— Я помню, мистер Харт, но к вам пришёл…
— Ты меня не слышала? — Чувствую, она будет первой, кто вылетит на улицу.
— Ты вконец охренел, Харт?! — не успеваю расслышать вялый ответ Мари, как всё моё внимание обращается к ворвавшемуся в кабинет без разрешения мужчине. — Мало того, что не сообщил, что вернулся в Рокфорд, не отвечаешь на звонки, так ещё выловить тебя невозможно. Неужели совсем времени найти не можешь на старых друзей?
— Тони! Какие люди! — Поднимаюсь с кресла, чтобы поздороваться с первым человеком за последние недели, которого по-настоящему рад видеть.
— Ну, хорошо, что ты хоть признал, а то я уже думал, меня под руку с охраной выведут отсюда! До президента легче добраться, чем до тебя! — укоризненно сообщает друг и крепко обнимает меня, стуча кулаком по спине. — У тебя вообще совесть есть, Адам? Ты какого хрена уже месяц в городе, а я об этом узнаю только сейчас, и то от случайных знакомых?
— Да у меня здесь такой завал, что не было возможности даже позвонить. Присаживайся. — Пропускаю Тони к креслу. — Мари, принеси нам кофе, — приказываю я перед тем, как закрыть дверь кабинета.
— Ну да, конечно, позвонить другу времени нет, а на встречи со знойными красотками, похожими на ту, что пару минут назад покинула помещение, есть? — продолжает возмущаться Тони, нахмуривая лоб.
Не могу не отметить, что с нашей последней встречи друг практически не изменился: всё те же мальчишеские черты лица и статная осанка артиста, лишь стрижка стала заметно короче, да взгляд более серьёзный.
— Тебе ли не знать специфику моих встреч с ними. — Возвращаясь в своё кресло, закидываю руки за голову.
— Конечно, знаю, и, похоже, некоторые вещи не меняются даже с годами. Ты конечный предприниматель, Адам. Даже в постели не можешь обойтись без бизнеса.
Теперь я искренне смеюсь.
Но что есть, то есть. Даже не поспорить.
— Сколько мы не виделись? — спрашивает Тони.
— С того самого момента, как ты покинул Нью-Йорк. Два года? Три?
— Пять, — ошарашивает друг.
— Чёрт! Уже пять лет прошло?
— Да, погрязнув в этих чёртовых бумажках, ты не успеешь оглянуться, как вся жизнь пройдёт мимо тебя. — Он разводит руками по сторонам, осуждающе рассматривая беспорядок на столе.
— Это и есть моя жизнь, Тони. Меня всё устраивает, — честно говорю я. Если бы работа не доставляла мне удовольствия, я бы уже давно всё бросил.
Я вообще никогда не делаю того, что встаёт наперекор моим желаниям или не приносит максимальной выгоды.
— Печально, Адам, очень печально. — Он приподнимается и подходит к окну, явно думая о том же, о чём думал я ещё несколько минут назад, — как же всё здесь вокруг уныло и бесцветно.
— Как твои дела? Не скучаешь по Нью-Йорку? Мне вообще непонятно, почему ты решил уехать. — Я, как никто другой, знаю, что там у Тони была не только блестящая карьера, но и вся его жизнь.
— Нет, по городу не скучаю. Я скучаю по сцене, а находиться в бурном Нью-Йорке, где всё напоминает о том, чего я лишился, для меня невыносимо, — объясняет он монотонным голосом, касаясь повреждённого колена.
— Но разве здесь лучше? Я не вижу тебя в Рокфорде. Этот город для тебя слишком… тусклый, что ли, — говорю я, отчётливо помня темперамент и вечно бурлящую через край энергию друга.
— То, что время не изменило тебя, Адам, не значит, что меня оно обошло стороной. — Не вижу его лица, но слышу горькую усмешку. — Но давай сегодня не будем о грустном. Тот факт, что мне удалось тебя всё-таки встретить, определённо нужно отметить.
— О-о, нет, можешь об этом сразу же забыть… — Сжимая голову руками, собираюсь остановить его ещё до того, как он огласит грандиозный план на вечер, но в этот момент в кабинет входит Мари, неся поднос в трясущихся руках, вынуждая кофейный сервиз издавать ритмичный назойливый звон.
