- Тут постойте,- кидает Палей нам с Мадей через плечо.
Мадинка недовольно поджимает губы.
- Палея всегда так много,- бубнит себе под нос, когда парни отходят на достаточное расстояние, чтобы нас не услышать, - Он спрашивать вообще не собирается, на какой я фильм хочу? Какой попкорн буду? Где...
- Мадин,- перебиваю поток её возмущений, решая поговорить без лишних ушей, пока есть возможность, - Тебе не кажется, что Косулин твой...кхм...неумный...
- Не кажется,- отрезает она, тоже не давая мне договорить,- Что ты вообще понимаешь? У тебя кроме мужа- старпера и не было никого! А Сергей...Мне с ним не сессию сдавать...Ой, кому я вообще говорю...
Мадя отмахивается от меня и чеканным шагом направляется к нашим спутникам, стоящим в очереди. Обиделась, наверно... Я оглядываюсь по сторонам и обхватываю себя руками, вдруг ощущая неловкость. Я словно чужая сейчас в этой шумной толпе на вечернем сеансе, где так много молодежи и влюбленных парочек. Пусть это примерно мои ровесники, но между нами будто целая жизнь. Мадинка права, что я могу понимать? У меня и правда никого не было, кроме мужа...И Антона...Выхватываю его высокую худощавую на фоне плотного друга фигуру осторожным взглядом. Расслабленный, улыбающийся, не связанный ничем. Не то, что я...Я вся будто цепями перемотана, а его даже к ужину спуститься заставить не могут...У нас разные реальности, которые лишь случайно пересеклись.
- Пойдём, Лейла...
Вздрагиваю от неожиданности, когда горячая ладонь ложится на мою спину чуть пониже лопаток. Я так глубоко задумалась, что даже не заметила, как моя компания вернулась. Позвоночник простреливает обжигающими импульсами, потому что руку Антон так и не убирает. Направляет меня вглубь кинотеатра. Молчим в противовес басящему впереди Косулину и хохочущей Мадине. От мужской руки по коже расползается знойное тепло, проникает глубже. Внизу живота зарождается тревожный кипящий комок. Пульсирует, отравляя сладким ядом. Позволяю себе немного повернуть голову в сторону идущего рядом Антона, и вижу, как по его щеке прокатываются желваки, пальцы нервно проходятся по моей лопатке через ткань.
- Наш,- кивает Палей на пятый зал. Знает, что я на него смотрю.
На огромном экране уже показывают рекламу. Небольшой зал с мягкими широкими креслами почти пустой. До меня только сейчас доходит, что я даже не знаю, на какой фильм мы пришли. А ещё ловлю себя на мысли, что мне это совершенно не важно. Гораздо важнее горячая ладонь на моих лопатках, насквозь прожигающая тонкий свитер. Затаив дыхание, наблюдаю, как Мадинка с Косулиным пробираются в середину четвертого ряда. Волнение нарастает, когда Антон подталкивает меня дальше.
- Какой? - глухо выдыхаю.
- Девятый,- почти у самого уха. Потому что на экране взрывы, или потому что...
Я впиваюсь в Антона полным робкой надежды взглядом. Но натыкаюсь только на сосредоточенный профиль и поджатые губы.
- На пятое проходи, - направляет меня.
И даже Лукумом не назвал...За всю эту вылазку ни разу...
- А что за фильм? - интересуюсь хрипло, когда занимаю своё место. Меня вновь охватывает смущение. И страх. Что он так и просидит молча рядом два часа, верный своему решению прекратить всё между нами. А я сама не смогу…
В подстаканник падает кола.
- Комедия,- отзывается Антон загробным голосом и плюхает мне на коленки ведерко со сладким попкорном, добавляя тихо,- Как по заказу… Романтическая, бл..ть...
*****
Это очень странно - сидеть так близко, и в тоже время так бесконечно далеко. Я лишний раз боюсь сглотнуть. Шея окаменела от того, что я вообще ей не верчу. Всё тело со стороны Антона нестерпимо печёт и покалывает, но я героически терплю, не шевелясь, потому что не хочу, чтобы он догадался, НАСКОЛЬКО мне дискомфортно. Один раз наши руки встретились на подлокотнике, и Антон демонстративно отклонился в другую сторону, максимально увеличивая расстояние между нами, пока я молча глотала обжигающую обиду. Будто я прокаженная в самом деле. Отсядь ещё.
