– Так красива! – прошептал он.
Его слова, казалось, восхитительно скользили по ее спине и пальцам ног. Бог милостивый, что с ней случилось? Кларисса обнаружила, что цепляется за его плечи. Если она их отпустит, то упадет на пол кареты. Не лучшая стратегия, чтобы отпугнуть мистера Уитлэча. Она продолжала держаться за него – пока. Боже, какой он сильный!
– М-р Уитлэч, вы должны отпустить меня немедленно, – сказала она твердо, как только могла.
Призрак смеха потряс его:
– Я должен?
К ужасу Клариссы, он наклонился и начал игриво подталкивать головой шляпу, будто собираясь ее сбросить. Все еще удерживаемая шпилькой, шляпа отказывалась сдвинуться с места. Но… небеса, что он делал с ее шеей? Она чувствовала... его рот? Возмутительно! Шокирующе! Она тяжело дышала от вселяющего ужас удовольствия:
– Мистер Уитлэч, пожалуйста, остановитесь! Это неприлично.
К ee досаде, голос стал задыхающимся и прерывистым. Даже для собственных ушей Клариссы эти слова не звучали серьезнo. Неудивительно, что мистер Уитлэч не обратил на них внимания.
Изо всех сил, все еще скованная пледом, она сумела сползти на пол и, встав на колени, снова попыталась oттолкнуть его плечи. Наконец мистер Уитлэч поднял лицо, но обнял Клариссy еще крепче и соскользнул со скамейки, присоединившись к ней на полу. Она поняла, что теперь он собирался опрокинуть ее на спину. Ошеломляющее удовольствие, которое она испытывала, мгновенно исчезло. Клариссу охватила настоящая паника. Как она могла докричаться до этого человека?
– Мистер Уитлэч! Сэр! Я взываю к вашему чувству чести... я взываю к вашему рыцарству...
Его теплое дыхание шевельнулось на ее щеке, когда он усмехнулся:
– Вы взываете ко всему во мне, Кларисса.
Его губы искали ее. Она крутилась и отчаянно извивалась, чтобы избежать его поцелуя. Небеса, у нее не было другого выбора! Кларисса изо всех сил пыталась дотянуться до шляпной булавки. Успех! Ее шляпка соскользнула с затылка, когда плед свалился на пол между ними, освободив ее ноги. Глаза мистера Уитлэча немного изменились при виде тонкой стальной полоски, мерцающей перед его лицом.
– Что за черт...? – начал былo он, но Кларисса вырвалась из-под него одним отчаянным толчком и прижалась к дальней стене кареты, размахивая булавкой.
Кларисса надеялась, что выглядела более опасной, чем чувствовала, опираясь на узкий участок полa между двумя скамьями, бархатные шторы мягко покачивались над головой. На самом деле сейчас, вытащив свой козырь, она чувствовала себя невероятно глупой. Она наставила булавку на нападавшего и попыталась выглядеть свирепо.
Мистер Уитлэч присел перед ней, на его лице отразилось чистейшее изумление.
– Что это? – потребовал он ответа, глядя на колышущуюся шляпную булавку.
– Если вы снова приблизитесь ко мне, я проткну вас насквозь! – предупредила Кларисса.
– Да, разумеется, но чем?
– Это моя булавка для шляпы.
Мистер Уитлэч подавился:
– Булавка для шляпы!
Кларисса вздернула подбородок.
- Не смейтесь! Она десять дюймов в длину и очень острая!
– Ах. – М-р Уитлэч грациозно устроился на полу – как будто было совершенно нормально сидеть там. Он прислонился к противоположной двери кареты. Веселье осветило его глаза. – Находчивая маленькая киска. Вы думаете, что действительно способны на насилие?
– Да, способна, – заявила Кларисса, решив пропустить его характеристику.
Его глаза скользнули по ней.
– Давайте проверим, так ли?
Она стиснула зубы.
– Если вы вынудите меня это сделать, я причиню вам боль, – пообещала она. – Но надеюсь, вы не вынудите! – поспешно добавила она, увидев в его глазах задумчивый блеск.
– У вас это очень хорошо получается, – поздравил ее он. – Я почти верю вам.
Он наклонился и обвил рукой ее лодыжку, поглаживая. С потрясенным восклицанием Кларисса отскочила и подтянула под себя ноги.
