И всё же. Проклятье. Она забралась мне под кожу. Моё желание к ней никогда не ослабевает. Сколько бы раз она ни побывала в моей постели, я буду скучать по её телу рядом. Я буду входить в нашу спальню утром, видеть пустую кровать и жаждать услышать её раздражённое утреннее ворчание, а потом наши бесконечные разговоры обо всём и ни о чём. Мой замок будет ощущаться таким чертовски пустым без неё.
Я буду скучать по полётам в небе рядом с ней, над Шотландией, слушая, как она восклицает от восторга при виде самых незначительных мелочей.
Я буду скучать по её причудливому взгляду на жизнь, словно всё это — одна великолепная и грандиозная история. Я буду скучать по её дикции, по замысловатому выбору слов.
Я больше никогда не смогу смотреть на бутылку Гиннесса. В итоге я обязательно буду трясти каждую такую бутылку, надеясь, что она внутри.
— Ох, — восклицает она, глядя на меня и улавливая глубину моих эмоций, — я тебе так нравлюсь, Кристиан.
— Да.
— Нет, я имею в виду, что я очень, очень нравлюсь тебе.
— Что я могу сказать? Двойственность — это моя слабость, — это прощание убивает меня. Мне это ненавистно. Я не испорчу этот момент для неё. «Я люблю тебя, — не говорю я. Она к этому не готова. — Но ох, Лирика, как я тебя люблю».
Она сияет.
— А двойственности во мне с лихвой.
— Так и есть. Останься. Хотя бы ненадолго. Ещё на несколько дней, — чёрт возьми, я не собирался этого говорить. Возможно, будет безопаснее больше не открывать рот.
Она серьёзнеет.
— Легче никогда не станет, Кристиан. Более того, чем дольше я остаюсь, тем сложнее будет попрощаться.
Именно то, на что я рассчитывал. Но я не скажу этого вновь и не буду настаивать.
— Я ждала этого момента всю свою жизнь, Кристиан. Мечтала о нём. Возможности выбора, свобода. Ты только посмотри на все эти зеркала. Я могу выбрать любое из них. Я наконец-то поистине свободна. Благодаря тебе, Кристиан. Ты сломал мою бутылку, разбил мой лёд и освободил меня.
Я шумно выдыхаю и торопливо говорю в сотый раз.
— Зеркала опасны. Помни, что я говорил тебе про Зал. Выбирай быстро, Лирика. Не медли. Помни, изображение на каждом показывает не то место, куда оно ведёт.
— О, во имя всего святого, я знаю. Ты сказал мне как минимум сотню раз.
— Максимум раз шесть.
— Ты беспокоишься обо мне.
— А ты от этого в восторге.
— Так и есть.
— Ты наивна.
— Так и есть, — соглашается она. — И уязвимая, и открытая, и добрая, а вселенная жестока к людям вроде меня.
— Ты — не люди.
— Я использовала это…
— …знаю, в самом широком контекстном смысле.
Мы улыбаемся друг другу, затем я рычу:
— Проклятье, Лирика, я буду по тебе скучать.
— Знаю, — восклицает она, лучезарно сияя. — Я буду там, в мире, а где-то в другом месте кто-то будет по мне скучать. Но они не призовут меня, не потребуют моего присутствия и не попытаются меня удержать, потому что я им не безразлична, и они хотят, чтобы я была свободна.
— Абсолютно, безумно свободна. Я хочу, чтобы ты опьянела от возможностей выбора, окосела от жизни. Я желаю тебе самых изумительных, самых героических приключений с самыми грандиозными спутниками. Но однажды, если ты решишь вернуться…
— Однажды, — поправляет она, — когда я решу вернуться…
— Ты можешь прийти ко мне.
— Я приду к тебе.
— И я буду ждать.
— И ты дашь мне весь секс, которого я потребую, потому что ты будешь так счастлив видеть меня, — заверяет она меня с абсолютной уверенностью.
Я улыбаюсь ей и выгибаю бровь.
— Посмотрим.
Она выгибает бровь в ответ.
— О, ещё как посмотрим.
Когда она тянется, чтобы поцеловать меня, я закрываю глаза и смакую каждый нюанс, выжигаю это в своей памяти вплоть до изысканных деталей, чтобы воспоминание составило мне компанию на протяжении того времени, что мне придётся ждать эту женщину.