Часто моргаю, уставившись в огромный экран. И совершенно не улавливаю, что на нём происходит. Все мои органы чувств прочно настроены на кресло по левую руку. Иногда щеку с его стороны начинает жечь сильнее, и тогда я почти уверена, что он тоже на меня смотрит. В такие моменты губы приоткрываются сами собой, потому что обычного дыхания перестаёт хватать, а голову заполняет горячечный туман. А потом это ощущение исчезает, оставляя острое чувство неудовлетворенности...
Я бы заговорила, но я не знаю, что сказать...
- Смотри,- хрипло шепчет Антон, приложив пальцы к губам и кивая в сторону ряда впереди. Я прослеживаю направление его взгляда и чуть не давлюсь колой.
- Ты должен вмешаться! Нельзя,- восклицаю тихо.
- Что нельзя? - серые глаза смотрят на меня насмешливо и с неким вызовом,- Целоваться в кинотеатре? Да ты мне просто новый мир открыла! Я думал, только снимать..
- Не паясничай! - шиплю на криво улыбающегося Антона, не давая сбить себя с толку.
- ИМ нельзя! - тычу пальцем сначала в Мадину, потом в пожирающего её рот Косулина,- Останови это. Его тут вообще быть не должно! А они...
Я открываю рот, не находя слов от возмущения и неправильности происходящего. Антон, улыбаясь и не отводя от меня чуть прищуренный взгляд, сползает в кресле, так что его длинные ноги широко разъезжаются в стороны, и одно колено упирается в моё бедро. Я забываю, что сказать хотела.
- Завидуешь, Лукум? - мурлычет Палей, лениво разглядывая меня из-под полуприкрытых век,- Признавайся...
- Что за чушь! - не выдерживаю и говорю громче. От чего в меня со всех сторон несется раздраженное шипение.
Я тушуюсь и вдавливаюсь в своё кресло. Одна радость - Мадинка меня услышала, и они наконец разлепились. Перехватываю смущенный взгляд сестры, брошенный через плечо. Тоже как Палей съезжаю по спинке, оказываясь с Антоном на одном уровне. Экран отсюда видно лишь наполовину, зато нас не видно совсем. Антон все так же улыбается.
- Что смешного? - то ли зло, то ли с любопытством интересуюсь, косясь на мужчину рядом.
Охватывает странное чувство, будто мы от всего мира спрятались в уютном полумраке зала. В голове помимо воли проносится, что ему очень идет эта ироничная ухмылка. Отражает его характер...Мне нравится...Антон не сразу отвечает, продолжая в упор смотреть на меня. По коже расползаются жаркие мурашки.
- Ты такая классная в гневе, Лукумчик, - шепчет хрипло,- Впрочем, как всегда...
Мне приятно настолько, что становится трудно дышать, лицо загорается огнем, губы плывут в улыбке, и я решаюсь...Потупив глаза, пробегаюсь пальцами по его бедру рядом с моим, чувствуя, как мышцы от моих невесомых прикосновений тут же напрягаются.
- Видимо недостаточно, если...- голос подводит, садясь от волнения,- Если ты не хочешь...Со мной...
Облизываю пересыхающие губы. Антон резко перехватывает мою руку и, сильно сжав, тянет выше по бедру.
- Не хочу...- легкая ироничная улыбка становится злее, пристальный взгляд тяжелеет, выбивая из легких остатки кислорода,- Уверена???
Антон кладет мою дрожащую ладонь себе на ширинку, и кожу обжигает от прикосновения к эрекции. Чувственный импульс простреливает вниз по позвоночнику, оседая между бёдер тягучим возбуждением.
- Не хочешь...- шепчу упрямо, сжимая его в руке,- Если бы...
Договорить не получается, потому что Антон дёргает меня на себя, заставляя перегнуться через подлокотник и буквально впечатывает мои губы в свои. Зубы сталкиваются, инстинктивно сжимаю его член сильнее, отчего он сдавленно шипит прямо мне в рот, проталкивая внутрь язык. Его ладонь крепко обхватывает шею сзади, пальцы зарываются в волосы, не давая отодвинуться ни на миллиметр. Вкус слюны взрывает рецепторы, жар возбужденного тела и запах, въедающийся под кожу глубже чернил татуировки, в самую душу. Идеально. Я льну к нему, насколько это вообще возможно, не обращая внимания на подлокотник больно впивающийся под ребра, податливо раскрывая рот, глажу через плотную ткань горячий пульсирующий под моей ладонью член. Тело словно с ума сходит. Меня ломает как наркомана при виде закипающей дозы. Антон дышит через раз, тяжело и часто, инстинктивно подаваясь в мою руку, развязно толкает в меня язык. Я физически чувствую его голод, и это опьяняет больше всего.
