— Храбрость турецких войск вызвала симпатию и восхищение в Европе. Неудивительно, что в прошлом году Великобритания и Франция объявили войну России.
— Любая война несправедлива и жестока! — порывисто воскликнула Ямина.
Лорд Кастльфорд улыбнулся:
— Это женская точка зрения. Иногда война означает справедливость — именно ее мы и ищем, поддерживая турок.
— Надеюсь, что люди с обеих сторон, которых убивают на войне, оценят то, что вы для них делаете, — с усмешкой заметила Ямина.
Теперь уже не было никаких сомнений в том, что она ехидничает.
— Непохоже, чтобы вы всей душой поддерживали своих и моих соотечественников в этой войне, которая, напоминаю вам, началась со спора о защите святых мест в Иерусалиме.
— Этот вопрос был улажен два года назад, — резко произнесла Ямина.
Лорд Кастльфорд удивился ее осведомленности.
На его губах появилась легкая улыбка, и он сказал:
— Согласен, этот вопрос уладили британский, русский и французский послы. Но затем, как вам, несомненно, известно, русский посол, Меньшиков, потребовал для России условий, с которыми турки не могли согласиться. — Ледяным тоном лорд Кастльфорд продолжил: — Он был очень агрессивен, и, как мне кажется, намеревался поставить Турцию в унизительное положение.
— Вы и впрямь считаете, что… мы сможем победить в этой войне? — тихо спросила Ямина, и лорд Кастльфорд заметил небольшую паузу перед словом «мы».
— Непременно сможем! — ответил он. — Наши войска сильно пострадали в Крыму зимой, но теперь наконец мы становимся более организованными. И я не думаю, что пройдет много времени, прежде чем царь попросит о примирении.
Ямина больше ничего не сказала, и они поехали дальше.
Солнце согревало их лица, а запах цветов смешивался с легким солоноватым бризом, который дул с моря.
Девушка была легкой как перышко и грациозно держалась в седле, опираясь на руку лорда Кастльфорда.
— Вы часто ездите верхом? — спросил он, следуя за ходом собственных мыслей.
— Раньше довольно часто, — ответила Ямина. — Но сейчас — нет. Как приятно проехаться верхом на таком славном скакуне!
— Конь принадлежит послу, — объяснил лорд Кастльфорд, — а уж он знает толк в лошадях, как и во всем остальном.
— Вы восхищаетесь им?
— А кто же им не восхищается, когда он имеет даже большее влияние, чем сам султан? В прошлом довольно часто говорили, что сэр Стрэтфорд Каннинг— истинный повелитель Турции, и теперь, когда он вернулся, это по-прежнему так.
В голосе лорда Кастльфорда слышалось воодушевление, которого не было раньше.
Ямина взглянула на него.
Несмотря на свою внешнюю привлекательность, ее спутник выглядел сдержанным и суровым, и вдобавок — эта типично английская надменность… У большинства людей она считала эти качества малоприятными.
На мгновение теплота в его голосе поразила девушку — даже невзирая на то что она сочла его слишком себялюбивым, чтобы восхищаться другими.
Он не принадлежал к тому типу мужчин, которых она считала привлекательными. И в то же время она знала, что должна быть благодарна ему за спасение из очень трудной, если не сказать опасной, ситуации.
Они довольно долго добирались до того района, где жила Ямина. Но она прекрасно понимала, что лорд Кастльфорд поступил мудро, избегая улиц, на которых их могли бы подстерегать неприятности.
Сейчас они спускались между темными кипарисами и кустами с белыми и желтыми цветами.
— В следующий раз вы должны быть более осторожны, — сказал лорд Кастльфорд таким тоном, словно обращался к ребенку. — Очень опрометчиво отправляться за покупками, взяв с собой лишь одного пожилого слугу.
— Я не часто хожу на базар, — ответила Ямина. — Просто мой отец сейчас очень болен, и мне были нужны кое-какие травы. Я хотела посоветоваться с травником.
— Не лучше ли было бы вызвать врача? — спросил лорд Кастльфорд.
