- Слушай, Слав, ну это хрень какая-то, - поморщился я. – Мне что, закрыться в кабинете и вообще никуда не выходить, лишь бы кто чего не подумал? Перевозки – ключевой отдел. Надежда на больничном, зашел узнать, как Светлана справляется.
- Переключи уже голову на мод топ-менеджера. «Лена, вызови Окуневу» - всё. Пойми, твою демократию не оценят, напротив. Ты ведь на службе наверняка командиром был, а не своим чуваком Дениской.
- Ну ты жопу-то с пальцем не путай, - я почувствовал, что завожусь, но вида, разумеется, не подал. - Да, все в тесном контакте, но дистанция по вертикали обязательна. Это еще на первом курсе вдалбливают намертво. Иначе командовать невозможно.
Слава откинулся на спинку стула, по-мальчишечьи покачиваясь на двух ножках.
- Так вот, Денис, здесь все то же самое. Там у вас субординация – и здесь тоже. А насчет того, что перевозки ключевой отдел, с тобой многие не согласятся. Кроме них самих, конечно. Качественное выполнение услуги не менее важно, чем ее организация и продажа. Поэтому не стоит озвучивать их исключительность и сильно выделять. А тем более, там сидит десяток озабоченных куриц, каждая из которых с радостью бы тебя трахнула. И они этого не скрывают, кстати.
- По-твоему, я слепой? Или тупой?
- Тогда не стоит их провоцировать. Если, конечно, тебя не прет от этого. Не сочти за хамство, просто я через это тоже прошел – как объект охоты. И не только я. Не представляешь, какой у них в отделе бардак творился, пока не убрали мужиков на Лиговку.
- Спасибо, я услышал.
- Гуд, - Слава встал и вышел. Закрыв дверь.
Тогда, вернувшись из Змеиного мха, я позвонил Аркадию. И сказал, что согласен.
- Гостиница «Москва», «Биф бар Восемь», - ответил он. – Завтра в шесть вечера. Жду.
Я был немного обескуражен, потому что ожидал какой-то другой реакции. Возможно, более эмоциональной. Но сообразил, что эмоции остались там - до момента моего решения. Начался сугубо деловой процесс.
На следующий день я приехал на площадь Александра Невского, поднялся на восьмой этаж гостиницы «Москва». Аркадий сидел за столом с каким-то парнем в светлом летнем костюме. Впрочем, «парень» - это я, конечно, погорячился. На вид ему было лет тридцать пять, хотя потом выяснилось, что немного меньше. Лицо жесткое, взгляд холодный и уверенный. Не самоуверенный, а именно уверенный в себе.
- Знакомьтесь, - Аркадий положил руку мне на плечо. – Вячеслав – наш исполнительный директор. Денис - мой сын и… наш генеральный директор.
Похоже, Вячеслав был не в курсе, зачем Аркадий его пригласил. Маленькая месть за то, что тот отказался от предложения занять пост? Вряд ли. Тогда что?
- Очень приятно, - кивнул он, хотя выражение лица не слишком соответствовало словам. – Когда приступаете?
- Завтра-послезавтра мы поездим, кое с кем познакомимся, - вместо меня ответил Аркадий. – Так что в четверг. И сами. Я в среду вечером улетаю. Справитесь. Отдаю Дениса в твои руки, Слава. Надеюсь, вы поладите и ты ему на первых порах поможешь. Он недавно уволился из армии и в логистике пока… не слишком хорошо разбирается.
- Разумеется, - невозмутимо кивнул Вячеслав. - Рад знакомству, Денис. А сейчас, надеюсь, вы меня извините. Остался бы, но у тещи день рождения, ждут.
- Теща – это святое. Я тебя позвал только познакомиться. Обсуждать-то сейчас особо нечего. Счастливо, Слава, будем на связи.
Мы пожали друг другу руки, и он ушел.
- Не обращай внимания, - Аркадий раскрыл меню. – Кстати, здесь отличные стейки, рекомендую.
- В каком смысле, не обращай внимания? – проигнорировал я его рекомендацию. – Похоже, для него это был сюрприз.
- А ты хотел, чтобы вся контора неделю гудела? Разумеется, я никому ничего не говорил. Тебе и так устроят царскую встречу, только держись.