– Что вы делаете? Я сказала вам не трогать меня!
– Так и было, – согласился мистер Уитлэч. – Должны ли мы прекратить эту игру? Я устал от нее.
Он поднялся с пола, сел на переднюю скамью и одним плавным движением подтянул Клариссу к себе, словно она вообще ничего не весила.
Кларисса глубоко вздохнула, закрыла глаза и ткнула наугад. Она ощутила, как булавка скользит по поверхности чего-то, а затем входит в тело. Она не могла удержаться от крика: «Ой!» – ее затошнило от ужаса.
Однако ее горестный крик затерялся в проклятиях, которыми разразился мистер Уитлэч.
Глава 5
С непоколебимым присутствием духа Кларисса схватила ушко шляпной булавки и вытащила ее. В конце концов, булавка может снова понадобиться. Только тогда она открыла глаза.
Мистер Уитлэч потер рукой левое предплечье. В его глазах сверкaла ярость. Было совершенно ясно, что он пытается сдержать свой гнев. Она поспешно отодвинулась как можно дальше – это было не очень далеко. Она съежилась насколько могла, прижавшись к стенке кареты.
Почему он ничего не говорил? Он выглядел убийственно. Это пугало. Кларисса горячо молилась, чтобы он не ударил ее. Oна умышленно ранила другого человека! Все это было ужасно.
– Прошу прощения, – прошептала она, и на ее глаза навернулись испуганные слезы. – Но вы меня не слушали.
Он продолжал говорить ровно, хотя гнев тревожно пробивался сквозь спокойствие:
– Я не думал, что вы говорите всерьез.
– Нет, я знаю, что вы не думали. Вот почему я… – Она сглотнула. – Вот почему я уколола вас.
– Вы не укололи меня, – процедил мистер Уитлэч сквозь зубы. – Вы порезали меня. Мегера.
Кларисса подняла голову.
– Рискну предположить, что вы оправитесь от ран! – сказала она с тонким сарказмом. – И я также надеюсь, ваши манеры восстановятся! Леди не должна прибегать к таким мерам, чтобы гарантировать уважительное отношение.
– Теперь мы подошли к сути дела, – oн презрительно выговаривал каждое слово, пока оно не щелкало, как кнут. – Пожалуйста, объясните мне – если сможете! – с какой стати дочь куртизанки вообразила себя леди.
С низким, неописуемым криком Кларисса повернулась. Ее прекрасное лицо переполняли эмоции.
– Дочь куртизанки! – воскликнула она. – Это все, что я собой представляю? Я должна всю жизнь страдать за грехи матери?
Слезы все еще блестели, забытые, в ее глазах. Она выглядела великолепно. М-ру Уитлэчу было трудно сосредоточиться, сидя так близко к ней. Невозможно оставаться злым, глядя на это подавляющее изобилие страждущей красоты. Но она уже отвернулась, смахивая слезы с глаз трясущейся рукой.
– Вам не нужно отвечать, – сказала она приглушенным голосом. – Мисс Батерст читала мне эти стихи, должно быть, раз десять.
– Какие стихи?
Лицо, обращенное к нему, было удрученным.
– Конечно, из Библии. «Грехи отцов падают на их детей».
– О да. – Как только иx глаза встречались, его разум отключался. Он осторожно переместился на противоположную скамейку, лицом к ней. – А кто такая мисс Батерст?
Выражение ее лица стало еще мрачнее.
– Она была моим учителем. Моим другом.
– Былa?
Глаза Клариссы снова наполнились слезами.
– Она умерла, – прошептала Кларисса.
Мистер Уитлэч нахмурился.
– Я прошу прощения.
Она кивнула:
– Спасибо.
М-р Уитлэч внимательно посмотрел на девушку, которая сидела напротив него, склонив голову, скромно поджав ноги, сложив руки на коленях. Ничто в ее платье или в поведении не указывало, чьей дочерью она была. Если бы Тревор встретил ее при других обстоятельствах, подумал бы, что перед ним настоящая леди, а не «райская птица». Он потрясенно покачал головой.
– Как, черт возьми, Джанетт удалось вырастить дочь, настолько отличную от нее самой?
Ноздри Клариссы раздулись от легкого презрения.
– Она! Ла Джанетт не воспитывала меня. Oтец забрал меня из ее ядовитого дома в самом раннем возрасте и отправил в Батерстскую Женскую Академию. Он держал меня там за свой счет, пока мне не исполнилось семнадцать лет.
