюром. Терплю. Когда он предлагает надеть пару колец — шлю в зад. Кольца на оборотне? Да удавлюсь прежде чем надену. Хочет навертеть локоны — не даюсь. Мучает наставлениями: не пить, не хамить, придерживать двери. После оперы обязательно зайти на фуршет, танцевать и восторгаться красотой и грацией невесты.
— Ты восторгался?
— Денно и нощно. — он снова каким-то жутко хитрым и модным узлом вяжет мне шейный платок. Еще два шага в эту сторону и таки налепит пышное жабо, от которых всю жизнь ворочу нос.
— Ну и, помогло?
— Эм…
Вытаскиваю из лацкана бутоньерку и швыряю ему в лоб. Да пропади оно все!
Ладно, я все таки хоть и мамин отпрыск, но понимаю, что в театр положено наряжаться. Наряжаюсь. Черный фрак, отложные манжеты с золотым шитьем. Рейнар Хардман, будущий альфа клана, во всей красе и великолепии.
Гляжу в зеркало, поправляю рукава, застегиваю пуговицы. Сегодня тоже ей буду омерзителен? — возникает непрошеный вопрос в голове. Наверное буду, как волка не ряди, а все одно.
Еду за «невестой». В холле особняка Валле хожу туда-сюда, лакей ушел звать мисс.
Но вместо мисс появляется мистер. Мелкий Валле выходит в холл, тоже во фраке, жабо заколото брошью со здоровенным сапфиром, локоны уложены по последней моде. Он меряет меня недружелюбным и чуть снисходительным взглядом. Ну да, у меня ни локонов, ни модных в этом сезоне пышных кружевных рукавов, ни штрипок на брюках. Лекс вон тоже сокрушался, что я совсем не модный, а мой фрак мог бы дедушка Хардман носить.
— Добрый вечер. — я вроде как гость и клялся Лексу здоровьем матери, что буду вежлив со всеми Валле без исключения.
— Добрый, — отвечает мелкий очень недовольным тоном.
Мисс Валле идет по второму этажу, слышу шаги и чую что-то не то еще прежде чем вижу. Она…бежит. Нет, как-то мило припрыгивает что ли. Что?..
Мы с мелким Валле смотрим как Виолетта в красивом голубом вечернем платье весело напевая прыгает по лестнице через три ступеньки. На середине она застывает увидев меня. Я застываю увидев ее.
Это…кто?! Это она?!
7.1
— М-мистер Хардман? — говорит она несмело, кашляет и вопросительно смотрит на братца.
— Твой нареченный уже вернулся в город, Вэл, к нашему счастью, так что он сопроводит тебя в оперу вместо меня, — с языка Валле чуть не ад капает. Он явно в ярости и узнал эту новость только что, как и Виолетта. — Отец не успел тебе сообщить. Позабыл.
От ярости чуть не краснею. Значит она и не знала, что я приеду?! А я-то дурак наряжался как невеста на выданье! Впервые после объявления всей это идиотской затеи с помолвкой действительно чувствую себя задетым. Словно ребенок, которого не позвали на день рождения, а он стоит как идиот с подарком в нарядном костюме и звонит в дверной колокольчик. Виолетта смотрит на меня и кажется замечает мои чувства. Проклятье!
— Я очень рада вам, мистер Хардман. — говорит она поспешно. Звучит даже приветливо. Воспитание у нее, конечно, на зависть. В мгновение ока поняла ситуацию и спасла мою горящую задницу от унижения. — Только накину плащ и можем ехать.
Мелкий Валле делает шаг к напольной вешалке, но на его беду я стою ближе. Разобраться который плащ ее не сложно — шикарный синий бархат явно под ее платье. Беру плащ под горящим взглядом брата. Что? Ну на дуэль меня вызови, сопляк.
Кладу плащ ей на плечи. Осторожно и деликатно, потому что если честно — искренне благодарен, что не стала язвить, а еще с подозрением приглядываясь к ней, потому что она выглядит совсем иначе. Кожа гладкая и сияющая, глаза блестят, но особенно заметны изменения в теле. Нет, у нее не выросла грудь впечатляющих размеров и не округлились бедра — она стала двигаться иначе. Как двуликая, как волчица: уверенно, расковано, точно… и немного игриво. Как женщина которая прекрасно владеет и чувствует свое тело, а не как механическая кукла, проглотившая железный прут. Она небрежно поправляет локон, и нежно гладит бархат плаща, явно наслаждаясь ощущением. Это выглядит невыразимо чувственным, настолько, что я отвожу глаза, словно увидел что-то непотребное. И это Виолетта Валле?! Я точно был за городом два дня? Может всю вечность? Столько бы я сказал нужно, чтобы превратить сухую мымрочку в томную волчицу.
— Но ты ведь поедешь, Крис? Ты так хотел послушать Фогеля, — говорит она брату.
— Разумеется. Увидимся в антракте. — У мелкого такой замогильный голос, будто я сестру в загробное царство утаскиваю, а не в свой кеб.
— Хорошо. Идемте, мистер Хардман?
Молча открываю ей дверь и мы идем через сад.
Она шагает впереди, а я смотрю на нее привычно морща нос, пытаясь разнюхать что там происходит с этой Валле? Волосы убраны наверх, каштановые кудряшки как будто заблестели и словно стали ярче. Нет, она не изменилась, то же лицо, то же тело… и в тоже время это словно другой человек.
Мой волк сладко так порыкивает, очень довольный и очень…взбудораженный, возбужденный даже. И до меня доходит наконец — ее волчица проснулась таки! Вот откуда все это: блеск в глазах, радостные прыжки, румянец и сияние кожи, но самое опасное — грация, тонкая чувственная звериная грация двуликой, которой не было в помине два дня назад.
Подаю ей руку, усаживая в кеб. Она в перчатках и это очень кстати. Не знаю что бы со мной было, если бы коснулся ее на живую, и так неприлично пялюсь. Ладно, это все шок из-за ее преображения, сейчас приду в себя.
Валле мило улыбается, кеб трогается.
— Как прошла ваша охота?
Киваю.
Валле непонимающе хмурится.
— Благополучно?
Киваю. Дар речи, ты собираешься меня сегодня посетить или как?! Продолжаю шокировано на нее пялиться. В моем случае это означает что я хмурюсь и выгляжу несколько недовольным. Я так-то ОХРЕНЕННО недоволен! Мой волк впервые в моей разудалой на волчиц жизни решил таки проявить свою звериную симпатию и кого он выбрал? Виолетту Валле?!