На третьем курсе я купила квартиру в хорошем квартале неподалеку от исторического центра столицы — моя работа вполне щедро оплачивалась. Разумеется, никто из однокурсников об этом не узнал. Я не привлекала к себе ненужного внимания. На четвертом наконец-то стала публиковаться в научных журналах, в том числе, иностранных. Декан сдержал слово, и я пришла на работу в клинику профессора Гербера — место, о котором любой психотерапевт может только мечтать.
И каждый вечер, начиная с первого дня учебы, я забиралась под душ и стирала жесткой мочалкой все то, что мне приходилось чувствовать. Но постепенно это ушло.
Я привыкла. Человек ко всему привыкает. Звучит банально, но это правда.
Иначе просто не выжить.
— Инга.
Я встрепенулась. Надо же, заснула! Провалилась в сон, который выплеснул на меня воспоминания.
Виланд сидел на краю кровати — одетый в камуфляж, он выглядел суровым и напряженным. От него веяло опасностью и тревогой.
— У нас мало времени, — сказал он. — Мы уезжаем.
— Она жива, — твердо произнесла я, и Виланд глухо повторил:
— Да. Она жива. Я знаю.
Знакомая громада внедорожника уверенно двигалась через лесную тьму. Мы выехали сразу же, как только я надела зарядившийся корсет и камуфляж, принесенный Виландом. Сейчас Виланд сидел рядом со мной на заднем сиденье, смотрел куда-то в затылок Берта, и его лицо казалось высеченным из камня.
Я думала, что если дотронусь до его щеки, то она будет ледяной и твердой. Мраморной.
Сейчас, когда мы были вынужденными бездельниками, он наконец-то выпустил свое отчаяние. Правая рука лежала на колене, пальцы будто бы вибрировали от напряжения. Я опустила руку на запястье Виланда и сказала:
— Арн. Мы точно знаем, что Кира жива. С ней и ребенком все будет в порядке. Они представляют исключительную ценность для «Имаго», с них пылинки будут сдувать. Вы ведь это понимаете.
Рука Виланда дрогнула, освобождаясь, и он откинулся на спинку сиденья и закрыл ладонями лицо. Пытался отстраниться от меня, внедорожника, своего горя.
В общем-то, он прекрасно держался. Другой на его месте уже орал бы и бился в истерике. А Виланд лишь каменел лицом.
— Хаммон использовал направленную пси-волну, — глухо произнес Виланд. — Установка вырубила всех в Тихих холмах. Знаете, что такое пси-волна? Нажать на кнопку — и люди полчаса будут валяться без сознания. Хотел бы я найти ту продажную армейскую дрянь, которая снабдила Хаммона установкой.
Я знала, о чем идет речь. Именно над этой установкой я работала со вторым человеком в министерстве обороны. Ее тестировали на мне.
Но Виланду не стоило об этом говорить. Он мог не совсем правильно все понять.
— Вы ничего не могли сделать, Арн, — сказала я. Чувство собственного бессилия сейчас терзало его сильнее отчаяния. Терзало так, что Выродок Арн готов был бросаться на стены, как дикий зверь. — Пожалуйста, примите это, и больше об этом не думайте.
Внедорожник ощутимо тряхнуло на каком-то камне или корне. В зеркале заднего вида я увидела глаза Берта — одновременно испуганные и решительные.
Виланд понимающе кивнул. Усилием воли он сумел-таки взять себя в руки. Минуты слабости прошли — началась работа. А когда такие люди, как Арн Виланд, берутся за дело, то они идут до конца.
— Эксперты серьезно поработали в доме, — сказал он. — Нашли несколько ваших отпечатков и волос, но это неудивительно, я говорил, что вы приезжали на осмотр. Знаете, что самое интересное?
Я только руками развела. Откуда бы?
— После вскрытия доктора Хаунд выяснилось, что она была ведьмой, — сообщил Виланд. — Давно, еще в юности. А потом стала человеком. Самым обычным человеком.
Я услышала легкий щелчок — должно быть, с таким удивленным звуком и отпадает челюсть. Быть ведьмой и стать человеком? Как такое возможно?
Должно быть, так же, как можно было сделать ведьму из Киры Виланд.
— Удивительно, — выдохнула я. — Доктора Хаунд кто-то сделал человеком, а вашу сестру — ведьмой. Должно быть, это и есть цель проекта «Имаго».