Лирика стоит того, чтобы её ждать.
Третий эпилог
И спустя ещё некоторое время…
Мак
Я стою на тротуаре перед «Книгами и Сувенирами Бэрронса» и запрокидываю голову, пристально рассматривая элегантный фасад книжного магазина в стиле Старого Света и удовлетворенно кивая.
Я люблю это место. Но кое-чего не хватало.
Я только что закончила добавлять кафе, которое я окрестила «Уголок Корри» в честь одной из своих лучших подружек со школы, любящей читать не меньше меня. Давным-давно мы мечтали о том, чтобы вместе открыть книжный магазин с кафе. Мне не терпится рассказать ей, и я надеюсь, что она приедет и посетит это место. Мы недавно вновь начали общаться, и похоже, она готова к переменам.
Мне кажется, ей понравится Дублин и то, что я сделала с кафе, названным в её честь. «Уголок Корри» — это место, где люди могут выпить чашечку сногсшибательно хорошего кофе и почитать книгу, устроившись на подоконнике или в одном из дюжины мягких кресел. Тут можно собраться перед камином, обсудить историю, нынешние события, вообще что угодно, разобраться с проблемами нашего мира и найти решение. Если повезёт, я привлеку самые яркие сердца и умы в Дублине и буду бессовестно подслушивать. Я не настолько занята с Туата Де Дананн, как мне думалось. Фейри чрезвычайно хорошо справляются со своими королевствами. А теперь у меня есть место в мире смертных, которое свяжет меня с разнообразием людей, делящих со мной одну планету.
Единственная причина, по которой я так долго не создавала «Уголок Корри» — это потому, что мне нравится внешний вид книжного магазина, и я не могла придумать, куда поместить кафе, чтобы оно не испортило облик здания и не выглядело странно. Хоть я и Верховная Королева Фейри, не все об этом знают, и я не хочу рекламировать этот факт за счёт создания приметного кармашка реальности, в который могут войти люди. Кроме того, пространственная дезориентация «Книг и Сувениров Бэрронса» и так зашкаливает.
Поэтому я стала строить вверх.
— Серьёзно, мисс Лейн? — сухо говорит Бэрронс позади меня.
Мисс Лейн. Ага. Ему не нравится.
— Кому принадлежит заведение? — я бросаю дразнящую улыбку через плечо.
Он выгибает бровь.
— Кому принадлежит женщина, которой принадлежит заведение?
— Как будто ты когда-либо отрёкся бы от меня просто потому, что я добавила кафе на крышу книжного магазина, — говорю я, смеясь. — Оно там идеально смотрится. Признай.
— Книжный магазин — твой. Ковры — мои. Люди будут толпами тащиться через дом, по моим коврам, чтобы попасть в твоё чёртово кафе. Почему бы не поставить несколько столиков перед зданием? Как ты объяснишь своим посетителям бесчисленных лемуров, мародёрствующих в магазине?
Я издаю фыркающий смешок.
— Лемуры не мародёрствуют, и ты это знаешь. Они сбегали всего дважды. И они больше не пытались сбежать с тех пор, как я добавила лес и расширила их этаж. Рэй любит играть с ними, когда приходит в гости. Кроме того, тут есть ты, я, лемуры, и постоянно заглядывают наши друзья, но ты думаешь, что именно лемуры покажутся нашим посетителям странными?
— Среди всего прочего.
— Мне нужно было больше пространства, и крыша — действительно идеальное место, — говорю я, когда мы направляемся к двери. — Я втиснула элемент расширения. Пойдём, я тебе покажу. Я хочу, чтобы ты сказал, не слишком ли это очевидно. Я планирую предлагать футболки, кружки, календарики с эмблемой «Книг и Сувениров Бэрронса», и прочие штуки, и ещё я видела супер-милые розовые листочки для заметок в форме сердечка, которые… о! К слову о розовом, я собираюсь добавить к кафе пекарню, которая каждый день будет печь свежие торты. Вдобавок я планирую продавать кожаные блокноты ручной работы, созданные здешними мастерами, а также фотографии местных пейзажей в рамках. У меня столько идей, — я продолжаю трещать, пока мы идём по книжному магазину, затем резко останавливаюсь, осознав, что Бэрронс не уделяет мне внимания — он пишет кому-то смс, совершенно не слушая. Возмутившись, я громко говорю: — Не то чтобы я планирую водить посетителей на экскурсию в секс-темницу, и серьёзно, Бэрронс, учитывая, что я получила кафе, а ты получил секс-темницу, думаю, мои изменения выгодны для всех.
