Звякает колокольчик, дверь книжного магазина отворяется, и мой взгляд возвращается к улице.
Высокий, тёмный, мощно сложенный мужчина выходит оттуда. Я замираю неестественно неподвижно, словно каждая клеточка моего тела посвящает 100 % своего внимания ему, и это поглощает всю мою энергию, и ничего не остаётся для базовых телесных функций.
Мужчина слева от меня тихо матерится.
— МакКайла, ты должна немедленно пойти со мной! Время чрезвычайно важно.
Я не могу пошевелиться. Мои ноги приклеились к тротуару.
Другой мужчина останавливается на тротуаре, окутанный внешним освещением книжного магазина. Ему около тридцати лет, он ростом под два метра, с тёмными волосами и золотистой кожей. Черты его лица сильные, точёные. Я не могу точно определить его национальность — возможно, потомок средиземноморцев из Старого Света или басков. Он одет в элегантный тёмно-серый костюм, белоснежную накрахмаленную рубашку и галстук. Он не просто обладает мужской красотой. Это слишком мягкое слово для описания его. Он чувственный, он привлекает, источает силу и самообладание. Мужчина, который точно знает, кто он, чего он хочет, и он вальяжно войдёт в сам Ад, чтобы получить это. Он из числа тех, кто делит людей на три лагеря: на его стороне, рядом с ним или на его пути. И остаётся лишь пожалеть дурака, который встанет на его пути. Он чрезвычайно магнетический. Это одновременно влечёт и отталкивает меня.
Он смотрит по сторонам, словно что-то почувствовал, что-то ищет. У меня возникает странное ощущение, что он… не совсем человек.
Внезапно его голова резко поворачивается в мою сторону, и он всматривается в тени, глядя прямо на меня чёрными как полночь глазами. На мгновение мне кажется, будто я заметила там кровавый проблеск. Но это лишь игра дождя и отражения.
Электричество трещит в воздухе между нами.
— Он опасен, — бормочет мужчина в тени.
Я остаюсь застывшей, пронзённая весом оценивающего взгляда мужчины, как насекомое, пришпиленное к его бумаге. Я не могу отвернуться. Я не могу пошевелиться.
Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд. Затем он едва слышно бормочет:
— Ты. Ты здесь.
— Что? — шепчу я.
— Зайдёшь? — он жестом указывает на дверь.
— Откуда ты меня знаешь? — выдавливаю я.
— Долгая история.
Я очень тихо говорю в тени:
— А ты… ты откуда меня знаешь?
— Долгая история, — с тихим смешком отвечает мужчина в тени.
Я парализована нерешительностью, грузом этого момента.
— Ему принадлежит квартира, которую снимала твоя сестра, — говорит голос из тени. — Осторожнее, МакКайла. Он опасен.
Я поворачиваюсь к нему, пока он говорит.
— Покажись.
Я дрожу, когда мужчина выходит в круг слабого света. Высокий, золотистые волосы и кожа, экзотическая красота; одет в джинсы, ботинки и свитер цвета слоновой кости. Он — воплощение цивилизованности, элегантности и утончённых манер.
— Я В'Лэйн, МакКайла. Я помогу тебе с твоими поисками, отвечу на многие твои вопросы. Но мы должны уходить немедленно, пока он не… он идёт! Выбирай, МакКайла. Ты должна выбрать немедленно!
Я перевожу взгляд обратно на тёмного мужчину, который шагает ко мне, и качаю головой, словно таким образом обрету решительность.
Моё сердце оглушительно громко стучит в ушах.
Кто эти мужчины? Откуда они меня знают? Откуда им известно о моей сестре?
Как мне выбрать?
Я не знаю, что делать.
Пока мужчина из книжного магазина приближается, я колеблюсь в нерешительности. Тёмный мужчина пугает меня. Блондин кажется мне… менее опасным, и телом, и душой. Тёмный мужчина практически ничего мне не сказал, блондин предложил информацию о моей сестре. Тёмный мужчина потрясает меня таким образом, которого я не понимаю. Блондин не влияет на меня на том же первобытном уровне.
В другое время, в другом месте я бы знала — это потому, что тёмный мужчина может проложить дорогу к моему сердцу.