Мы наконец-то вырвались из леса, и внедорожник помчался по проселочной дороги, поднимая клубы пыли — золотой и розовой в лучах восходящего солнца. Судя по пышным клубам ракит, что зеленели одинокими запятыми среди бескрайних полей, мы ехали на север — эти деревья растут только там.
На мгновение мне стало грустно. Сейчас я всем своим существом почувствовала, как мир, которым я жила, сделался прошлым.
Раньше я была психотерапевтом. Ведьмой, которая смогла устроиться в обществе и жить в нем почти без проблем. А теперь стала изгнанницей на дороге приключений.
Хотелось надеяться, что я дойду живой до ее конца.
— Да, она была человеком, — кивнул Виланд. — Я все проверил. Я не впустил бы ведьму в свой дом и к Кире.
Конечно, не впустил бы. Но жизнь повернулась так, что старший советник Виланд, гроза и ужас всех ведьм, сгусток ненависти к любому волшебству, был вынужден принять самое сложное решение в жизни.
Теперь он пытался с ним жить. Пока у него получалось.
Я решила не заострять внимания на этой фразе и поинтересовалась:
— Куда мы едем?
Виланд вздохнул. Из сумки, которая стояла рядом, он извлек термокружку и протянул мне. Я открутила крышку, и машина наполнилась запахом крепкого кофе.
— Очень кстати, Арн, — улыбнулась я. — Спасибо.
Мелькнула мысль, что мы с ним сейчас похожи на солдат удачи: оба в одинаковом камуфляже. Мой корсет под безразмерной зеленой футболкой был похож на бронежилет.
Я всегда старалась находить что-нибудь забавное в любой ситуации. Иногда это помогало выжить.
— Город Абенхайм, — ответил Виланд. — Мы с вами переходим на нелегальное положение, Инга.
Это я и так поняла.
— Вы решили искать Киру самостоятельно, — сказала я. — В прошлый раз и полиция, и инквизиция оказались бессильны.
Виланд кивнул. Покосился в мою сторону, и в его взгляде мелькнуло уважение.
Думал ли он, что когда-нибудь станет уважать ведьму? Наверняка и предположить не мог ничего подобного.
Но жизнь меняет нас, хотим мы того или нет. Я надеялась, что в случае Арна Виланда это перемены к лучшему.
— И как будет выглядеть наше нелегальное положение? — спросила я. Было ясно, что и тут Виланд подготовился. Если бы началась война или бунт ведьм, то он залег бы на дно, а потом вынырнул с новой личностью и документами.
Конечно, если бы его не повесили в первый же день. Впрочем, я в этом сомневалась. Такие не тонут.
— Новые документы, — ответил Виланд. — Новые личности. Кстати, Инга, вам придется стать моей женой.
Я рассмеялась — не смогла удержаться. Это прозвучало настолько нелепо, что я могла только расхохотаться в голос. Я, ведьма уровня Каппа — и жена Выродка Арна?
Господи, какая глупая шутка.
— Вы шутите? — спросила я. Виланд только плечами пожал.
— Не думайте, что я от этого в восторге. Но муж и жена, которые передвигаются по стране, вызовут у полиции меньше вопросов, чем просто пара. Тем более, такая странная, как наша. Вы-то до сих пор считаетесь преступницей, Инга.
Я закусила губу.
— Вчера своими ушами слышала, как мой куратор сказал, что я не при чем, — ответила я. Виланд усмехнулся.
— Машина правосудия движется медленно, — заметил он. — Вас по-прежнему ищут. Старший советник Шуман очень хочет с вами побеседовать по поводу вашего побега. Представляете, как именно он будет это делать, при его любви к ведьмам?
Я, к сожалению, представляла. Однажды Ульрих водил меня в допросную — в ознакомительных целях. Должна же я знать, что происходит с теми ведьмами, которые совершают ошибки… Белые высокие стены, алые с золотом стяги — лев, символ инквизиции, скалил зубастую пасть, попирал трехголовую змею. И такой же белый стол с зажимами для рук и ног. Когда Ульрих нажал одну из кнопок на панели управления, стол ощетинился множеством металлических шипов.
