— Хорошо… — тяжелый вздох.
— Ты слышишь шаги за дверью?
— Да.
— Замок щелкнул, и на пороге появилась мама. Ее глаза влажные от слез. Ты видешь свою мать, Дезире?
— Нет. Это не она. — девушка дернула головой, брови ее нахмурились, на губах смущенная улыбка.
— А кто? Кто открыл тебе дверь.
— Друг.
— Чей друг? Твоего отца?
— Да, друг семьи.
— Как он выглядит?
— Я не знаю…. Он высокий. И у него светлые глаза, как у ангела.
— И все?
— Такой же высокий, как папа. Я не вижу его лица. Только глаза. Почему?
— Я не знаю, Дезире. А как зовут друга семьи?
— Я не знаю…. Я не могу. — приборы резко запищали, датчики вышли из строя. Торнтон подбежал к пациентке и проверил пульс. Сто сорок ударов в минуту.
— Все хорошо. Расслабься, я не настаиваю. Ты можешь не смотреть на него. Проходи в комнату.
— Я не могу. — приборы по-прежнему не работают, но Торнтон не останавливает сеанс. Его глаза лихорадочно горят.
— Почему?
— Он говорит, что мне нельзя здесь быть. Я должна вернуться….
— Куда вернуться?
— Сюда.
— Что еще он говорит?
— Что накажет Джерри Торнтона, если он не отпустит Еву.
— Кто такая Ева?
— Я не знаю.
— Ева — это ты?
— Я не знаю. Первый раз слышу это имя.
— Что он делает с тобой, Дезире? Проводит какие-то опыты, вводит тебя в транс?
— Нет, он друг….
— Он — твой первый мужчина, Дезире?
— Да.
— Сколько тебе было лет, когда все случилось?
— Семнадцать.
— Ты любила его?
— Неправильная постановка вопроса. Вы вкладываете в слово любовь совсем другое значение. Я создана для него.
— Создана? Ты считаешь, что он твоя половинка?
— Нет. Нас не разделяли. Мы одно.
Торнтон делает паузу, чтобы дать Дезире Вильмонт передышку, и себе самому тоже. Он не улавливает смысла в словах девушки. И вопросов только прибавляется. Какая к черту Ева? И что за педофил соблазнил несчастную девушку, запудрив мозги так основательно, что даже великий Джерри Торнтон не может ее починить?
— Дезире, тебе семнадцать лет. И ты учишься в школе. Тебе нравится твоя школа?
— Нет. Я все время хочу домой.
— Ты не понимаешь того, что говорят учителя?
— Понимаю, но гораздо раньше, чем они это скажут.
— Значит, ты слишком умная для школы?
— Да, я особенная.
— Это ты так решила?
— Нет, это так и есть.
— У тебя есть друзья, Дезире?
— Один друг.
— Тот, который бывает в вашем доме?
— Да.
— Он взрослый?
— У него нет возраста.
— Кто он, Дезире?
— Друг.
— Ты влюблена в него?
— Это секрет. Он не должен знать.
— Но он знает. Поэтому он соблазнил тебя?
— Он не соблазнял. Ему это не нужно.
— А что ему нужно?
— Я не знаю.
— Как его имя, Дезире.
— Я не знаю.
— Он — красивый?
— У него нет лица.
— Ни возраста, ни лица. Может быть, это воображаемый друг? Ты одинока, Дезире?
— Нет. Он всегда со мной.
— И сейчас?
— Да.
— Где же он. Я его не вижу.
— Мы одно.
Джерри тяжело втянул воздух, покачал головой. Бессмыслица какая-то.
— Расскажешь, когда он впервые поцеловал тебя?
— Он никогда не целовал меня.
— Ты сказала, что он был твоим первым мужчиной.
— Он никогда не целовал меня.
— Где происходили ваши встречи?
— Дома.
— Родители знали, что у тебя роман со взрослым мужчиной, их близким другом?
— У нас не было романа.
— А как назвать сексуальные отношения между двумя людьми?
— Необходимость. Так было нужно.
— И часто было нужно?
— Один единственный раз.
— Ты говорила, вторым мужчиной был тот же, кто и первым.
— Я так сказала?
— Прости, я забыл, что тебе семнадцать. Почему вы расстались, Дезире?
— Мы не можем расстаться. Он всегда со мной. Мы одно.
— Как его зовут, Дезире?
— Я не знаю.