После этой ночи я никогда не познаю то время.
— Ты должна спешить, МакКайла, — торопит В'Лэйн. — Идём. Я расскажу тебе об Алине. Я научу тебя всему, что знаю сам. Я помогу тебе отомстить.
Где-то в этом городе живёт монстр, который жестоко убил мою сестру.
Я хочу его голову на блюде. Я хочу, чтобы он сдох и был закопан в землю. Он больше не сможет ходить по этому миру, не отнимет жизнь другой невинной, не разрушит мир другой юной девушки.
Месть. Да. Вот чего я хочу.
Я поворачиваюсь к В'Лэйну.
— Нет, — ревёт тёмный мужчина. — Ты не можешь ему доверять. Он опасен!
Поздно. Я сделала выбор.
Когда В'Лэйн протягивает руку, я принимаю её, и вместе мы исчезаем в ночи.
Глава 21
Дайте ему пару глаз с манящим блеском[29]
Мак
• Мама в безопасности.
• Папа пропал.
• Дэни пропала.
• Где Шазам/Й'Рилл? Риодан понятия не имеет. Шаз охотился, когда Дэни исчезла. Он тоже пропал? Что за существо способно поймать последнего из живущих Адских Котов/Охотника? Это немыслимо. Но если Шаз не похищен, то почему он не объявился, учитывая, что Дэни пропала?
• У Крууса есть дочь, Лирика, которая была запечатана в бутылке, по словам Кристиана, почти 3/4 миллиона лет назад. Хранительница библиотеки короля Невидимых. Богатство информации или куча мифов, под которыми мало реальных оснований? Кто её мать? Почему он поместил её в бутылку?
• Похоже, Видимые восстановили свои воспоминания. Почему они не могут просто вновь выпить из Котла?
• Если уж на то пошло, где Котёл? Он мой. Я должна знать, где находятся вещи королевы. Должна определять местоположение Котла, Камня и разных ОС.
• Я взорвала Зимний Двор. Я обеспокоена тем, что останки всё ещё живы и мучаются от боли. Надо заняться этим, но каждый раз, когда я отправляюсь в Фейри, я теряю слишком много времени в мире смертных. Отложить это ненадолго?
• Я подозреваю, что Зима похитила папу и Дэни. Но зачем? Чего она хочет? Почему она не отправила мне послание с требованием выкупа? Если она вернёт их невредимыми, я воссоздам её двор и обсужу перемирие, пока мы будем обговаривать условия соглашения относительно моего правления.
• Бэрронс прав, предположения опасны. Чары, о которые я ударилась, попытавшись просеяться, были вовсе не чарами, а непроницаемым космическим искажением МЭВ. В них или из них невозможно просеяться. Я слишком легко капитулировала перед чарами Зимы, потому что не узнала их и подумала, что именно в них я врезалась ранее. Могу ли я просеяться к папе и Дэни?
Я перестаю писать и покусываю колпачок ручки.
Пока Бэрронс и Риодан заняты укреплением охранных чар, которые защищают Честер, я со скрещёнными ногами сижу на плюшевом диване угольного цвета в зоне отдыха, которая расположена в своеобразном атриуме (очередной пример его нового декора) на том же этаже, что и офис Риодана. Я пытаюсь осмыслить происходящее, прибегнув к старой привычке: составляю список в блокноте, который стырила из офиса Риодана.
Когда я видела Бэрронса в последний раз, ему наносили татуировки, а значит, он собирается применить тёмные искусства, чтобы создать для нас безопасное место. Вопреки тому, что книжный магазин перемещён в облака, мы вынуждены признать, что он, возможно, уже не имеет эффективной защиты.
Я удивлена, что зашла так далеко и ещё не написала тот факт, который тревожит меня даже сильнее, чем исчезновение папы и Дэни, так как я верю, что если Зима достаточно разумна, чтобы сбежать от бойни своего двора, то она также достаточно разумна, чтобы не вредить им.
Я переворачиваю листок, открываю чистую страницу и аккуратно вывожу чернилами мысль, которую откладывала. Она взрывает мозг.
• Круус жив.