Если я сделаю что-то, что не понравится куратору, то меня положат на этот стол, и такие шипы вопьются в мое тело. Я сделала из урока правильные выводы.
— Но наш брак… это ведь не по-настоящему? — уточнила я, понимая, что сейчас выгляжу по-настоящему глупо. Виланд снова усмехнулся, и я поняла, что ему понравилось то, как он смог меня поддеть.
— Разумеется, доктор Рихтер. Это способ маскировки.
Я невольно вздохнула с облегчением.
Впереди появились первые дома Абенхайма.
Глава 4
Абенхайм был небольшим, но довольно уютным городком. Такие городки с красными черепичными крышами, башенками и зелеными садами рисуют в книгах сказок — смотришь и понимаешь, что именно в таких местах и должны жить веселые и счастливые люди. Внедорожник проехал по старой, еще булыжной мостовой, остановился возле двухэтажного домика с палисадником, полным розово-белой пены мальв и космей, и мне подумалось, что мы приехали на съемочную площадку какого-нибудь фильма о любви.
Все здесь было чистеньким, аккуратным и каким-то ненастоящим. «Интересно, есть ли здесь полиция?» — подумала я. Должно быть, в таких подчеркнуто правильных местах никто не совершает преступлений. Должно быть, тут и ведьм нет.
— Как вы смогли скрыть от остальных, что ваша сестра стала ведьмой? — спросила я. Виланд, который открыл было дверь, замер. Одарил меня тяжелым пронизывающим взглядом, словно хотел посоветовать держать язык за зубами и не лезть, пока не спросили.
— Вы задаете трудные вопросы в неподходящий момент, доктор Рихтер, — нехотя процедил он. Я улыбнулась так обаятельно, как только могла.
— Видимо, потому, что хочу получить на них ответ. И подозреваю, что вы собираетесь провернуть что-то похожее со мной.
Губы Виланда сжались в тонкую нитку.
— Вы потерпите полчаса? — спросил он. — Нам нужно разместиться в нашем временном убежище.
Я кивнула. Потерплю, разумеется. Куда мне деваться?
Выйдя из машины, я пошла за Виландом, стараясь держаться максимально мило и незаметно. Когда мы поднялись на крыльцо, дверь открылась, и наружу высунулась примечательная физиономия. В другое время я назвала бы ее скверной. Длинный нос, маленькие, глубоко посаженные глазки, кожа в каких-то пятнах — ни дать ни взять, театральный злодей.
Впрочем, я прекрасно понимала, что сейчас все очень серьезно.
— А, дружище Арн! — протянул длинноносый. — Давненько ты не заезжал. Матуша с тобой?
Матушами на севере называли, скажем так, легкодоступных женщин. Я посмотрела на говоруна так, что он счел нужным опустить неприятно блеснувший взгляд и добавил:
— Простите, барышня. У нас тут непритязательные нравы.
— Ты все так же болтаешь, Лука, — ухмыльнулся Виланд и прошел в дом. Я подалась за ним, и, миновав тесную прихожую, мы оказались в небольшой, скромно обставленной гостиной. В открытые окна мягко веяло ветром из сада, откуда-то доносился запах яблочного пирога.
Только сейчас я поняла, насколько голодна.
— Болтаю, дружище, а что поделать! — Лука плюхнулся в одно из кресел и спросил: — Чем могу вам помочь?
Виланд сунул руку в карман и извлек туго скрученные купюры. Лука сгреб денежный рулет настолько ловко, что я невольно залюбовалась.
— Я окончательно перехожу на нелегальное положение, — сказал Виланд. — Мне нужны документы на двоих.
Лука откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Мне казалось, что я вижу сон или смотрю фильм. Господи Боже, совсем недавно в моей жизни все было тихо и спокойно. Ульриха с его кураторским контролем тоже можно было вытерпеть, это было предсказуемо и понятно.
А теперь мы с Выродком Арном сделались нелегалами и будем изображать мужа и жену. Меня ищет инквизиция во главе со старшим советником Шуманом, которому помучить ведьму — особое удовольствие, и он от него не откажется. А еще есть Керн Хаммон и проект «Имаго». И у меня были подозрения, что они тоже не оставят меня в покое.
Остается надеяться, что я выживу среди всего этого.