Прислонившись спиной к окну, Тони внимательно следит за движениями взволнованной девушки, которая меня уже, мягко говоря, бесит своей «неустойчивостью» и несобранностью в работе. Видимо, она так же бездарна, как и её бывший начальник, который своими опрометчивыми решениями и безалаберным руководством значительно ухудшил положение нашей компании в Рокфорде.
И в подтверждение моих мыслей Мари опрокидывает грёбаный поднос прямо на меня, заливая все брюки и белоснежную рубашку кофе.
От неожиданности я вскакиваю со стула и теперь возвышаюсь прямо над головой неуклюжей идиотки. На сей раз ей несказанно повезло, что её вечно дерьмовый кофе успел по дороге остыть, иначе бы я не оставил от неё и живого места.
Я не кричу и не ругаюсь. Мне этого не надо. Хватает лишь красноречивого взгляда, чтобы дать ей понять силу моего негодования и заставить девчонку желать провалиться сквозь пол.
— Боже, мистер Харт, простите… Я не знаю, как это получилось. — Я думал, ещё сильнее трясти её уже не может, но как бы не так. — Я сейчас всё уберу… и… и принесу влажные салфетки. Простите, пожалуйста… Я не хотела… Я…
— Заткнись! — сдержанным тоном требую я, но она подпрыгивает на месте, словно от выстрела, и тут же замолкает.
Осматриваю свою одежду и понимаю, что никакие влажные салфетки мне не помогут. Хорошо, что я предусмотрительно успел привезти в этот офис несколько сменных костюмов.
— Мари, если не ошибаюсь, отдел кадров на пятом этаже. Иди прямиком туда, я дам распоряжение рассчитать тебя.
— Но, мистер Харт, пожалуйста… Мне… мне очень нужна эта работа… — со слезами на глазах мямлит побледневшая девушка, не вызывая во мне ничего, кроме раздражения.
На что она рассчитывает своими слезами? Я должен её пожалеть? Или утешить?
Это не по адресу.
Всё просто и справедливо. Если не справляешься со своими элементарными рабочими обязанностями — будешь уволена.
Так было, есть и будет всегда поголовно с каждым, кто не будет соответствовать моим требованиям.
— Я говорю — ты выполняешь, — с холодным спокойствием в голосе напоминаю ей закон, который не должен забывать ни один работник… и не только работник.
Девушка наконец-то прекращает дрожать, точно скованная льдом, когда замечает, как я начинаю расстёгивать ремень, а вслед за ним и молнию на испачканных брюках. Делаю шаг к ней, и на сей раз мне не удаётся расслышать не только плаксивых всхлипов и жалобных слов, но даже её собственного дыхания.
Настолько боязливые кадры обычно меня разочаровывают сильнее всех остальных женщин, что неумолимо «трепещут» в моём присутствии.
— Уходи.
Одно слово возле её лица призывает Мари сорваться с места и торопливо покинуть кабинет, так и не выдавив из себя ни одного звука.
Стягивая с себя брюки, я поворачиваюсь к Тони, что всё это время с интересом наблюдал за происходящим.
— Что? — спрашиваю, до конца не понимая его странного выражения лица. Смесь удивления с восхищением?
— Я уже забыл про твою бешеную энергетику и какую неадекватную реакцию она вызывает у женщин. — Тони скрещивает руки на груди. — Всегда хотел понять, как ты это делаешь?
Его вопрос вызывает во мне усмешку.
— Делаю что?
— Вводишь их в такой ступор, вынуждая трястись от страха, либо одним лишь взглядом заставляешь добровольно стянуть с себя трусы.
— Талант, — коротко отвечаю я, подходя к шкафу с другими костюмами.
— Мне бы такой талант пригодился на репетициях с моими девчонками.
— Ты имеешь в виду своих стриптизёрш? — уточняю, чтобы убедиться, что Тони до сих пор занимается постановкой шоу в своём клубе.
— Именно.
— Разве они и так не снимают перед тобой трусики? — Мой вопрос заставляет его брезгливо поморщиться.
— Боже упаси! После того количества членов, что проходит через них каждую ночь, я даже за деньги к ним не прикоснулся бы. — Тони достаёт пачку сигарет и закуривает, вызывая во мне желание сделать то же. — Мне бы не помешала твоя хладнокровная способность заставлять их танцевать так, как я того требую. Я скоро без голоса останусь от вечных криков. Все нервы мне вытрепали.