— Расскажи мне об аварии, Дезире.
— Что ты хочешь знать?
— Что произошло?
— Авария. Родители погибли. А я выжила.
— Ты действительно потеряла память?
— Я ничего не помню.
— А его?
— Кого?
— Друга.
— Дэв и Джо — мои друзья.
— Значит, не помнишь. Что ты можешь сказать о Еве?
— Ева? — голос звучит спокойно, но временно успокоившиеся датчики снова выдают волнение. Руки и плечи Дезире напрягаются, и тело начинает мелко дрожать.
— Нееет. — внезапно кричит она диким голосом, словно ее ножом режут без наркоза. — Я не могу. — аппаратура издает протестующий писк и гаснет, приборы, закрепленные на голове, грудной клетке и запястьях девушки начинают дымиться, а потом просто отскакивают от тела Дезире. Глаза ее распахиваются, и Торнтон в ужасе отступает назад. Зрачки практически отсутствуют, и в глубине светлой радужки виднеются маленькие темные точки, вертикально вытягиваясь и расширяясь, и из них вырываются лучи чистого серебристого света. Лазерные глаза смотрят на Торнтона немигающим взглядом, пронзая его мозг, сжигая, превращая пепел. Он цепенеет, и не слышит, какой переполох происходит в операторской. Силы и разум временно покидают тело великого гипнотизера. Он не может оторваться от жутких сияющих глаз, чувствуя их угрозу и несгибаемую волю. Теперь Джерри в ее власти. И тут тело Дезире неестественно изгибается и обессилено опускается в кресло. Она закрывает глаза и тяжело дышит. Торнтон отказывается верить в реальность происходящего, наблюдая, как кривые черные линии опускаются от правого виска девушки до середины щеки, образуя замысловатый узор.
— Яркий, очень яркий свет. — шепчут губы Дезире. — Я лежу на чем-то жестком. Я ослеплена, я ничего не вижу, в голове пустота, но мне легко. Я чувствую любовь, она пронизывает меня. Она сияет. Живая, бесконечная. Она повсюду. Мир дышит любовью, создан ею и служит только ей. Она — начало. Она — истина. Вы не можете видеть ее. А Ева может. Она — любовь.
— Ты Ева?
— Проект "Ева" активирован…. - произносит девушка, голова ее откидывается назад. Она без сознания. Торнтон в шоке.
— Мы нашли ее. — хрипло говорит он, оборачиваясь к операторской.
Они больше не вводят мне странные витаминные инъекции, но я подозреваю, что витаминами в шприце даже и не пахло. Скорее всего, вместо них использовали психотропные вещества или даже наркотики, чтобы снизить мою сопротивляемость при гипнозе. Как иначе объяснить происходящее? Я не знаю, сколько прошло дней, мое сознание постоянно уплывает, каждое движение сопровождается жутким головокружением и приступами тошноты. Наверно, мое критическое состояние заставило безумного Джерри приостановить эксперимент. Я уже ничему не удивляюсь. Торнтон — сумасшедший, сдвинутый, чокнутый докторишка. И все его действия только подтверждают мои догадки.
Они держат меня в белой комнате. Я лежу на жесткой кушетке, или операционном столе, одетая в тонкую больничную рубашку. Я не помню, как попала сюда, но в краткие минуты, когда способность мыслить здраво возвращается, я вижу вокруг себя пластиковые стены, высокий потолок, с которого льется яркий свет, огромное количество медицинского оборудования, людей в белых комбинезонах и марлевых повязках. У них совершенно пустые ничего не выражающие глаза. Словно они запрограммированные роботы, а не разумные существа со своими мыслями и эмоциями. Со мной не разговаривают, постоянно колют иголками, подключают то к одному аппарату, то к другому, сверяют данные, переговариваются на незнакомых мне терминах. Не нужно быть гением, чтобы уловить суть происходящего. Торнтон и его команда ставят на мне какие-то опыты, зачем иначе бесконечные тестирования и анализы крови? А самое ужасное состоит в том, что я обессилена настолько, что не могу сопротивляться. Мне вводят успокоительное и снотворное, и большую часть времени я провожу в бессознательном состоянии, пока шайка эскулапов изощряется над моим слабым телом. Иногда я просыпаюсь от холода. Я хочу остановить их, закричать, но даже на это у меня не осталось сил. Неужели так все и кончится? Я умру тут, в холодной жуткой комнате с белыми стенами, во имя сдвинутого светила психологии — Джерри Торнтона.