- Пойдём...пойдём,- шепчу, отстраняясь на секунду, уже мало что понимая. Просто хочу, чтобы наедине, чтобы вместе, чтобы можно было не думать о том, что нас увидят.
- Куда? - хмурится Антон, впиваясь в меня осоловелым затуманенным взглядом. Его глаза, путешествуя по моему лицу, застывают на припухших губах. Рука поверх моей ладони на его члене сжимает мои пальцы, заставляя погладить его.
- Не знаю...куда- нибудь...- рвано выдыхаю и снова тянусь за поцелуем.
Но Антон уворачивается, туман в серых глазах постепенно пропадает. Рука на моей ладони ослабляет захват. Вторая на шее медленно перемещается на лопатки, а потом исчезает совсем.
- Давай фильм смотреть, Лукум, - наконец выдыхает Палей почти ровным голосом. Мягко убирает мою ладонь со своей ширинки.
- Но...- я часто моргаю, пытаясь сдержаться. Как ушат холодной воды. Он меня просто раздавил сейчас. Обида распухает в горле болезненным комком со скоростью света. Через секунду я уже не могу говорить. Крылья носа заметно дрожат.
- Иди сюда, - улыбается Антон, поднимая подлокотник между нашими креслами.
Против моей воли укладывает мою голову себе на грудь. Я чувствую лёгкий поцелуй в макушку и то, как жадно Палей втягивает воздух, зарывшись носом мне в волосы. Жжение в глазах становится нестерпимым, предательская влага всё- таки выступает, повисая на ресницах.
- Смотри, они уже переехали. Мы всё пропустили,- хрипит Антон мне в макушку. Под щекой от речи вибрирует его грудная клетка. Я всхлипываю и смеюсь, утирая слёзы.
- Ага, как жить теперь...-судорожно выдыхаю.
По телу растекается невероятная легкость. Мне так тепло и уютно. Он ТАК меня обнимает. Это какая- то новая, незнакомая мне степень близости. Не имеющая ничего общего с сексом. Я не могу словами объяснить, но точно чувствую, что что-то происходит. Именно сейчас.
- Придётся еще раз идти,- вздыхает горестно Антон, а потом ворчит.
- Припомню тебе, Лукум...
Утыкается губами мне в висок и ведет дальше по линии роста волос, отчего по коже ползут колкие щекотные мурашки.
Я фыркаю, хихикая и пытаясь увернуться. Не получается, только сильнее сжимает в тисках своих рук. Уже откровенно смеюсь. Со всех сторон злобно шикают редкие соседи. Мы быстро ныряем пониже, чтобы Мадина, если обернется, нас не застукала, и наконец начинаем смотреть фильм, лениво дурачась и обсуждая происходящее на экране.
Когда я выхожу из кинотеатра, мои коленки подкашиваются от охватившей нервной слабости и переполняющих эмоций почти так же, как после нашей последней ночи вместе.
Я фыркаю, хихикая и пытаясь увернуться. Не получается, только сильнее сжимает в тисках своих рук. Уже откровенно смеюсь. Со всех сторон злобно шикают редкие соседи. Мы быстро ныряем пониже, чтобы Мадина, если обернется, нас не застукала, и наконец начинаем смотреть фильм, лениво дурачась и обсуждая происходящее на экране.
Когда я выхожу из кинотеатра, мои коленки подкашиваются от охватившей нервной слабости и переполняющих эмоций почти так же, как после нашей последней ночи вместе.
35.
В машине я опять забиваюсь в самый дальний угол дивана за водительским креслом. Так же кошусь в зеркало заднего вида, иногда перехватывая тяжелый взгляд Антона. Только он теперь не холодный...Тягучий, как расплавленная карамель, и слегка шальной. Кусаю губы, в попытке удержать дурацкую улыбку, рвущуюся из самой глубины души, и отворачиваюсь к окну. У меня больше нет сил думать о последствиях, не хватает духу бояться. Я устала. Устала контролировать себя, уговаривать, убеждать. Устала притворятся, что живу вполне нормальной жизнью. Я теперь точно знаю, как нормально. Вот так, как сейчас. Когда тебе не приходится насильно приклеивать себя к человеку. Когда наоборот разлепиться сил нет...