Он резко вскидывает голову, телефон оказывается запиханным в карман, а его тёмные глаза блестят.
— Так и думала, что это привлечёт твоё внимание.
— И где, говоришь, эта секс-темница?
— Если бы ты слушал, ты бы знал. Но нет, ты перестал обращать внимание после упоминания розовых листочков для заметок в форме сердечка.
Его ладони ложатся на мою талию, и он привлекает меня ближе, и я дрожу. Я всегда хочу этого мужчину. Никогда не достаточно. И да, я действительно добавила секс-темницу. Ещё до того, как построила кафе.
— Она в подвале, — бормочу я.
— У нас нет подвала.
— Теперь есть. Хочешь посмотреть?
— Уже не терпится туда попасть.
***
Позднее, запутавшись в кроваво-красных простынях перед потрескивающим огнём, я наконец-то поднимаю тему, которая беспокоила меня месяцами.
Бэрронс говорит, что задавая вопрос, ты должен быть готов к любому возможному ответу. И я боялась возможных ответов на этот вопрос.
Я перекатываюсь на бок, подпираю голову кулаком и смотрю на него — мой тёмный, прекрасный зверь-мужчина, растянувшийся голышом на спине, закинувший руки за голову и закрывший глаза. Я вожу пальцами по изгибу его бицепсов, вниз по руке, потом по подбородку. Его торс по-прежнему татуирован чёрными и кровавыми рунами от тёмной магии, которую они с Риоданом творили в ту ночь в замке Короля Невидимых, чтобы привлечь силу. С тех пор он не умирал. Я провожу рукой по символам, по рельефу его живота, затем убираю руку, так и не опустившись ниже. Это сложно, когда передо мной растянулся обнажённый Бэрронс, но мне надо сосредоточиться на мыслях.
— Бэрронс, помнишь то видение, о котором я тебе рассказывала?
— То, где фейри подлили тебе Эликсир Жизни, — бормочет он.
— Да, то самое.
— Почему ты до сих пор думаешь об этом?
— Серьёзно? Я сделала ужасные вещи.
— Мне кажется, — говорит он, медленно открывая глаза, — единственное, что ты сделала не так в той версии событий, ни в коем разе не было отражением тебя, что демонстрирует твою надежду, оптимизм и желание добиться мира для обеих рас.
— Я уничтожила людей и заточила Девятку в чистилище.
— В той версии тебе без твоего ведома подлили Эликсир, который лишает эмоций и души. Король был не совсем прав. С помощью химических веществ и сторонних снадобий можно стереть чью-либо сущность. Твою сущность отняли против твоей воли — в той версии событий, что была в видении, — натянуто поясняет он.
— Ты защищаешь меня в видении, где я превратилась в сучку из ада?
— Я буду защищать тебя где угодно.
— Ладно, забудь про это. Я это к тому, что пока я была в комнате вне времени, у меня было четыре необычных помутнения сознания.
— А три других?
— Они были такими же ужасными. В одном из них я не прошла через Тёмную Зону в тот туманный день, когда потерялась. В'Лэйн перехватил меня недалеко от книжного магазина и уговорил довериться ему. Я видела тебя, но мы так и не познакомились. Я выбрала его. Я ушла с ним.
Он рычит:
— Этот мудак мёртв. Я сжёг то, что от него осталось, потыкал в прах и подождал, не восстанет ли чего-нибудь. Не восстало. И я съел прах.
Я взрываюсь хохотом.
— Ты же не стал бы есть прах Крууса.
— Хера с два, ещё как съел. А два других твоих… видения?
— Я была любовницей Крууса, но он держал меня в ловушке реальности снов, из которой я не могла сбежать. Я слышала, как ты ревёшь, пытаешься сказать мне правду об его лжи, требуешь, чтобы я проснулась, напеваешь заклинания, чтобы выиграть мне время для побега.
— А последнее?
— Папа умер, я убила всех фейри и старых земных богов…
— …кстати говоря, они должны стать твоим следующим проектом.
Я вздыхаю.