— Хладнокровность и сдержанность — это никак не про тебя, Тони. Всё забрал твой любимый братец. Как, кстати, поживает Эрик? — задаю вопрос, в принципе не требующий ответа, потому что мне абсолютно похер. Стоит лишь подумать о втором Мэрроу, как меня начинает переполнять презрение.
— Как всегда — цветёт и благоухает. — Выдыхая клуб дыма, Тони пытливо изучает меня. — А это ещё что за боевое ранение? — Взглядом указывает на моё правое предплечье, заставляя меня хищно улыбнуться.
В который раз всматриваясь в глубокий порез на руке, меня одолевает нездоровое возбуждение, а вместе с ним и злость за то, что какая-то грязная пацанка осмелилась сначала забрести на частную территорию «Heart Corp», чуть не прыгнуть под мою машину, затем упорно вырывалась от меня, порезала ножом, а под конец ещё и ослепила перцовым баллончиком, после которого я больше часа не мог вернуть ясность зрению.
Но даже не её столь отчаянные попытки сбежать так будоражат мою кровь, как вопрос: как ей вообще удалось противостоять мне?
Думаю, вы уже успели понять, что я имею некое влияние на женщин, заставляющее их одновременно бояться и изнывать от желания добровольно отдаться мне без остатка.
Не знаю, называйте это как хотите: сверхъестественной способностью, притягательной силой обольщения, мощной сексуальной энергетикой или просто редкостной удачей, но это физиологическое явление берёт своё начало ещё до моего рождения. Я не люблю лишний раз вспоминать далёкое прошлое, поэтому просто скажу, что мне никогда даже не приходилось стараться, чтобы привлечь к себе внимание женщин. Они сами всегда слетались на меня, как пчёлы на мёд, словно инстинктивно чувствуя, что я могу дать им то, чего они поистине желают.
Когда-то я пользовался своим магнетизмом не только для того, чтобы до умопомрачения насладиться всем тем, что предлагала мне прекрасная половина человечества: предаваться плотским утехам с более устойчивыми к моему шарму женщинам и жадно упиваться благоговейным страхом самых слабых из них, но так же и тщательно вслушивался в их самые глубинные и развратные мысли, которые они желали воплотить в реальность. Но тогда я был совсем юн и делал это чисто в целях познания тонкостей сексуальной жизни.
Сейчас же, когда я давно уже сыт по горло однообразием женских фантазий, я просто довольствуюсь их усиленным рвением доставить удовольствие мне, лишь бы откусить кусочек того неземного кайфа, что приносит им моя сила.
Став президентом компании, моя жизнь в основном зиждиться именно на работе, поэтому уже давно в свои контрактные любовницы без исключения я выбираю лишь тех, кто от моей необычной силы способен больше действовать, а не пугливо теряться как крохотный птенец, случайно выпавший из родного гнездышка.
Меньше страха — больше моего удовольствия — меньше траты времени впустую.
Но никогда прежде я не встречал женщин с такой сильной устойчивостью, которая была бы способна не просто уберечь их от сумасшедшего возбуждения и страха, но и позволяла бы им драться и нападать, как делала это маленькая дикарка. Это просто что-то невообразимое.
Её непоколебимость и агрессивное сопротивление, откровенно говоря, стали для меня неожиданным сюрпризом, и я до сих пор не могу определить — приятным или не очень? Но то, что невероятно интригующим — это определённо точно.
В тот же вечер я приказал отослать копию записей с видеокамер, где удалось немного разглядеть её лицо, одному из своих спецагентов, который пообещал выяснить её личность. Прошло уже несколько дней — и пока никаких вестей, но мне плевать — я буду ждать, сколько потребуется, чтобы встретить ещё раз столь редкий экземпляр девушки, которая не подвластна моим чарам. Не только ради праздного любопытства, но также чтобы поставить хорошенькую дикарку на место и немного поиграть.
Никто никогда не убегал от меня прежде… И я найду её, чтобы доходчиво объяснить ей это.
— Так что это за рана? Ты, что ли, со своих боевых искусств на фехтование перешёл? — напоминает о своём вопросе Тони, вырывая меня из воспоминаний об интересной незнакомке.
— Если я скажу, ты не поверишь, — не сдерживая усмешки, заверяю я.
Да… Приступ смеха также накатил на меня в тот вечер, когда я прокрутил всю ситуацию повторно, а точнее, моё импульсивное и никак не объяснимое желание запихнуть девчонку в свою машину и привезти к себе домой.