Временами мне кажется, что я на самом деле дома, и все, что происходит вокруг меня — дурной сон, иллюзии больного воображения, затянувши меня так глубоко, что выбраться нет ни одного шанса. Я хватаюсь за жизнь из последних сил, и раз за разом пытаюсь воскресить в памяти вереницу событий, которые привели меня в белую комнату. Это единственная возможность — не сойти с ума, не потерять себя, не лишиться сознания. Я проклинаю тот день, когда в пьяном угаре поспорила с Дэвидом и Джонни на тысячу баксов, что позвоню с шоу "Гипноз" и запишусь на кастинг. Я проклинаю собственную глупость. И совершенно не думаю о деньгах. Жажда легкой наживы привела меня сюда, легкомысленность в принятии решений и наивная вера в порядочность людей, и мифическую силу юридических обязательств. Заключенный со студией контракт вряд ли поможет в сложившихся обстоятельств. Я попала в руки фанатиков, и им плевать на законы. Они все обо мне знают. Я одинока, бедна, не имею связей. Меня никто не будет искать. Была когда-то Дезире Аманда Вильмонт — красивая белокурая девушка, обожающая все розовое и блестящее, а теперь ее нет. Может быть, Дэвид Берг или Джонатан Престон несколько раз наберут номер пропавшей подружки, или даже наведаются ко мне домой. Так же поступит и Мелисса Гордон — менеджер по кадрам в "Технолоджи Бест", когда в назначенный день я не выйду на работу. Но никто из них не пойдет в полицию и не объявит о моем исчезновении. Мало ли куда подалась молодая легкомысленная девушка. И что за опилки в голове у этой блондинки? Никакой ответственности! Да, именно так и будут рассуждать все, кто знали меня или думали, что знали. Им невдомек, что я в опасности, и пока они злословят на мой счет, я здесь — медленно умираю.
С шприцом в руке ко мне подходит невысокая женская фигура в нелепом облачении. Космонавты хреновы. Поработители свободной воли. Зачем я им понадобилась? Какой смысл во всех проводимых надо мной манипуляциях? И подвергались ли другие участницы подобному обращению? Живы ли они?
Я смотрю в лицо женщины, склонившееся надо мной. Она делает свое черное дело, но я не чувствую боли. Ничего не чувствую. И внезапно узнаю раскосые глаза над маской.
— Сунн, что происходит? — едва шевеля губами, прохрипела я. Но на лице азиатки полнейшее равнодушие. Она словно не слышит меня.
И тут появляется великий и ужасный. Джерри Торнтон собственной персоной. Маленький толстенький лысеющий псих, возомнивший себя гением. Его свита исчезает в мгновения ока. Мы остаемся вдвоем. Я слышу, как пищат приборы. Это мое сердцебиение дало сбой.
— Не надо бояться, Дезире. — этот говнюк еще смеет ласково улыбаться мне. — Я пришел поговорить с тобой. Ты достаточно отдыхала. Теперь можно продолжить сеанс.
Серьезно? Я отдыхала? Это так называется? Он, что, издевается надо мной? Или просто больной? Говорить не могу, и поэтому вкладываю в свой взгляд всю силу испытываемой к нему ненависти. И самое странное во всем этом то, что я не боюсь. Мое сердце бьется сильнее, но не от страха перед Торнтоном и его изощренных методов. Я просто знаю, что не должна быть здесь. И этот человек — мой враг, он хочет причинить мне боль. Разрушить меня, но сначала разобрать на атомы.
— Смотри мне в глаза, Дезире. — бархатистым голосочком произносит Торнтон. И, что удивительно, я послушно выполняю его просьбу. В мысли проникает холод и растекается, парализуя сознание. — Ты очень устала, и очень хочешь спать. Ты расслаблена. Боли нет, мыслей нет. Ты спокойна. Веки тяжелеют, ты медленно проваливаешься в сон. Ты слышишь только мой голос и веришь мне. Я хочу помочь. Я твой друг, Дезире. Мне можно рассказать все….
— Дезире, тебе восемь лет. Ты дома. В безопасности. Родители рядом, они помогают тебе делать уроки. Кто обычно проверяет твое домашнее задание?
— Он…. - хрипло и тихо отвечает девушка. Джерри наклоняется над ней, чтобы лучше слышать. Рисунок с лица Вильмонт так и не исчез. Знать бы, что он означает.
