- Ты круче всех? – фыркнула я.
Да что там, из тех, с кем я занималась сексом, он действительно был круче всех. Хотя мы до настоящего еще толком и не дошли.
- Йа, йа, натюрлих. Круче только Эверест. Ну что, продолжим? Надо же тебе в этом убедиться.
Я не была уверена, получится ли снова завестись настолько, чтобы кончить вместе с ним. Так уж сложилось, но именно это для меня было главным. Когда наслаждение одного усиливает удовольствие другого. Резонанс!
Но от его прикосновений – сперва быстрых и легких, едва ощутимых, потом тяжелых, медленных, горячих – по телу снова начало разливаться желание. Тонкими струйками, которые превращались в бурные потоки. Его язык ласкал мою грудь, губы опускались по животу до самых опасных границ. Я смотрела из-под ресниц, как его пальцы снова и снова исчезали в глубине и возвращались, влажно поблескивая, и уже не пыталась сдерживать стоны. Да ладно, я вопила, как дикая кошка, и едва не расцарапала ему спину в кровь.
- Иди уже ко мне, я больше не могу!
- Это звучит как музыка!
Упираясь коленом в край нар, он вошел – медленно, глубоко, и я снова испугалась, не закончится ли все слишком быстро, не придется ли его ждать. Но… он знал, что делал. Об этом говорило каждое движение – уверенное, точное. Он чувствовал, когда я уже была на грани, останавливался, осторожно выходил. Его мягкие, ленивые, долгие прикосновения, от кончиков пальцев рук до пальцев ног, успокаивали возбуждение, расслабляли, усыпляли. А потом, снова став горячими, как огонь, распаляли и заставляли меня тянуть его к себе. Так повторялось раз за разом. Все вокруг исчезло, и время остановилось. Менялись позы, оттенки ощущений, но когда мы оказывались лицом к лицу, я тонула в его взгляде, темном, как предгрозовое небо, осязаемом, проникающем под кожу, вглубь.
Это был настоящий экстаз. Но я опять не смогла сдержаться, дождаться его – или он специально притормаживал, чтобы увидеть мое лицо, почувствовать мою дрожь в момент разрядки?
- Черт! – я уткнулась в подушку. – Черт! Черт!!!
- Что? – он провел пальцами две тонкие стрелки вдоль позвоночника, легко коснулся ямочек под поясницей, и по моему телу пробежала короткая сладкая судорога – как последний раскат грома уходящий грозы.
- Я хотела с тобой. Для меня это важно. Еще на один такой раз меня вряд ли хватит.
Он рассмеялся, наклонился надо мной, коснулся языком мочки уха и прошептал:
- А как насчет… сквирта на десерт?
Мне и в голову не могло прийти, что я еще могу краснеть – после всего произошедшего. Но тут аж в пот бросило. Повернувшись, посмотрела на него: не шутишь?!
- Слушай, я…
- Ты слышала об этом, но для тебя это ненаучная фантастика, так? Судя по твоему выражению, да. Ну и что? Все когда-то бывает впервые.
- Да не в этом дело, - поморщилась я. - Впервые, не впервые. Да, только читала. Но это как-то…
- Неэстетично? Это ты хочешь сказать? – он улыбался, явно получая удовольствие от моего смущения. - Глупости. Если тебя пугает побочный эффект, вспомни, что мы никогда больше не увидимся. Самый подходящий случай. Да и нет в этом ничего неэстетичного, если понимаешь физиологию процесса. К тому же… извини, но не хотелось бы после такого роскошного секса стирать вручную. Запоминается последний момент. Я, знаешь ли, тоже люблю вместе. Покажи того, кто не любит. Но ты сама хотела долго.
- То есть ты специально тянул?
- Да. Самоконтроль – и никакого мошенства.
- Ну… ладно, - сдалась я. – Если, конечно, знаешь, как это делается.
Мне было страшно неловко. И… страшно любопытно. Мифический оргазм на несколько минут – это действительно казалось чем-то из разряда порнофантазий. Попробовала бы я сказать Андрею: «Дорогой, а давай сделаем вот так…» Даже не ответил бы, только взглянул красноречиво: «Ты рехнулась?!» У нас вообще все было… хоть и с огоньком, но без особой выдумки.
- Но учти, - предупредил он, подтянув меня поближе за ноги и закинув их себе за спину, - сначала будет неприятно.