— В этих краях есть лекарства из трав почти от каждой болезни, — сказала девушка. — Многие рецепты передавались веками от отца к сыну. Они нигде не записаны, их нет в книгах, и все же они очень действенны.
— Но разве не рискованно принимать их, не посоветовавшись с врачом? — настаивал лорд Кастльфорд.
— Не более рискованно, чем слепо принимать назначенные врачом лекарства, — возразила Ямина.
Она умолкла, а затем, словно не смогла удержаться от насмешки, добавила:
— Судя по тому, что мы слышали о больницах в Скутари, тамошние врачи почти ничем не могут помочь раненым.
— В этом вы правы, — согласился ее собеседник. — Но, уверяю вас, несправедливо винить в этом лорда Стрэтфорда, как это делает британская пресса.
— Значит, британцы возмущены! — воскликнула Ямина. — Очень рада это слышать!
— Вполне готов признать, что административная волокита просто ужасна, — резко произнес лорд Кастльфорд. — В то же время нашего посла держали в неведении исключительно из зависти.
На мгновение он умолк, а потом уже более спокойным тоном добавил:
— Но супруга посла, леди Стрэтфорд, несомненно, пыталась исправить ситуацию, и теперь делается все возможное, чтобы помочь мисс Флоренс Найтингейл.
Ямина ничего не ответила, и через мгновение он удивленно спросил:
— Вы не слышали о мисс Найтингейл?
— Думаю, о ней все слышали, — ответила девушка. — В турецких газетах печатается много историй о ее героизме, хотя вообще-то здешнее население считает, что женщина должна носить паранджу. Их ужасает одна только мысль о женщинах — сестрах милосердия!
— А вас? — поинтересовался лорд Кастльфорд. — Вы не желаете присоединиться к мисс Найтингейл, чтобы не только облегчать страдания наших раненых солдат, но также раз и навсегда заявить, что женщинам есть место даже на войне.
В его голосе слышались язвительные нотки, словно он хотел ответить колкостью на колкость.
— Если уж на то пошло, на данный момент я тоже являюсь кем-то вроде сестры милосердия, — через мгновение ответила Ямина. — Мой отец тяжело болен.
— Мне очень жаль, — сказал лорд Кастльфорд.
— И поскольку я знаю, как я ему необходима, — продолжала Ямина, — я считаю, что женщины должны быть сестрами милосердия независимо от того, находится страна в состоянии войны или в состоянии мира,
— Здесь я должен с вами не согласиться, — возразил лорд Кастльфорд. — В прошлом нам всегда удавалось вести войны, не втягивая в это женщин. И, честно говоря, я абсолютно уверен, что на войне они скорее мешают, чем помогают.
Ямина улыбнулась, и эта улыбка, казалось, озарила ее милое личико.
— Именно это я и ожидала услышать от вас, милорд, — произнесла она, и в ее голосе слышалось удовлетворение.
— Вы хотите сказать, что я старомоден и полон предрассудков? — поинтересовался лорд Кастльфорд.
— Что ж, вы сами это сказали, — вежливо произнесла девушка, и у лорда Кастльфорда возникло чувство, словно они объявили друг другу войну.
Это не могло не позабавить его.
Девушка была такой изящной и милой, и он подумал, что есть в ней что-то загадочное и что-то, несомненно, восточное.
Может быть, загадкой были ее темные глаза. А может, тончайший аромат, состав которого было сложно определить — возможно, жасмин или тубероза, или же их смесь.
Он знал лишь одно — это был неведомый ему доселе аромат, обладавший странной притягательностью, которую он не мог объяснить даже самому себе. Также он ощущал, что ее тело очень гибкое, а не такое, как у большинства женщин, которые ходят, словно линейку проглотив.
— Не остановится ли ваша светлость здесь? — внезапно спросила Ямина.
Лорд Кастльфорд остановил своего коня и увидел впереди проём в городской стене. Он подумал, что дальше, должно быть, длинная лестница, построенная давным-давно, может быть, даже римлянами.
Мрамор потрескался и местами раскрошился, но все же здесь еще можно было ходить.
— Если я пойду здесь, — объяснила Ямина, заметив направление его взгляда, — то доберусь до своего дома намного быстрее, чем по дороге.