Встреча действительно получилась… царская. С поправкой на сарказм, конечно. Начальники подразделений входили в конференц-зал, рассаживались, посматривали на меня с любопытством - и явным недоверием.
- Все? – спросил я Вячеслава.
- Двоих нет. Начальник перевозок в пробке торчит, финдиректор в своем репертуаре, не может не прийти последним. Начнем без них. Потом познакомитесь.
Он стал представлять мне всех по очереди. И как только закончил, открылась дверь…
Сначала мне показалось, что померещилось. Потому что все эти дни, с воскресенья, я думал о ней. Даже когда о работе – все равно фоном о ней. Пару раз рука тянулась к телефону: позвонить Аркадию и попросить узнать у его лесного соседа, где ее можно найти. И каждый раз отдергивал: она же сказала, что никакого продолжения не будет.
Нет, не померещилось. Это действительно была она. Замерла у двери, глядя на меня широко раскрытыми глазами. А за ней – довольно противного вида красавчик. По-хозяйски положив руку на плечо. Вячеслав назвал их – и пазл мгновенно сошелся.
Я понятия не имел, кто хозяин второго дома в Змеином мху. Если б Аркадий сказал, что это его исполнительный… я бы легко сложил два и два. То, что она жила в гостевом доме своего друга - и своего начальника. Что сама она логист, начальник отдела перевозок. Что у нее был роман с женатым финдиректором. Был? Да нет, похоже, продолжается. Даже если она действительно порвала с ним и приехала туда поразмыслить, как жить дальше, могла ведь и передумать – почему нет?
Она сидела и неподвижно смотрела на свои колени. С таким видом, будто вот-вот умрет. Лисицын наскакивал на меня, как моська на слона. С чего? Что-то почувствовал? Или она ему рассказала? Прости, дорогой, я тут в отпуске переспала случайно с одним кренделем, но все равно люблю только тебя. А догадаться, что в доме Аркадия мог быть лишь тот, кто имеет к нему отношение, не самая сложная задача. Я, например.
Я вспомнил слова Аркадия о нем. И то, что рассказывала она. Очень хорошо монтировалось.
Вячеслав, сдвинув брови, переводил взгляд с меня на Лисицына, потом на нее. Может, и с ним поделилась? Ну а что? Лучший друг, бывший любовник - почему бы не рассказать о маленьком отпускном приключении?
Когда я наконец остался один в своем кабинете, ощущение было такое, словно сработала система по всему участку границы одновременно. Сел, закрыл глаза и постарался поставить блок.
Для меня обратной дороги не было. Если б она решила уйти, я не стал бы отговаривать. Но предлагать ей это… не считал себя вправе.
В пятницу вечером, когда мы с Вячеславом вышли из офиса на Лиговке, он предложил:
- А что, если нам бросить машины на стоянке, зарулить в бар и пропустить по двадцать капель?
=36
После обеда надо было вызвать Лисицына и посмотреть новые договоры, но меньше всего на свете хотелось видеть его рожу. Все, что требовало его участия, я откладывал до того момента, пока дольше тянуть уже было нельзя.
После той нашей стычки на планерке, когда я прозрачно намекнул, что «Логис» без него не погибнет, он притих. Наверняка тявкал где-то по углам, но открыто ни разу больше не высунулся. Смекнул, чем все может закончиться. Сам или нет – это уже второй вопрос.
Тогда я сразу понял, что тему эту Лисицын поднял не просто так. Чтобы заставить меня в очередной раз выглядеть глупо – перед всеми, и перед Надей прежде всего. Я мог бы оборвать одной фразой, но, памятуя слова Аркадия о том, что стоит от него побыстрее избавиться, намеренно вывел из себя. И если бы Надя, а потом и Слава не влезли…
Нет, разумеется, я не стал бы увольнять его сразу. Это означало бы добавить себе в копилку репутацию обидчивой истерички. Но эскалация конфликта мне была выгодна. Хотя и опасна. А вот Надино вмешательство здорово разозлило. Прямо грудью на амбразуры – спасать своего ненаглядного. Ну Слава понятно, прикрыл свою подружку, а она-то что?
Злился я до тех пор, пока Слава не пояснил, что финдиректор и главбух – две большие разницы. И что вслух назвать финика излишеством – очень серьезный факап. Он и до этого не раз намекал на мои промахи, и после. Как сегодня, с открытой дверью кабинета. Я скрипел зубами и делал мысленные пометки: «так нельзя».