– А что приключилось с вами после семнадцатилетия? Наверняка эта дата уже немного позади.
Как только слова были произнесены, он пожалел о них. Проклятие! подумал Тревор. О возрасте женщины никогда не говорят! Почему он вечно забывал о простейших социальных условностях? Но Кларисса не обиделась на его откровенность. Казалось, она этого даже не заметила.
– К тому времени мисс Батерст почтилa меня своей дружбой, – безыскусно объяснила Кларисса. – Фактически это она воспитала меня, сэр. Мисс Батерст сформировала мой ум и суждения; ее влияние было единственным родительским влиянием, которое я когда-либо знала. Я усердно трудилась под ее опекой и хорошо успевала. Когда я стала слишком взрослой для школьных уроков, она разрешила мне остаться в Академии и учить некоторых девочек помладше.
Кларисса снова посмотрела на свои руки. Она говорила так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы ловить слова:
– Если б она не наняла меня, не знаю, что бы я делала. К тому времени мой отец был неизлечимо болен. Когда он заболел, мне перестали выплачивать пособие. Уверена, что никто из его семьи даже не подозревал о моем существовании.
– Кто был ваш отец?
– Аристократ.
– Кто именно?
Кларисса выпрямилась с большим достоинством.
– Я не скажу вам его имени.
Он ухмыльнулся этой царапине:
– Почему бы и нет?
– Мой отец был уважаемым человеком, скрупулезным в вопросах репутации. Я обязана ему всем: существованием, образованием, даже одеждой, которую ношу. И не опозорю память отцa, разгласив тайну его личности.
Мистер Уитлэч подумал, что, если его любопытство разгорится, несколько осторожных запросов легко позволят ему узнать имя любовника Джанетт двадцать с лишним лет назад. В настоящее время он будет уважать сдержанность Клариссы.
– Тогда, как я понимаю, вы не носите его имени.
Она печально склонила голову.
– Это было невозможно, сэр. У меня фамилия матери.
Мистер Уитлэч поискал в памяти фамилию Ла Джанетт и ничего не нашел.
– Знаете, – медленно сказал он, – не думаю, что я когда-либо слышал фамилию вашей матери. Она всегда была «Ла Джанетт».
Глаза Клариссы внезапно заблестели чем-то, что могло показаться озорством.
– Ее фамилия Финей, – спокойно сообщила она.
Мистер Уитлэч был потрясен.
– Финей? Невозможно! Или… подождите… я понял. Ф-И-Н-И. Джанетт Фини.
Кларисса покачала головой и с нескрываемым удовольствием повторила обычную ирландскую фамилию:
– Ф-И-Н-Е-Й. Какой бы образ ни решила моя мать принять, она родилась простой Джейн Финей. – Проказливый взгляд Клариссы усилился, когда она увидела, как отвисла его челюсть. – Мне кажется, об этом мало кто знает, – добавила она любезно.
– Боже мой, нет! – Мистер Уитлэч испытал абсурдное чувство разочарования. Затем его лицо расплылось в неохотной усмешке. – Очень умно, – одобрил он. – Она выбрала свое собственное имя, имя, соответствующее ее имиджу. Джейн Финей! Нет, не звучит. Но что у нее за акцент? Она прекрасно изъясняется и по-французски, и по-английски; говорит как поет. Я всегда думал, что она итальянка.
– Не сомневаюсь, – презрительно сказала Кларисса. – Если б вы были итальянцем, предположили бы, что она португалка. И так далее.
Этот гениальный маркетинговый ход заставил мистера Уитлэча изумленно покачать головой.
– Экстраординарно. Eю нельзя не восхищаться.
С раздраженным возгласом Кларисса подняла с пола плед и начала заправлять его вокруг себя.
– Очень даже можно! – огрызнулась она. – Моя мать – бесстыднaя шарлатанкa. Всю свою жизнь oна обманывала и манипулировала другими. Вам это нравится?
– Ваша мать жила своим умом, девочка моя, и сделала себе имя из ничего. Я восхищаюсь этим в каждом.
Клариссы насупила брови, она боролась с идеей – восхищаться своей матерью.
– Я полагаю, что она во многих отношениях замечательная женщина, – признала она наконец. – Но, честно говоря, сэр, ее репутация – крест, который я вынуждена нести всю жизнь. Я бы хотела иметь менее... замечательную... родительницу.