С этими словами она соскользнула с седла и посмотрела ему прямо в глаза.
— Я вам очень благодарна, — тихо произнесла она.
Лорд Кастльфорд тоже спешился и теперь, держа лошадь под уздцы, протянул Ямине руку со словами:
— Я рад, что смог оказать вам помощь. Может, я зайду к вам завтра, чтобы удостовериться, что с вами все в порядке?
Ямина покачала головой:
— Боюсь, что мой отец слишком болен для приема гостей.
— Тогда, может быть, мне оставить визитную карточку и осведомиться о его здоровье? — настаивал лорд Кастльфорд.
Девушка улыбнулась, и лорд Кастльфорд понял, что ее позабавила его настойчивость. Впрочем, было похоже, что она не намерена поддаваться на его уговоры.
— Я могу лишь повторить то, что уже сказала, милорд, — ответила она. — До свидания! Было очень приятно с вами побеседовать.
С этими словами она отвернулась, проигнорировав его протянутую руку.
Девушка начала спускаться по ступенькам, а он стоял, беспомощно глядя ей вслед. Она двигалась так грациозно, что лорд Кастльфорд не мог оторвать от нее взгляда, пока она окончательно не скрылась из виду.
Она не оглянулась, не помахала рукой, а просто ушла прочь из его жизни. И он с досадой осознал, что ему известно о ней не больше, чем в самом начале их встречи.
Ее имя — Ямина, но как ее фамилия?
Она была образованна — истинная леди, но зачем ей вся эта скрытность?
По дороге в посольство лорд Кастльфорд подумал, что она, несомненно, хорошо осведомлена о текущих событиях.
Его удивило, что она так много знает о войне, и он не мог не согласиться с ней, что этого вооруженного конфликта следовало избежать. И все же с дипломатической точки зрения было трудно понять, как именно.
Русские вели себя агрессивно, не желая принимать условия мира, которые лорд Стрэтфорд изо всех сил убеждал их принять.
Что же касается скандала в госпитале Скутари и отсутствия необходимых медицинских принадлежностей, то это была вина самих медиков. Они намеренно не посвящали британского посла в свои дела. Но обратиться в министерство иностранных дел за помощью, которая должна была быть предоставлена военным министерством, являлось в их глазах большим преступлением, чем позволить пациентам умирать.
Когда это стало известно послу и он понял, что происходит в госпитале, то сделал все возможное, чтобы обеспечить раненых медикаментами. Все больше домов превращалось в госпитали, включая один из султанских дворцов. Кроме того, турки были вынуждены предоставить пароход, чтобы каждый день перевозить провизию через Босфор.
Наконец, лорд Стрэтфорд даже потребовал жилые помещения для больных и раненых русских — благородный жест, с которым не все были согласны. Именно его настойчивость изменила всю ситуацию с госпиталями, хотя лорд Стрэтфорд прекрасно понимал, что пройдет много времени, прежде чем народ забудет бессмысленные смерти, лишения и ужасы первых месяцев войны.
Но он никак не ожидал встретить француженку с такой внешностью, как у Ямины, которая яростно спорила с ним на эту тему и заставила защищать позицию британского посла.
Он привык, что англичане в Константинополе, как и турки, заискивали перед лордом Стрэтфордом, считая его чуть ли не посланным с небес ангелом с огненным мечом в руке для охраны ворот Востока и поддержания порядка в остальных странах Европы. Вместо этого ему пришлось выслушивать плохо замаскированные колкости француженки.
Их посол работал не столь действенно, и французы все время жаловались, что ими пренебрегают или не предоставляют полную информацию относительно проведения военных действий.
В этом не было ничего удивительного. Накануне вечером лорд Стрэтфорд говорил лорду Кастльфорду:
— Великобритании и Франции трудно скакать в одной упряжке, поскольку Франция считает себя лидером в этом тандеме!
— Севастополь, несомненно, скоро падет? — поинтересовался лорд Кастльфорд. — И тогда, наверное, Франция будет довольна.
Лорд Стрэтфорд криво улыбнулся:
— Успех в битве — это то, что нужно Наполеону III, чтобы нимб славы скрыл дешевый блеск его короны.