Ну и кого в итоге она хотела выручить? Не дала мне самого себя скомпрометировать? Или все-таки сбила с темы его возможного увольнения? Это так и осталось тайной. Хотя… с чего бы ей прикрывать меня, спрашивается?
Отодвинув договоры, я взял телефон и завис над Вайбером. Стер по очереди несколько написанных вариантов и отправил нейтральный:
«Привет. Как себя чувствуешь?»
Подписываться не стал – в надежде, что она добавила мой номер в контакты. Ответ пришел через пару минут:
«Спасибо, нормально».
«Что-нибудь нужно?»
«Нет, спасибо».
А чего ты, интересно, ждал, придурок? Что она ответит: «еды, бухла и грелку на все тело»? Это ей кто-то другой обеспечит.
После таких мыслей видеть Лисицына расхотелось окончательно, и я вызвал Киру. Попросил набело просмотреть проекты договоров – не нужны ли поправки.
- Это работа финдиректора, - удивилась она.
- Вы в этом не разбираетесь?
На подначку Кира легко купилась. И одновременно это был шажок в сторону еще большей конфронтации с Лисицыным. Разумеется, все узнают, что я попросил главбуха провернуть его работу. И сделают выводы.
Когда мы закончили, я снова взял телефон и зачем-то стал листать фотографии, снятые в Змеином мху. Поляна, дом, церковь, река. Надя на крыльце гостевого домика. Грустная, о чем-то задумавшаяся. Сфотографировал я ее издали, спрятавшись за машиной, с максимальным приближением. Получилось нечетко, но мне все равно нравилось.
Я понял, что погиб, сразу же, едва ее увидел. Пресловутый coup de foudre[1].
Аркадий, объясняя, как добраться, вскользь заметил, что там есть еще один дом, но хозяин бывает редко.
«Я когда-то дружил с его покойным отцом, тот на пенсии жил там постоянно. А сын за лето хорошо если пару-тройку раз приедет, но уж точно не посреди недели».
О том, что хозяин этот - исполнительный директор “Логиса”, он упомянуть не удосужился. Видимо, не счел нужным, пока решение не было принято.
Свернув с грунтовки, я проехал по дорожке через лес, выбрался на поляну и, к великому разочарованию, обнаружил там голубой фольц. Судя по тому, что стоял он у страшноватого вида избушки, приехал не сам сосед Аркадия, а какой-то гость.
Поставив машину, я разыскал под крыльцом ключ, затащил вещи в дом и пошел напротив поздороваться. На стук в дверь никто не отозвался, и тогда я решил прогуляться к роднику за водой: Аркадий подробно рассказал, где что находится. Достал из багажника две канистры и отправился по дорожке вниз к реке.
Она стояла на деревянных мостках, закинув за голову руки, подставив лицо заходящему солнцу, которое превратило небо и реку в малиновый сок. Подвал при виде привлекательной голой женщины вполне предсказуемо сделал охотничью стойку. Чердак обмер от восхищения – настолько это было красиво. Нереально, фантастически красиво!
Я стоял и пялился на нее, не в силах пошевелиться. Пока она не почувствовала мой взгляд. От неожиданности шевельнулась неловко – и упала с мостков, тут же уйдя с головой. Не раздумывая ни секунды, я отшвырнул канистры и бросился в воду. Как был, в хабатине[2] и берцах. Проваливаясь по колено в ил. Схватил ее – в ухо ударил отчаянный визг. Еще успел подумать: вытащу, познакомимся, и… И тут она обложила меня таким матом с требованием немедленно отпустить, что я растерялся и разжал руки.
«Какого черта вы вообще здесь делаете?» - свирепо спросила она, выбравшись на мостки и завернувшись в полотенце.
Бог ты мой, какой у нее был голос! Низкий, глубокий. Как виолончель. Классическую музыку я не слишком любил, но от тембра виолончели по спине всегда бежали мурашки. И сейчас тоже… побежали. И не только это.
«За водой пришел», - пробормотал я и сел на траву, с ужасом сообразив, что мокрая хабатина контурно подчеркивает мой недвусмысленный интерес. Чтобы отвлечься, снял берцы и вылил из них воду.