Неприятно?! Я не удержалась и вскрикнула. Кажется, даже в самый первый раз не было так… неприятно.
- Извини, - он остановился и подложил ладони мне под поясницу. – Потерпи немного.
Ни хрена себе! Я уже хотела сказать, что обойдусь без такого счастья – лучше уж потерплю, пока он не закончит традиционно, но вдруг что-то забрезжило. Это напоминало… как будто ребром банковской карты стираешь защитный слой на призовом билетике. Трешь, трешь, и что-то начинает проступать. Опачки - приз: скидка на следующую покупку пять процентов.
Сквозь… нет, уже не боль, но действительно неприятные ощущения вдруг прорезалось что-то… незнакомое. Необычное. Ни на что не похожее. Как будто раскрывалось что-то внутри, до сих пор прятавшееся под спудом. Родники жидкого огня, от которого исходил ослепительный свет.
Интересно, это ли чувствуют при оргазме мужчины, успела подумать я, и тут меня скрутило в сияющую спираль. Сколько времени это продолжалось? Действительно долго. Волнами, которые накатывали одна за другой, сливаясь в единую блаженную судорогу. И какая-то из этих волн передалась ему – я поняла это по протяжному стону и крупной дрожи, пробежавшей по его спине…
А потом сквозь свет показались очертания комнаты. Все вокруг плыло, тело приятно ломило. И это было… волшебно. Если, конечно, не считать мокрой простыни под задницей.
- Твою ж мать… - хныкнула я, шевельнувшись.
- Встань!
Он поднялся сам, протянул мне руку. Я стояла, держась за столбик нар, и смотрела, как он снимает простыню, переворачивает матрас. Постелив на него снятый с одеяла пододеяльник, провел ладонью по моей спине.
- Ложись!
Я легла и повернулась к стене. Он укрыл меня одеялом, наклонился, поцеловал в висок.
- Спи, уже четвертый час. Все хорошо…
- Не уходи! – попросила я жалобно.
В ответ тишина. Секунда, вторая, третья… Потом он откинул одеяло, лег со мной рядом, тесно прижавшись и положив руку на бедро: нары были как узенькая односпалка. И как же это оказалось приятно - чувствовать его тепло всем телом. И дыхание на шее.
И как жаль, что…
Но эту мысль додумать я не успела, потому что провалилась в сон.
=14
Я открыла глаза и в первую секунду оказалась словно за пределами реальности.
Кто я, где я, и какой на дворе год?
Голова раскалывалась от боли, все тело ломило, как будто отпахала тренировку в спортзале после долгого перерыва. Ниже пояса тоже было как-то… некомфортно. А одеяло почему без пододеяльника?
И тут же все вспомнила.
О господи…
В каморке было относительно светло – это означало, что время к обеду, а на небе солнце. Я осторожно села, потерла виски. Голова хоть и болела, но была предельно ясной, и больше никаких признаков похмелья не наблюдалось. Удивительно, учитывая, что вечером вылакала почти целую бутылку в одну дивизию, да еще на голодный желудок. Поужинать-то не успела, а что там пара кусочков сыра и ветчины.
И я все-все помнила. С того момента, как он постучал в дверь, и до самой последней минуты, когда уснула рядом с ним. Хотя, наверно, лучше было бы не помнить. Как тогда, со Славкой. Ну случилось что-то – и проехали.
Нет, стыдно не было. Вот ни капли. Как ни странно. Ни за то, что выложила о себе все до самого днища, ни за то, что повисла на шее и утащила в постель. Потому что секс получился…. Мда, такого у меня никогда не было. Даже близко. И… вряд ли еще когда-нибудь будет. Вот в этом и была загвоздка. Ляжешь потом в постель с мужчиной и станешь думать: как, и это все?!
Так, ладно, хватит. Форма одежды – утренне-туалетная. Трусы достала из сумки чистые, вчерашняя футболка обнаружилась на верхнем ярусе. Там же, где и скомканная влажная простыня. Сапоги – вот они.
Выйдя на террасу, я остановилась. Солнце действительно стояло почти в зените, но трава так и не просохла – мелко серебрилась, и над ней висела легкая дымка. Прежде чем я бросила взгляд через проезд, в голове молнией промелькнуло: а может, все-таки не уехал? Но Тахо на земляничной поляне не было. Только прямоугольник примятой травы на его месте.