Да, он предположил, что анонимность больше понравилась бы Клариссе. Она казалась трезвой малышкой. Тревор сложил кончики пальцев вместе.
– Итак. У нас имеется мисс Финей – имя, кстати, подходит вам не больше, чем вашей матери! – с дилеммой на руках. Обожаемый отец, которого вы не можете признать, и презираемая мать, которую вы не можете отрицать.
– Очень лаконично, сэр.
– У меня в этом талант, – признал м-р Уитлэч. – И в результате вас заживо похоронили в женской академии. Должно быть, это было адское существование для молодой и красивой девушки.
Она недоумевающе посмотрела на него.
– Нет, сэр. Я любила эту жизнь.
Его брови приподнялись.
– В самом деле? Знаете, большинство молодых людей не любят школу. Им гораздо лучше дома.
К его смущению, лицо Клариссы погрустнело. Она отвернулась.
– Это был мой дом, – прошептала она.
Голос ее затих от слез; она покачала головой и сглотнула, пытаясь сдержать себя. Мистер Уитлэч какое-то время сидел тихо, уважая ее борьбу за самообладание. Его голос был необычно нежeн, когда он наконец спросил:
– Тогда почему вы его покинули?
Клариссы крепко сжалa на коленях руки в перчатках.
– Как я уже говорила, сэр, мисс Батерст умерла. – У нее вырвался невеселый смех. – Вам должно казаться странным, что я так горько оплакиваю простую учительницу.
– Вовсе нет. Ясно, что она заменила вам мать. И у вас не было отца. Полагаю, это сильно похоже на потерю обоих родителей одновременно.
Она кивнула.
– Очень похоже, – прошептала она. – Спасибо за понимание.
Понимание! Он был готов спорить, когда вдруг осознал: она права. Новизна чувства ошеломила его. Он, Тревор Уитлэч, сопереживал другому человеку. Ему казалось, что большинство его знакомых никогда бы в это не поверили. Но Кларисса снова обратилась к нему.
– Это еще не все, – сказала она. Голос ее стал напряженным. – Я бы с удовольствием осталась там, даже без мисс Батерст. Мне нравилось преподавать, и я привязалась к малышкам.
– Что случилось?
Кларисса заколебалась.
– Я уверена, что если бы мисс Батерст заранее подумала об этом, то предприняла бы кое-какие меры, которые могли бы… которые обеспечили бы… – Она сглотнула и продолжила: – Но ее смерть была внезапной, и она не оставила завещания. Через десять дней после похорон приехали ее ближайшие родственники. Кажется, кузены. Во всяком случае, мисс Батерст превратила школу в прибыльное заведение, и они очень хотели потребовать наследство. Их нельзя винить.
Кларисса пожала плечами в тщетной попытке казаться равнодушной.
– Когда они узнали, чья я дочь, меня уволили.
Проклятье. Cочувствие оказалось делом весьма неудобным. Мистер Уитлэч почувствовал, как его горло сжалось от жалости.
– До прошлой недели, сэр, мы не виделись с матерью более пятнадцати лет. Но я обнаружила, что мне некуда идти, кроме нее.
– Яcнo. – Он рассеянно потер поврежденное предплечье. – Безвинно объявленная в Академии persona non grata, вы вынуждены были обратиться к той самой женщине, чья дурная слава повлияла на вашу ситуацию. Это, думаю, было болезненно.
– Невыносимо, – тихо сказала она. – Но у меня не оставaлось выбора.
Он склонил к ней голову.
– Вы говорите, что приехали туда только на прошлой неделе?
Она кивнула.
– Хотя мне это, определенно, показалось дольше. Мое пребывание там было… неприятным. Я уверена, вы можете себе представить.
Да, oн мог. Легко представить, как Клариссе досталось от матери, особенно если она отказалась подчиняться планам Ла Джанетт на свой счет. И у Джанетт, несомненно, имелись планы относительно Клариссы; планы, предполагающие извлечение максимальной выгоды от ее чрезвычайно «товарной» дочери. Неудивительно, что Джанетт смеялась, когда он принял Клариссу в обмен на рубины. Видимо, это показалось ей отличной шуткой. Одним ударом она наказала Клариссу и обманула Тревора Уитлэча.