Подхватив одежду, она рванула по дороге так, что едва не потеряла полотенце. Как будто я собирался ее догнать и тут же изнасиловать.
Интересно, вообще о чем думают бабы, приезжая в полном одиночестве туда, где за десятки километров ни одного человека? Будь на моем месте кто-то другой…
Мотнув с досадой головой, пытаясь вытряхнуть из нее подобные мысли, я взял канистры и пошел к роднику. Набрал воды, вернулся к поляне. В домике горел свет. Подумав, я оставил на дорожке канистры, мокрую куртку и футболку и поднялся на террасу. На стук снова никто не открыл, и я хотел уже уйти, но вдруг заметил, что она смотрит на меня через щель приоткрытого окна. Попытался извиниться, но… разговора не получилось.
Всю ночь я не мог уснуть. Перед глазами стояла эта картина: запрокинутая голова, соблазнительно приподнятая маленькая грудь, тонкая талия, малиновые блики заката на светлой коже… И дело было вовсе не в том… не только в том, что я уже не один месяц жил в абсолютном воздержании. Она зацепила меня так, как никто и никогда.
Я вставал, пил воду, бродил по пустым комнатам, выходил на крыльцо и смотрел через поляну на темные окна дома напротив. Придумывал фразы, с которых завтра можно было начать разговор. Попробовать сначала. И все они казались невероятно глупыми.
Смешно сказать, но у меня не было никакого опыта в таких делах. В том, как завязывать отношения. В школе я занимался спортом и не смотрел на девчонок. Точнее, посматривал издали, но понятия не имел, как к ним подойти. Полина? Она сама заговорила со мной. Спросила, не подскажу ли, где вход в Летний сад – и мы пошли туда вместе. Хотя – она потом проговорилась – прекрасно знала, как его найти. Медсестры в госпитале, женщины в Москве, когда учился в Академии – все получалось само собой. Потому что я был уверен: это не серьезно, на раз-другой. Но сейчас… все было иначе.
[1] coup de foudre (фр.) - удар молнии, в переносном значении любовь с первого взгляда
[2] хаба(о)тина, хабешка - камуфляжный костюм из хлопчато-бумажной ткани
=37
С Кирой контакт у нас наладился с полувзгляда-полуслова. Это была монументальных габаритов дама лет пятидесяти, похожая на обожаемую когда-то моей бабушкой певицу Людмилу Зыкину. И голос у нее был такой же – зычный. Вполне командирский. И лексикон тоже. Ко мне она относилась с известной долей снисходительности, но готова была дружить по принципу «враг моего врага – мой друг».
С Лисицыным заклятыми врагами они стали в тот самый момент, как только Аркадий привел его в «Логис». После ухода на пенсию прежнего финдиректора Кира сама метила на это место и такого облома не простила ни тому, ни другому. А уж когда Лисицын, чувствуя с тыла мощную поддержку, начал потихоньку борзеть, и вовсе его возненавидела. Ну а то, что мы с ним враги не разлей вода, ни для кого секретом не являлось.
Как выяснилось, Андрей сам раскатал губу трамплином, когда Слава отказался от предложения Аркадия стать генеральным. А тут я. Мы вас не ждали – а вы приперлися. Это причина его неприязни ко мне для всех была очевидной. И я очень надеялся, что о другой, кроме Славы, никто не знает.
Надя ушла на больничный в среду, а в четверг и в пятницу повторилось все то же самое. До обеда я занимался текучкой, а потом писал ей.
«Как дела?»
«Все нормально».
«Поправляйся».
«Спасибо».
После этого я задавал себе риторический вопрос.
Какого хрена я это делаю?!
Ответа на него не было. И быть не могло.
Потом я вызывал Киру, и она натаскивала меня по финансовым вопросам, ликвидируя мои самые грубые пробелы в этой области. Причем не в плане бухучета или налоговых дел, а именно планирования и развития. Того, чем занимается финдиректор. Она сразу смекнула, куда все клонится.
В пятницу вечером мы задержались втроем: я, Кира и Слава. Он еще остался, а я подвез ее до метро: машину Кира не водила, а жила по прямой ветке.
- Послушай, Денис, - мы быстро перешли на ты, не прилюдно, разумеется. – Ежику ясно, что ты хочешь вынести Лисицына. Одобряю всецело. Как профи он, конечно, невъебенно крут, но как человек – полное говно.