Он вздохнул, а затем продолжил:
— Французы хотят сами воевать и делают все возможное, чтобы помешать турецким войскам одержать победу, прежде чем сами объявят себя победителями.
— Какая грязь! — с отвращением воскликнул лорд Кастльфорд.
— Разве на войне может быть иначе? — спросил лорд Стрэтфорд, в его голосе звучала горечь.
Зайдя в британское посольство, лорд Кастльфорд узнал, что посол сейчас один, и вошел к нему. Тот находился в роскошной комнате с окнами, выходящими на цветущий сад с фонтанами.
— Хорошо прокатились, Вернон? — осведомился посол, увидев своего гостя.
Лорд Стрэтфорд, в свои шестьдесят восемь лет, был одним из самых привлекательных мужчин, которых когда-либо знал лорд Кастльфорд. Его волосы уже поседели, но проницательный взгляд серых глаз, казалось, проникал прямо в душу собеседнику. У него был вид человека, умудренного жизнью.
Это была мудрость, благодаря которой он получил титул Великий Эльчи и благодаря которой он был знаменит на весь Левант.
Но живущие в Оттоманской империи христиане употребляли еще более высокий титул — они называли его Султан Султанов.
Благодаря влиятельности и полномочиям лорда Стрэтфорда в британском посольстве защиты искали представители всех национальностей и религий. Все они обращались за помощью к всесильному британскому послу.
У лорда Стрэтфорда был очень суровый вид, но вовсе не по причине высокомерия.
На самом деле посол был скромным, простосердечным и учтивым джентльменом. Он очень интересовался науками и искусством.
Он любил писать стихи и часто читал их своим атташе после того, как они всю ночь переписывали тайные донесения и у них от усталости закрывались глаза.
Лорд Стрэтфорд обладал хорошим чувством юмора, но официально, как представитель ее величества королевы, он считал, что ему положено собственной персоной олицетворять достоинство и престиж своей державы.
Тем не менее характер у него был взрывной, и его вспышки гнева часто пугали окружающих. Турки дрожали, если узнавали, что к ним с инспекцией прибыл лорд Стрэтфорд. Но самая обаятельная черта его характера заключалась в том, что, будучи не прав, он всегда извинялся за свои слова, произнесенные в порыве гнева.
Его слуги работали у него годами, а извинения часто превращали обиженных им людей в самых близких друзей.
Тем, кого посол называл «учениками», он преподавал искусство дипломатии. Они относились к нему не только с уважением, но и с любовью. Одним из них и был лорд Кастльфорд.
Он знал, как усердно работал посол, как близко к сердцу принимал все заботы турецкой нации и как поддерживал и направлял слабохарактерного Абдула Меджида, помогая ему сохранить власть.
Зачастую жизнь султанов была непродолжительной, и большинство из них умирали после нескольких лет правления — да и то правили они разве что своим гаремом.
Абдул Меджид не только избежал этой участи, но и благодаря исключительно лорду Стрэтфорду завоевал уважение на всем Востоке.
— Есть какие-нибудь новости с фронта? — поинтересовался лорд Кастльфорд.
— Ничего особо утешительного, — ответил лорд Стрэтфорд.
— В городе беспорядки, — сообщил лорд Кастльфорд. — Толпа схватила человека, которого заподозрила в шпионаже. Его протащили через весь базар и явно намеревались принародно казнить. Хотя, думаю, к тому времени, как они добрались до площади, он был уже мертв.
Лорд Стрэтфорд вздохнул:
— Я так и знал, что начнется нечто подобное.
— Охота на шпионов?
— Такие вещи всегда случаются во время войны, и пока Севастополь продолжает держать оборону, жители Константинополя предпочитают воевать по-своему.
— Это понятно, — ответил лорд Кастльфорд. — И в то же время здесь полно опасностей?
— Я осознаю это, — резко произнес лорд Стрэтфорд. — В Константинополе живут люди многих национальностей. Если некоторые из них русские — то они наверняка прожили здесь много лет и вряд ли станут шпионить или причинять какой-нибудь вред другим горожанам. Но толпа никогда не станет внимать голосу рассудка.