— Друг семьи? — подсказывает Джерри. Дезире кивает головой.
— Он живет с вами?
— Нет. Но приходит каждый день. В одно и то же время. Я жду его у дверей. И мы сразу уходим в комнату.
— Чем вы занимаетесь?
— Разговариваем.
— О чем?
— Обо всем.
— Например?
— О мире, о том, как он устроен.
— Вы говорите о Еве, Дезире?
— Нет.
— В прошлый раз ты сказала мне "Проект Ева активирован". Что это значит?
— Вы включили то, что еще не до конца исправлено.
— Объясни, пожалуйста.
— Проект дал сбой и подвергся полному обнулению заложенной информации.
— В чем заключалась причина сбоя?
— Эмоции. Чрезмерные эмоции.
— Ева не должна испытывать эмоции?
— В пределах нормы. Преобладание примитивных эмоций недопустимо. Ева — совершенство.
— И как можно исправить Еву?
— Записать заново, исключив источник сбоя.
— Ты знаешь, что стало источником?
— Нет. Данная информация утеряна.
— Ты — Ева, Дезире?
— Да. Я — Ева.
Торнтон делает короткую паузу, чтобы подвергнуть девушку тщательному осмотру. О да, она совершенна. Внешняя оболочка не имеет дефектов.
— И в чем смысл твоего существования? На что ориентирован проект? Основная цель создания?
— Любовь, свет, сознание. Новый мировой порядок.
— Ты обладаешь какими-то особенными способностями?
— Я не знаю. Программа не завершена.
— Ты — человек, Ева?
— Разве многочисленные анализы и тесты не дали тебе ответ, Джерри?
— У тебя человеческое тело, но разум может управлять им по- своему, изменять его.
— Разум не может. А сознание — да.
— И твое сознание способно изменить мировой порядок?
— Да.
— Каким образом?
— Бесконечная любовь откроет горизонты, снимет шоры с глаз миллионов людей, уничтожив паутину поработителей человеческой воли. Даст начало новой расе.
— А те, кто не хочет узреть новые горизонты?
— Их не станет.
— Ты убьешь их?
— Я не убиваю. Я несу любовь. Бесконечную любовь. Она очистит мир. Вернет его к истокам, подарит человечеству истину.
— Очень громкое заявление. И кто помогает тебе в этом нелегком деле? Кто исправляет программу?
— Я не знаю. Их много.
— А твой друг? Он — главный?
— Там, откуда он — нет главных, нет подчиненных. Там свобода. И све…
— И свет, и любовь, я это понял. Мне нужно имя, Ева. Ты назовешь мне имя?
— Я не могу назвать тебе имя. В твоих руках оно станет оружием против него.
— Но ты знаешь, кто он? Ты вспомнила его?
— Не имеет значения состояние памяти Дезире Вильмонт. Ева всегда знает, кто он. Она создана для него. Мы одно.
— Как заезженная пластинка. — нахмурился Торнтон. — Ты любишь его, Ева?
— Так же, как тебя, Джерри. Как всех остальных существ. У нас с тобой разные понятия о любви.
— Ой ли, а как насчет интимной составляющей вашей неземной любви? Не обошлось без примитивных эмоций.
— Необходимый шаг. Не пытайся понять то, что недоступно твоему порабощенному системой разуму.
Торнтон раздраженно нахмурился. Он не считал себя не способным что-либо понять.
— Он будет тебя искать, Ева? Он знает, что ты у нас?
— Ему не нужно меня искать. Мы одно.
— Вы одно. Я это понял. Но он — реальный человек? С руками и ногами?
— Конечно. Пока мы находимся здесь, а не в мире духов. — легкая улыбка тронула красивые губы девушки.
— Назови мне имя, и я отпущу тебя. Я обещаю.
— Ты лжешь, Джерри. Я чувствую ложь.
— Черт бы тебя побрал. — выругался Торнтон.
Он не видел смысла продолжать сеанс. Дезире не поддавалась, слишком сильная была установка защиты в мозгу девушки. Даже, если еще одна инъекция убьет ее, он обязан выполнить миссию. Ему необходимо имя. Ибо именно человек, способный создать подобные защитные установки является основной целью. А Дезире Вильмонт — лишь инструмент для получения необходимой информации. В любом случае, после завершения операции, "Проект Ева" подлежит уничтожению.