Мадинка сидит рядом с Антоном, притихшая и погруженная в свои мечты. Блуждающий взгляд, робкая улыбка, тихие вздохи. Палей то и дело кидает на неё насмешливые взгляды, но комментарии оставляет при себе. Тишину в салоне нарушает лишь негромко включенное радио с какой-то электронной музыкой. Сестра отворачивается к окну, и нам теперь вообще ничего не мешает то и дело переглядываться. Я улыбаюсь ему уже открыто, Антон хмурится, недовольный моей наглостью, но продолжает жадно смотреть в зеркало заднего вида. Если бы он вел быстрее, мы бы наверно куда-нибудь врезались.
- Вы ведь видели, да? - неожиданно интересуется Мадина, и мы вздрагиваем одновременно, как два преступника, которых чуть не поймали с поличным.
- Мы и ещё человек двадцать,- фыркает Антон, откашливаясь и возвращая всё своё внимание дороге.
- Не сдадите? - тревожный взгляд сестры направлен только на Палея. В моей преданности она не сомневается.
Антон тяжело вздыхает и крепче сжимает оплетку руля.
- Только потому, что ты мне симпатична, Мадиныч, от души советую- забудь! - твёрдо заявляет он,- Это всё кончится в лучшем случае ничем.
- Думаешь, он...- Мадина замолкает, не договаривая и заливаясь душным смущенным румянцем.
-Да нет, успокойся, ты ему и правда нравишься. Насколько я понял, даже очень, - хмыкает Антон, пожимая плечами.
Мадина тут же загорается, словно гирлянда на ёлке, смотря на Палея как ангела, принесшего добрую весть.
- Но,- продолжает Антон ровным тоном, - Отцу моему этот брак ничего не даст. И значит он не состоится никогда. А если ты продолжишь встречаться с Серегой за его спиной, то рано или поздно батя об этом узнает, и плохо будет всем. Не только тебе и мне, но и Косулину, и даже возможно его ни в чем виноватым родителям, поняла меня? Так что, Мадин, пиши Косулину, чтобы забыл, как тебя зовут, если он тебе действительно не безразличен.
В салоне повисает гробовая тишина. Даже радио вместо музыки шипит помехами. Антон щелкает по кнопке и вырубает его совсем.
- Они же тоже...богатые...- едва слышно шепчет Мадина, часто моргая. Её голос подрагивает, выдавая подступающие слёзы.
- Богатые, да, - вздыхает Антон,- Его родители- стоматологи, Мадин. У них сеть частных клиник. Деньги хорошие, не спорю, но это не тот уровень. Ну что они смогут предложить отцу вместо твоих соляных шахт? Зубные протезы? Да и захотят ли вообще? Они обычные честные люди, а ты дочка нерусского убитого криминального авторитета, от которой бедами за километр разит. Извини, но как есть.
- Я могу отказаться от наследства,- хрипит Мадинка, отворачиваясь к окну. Вижу, как подрагивают её худенькие плечи. Всё- таки плачет.
Антон молчит и поджимает губы.
- Можешь, да,- наконец говорит тихо,-Но...Вы два раза виделись. Не торопись ты...По мне, так он того не стоит. Косулин с четырех лет боксом серьёзно занимается. До него вообще медленно доходит. Я ему конечно попытался объяснить, что ты у нас не простая девчонка, но он, блин, твёрдый. Только и бубнит: " не брошу я её, трахнув, ты че, Тох". Серьёзность ситуации от него упорно ускользает. Так что оно тебе надо вообще, этакого мишку?
Антон криво улыбается, поглядывая на Мадину. Я, не выдержав, тоже хихикаю. На что Мадинка пронзает меня гневным взглядом и возмущенно шипит.
- Не всем же быть такими хитро сделанными, как ты, Палей. Если Сережа- медведь, то ты как паук. Ядовитый такой, лохматый тарантул...
Антон ржёт.
- Лохматый то почему, понять не могу? - интересуется у тоже начавшей улыбаться сквозь слёзы сестры.
- Не знаю,- всхлипывает она, смеясь,- Чтоб противней было.
- Ясно...
***
К дому мы подъезжаем взбудораженные и нервно- веселые. Было слишком много сделано и сказано. И ещё больше осталось непроизнесенным вслух, но звенящим между нами давящим напряжением. На небе уже загораются первые звёзды, в воздухе разливается ночная майская нега. И я всё чаще с робкой надеждой кошусь на Антона в ожидании хотя бы малейшего знака от него, что скоро мы проведём ночь вместе. Но он снова отгораживается от меня холодным безразличием. Вот только теперь я точно знаю, что это напускное, и сдаваться я не хочу.