Тот день, перегруженный деловыми встречами и нервными переговорами с полицией о недавнем взрыве на фабрике, явно повлиял на меня не лучшим образом, впервые в жизни заставив сначала совершать действие, а потом уже обдумывать, верное ли оно. По крайней мере, я вынуждаю себя искренне поверить именно в это объяснение своему безрассудному поступку, так как второй вариант смешит меня ещё больше…
— Я весь во внимании. — Тони, закуривая следующую сигарету, протягивает пачку мне, когда в кабинете вновь раздаётся телефонный звон.
— Чёрт… — Отвечаю на звонок работника из отдела кадров, которому я не сообщил об увольнении Мари. Быстро даю указания о её расчёте и, параллельно листая свой ежедневник, понимаю, что мне уже нужно выезжать на ещё одну встречу, которую отменить никак не могу. — Тони, меня в самом деле сейчас ждут в другом месте, но мы обязательно должны встретиться ещё раз.
— Конечно, должны и встретимся. Прямо сегодня. — Он неохотно отталкивается от окна и протягивает мне приглашение. — Жду тебя вечером в клубе.
— Тони, я не смогу сегодня…
— Мать твою, Харт, ты здесь начальник или кто?! Ты что, не можешь хоть раз освободить себе пятничный вечер? — Он перекидывает руку через мою шею. — Ты когда в последний раз расслаблялся как следует? И я не имею в виду твоих контрактных шлюшек.
— Они чем-то хуже твоих, через которых, как ты сам выразился, «каждую ночь проходит нескончаемое количество членов»?
— Забудь, что я говорил! Ты не такой брезгливый, как я, да и всех их еженедельно проверяет врач. Сам понимаешь, контингент у нас необычный, а потому лишние проблемы нам не нужны. — Продолжая держаться за меня, Тони торжественно взмахивает рукой. — Ты даже не представляешь, что они у нас умеют, — воплотят все твои самые грязные фантазии и дерзкие мечты. Девчонки у нас что надо. Лучшие профессионалки в Рокфорде, это я тебе гарантирую. Сам лично занимался тщательным отбором, а ты меня знаешь, я к любому делу подхожу серьёзно.
От безысходности я запрокидываю голову.
— Повеселимся как следует. Пообщаемся! Как ты сам уже успел осознать, пять лет не виделись. Думаю, у тебя есть что мне рассказать! Да и вообще, сегодня тебя ждёт фееричное секс-шоу, поставленное самим Тони Мэрроу. Разве возможно такое пропустить?
— Хорошо, хорошо, всё! Уговорил! Я буду! Я освобожу вечер, — обещаю я, в голове начиная обдумывать, куда переместить все рабочие дела, что были запланированы на сегодня.
И ведь, как назло, именно сейчас мне нужно было остаться без секретаря.
— Точно? А я ведь только начал разогреваться! Могу ещё часами уговаривать.
— Не надо! Нет у меня часов. Сказал же, что буду. — Сдаваясь, поднимаю руки вверх.
— Вот и славно! Я гарантирую нам лучший столик. — Тони победоносно хлопает меня по плечу и отстраняется. — И только посмей обмануть и не прийти. Я же тебя из-под земли достану.
— Даже не сомневаюсь, — отвечаю, прекрасно зная, что он не шутит.
— Ладно, пошёл тогда готовить самых лучших девочек для тебя. Мне даже будет любопытно посмотреть, как они начнут вгрызаться друг другу в глотки. Они те ещё пираньи — за прибыльного клиента готовы любого порвать, — с прищуром говорит Тони, направляясь к выходу.
— Очень многообещающе. — Закатываю глаза, отчётливо представляя себе кровожадную сцену.
— О, ты даже не представляешь…
— Иди уже, Мэрроу! — отмахиваюсь от него, натягивая на себя пиджак.
— До встречи в «Атриуме» — в мире плотских грехов и эротических сновидений! — говорит он напоследок и наконец скрывается за дверью.
Глава 10
Николина
— Нет! Нет! И ещё раз нет! — вскипая до предела, Тони мощно бьёт по музыкальному центру, в миллионный раз прерывая чувственную композицию. — Да что с вами сегодня происходит, курицы бестолковые? С утра оставили последние остатки мозгов на подушке? Вы не слышите, что я вам говорю?