Периферическое зрение обнаружило за пределами фокусировки какой-то невнятный объект и подало сигнал. Я опустила глаза и увидела на верхней ступеньке крыльца… букетик. Несколько обмотанных травинкой стеблей земляники с крупными, почти черными ягодами.
Внутри мгновенно образовалась космическая пустота, засосавшая в себя все до единой мысли. Опустившись на ступеньку, я машинально, на автомате, обрывала ягоды и по одной кидала в рот. Разогретые на солнце, они пахли так, словно все вокруг превратилось в землянику.
Когда ни одной ягоды не осталось, я отшвырнула стебли подальше, встала и пошла в туалет. Но около угла дома остановилась, посмотрела на мокрую траву по пояс – и вернулась обратно. Нашла на веранде ржавые ножницы и принялась остервенело обстригать блестящие от росы метелки. Захватывала пучок, обрезала под корень и бросала в сторону. Пока не расчистила тропу полностью. Налысо. А потом села прямо на землю, привалившись спиной к стене дома, и разрыдалась взахлеб.
Вспышка была хоть и бурной, но короткой. Три следующих дня я провела в состоянии, примерной дефиницией которого послужило бы слово «оцепенение».
Как-то мне попался в интернете ролик, где лягушку резко переворачивали на спину и прижимали лапы к телу. После этого бедняга на несколько минут впадала в полный ступор. Примерно то же самое произошло и со мной.
Словно перешла на стопроцентный автопилот. Вставала, мылась, завтракала. Гуляла, объедалась ягодами. Ходила на речку. Вечером после ужина смотрела фильмы – а потом не могла вспомнить, о чем они были.
Зато мысли об Андрее словно корова языком слизнула. Уже песня.
Впрочем, и о том, что произошло в ту ночь, я тоже почти не думала. Как будто та чертова земляника на крыльце поставила блок. Не будь ее, я наверняка от досады сгрызла бы локти до плеч.
Ну как же! Меня почтил священным посещением бог секса, а я так преступно отвесила ему пенделя с ноги: лети, птичка, ты мне не нужен. Только на один раз. И уж точно не единожды вспомнила бы его слова: «Все будет так, что ты… пожалеешь».
Да, так и было бы. Но этот прощальный жест перевернул все с ног на голову.
С того самого момента, когда я поцеловала его, а потом отказалась назвать свое имя, все пошло предельно жестко. Нет, не секс, конечно, а его слова, интонации, взгляды. Я понимала, что мой отказ для него был, по выражению Славки, как серпом по яйцам. Ведь я же могла ему и понравиться, еще в первый вечер. Несмотря на нашу трехдневную войну. Почему бы и нет?
Я представляла, как это должно было выглядеть со стороны. Когда стояла голая на мостках, глядя на закат. Руки закинуты за голову, грудь вперед. Очень даже романтично и эротично. И, кстати, было б ему наплевать, пришел бы он просить прощения? Тем более, именно ему приходилось огрызаться в ответ на мои наскоки.
Пожалуй, лишь теперь я увидела всю ситуацию не только из своего, но и из его окопа. Как пришла, вроде бы, с миром и с бутылкой, но знакомиться отказалась. Вывалила на него ворох своего грязного белья, а потом настойчиво потащила в постель. При этом недвусмысленно дав понять, что это всего лишь одноразовый секс и ничего более. И этот самый секс, великолепный до безумия, вполне мог быть с его стороны ничем иным как изощренной местью. Чтобы я действительно пожалела. О том, что так обошлась с роскошным… мистером Сквиртом.
Но то, что он лег потом рядом со мной, пусть даже по моей просьбе, и обнял… так нежно… Это сюда никак не вписывалось. А уж земляника – тем более. Именно она и стала тем самым неожиданным переворотом для лягушки, который ввел ее в каталепсию.
=15
Конечно, ехать в город надо было с утра. Но сначала я никак не могла проснуться – опять засиделась за полночь. Потом долго убирала в доме, складывала вещи. Обошла еще раз весь Змеиный мох, постояла на земляничной поляне, глядя на Белый дом. И как-то так получилось, что выехала только после обеда. И добиралась вместо двух с половиной часов почти четыре, постояв во всех возможных и невозможных пробках.