Я была уверена, что когда я выпустила Песнь Созидания, она убила Крууса вместе с остальными Невидимыми. Эобил категорично утверждала, что мелодия разрушит весь Двор Теней. Я смотрю на эти слова, пытаясь заставить себя поверить во что-то, помимо худших последствий этого ошеломительного факта.
Не работает.
Мы заключили сделку, завершения которой Круус жаждал каждой унцией алчности, которая у него имеется — а это практически вся алчность в мире. Круус алчен. Он больше всего на свете желает получить Истинную Магию Фейри, жаждет заполучить корону. Он целую вечность плёл заговоры, лгал и манипулировал, чтобы добиться этого, и почти одержал успех. Как В'Лэйн, он вторгся в ледяную тюрьму Эобил, чтобы прикончить её, веря, что тогда Истинная Магия выберет его. Он слетел с катушек, когда Эобил избежала этой участи и передала своё наследие мне. Он согласился помочь и научить меня использовать силы королевы для спасения нашего мира только в обмен на полную передачу силы и короны ему, как только Земля будет в безопасности.
Я согласилась.
Пятьдесят две страницы сложного юридического жаргона, составленные моим отцом и Риоданом, в деталях излагали это соглашение. Подписанное кровью. Подкреплённое обменом драгоценными металлами. Договор нерушим, и мы оба необратимо связаны им.
А значит, он имеет полное право войти сюда в этот самый момент, вальяжно приблизиться к моему дивану (потому что, видимо, охранные чары уже не удерживают фейри на расстоянии, что оскорбляет меня так же сильно, как разъяряет Бэрронса и Риодана) и потребовать, чтобы я немедленно передала ему силу.
Я не могу скрыться. В заточении я обнаружила, что если члены королевской элиты обговорили тщательно составленное соглашение, а потом одна сторона попытается уклониться, когда другая сторона потребует причитающееся, то королевская сила уклоняющегося гаснет, позволяя другой стороне силой захватить причитающееся. Соглашение — это единственная неизменная вещь среди фейри. Всё остальное достаётся тому, у кого больше силы.
Если Круус сейчас заберёт у меня Истинную Магию, то моя способность разыскивать папу и Дэни сведётся практически к нулю вместе с рычагом давления в переговорах с Зимой. Я не сумею восстановить её двор. Я буду беспомощной, ничего не сумею предложить. Вся власть будет у Крууса. Мне придётся вести с ним переговоры о содействии. Вымаливать его помощь. О, как ему это понравится!
Я это возненавижу. Я окажусь в раболепном положении, и Круус будет бесконечно этим пользоваться.
Я даже не сумею просеяться в Фейри. Я вообще больше не сумею просеиваться! Мне придётся полагаться на Кристиана, инспектора Джейна или даже на самого Крууса. А без силы королевы как я смогу защитить двух своих принцев, некогда бывших людьми? Какой бардак. Недавно я желала, чтобы он был жив, но теперь я в ярости от этого факта.
Если бы он показался несколько лет назад, пришёл ко мне вскоре после того, как Песнь была пропета, и потребовал причитающееся ему по соглашению, это показалось бы честным и вызвало бы доверие. Мы заключили соглашение, исполнили свои обязательства, произвели оплату.
Но он скрывался от нас все эти годы, не показывался и не приходил за силой, и если он заявится сюда сейчас, я не буду ему доверять.
Взамен магии он согласился навсегда убрать фейри с нашей планеты и никогда не вредить нам. (Понятия не имею, как он планировал убрать их из мира. В процессе их сила колоссально уменьшится). Я гадаю, может, поэтому он не приходил — потому что если он не запросит передачу силы, то он не обязан выполнять встречные обязательства, и решил получить что-то другое. Я осознаю, что он тоже черпает силу из Земли. Мы действительно прописали в соглашении, что он должен покинуть эту планету, или мы использовали многозначное слово «мир»? Если в соглашении имеется хоть одна расплывчатая и двусмысленная фраза, он извратит её в таком виде, который принесёт выгоду ему и только ему.
Я покусываю свою ручку, размышляя.
Бэрронс сказал, что сила короля Невидимых до сих пор не приняла решение. Возможно, Круус ждёт, так как думает, что магия короля выберет его, и он предпочтёт получить её, а не силу королевы. Но каков смысл? Двора Теней нет. Круус будет править ничем. Я не могу представить, что Видимые примут короля Невидимых с большим энтузиазмом, чем меня.