— Господин и госпожа ван Хутен, — произнес Лука. — Обычные люди, без намека на ведьм и инквизиторов. Господин Тиль ван Хутен — врач общей практики. Госпожа Клара ван Хутен… — Лука снова окинул меня оценивающим взглядом и добавил: — Допустим, школьный психолог. Лицо умное.
Я усмехнулась. Почти попал, надо же.
— Хорошо, — кивнул Виланд. — Второй этаж свободен?
— Конечно! — улыбнулся Лука. — Поднимайтесь, устраивайтесь. Илица сейчас принесет завтрак.
В одну из комнат на втором этаже Виланд вошел как хозяин, который возвращался домой. Я прошла за ним, сказав себе, что ничему не должна удивляться. Просто еще один инквизитор, который тесно связан с криминальным миром. Только и всего.
— Думаю, у нас есть время для вопросов, — сказала я, когда Виланд закрыл за нами дверь. — Их у меня много.
Виланд кивнул. Прошел к окну и несколько минут смотрел в сад, на белые и розовые мазки цветов. От его фигуры вдруг повеяло такой тоской и одиночеством, что я невольно поежилась.
— Что вы знаете о Кодексе Зигфрида? — спросил он. Я неопределенно пожала плечами — я знала примерно то же, что и все остальные.
За хранение копий — пожизненное заключение. За разговоры о нем — три года строгого режима. Это все, что ведьме полагалось о нем знать.
Потому что он содержал знания о том, как ведьма может колдовать даже после печати на ладони.
Второй человек в министерстве обороны показывал мне его — я стояла рядом с огромным столом, перелистывала хрупкие желтые странички, исписанные темными мелкими буквами, которые по легенде Зигфрид написал собственной кровью, и думала: если об этом узнают, то я закончу свои дни в клетке. Именно Кодекс дал мне возможность делать то, что приказывали.
— Полный сборник заклинаний, — ответила я. — Зигфрид написал его своей кровью и довольно быстро умер после завершения. А что?
— В нем есть заклинание Ангельского плаща, — сказал Виланд. — Оно способно окутать ведьму либо инквизитора так, чтобы их не чуяли. Как думаете, я смог провести Большую охоту?
В горле сделалось сухо. Я устало опустилась на край кровати, занимавшей почти половину комнаты. Мелькнула мысль о том, что если мы задержимся в гостеприимном доме Луки, то мне, возможно, придется спать на ней рядом с Виландом.
От этой мысли повеяло подвальным холодом и сыростью.
— Замаскировали себя и своих людей, — ответила я. Голос показался чужим. — И никто из ведьм вас не почувствовал.
Виланд кивнул.
— Только себя. Больше никого. Инквизиторам тоже светят сроки за Кодекс Зигфрида. Мы с вами тоже побудем под плащом какое-то время.
Что ж. Пожалуй, это не самый худший вариант. Еще бы изменить внешность, чтобы меня не опознали по полицейским ориентировкам! Наверняка они уже расклеены по всем вокзалам и аэропортам.
— А это место? — поинтересовалась я. — Вы держитесь здесь, как хозяин.
Виланд обернулся ко мне, улыбнулся правой стороной рта.
— Это, скажем так, моя конспиративная квартира, — ответил он. — У меня неприятная репутация, вы сами видите. Однажды может случиться, например, переворот. Или бунт ведьм. А мне совершенно не хочется присесть на кол в числе первых. Или повиснуть на фонаре. Ничего другого меня не ждет.
Я понимающе кивнула. Виланд трезво оценивал свои перспективы и был на диво предусмотрителен. Впрочем, я успела убедиться в этом не раз и не два.
— И вы подготовились. Я уже убедилась, что вы ничего не пускаете на самотек.
Виланд усмехнулся.
— Совершенно верно. Новые документы и новая жизнь. В том числе и для вас, раз уж мы с вами в одной связке.
Я кивнула. Мне понравился такой подход.
— Последний вопрос, Арн… раз уж мы с вами в одной связке, — повторила я. — Мой куратор. Что он знает?
— Ничего, — ответил Виланд, и по едва заметному движению его глаз я поняла, что он врет. — Он ничего не знает.
В доме пришлось задержаться.
День тянулся медленно и лениво. Нам принесли сытный завтрак — яичницу с ветчиной, грибами и помидорами — затем появился Лука и принес тонкий ноутбук.