Едва зашла в квартиру, не успела даже сумку разобрать, как позвонила Варежка. То есть Варя Стрельцова. Когда-то мы учились в одной группе, и из всех моих приятельниц ее одну можно было – конечно, с большой натяжкой – назвать подругой. По крайней мере, только она, не считая Славки, знала, что мы расстались с Андреем. Хотя и без подробностей.
- Дюша, ты уже вернулась? Я тут рядом, могу забежать, - заявила она, и это было не предложение.
- Варь, я только вошла. Устала, как собака, - заныла я, прекрасно зная, что не поможет: если Варежка наметила цель, ее уже не сдвинуть, даже танком.
- Я на минутку, - отрезала она. – Давно не виделись.
Обреченно вздохнув, я заправила капсулы в кофеварку - сама-то вполне могла пить и растворимый. Появившаяся через двадцать минут Варежка выгрузила из сумки свой любимый «Шеридан» и пирожные.
- Хромова, ты что там делала в своем отпуске? По Андрюше страдала? – сурово поинтересовалась она, взглянув на меня, и перекинула на мою тарелку эклер. – Одни глаза остались. Анорексия ходячая. Жри давай.
Я без аппетита откусила кусок, прожевала, запила ликером… и выложила лайт-вариант последних событий. Не сюжет, а фабулу. В этой комикс-версии я встретила в отпуске мужчину, знакомиться с ним отказалась, но переспала. А он, зараза, задрал мне секс-планку до таких небес, что непонятно, как теперь вообще с кем-то трахаться.
- Подожди, не понял, - выпятила губу Варежка. – Ты отфутболила секс-гиганта? Зачем?
- Варь, - захныкала я. – Откуда мне было знать, что он секс-гигант? Я его отфутболила до секса. Сказала, что нафиг знакомиться, потому что продолжения не будет, а вот переспать – можно. Ну, не совсем прямо так, но по сути.
- Ну ты даешь! Но все равно не понял. Можно ведь было потом сказать: слушай, все так классно получилось, может, продолжим? Или он тоже женат?
Ее ладони утонули в круглых щеках. В универе нас звали Толстый и Тонкий. И Варежкой ее окрестили тоже не просто так – большую, мягкую и уютную. Она нисколько не переживала из-за габаритов. Тем более мужчины ее всегда любили, а муж категорически запрещал худеть.
- Понятия не имею, - поморщилась я. - Вообще о нем ничего не знаю. Мы уснули, а утром его уже не было. Уехал. Все. Конец фильма.
- Погодь, не стракуй. Ты ведь у Славки на даче была?
- Ну, не прямо на даче, там рядом гостевой домик есть.
- Все равно Славка должен знать, кто он такой, сосед ведь.
Я налила ликера прямо в кофе, сделала большой глоток.
- Варь, ты не в теме. Его сосед – наш гендир, Аркадий. Но он живет в Испании постоянно. Я ж тебе рассказывала. У него дочка погибла в автокатастрофе шесть лет назад. А жена после этого капитально сдвинулась по фазе. И он ее увез отсюда. А в Змеиный мох приезжают постоянно всякие его знакомые, там ключ под крыльцом обычно спрятан. На охоту, рыбалку, по грибы. Просто бухнуть на природе. Ну и вот. Черт его знает, кто это был.
- Змеиный мох… Ну надо ж такое придумать! Нет, Дюш, все не так трагично. Ты говоришь Славику: блин, я втюрилась в мужика, который приезжал в твою змеиную дыру. Будь ласочка, узнай у Аркадия, кто это был и как его раскопать.
- Варька, ну что ты несешь? – разозлилась я. – С какого хрена втюрилась-то?
- Ну вот именно что с классного хрена и его качественного применения.
- Прекрати! И вообще, как ты себе это представляешь? Я выясняю, кто он такой и где работает… хотя я не собираюсь этого делать. Но все равно, даже если вдруг. Караулю у работы, якобы случайно попадаюсь на глаза: ах, какая встреча, мир тесен! И что? Я ж ему четко дала понять: он мне не нужен. А тут скажу: ты так классно трахаешься, что я передумала. Да?
- А почему бы и не да? – Варежка насмешливо выпятила губу. – Мать, ты все усложняешь. Не знаю, может, у вас там были какие-то напряженные психологические изподвыподверты, но если исходить из твоего примитивного изложения, все очень даже уместно получилось бы.