— Знаю. Обратно к помутнениям, — я отказываюсь отвлекаться теперь, когда я готова с этим разобраться. — В моём последнем видении моя ярость была столь велика, а моя жажда мести была столь всепоглощающей, что король Невидимых выбрал меня как преемницу, и как только его сила передалась мне, она тут же вырвалась наружу и убила всех существ, кроме людей.
— А я там был?
— Да, но я просеялась от тебя. Я сходила на могилу к папе, а потом отправилась жить среди звёзд.
— Что ж вы так боязливы, маловерные. С чего бы тебе убегать? Ты до сих пор веришь, что есть какая-то версия тебя, которую я не захочу? За которой я не пойду, решительно готовый разделить с ней жизнь до конца вселенной и самого времени?
На самом деле, это большая часть того, о чём я гадала.
— Я боялась, что ты будешь презирать меня за то, что я сделала. За то, что не сумела контролировать силу.
— Никогда. Кем бы ты ни стала. Что бы ты ни сделала. Я здесь. С тобой. Где бы мы ни оказались, мы вместе, — он перекатывается на бок, дёргает меня к себе и накрывает мой рот жарким и голодным поцелуем. Когда мы наконец отрываемся друг от друга, я вся свечусь и отвлекаюсь, но я женщина на миссии. Мне надо знать.
— Так вот, — продолжаю я. — Я думала об этих видениях и нашла четыре возможных объяснения.
— Мы всё ещё говорим об этом? — рычит он.
— Да. Первое: это просто сны, мои подсознательные страхи.
— Несомненно, верный ответ.
— Ты не выслушал три остальных варианта. Тс-с-с.
— Ты только что шикнула на меня?
— Второе: это настолько деликатный дар предвидения королевы.
— Я куплюсь на это. Почему ты до сих пор используешь свой талантливый ротик для разговоров, когда ты можешь делать им массу других вещей?
— Третье: Маздан не признал, что сплетал мои сны, как и ты не признаёшь большую часть того, что ты делаешь.
— Теперь в этом разговоре осуждают и меня. Как мы до этого докатились? — он смеётся и тянется ко мне.
Я спешно отползаю в сторону.
— Бэрронс, что если это были не видения и не сны? Что, если это дежавю? Как мне понять разницу между дурным предчувствием о будущем и ощущением, будто я уже бывала здесь прежде?
— Какая разница? Реальности, которые ты увидела мельком — это не та реальность, в которой ты живёшь.
Я открываю рот, затем закрываю обратно. Потом, собравшись с духом, я выпаливаю:
— Четвёртое: каждый из этих вариантов событий действительно случился, и каждый раз ты каким-то образом возвращал меня назад, помогал начать с чистого листа и делал так до тех пор, пока я не сделала всё правильно.
Он смотрит на меня несколько долгих секунд, затем говорит:
— Ты явно считаешь, что я обладаю колоссальной силой.
От меня не ускользает тот факт, что он этого не отрицает.
— Во-первых, — быстро продолжает он. — Ты подразумеваешь, что в тех других реальностях ты сделала что-то неправильно. Это не так. В каждом варианте ты была жертвой. И ни в одном из них ты не была плохим человеком. Ты была хорошим человеком, которого варварством подтолкнули к плохим поступкам. Во-вторых, Мак, почему мы до сих пор обсуждаем это? Мы же в нужной реальности.
— Ты каким-то образом возвращал меня в прошлое, чтобы отменить неправильные реальности, пока мы не пришли к этому?
Он слегка улыбается.
— Откуда мне знать? Я бы тоже вернулся в прошлое, и ни у одного из нас не осталось бы воспоминаний. Так что, как видишь, — говорит он, притягивая меня обратно в свои объятия, — это неважно. Единственное, что имеет значение — мы здесь, сейчас, в секс-темнице, которая, мне хочется добавить, поразительно изобретательна. Наш мир — отличное место для жизни. В этой реальности, в единственной, которую я сужу, ты справилась хорошо. В этот раз я оставался в стороне, позволял тебе принимать решения.
Я встречаюсь с его непостижимым тёмным взглядом и осознаю, что это весь ответ, который я получу. В этой реальности, в единственной, которую я могу судить, я справилась хорошо.
— Если так подумать, ты был другим, Бэрронс. Ты позволял мне говорить, принимать все решения, только изредка рычал, что я не буду одна делать то, что я собралась делать. Я всё ждала, когда ты вмешаешься или сделаешь что-нибудь.