Как ни посмотри, то, что он скрывался, грозит нам всем проблемами.
Я заставляю себя написать:
• Если Круус потребует Истинную Магию, мне придётся её передать.
Писать это больно. Годы назад, когда я согласилась подписать договор, я не предвидела, что может наступить такое время. Я верила, что ситуация в итоге вернётся к относительному спокойствию, даже к относительной нормальности.
Как бы не так.
Кроме того, если бы я не согласилась подписать договоры, чёрные дыры сожрали бы наш мир, и я вообще не сидела бы здесь и не брюзжала из-за таких вещей.
Я несколько секунд смотрю на страницу, а потом заставляю себя записать очередную правду, которая тревожит меня сильнее, чем я ожидала.
• Я снова буду просто-Мак.
Женщиной без королевских сил, лишь с навыками ши-видящей, преимуществом быстрого исцеления и чрезвычайно долгой продолжительностью жизни.
Забавно, как часто мы не ценим вещи, пока не оказываемся на грани того, чтоб их потерять. Я и не осознавала, как сильно наслаждаюсь преимуществами, сопровождающими корону — например, возможностью просеиваться. Мне нравится связь с планетой, которую я ощущаю. Мне не терпелось узнать больше о том, что я могу сделать с Истинной Магией. Я предпочла бы не нести ответственности за фейри, и моё правление весьма непростое, но мне нравятся преимущества силы, которую передала мне Эобил. Кроме того, кто сказал, что я не преуспею? Трудности мотивируют меня, интригуют, заставляют работать усерднее. Может, я восстановлю стены между мирами, создам какой-то правящий орган из числа Видимых, затем буду периодически наведываться туда, чтобы разрешать споры и посещать сезонные пиры. Часть меня жаждет преуспеть в этом, найти путь прогресса для обоих видов, несмотря на все сложности.
Мурашки пробегают по моему затылку; воздух за диваном трещит от мощного заряда.
Затем ладони Бэрронса ложатся на мои плечи, когда он наклоняется через спинку дивана, проводит губами по моему уху и бормочет:
— Ты никогда не будешь просто-Мак. Тебе не нужна магия, чтобы быть королевой. Эта сила — в твоём сердце. Никогда не забывай об этом.
— И вот ты опять суёшь нос в мои заметки, — дразню я, запрокидывая голову с лёгкой улыбкой. — Я думала, ты занят.
Его глаза тёмные, лицо мрачное. Он говорит:
— Я почувствовал твою тревогу.
Через связь нашей метки. Я хмурюсь.
— Бэрронс, почему Круус не показался? Зачем прятаться, зачем оставаться в стороне, если он не делает ничего, что мы бы попытались остановить? И что он делает? Он всегда хотел лишь получить Истинную Магию. По всей справедливости теперь она принадлежит ему. Он мог забрать её в любое время.
— Возможно, его желания изменились.
— Но зачем скрывать своё существование?
— Перестань беспокоиться. Поспи. Тебе нужно восстановить силы. Со временем всё станет ясно. Круус тебе никогда не навредит.
Потому что Бэрронс не позволит ему навредить мне — это не нужно озвучивать. Круус изнасиловал меня. Бэрронс хочет его смерти. Он никогда не допустит, чтобы тот когда-либо тронул меня хоть пальцем.
Затем он уходит, и я перевожу взгляд на страницу, но когда слова начинают расплываться, я понимаю, что вымоталась сильнее, чем осознавала. Бэрронс прав, мне нужно отдохнуть, пока есть возможность. Бог знает, что ждёт впереди, или когда мне вновь представится такой шанс.
Я бросаю блокнот и ручку на журнальный столик, откидываюсь на спинку дивана, укладываю ноги на тот же журнальный столик и позволяю себе на секундочку закрыть глаза.
Мне надо ещё раз попробовать атаковать чары Зимы, и в моей голове слишком много тревожных мыслей, чтобы засну…
Я отключаюсь прежде, чем заканчиваю эту мысль.
Глава 22
Я не крокодил, как тот, что в Дублинском зоопарке[30]
Дэни